Рассвет Эринии IV. Пробуждение тьмы

Глава 6 Последствия

Степан

Проснулся я от того, что все тело затекло, а шея настолько сильно ноет, что повернуть головой вообще не представлялось возможным.

Открыл глаза — и вижу потолок своей квартирки с знакомой трещинкой в углу, вот только ракурс… С трудом поворачивая голову под натужный скрип позвонков я понял, что мало того, что уснул на диване, так ещё и спал, судя по всему, в самой неудобной позе, которую только можно представить — скрючившись, с ногой, закинутой на спинку.

«Что ж это меня так срубило то… Будто неделю не спал…» — озадаченно подумал я, и тут ощутил, что после сна в горле пересохло, а голова гудит, словно растревоженный улей.

Но всё это было милыми цветочками по сравнению с тем, что происходило у меня в желудке. Он издавал такой оглушительный, звериный рык, что без лишних размышлений я осторожно поднялся с дивана, и разминая затёкшие мышцы медленно направился в сторону кухни, с тупой надеждой, что за время моего отключения в холодильнике случилось чудо и там вырос аппетитный кусок жареного мяса.

Чуда конечно же не произошло, и холодильник встретил меня ровно тем скудным ассортиментом, который был до моего крайнего погружения. Моё внимание привлекли банки в самом дальнем углу на верхней полке, и когда я всё-таки достал их, то с мрачным удовлетворением констатировал — тушёнка!

Держа в руках холодную, немного липкую банку, я смотрел на неё и чувствовал, как во мне поднимается волна какого-то дикого, иррационального скепсиса…

Я с недавних пор являюсь чёртовым миллионером, у меня на счету лежит куча денег, которые с лёгкостью могут изменить всю мою жизнь, а я стою на холодной кухне, в заношенной майке, и собираюсь есть эту непонятную тушенку сомнительного качества. Это же просто абсурд какой-то!

Мысль сходить в магазин мелькает яркой, но короткой вспышкой, однако я тут же наступаю на горло своей же, въевшейся в подкорку бережливости, после чего достал свой потрепанный смартфон и впервые в жизни начал искать приложение доставки еды.

Раньше я всегда смотрел на эти приложения как на диковинку для богатых бездельников, а теперь получается и сам такой… Бездельник с миллионами.

Процесс скачивания тянулся мучительно долго, а живот по прежнему требовал к себе внимания. Чтобы хоть как-то притупить ноющее чувство голода, я налил себе стакан воды, и именно в этот момент мой взгляд упал на часы, отображаемые на экране мобильного…

Они показывали без двадцати четыре! То есть, без двадцати четыре часа дня! Я умудрился проспать больше десяти часов, хотя даже не планировал этого делать! Думал просто немного полежать… Немного затянулось на полсуток…

В голове моментально появилась тревожная мысль о Дарине: Где она? Почему не звонила и не искала меня? Странно. Она же должна была отчитаться о своём разговоре с нашим одногруппником, а тут — тишина…

«Слишком не типично для Дарины…» — успел подумать я, и тут, словно подслушивая мои мысли, телефон вдруг ожил у меня в руке. Глянув на экран — я увидел имя своей девушки, и испытывая облегчение и странную тревогу, вызванную тем, что она совершенно не типично для себя звонила по видео связи.

Я бегло оценил свой внешний вид: помятая майка, растрепанные волосы, щетина… Выгляжу, мягко говоря, не ахти, а с другой стороны… Что там Дарина не видела? Так что я плюю на всё, и натягивая на себя самое ласковое, какое только могу изобразить, выражение лица. Принимаю вызов.

— Малыш, ну наконец-то! Я тут немного поспа… — начинаю я радостным голосом, но спустя мгновение он обрывается на полуслове… Ласковая улыбка сползла с моего лица, оставив место неимоверному удивлению и… злости.

На картинке была не её комната. На заднем плане — какие-то грязные, обшарпанные стены с отслаивающейся краской. Тусклый, желтоватый свет, падающий откуда-то сверху, вероятно, от единственной лампочки без плафона, и она… она…

Моё сердце просто остановилось, а в груди образовалась пустота, в которую с рёвом хлынул ледяной ужас, плавно трансформирующийся в чистую, ничем не замутнёную ярость.

Моя Дарина сидела на каком-то стуле и её руки были грубо заломлены за его спинку, связанные верёвками, впивающимися в запястья. Волосы, всегда такие ухоженные и мягкие, были спутаны и испачканы в чём-то тёмном… Земля? Грязь?

