Привратник

Глава 26

11 октября 2514 по ЕГК.

…На трибунах дуэльного зала оказалось многолюдно — посмотреть на бой Виктора и Константина Андреевича собралось человек сорок Воронецких, члены Императорского Совета, главы министерств и ведомств, их заместители и десятков пять-шесть особо влиятельных придворных. Большая часть этой публики нарядилась, как на бал или прием и отнеслась к мероприятию, как к обычной работе. То есть, дожидаясь выхода поединщиков, решала какие-то проблемы, анализировала поведение заклятых друзей и врагов, строила планы и, конечно же, показывала себя Императору и его свите. Дайна тоже работала — подслушивала шепот особо интересных личностей с помощью микродронов, читала по губам всех остальных, ловила каждый взгляд, делала далеко идущие выводы и добавляла их в базу данных по дворцовым интригам. Ну, а я, можно сказать, бездельничал — разок «оглядевшись» прозрением и не обнаружив ни одного Одаренного, прячущего настоящий ранг под артефактом сокрытия, и изучив энергетические узлы самых сильных, со спокойной душой вслушался в монолог судьи, как раз предложившего «кровным родственникам» решить дело миром.

Витя отказался. Без каких-либо колебаний и голосом, в котором звенела сталь. А любитель маленьких девочек, пытавшийся усидеть на двух стульях — то есть, согласиться на мировую, не потеряв лица — сначала кивнул и мягко улыбнулся, а затем… заявил, что оскорблен, и заставит «дурного мальчишку» умыться кровью!

«Дурной мальчишка» пожал плечами, спокойно отошел на свою метку, развернулся к противнику, разогнал восприятие и превратился в слух. Слово «Бой!!!», конечно же, услышал. Но вместо того, чтобы мгновенно атаковать или, хотя бы, уйти в рывок, принял водяную струю Константина на марево и презрительно поморщился. Потом деловито восполнил защиту, просевшую от силы процента на три-четыре, и пошел вперед. Медленно, но неотвратимо. А на втором шаге ударил сам. Воздушным лезвием, снявшим с марева«кровного родича» чуть больше половины объема. Тот потерял дар речи и… запаниковал — нервно облизал губы, попробовал отступить и обнаружил, что не может. Из-за каменного капкана, прихватившего ноги. Пока тупил, придумывая выход, Виктор ударил второй раз. Частоколом, «выросшим» из каменного пола, без особого труда продавившим оставшийся объем защиты и пробившим бедра двадцатисемилетнего бонвивана в непосредственной близости от гениталий.

Да, это было случайностью, но «городской» на всю голову счел, что это намек, и торопливо признал поражение. «Благополучно забыв» о том, что эта дуэль проводится по крайним правилам. Судья, естественно, промолчал. А Витя не только не остановился, но и всадил по воздушному лезвию в каждый плечевой сустав «страдальца».

Тут я, каюсь, выпал в осадок. Ибо в жизни не додумался бы падать на колени, будучи насаженным на «штыри» частокола. А Константин Андреевич попробовал. И взвыл на всю арену. Только Великому Князю было до фонаря — он «вдруг» оказался слева-сбоку от родича и приложил его оплеухой. Причем подобрав вектор воздействия так, чтобы оно «положило» зафиксированную жертву на спину и, до кучи, сломало ей ноги. Потом навис сверху, всадил в тушку разверещавшегося мужчины четыре каменные игл ы и напрочь шокировал зрителей — неспешно вытащив из ножен разделочный нож, присел на корточки и перерезал родичу глотку. А перед тем, как «сдаться» к судье, нанес публике удар милосердия — встал, развернулся спиной к агонизирующему телу, оглядел трибуны нечитаемым взглядом и хищно оскалился:

— Он сдох, как бешеная собака, из-за того, что повелся на манипуляции кого-то из вас и оскорбил мою невесту. Я пока не знаю, кто его наводил. Но выясню. И убью интригана или интриганов намного более жестоко. Ждите…

В зале поднялся недовольный ропот, а на четырех часах относительно меня кто-то рискнул сформулировать и озвучить свое мнение. Да, вполголоса, предельно понятно:

— Это неслыханно!!!

— Да, Леонид Валентинович, неслыханно… — подтвердила Императрица, поднялась со своего места и в мгновенно наступившей тишине вышла из ложи. Само собой, не одна, а в сопровождении Северцева. Но его никто не замечал, ибо он был привычной тенью Людмилы Евгеньевны. А она пребывала в ярости и… оказалась облачена не в платье, а в рейдовый костюм. Вот народ и затаил дыхание. Как вскоре оказалось, не зря — спустившись по ступенькам и подойдя к внуку, Воронецкая ласково потрепала его по волосам, снова поймала взгляд самого недовольного родича

и продолжила прерванный монолог: — … ибо вы заигрались в вершителя чужих судеб и почему-то сочли себя бессмертным. А зря: наше терпение отнюдь не безгранично. И вы в этом сейчас убедитесь…

Как только она замолчала, техники немного приглушили верхний свет, вывели на дальнюю стену зала картинку, демонстрирующую чьи-то покои, и врубили воспроизведение. И пусть нарезка из бесед Леонида Валентиновича, смонтированная «Анонимом» по одной из первых просьб государя, оказалась достаточно короткой, зато сняла абсолютно все вопросы у гостей и взбесила Виктора. Но толку — стоило ему набрать полную грудь воздуха и открыть рот, как государыня прикрыла его ладошкой и добавила в голос закаленной стали:

— Ты обязан пройти проверку на наличие запрещенных артефактов. А с этой тварью разберусь я!

Он попробовал потрепыхаться, но без толку — она снова уставилась на родича, успевшего побагроветь, и вежливо попросила его спуститься к себе:

— Леонид Валентинович, у вас всего два варианта будущего. В первом вы вызовете меня на дуэль и умрете на этой арене, как мужчина, а во втором я ославлю вас, труса и подлеца, на всю Империю, заставлю озвучить вызов и все равно убью. Каким будет ваш выбор?

Тут в Богатыре взыграла гордость, и он, поднявшись на ноги, рявкнул на весь зал:

— Ваше Императорское Величество, я не трус и не подлец! Но вы…

— Здесь и сейчас я — не Императрица, а Людмила Евгеньевна Воронецкая, дворянка, смертельно оскорбленная вашей подлостью!!!

— Свалить он не сможет — не выпустит Конвой… — подала голос Дайна. — Терять лицо перед всей Империей побоится. Значит, попытается напоследок хлопнуть дверью…

Это предсказание сбылось — не прошло и пары секунд, как этот уродец гордо вскинул голову, протолкался к проходу, спустился на арену и озвучил формальный вызов на дуэль. А после того, как государыня озвучила условия, попытался вывести ее из равновесия:

— С тех пор, как вы увидели мужчину в мальчишке-простолюдине, ваши поступки вызывают то недоумение, то презрение, то жалость! Кстати, даже по меркам этого зазнавшегося дурачка вы — «городская». Поэтому дуэль со мной, Богатырем — это форменное самоубийство!

— Вы — в своем амплуа… — насмешливо парировала она. — Уважающий себя МУЖЧИНА высказал бы свои мысли открыто. А вы, трус, прячете грязь своих мыслей за намеками. И вместо того, чтобы ДЕЛАТЬ, сотрясаете воздух. Может, хватит слов, за которыми нет ничего, кроме вашего самомнения?

— Слов ДОСТАТОЧНО!!! — внезапно рявкнул Император, требовательно повел рукой, и судья, только-только закончивший проверять Виктора, озвучил «диагноз» и торопливо подошел к новой паре поединщиков.

Решать дело миром не захотел ни один, поэтому уже через полминуты с губ мужчины, чувствовавшего сильнейший дискомфорт, сорвалась команда «Бой!!!», и я, пребывавший под просветлением, невольно сжал кулаки. Слава богу, всего на долю секунды, так как оглушение, которым ударил Богатырь, «порезалось» сопротивлением Императрицы. Зато ее оглушение шарахнуло по мозгам Леонида Валентиновича, как кувалдой, и на три с половиной секунды выключило из боя!

Нет, марево мужчина не потерял. Более того, на одних рефлексах ударил площадной версией воздушных кулаков аж четыре раза подряд. Но без толку — оба попавших не сняли с кольчуги Воронецкой и десяти процентов объема. А она работала, как на тренировке: прихватила ноги родича каменным капканом, вышла из рывка слева-сбоку, трижды вложилась в серию из ударов боевым ножом с зачарованием первого ранга и воздушными лезвиями, вовремя засекла момент истощения защиты и шарахнула оплеухой. А когда противник взвыл, вбила в его ядро ледяную иглу, вцепилась в затылок и подбородок, в о-о-очень знакомой технике раскрутила корпус и свернула уродцу шею!

Неплохо отыграла и финальную сценку спектакля — выпустила из рук обмякшее тело, презрительно фыркнула, «вспомнила» о зрителях и, оглядев трибуны тяжелым взглядом, недобро оскалилась:

— Вы, кажется, забыли, что долг дворянина — это служение Императору, Империи и ее народу. Повторю еще раз: СЛУЖЕНИЕ, а не надувание щек, грызня за теплые места и набивание мошны. Так вот, не возьметесь за ум и не займетесь достойным делом уже сегодня — синекура закончится…

…Сарафанное радио дворца работало на зависть настоящему: уже в пять минут второго — то есть, чуть менее, чем через сорок минут после завершения дуэли Людмилы Евгеньевны и Леонида Валентиновича — во дворце запахло грозой. И это чувствовалось во всем, начиная с непривычной суетливости слуг и заканчивая мрачными лицам Конвойных на стационарных постах охраны. А ведь до старта активной фазы задумки, реализуемой Императором, оставалось порядка пяти часов, а до начала развертывания групп быстрого реагирования спецотдела — два. Но придворные, привыкшие держать нос по ветру, что-то чувствовали. Вот и вели себя, как саперы на минном поле.

Витя напрягался по другой причине — он не понимал, для чего его бабка устроила «этот цирк», почему ее не остановил дед, и в насколько серьезные репутационные потери выльется этот демарш «сбрендившей Императрицы». Поэтому всю дорогу до «Орлана» хмурил брови, играл желваками и осаживал тяжелым взглядом всех желавших к нему обратиться.

Да, я мог пролить свет на суть происходящего, но молчал. Ибо, де-юре, не знал ни о существовании Анонима, ни о подготовленном им досье на пятую колонну в роду Воронецких, ни о решении государя начать чистку авгиевых конюшен высшего света Империи с ареста самых охамевших родственничков и расследования их преступлений. Вот и отвлекал друга всякой ерундой типа описания предполагаемой реакции всех молодых красоток Империи на столь своеобразное объявление Лизы его невестой.

— Она — личность, каких поискать… — заявил он, вывалившись из лифта в «стакан». А после того, как мы прошли сквозь «рамку» аурного сканера, счел необходимым добавить еще несколько утверждений: — Кроме того, порядочна, умна, ответственна, умеет работать в команде и уже стала ее неотъемлемой частью. То есть, не только разделяет мои цели, но и помогает с их реализацией.

— А еще заняла место в твоем сердце… — начал, было, я, поднимаясь по трапу в салон его «Орлана», и замолчал. Но этой провокации хватило за глаза:

— Не «заняла», а заслужила. Точно так же, как заслужила твое уважение, уважение Оли, Светы, Иры, Тани, Вики, Ани, моего отца и деда с бабушкой. И пусть я все еще вижу в Лизе ребенка, зато знаю, что этот ребенок никогда не предаст. Поэтому взял ее под защиту и не дам в обиду никому, включая самого себя.

— Перенервничал. Во время дуэли бабки… — буркнула Дайна, и я, сев в кресло, перевел разговор в новое русло:

— Она настоящая. И частенько напоминает мне Людмилу Евгеньевну. Кстати, ты заметил, что твоя бабушка не дралась, а отдыхала?

— В каком смысле «отдыхала»?

— В самом прямом: мы регулярно сталкивали ее со зверьем первого ранга, а в этой дуэли ей противостояла городская криворукая «двоечка» с арсеналом умений, пригодным только для надувания щек! Вот женщина и развлеклась…

— Ты… уверен?

Я покосился в иллюминатор, за которым стремительно «падала вниз» крыша дворца, и весело ухмыльнулся:

— Твоя бабушка разогнала восприятие задолго до начала боя и так же, как и ты, не стала бить первой. Чтобы никому и в голову не пришло обвинить ее в атаке до команды «Бой!». А Леонид Валентинович собирался победить любой ценой. Поэтому ударил каким-то умением, воздействующим на Разум. Но оно оказалось настолько дохлым, что Людмила Евгеньевна развеселилась и дала этому уродцу почувствовать нормальное оглушение. А что она сделала потом? Ворвалась в ближний бой. К намного более высокому и тяжелому противнику. Хотя ни в одном бою с по-настоящему серьезными хищниками не рисковала в принципе. Дальше объяснять, или сделаешь напрашивавшийся вывод сам?

— Она его оценила и сочла неопасным?

— Не совсем: она готовилась к этой дуэли, соответственно, заранее знала, чего можно ждать от этого конкретного противника. А на первых же секундах боя просто-напросто убедилась в правильности своих выводов и расчетливо доиграла срежиссированный спектакль. И еще: Вить, она опытный политик, умеющий выворачивать ситуацию так, как заблагорассудится, ничего не делает просто так и тренировалась под моим чутким руководством.

Он озадаченно хмыкнул, расфокусировал взгляд и… одновременно со мной переключился в боевой режим. А уже через мгновение, проглядев по диагонали сообщение, прилетевшее на телефон, рыкнул на весь салон:

— Ань, гони к школе: там Лизу с Полей атаковали!!!

— Вообще-то их пытались похитить… — справедливости ради заметил я, сделав вид, что читаю сообщение от своих людей. А потом принял звонок, включил громкую связь и вслушался в голос Ульяны:

— Игнат Данилович, у нас ЧП: четверо высокоранговых Одаренных, двое из которых ощущались Кошмарами, попытались оглушить вашу сестру и ее подругу каким-то уме— …

— И?!!! — нетерпеливо воскликнул Воронецкий, мгновенно оказавшись на ногах и прикипев взглядом к моей трубке.

«Боевая горничная» ничуть не удивилась ни тому, что была перебита, ни тому, что к ней обратился не я, и спокойно закончила доклад:

— Полина Сергеевна ответила. Эта четверка мертва с гарантией. А вторая группа, в теории, нет — крыша их машины вмялась в пол салона, но в нем кто-то стонет. Елизавета Демьяновна и другие школьники не пострадали.

— Тогда почему «ЧП»? — полюбопытствовал я.

— Елизавета Демьяновна в бешенстве. Из-за того, что они с Полиной Сергеевной успели прикрыть других детей воздушными стенами, а охранник, стоявший метрах в десяти — нет. Вот последний и… хм… полетал… по очень замороченной траектории полета… втыкаясь лицом во все, что попадалось на пути. И может продолжить. Если девочка не успокоится…

Тут Витя расплылся в злобной улыбке и расфокусировал взгляд, видимо, представляя эту картину, а я, получив от Дайны значительно более подробный доклад, спросил Ульяну, чем во время схватки занимались она, ее парни и ГБР спецотдела. Для того, чтобы Воронецкий вернулся с небес на землю и трезво оценил серьезность того, кто стоит за попыткой похищения девчонок.

Сообразив, что я по каким-то причинам хочу получить полный отчет, женщина начала с самого начала:

— В этой акции было задействовано как минимум четыре группы. Первая изображала развлекающуюся молодежь — подъехала к северо-западному углу территории школы и врубила запись песни «Ну, ты и тварь…» за семь секунд до появления Полины Сергеевны и Елизаветы Демьяновны из дверей школы. Этот демарш вызвал ожидаемую реакцию — услышав матерный припев, почти половина телохранителей, дожидавшихся своих подопечных, рванула унимать эту компанию. Через восемь секунд начали движение минивэны похитителей — их водители сделали вид, что едут подбирать конкретных школьников, и без особой спешки покатили к лестнице. А в момент остановки первого вояки из спецотдела засекли отблеск оптики на восемнадцатом этаже высотки на улице Семашко. Мы среагировали на сигнал тревоги, поданный их наблюдателем, и включились в работу: Питон выставил воздушную стену между лестницей и высоткой, Иной перекрыл директрису атаки для «развлекающейся молодежи», Камень прикрыл самую большую группу школьников, а я вывесила все ту же воздушную стену перед Полиной Сергеевной и Елизаветой Демьяновной. Но буквально через мгновение девчата ушли в стремительный рывок, мчавшиеся к ним мужчины умерли, а второй минивэн превратился в мятую консервную банку. В общем, мое отделение с некоторой натяжкой изобразило первый круг охраны, а парни из спецотдела взяли «развлекающуюся молодежь», сбили то ли шесть, то ли семь подозрительных дронов и в данный момент блокируют высотку: снайпер и корректировщик оказались высокоранговыми теневиками, но даже при очень большом везении не смогли бы успеть спуститься на этаж, с которого реально выпрыгнуть в окно и уйти…