На лице… Боже, её лицо напоминало собой футбольный мяч, целиком состоящий из синяков. Левый глаз заплыл полностью, превратившись в багрово-синюю щель, а из носа и уголка рта тянулись засохшие, темные дорожки крови.

Во рту у девушки был заткнут грязный, мятый кляп из какой-то тряпки, и именно в таком виде она смотрела в камеру единственным, широко открытым, полным немого ужаса и слез, здоровым глазом. Слезы текли по её щекам, смешиваясь с кровью и грязью, оставляя на нём светлые полосы…

В полном шоке я не мог издать ни звука. Просто смотрел, не веря своим глазам, пытаясь отвергнуть, отменить эту картинку, которая вдруг дернулась, камера зашаталась, и сразу после этого на экране появилось совсем другое лицо.

Бородатый мужик, с жесткими, колючими чертами лица и маленькими, злыми глазками. Он смотрел прямо в камеру и мерзко, самодовольно ухмылялся, обнажая желтые зубы.

— Ну что, шкет, привет, — его голос был хриплым, с явным кавказским акцентом. — Видал, в каком виде твоя подстилочка? Красивая, да? — Он самодовольно хохотнул. — Слушай сюда, и запоминай. Если хочешь забрать её живой и относительно целой — значит, у тебя есть ровно час. Ровно час, чтобы подъехать по адресу. Записывай…

Он четко, по слогам, продиктовал адрес. Улица Воинов интернационалистов, дом 14, квартира 89. Быстро глянув на карте, я констатировал, что это оказались Люберцы.

«Конечно, где же ещё собираться таким типам, как не в Люберцах…» — подумал я, вспомнив свои курьерские будни, и насколько там была не спокойная в плане криминала обстановка.

Я слушал мерзкий голос этого ублюдка, и во мне все замирало и одновременно закипало. Каждая клетка тела кричала от дикого бешенства и мерзкой беспомощности, а он тем временем с кривой ухмылкой продолжал:

— И ещё… Если вдруг в твою тупую башку придет глупая мысль позвонить ментам, то бабу свою получишь по частям, понял? У тебя ровно час, шкет. Время пошло.

После этих слов связь мгновенно прервалась, а экран погас, отразив мое собственное, бледное, искаженное ужасом и яростью лицо.

Я несколько мгновений продолжал сидеть с телефоном в руке, не в силах пошевелиться, а потом из моей груди вырвался тихий, сдавленный стон, переходящий в настоящий рык. Я швырнул телефон об стену так, что он разлетелся на куски, но это не помогло. Перед глазами до сих пор стояла картинка моей избитой девушки, прикованной к стулу…

Ярость. Бешеная, всепоглощающая ярость затопила меня, выжигая весь страх и всю нерешительность. Дарина. Она была единственным светлым, чистым и добрым, что было в моей дерьмовой жизни. И эти твари… Эти твари посмели поднять на неё руку…

Я медленно поднялся с пола, а руки сами собой сжались в кулаки так, что кости затрещали. Я посмотрел на осколки телефона на полу и пообещал сам себе, тихо, но очень четко: они ответят. Они ответят за каждую слезинку, за каждую каплю её крови. Они будут умолять о пощаде, но не получат ее.

Вспомнив последние слова бандита, я криво усмехнулся: Полиция? Нет. Ни в коем случае. Эти уроды правы — полиция только все испортит. Начнутся переговоры, операции, и в этой неразберихе ее запросто могут убить… Нет. Это мое дело. Только мое.

Я вспомнил о своих… навыках. О том, что пришло ко мне из Эринии… И я чувствовал, что тьма во мне медленно, но верно просыпается, даруя холодную, стальную решимость. Мстительная ухмылка сама собой исказила мое лицо, после чего в голове пронеслась мысль:

«Нет, в полицию я не пойду. Я сам буду вашим судом и карой.»

Я забыл про голод, про усталость, про все на свете. Только адрес в голове и ее лицо перед глазами. Оделся на полном автомате: темные штаны, темная кофта, кроссовки. Схватив из потайного места наличку, откладываемую на чёрный день, выбегаю из квартиры, и снося всё на своем пути, слетаю по лестнице вниз.

Выскочив на улицу, я мысленно укорил себя за разбитый телефон, ведь теперь даже тупо такси не вызвать!

Обежав дом, я выскочил на проезжую часть, и вот оно — старый, видавший виды «Солярис» с заветными шашечками на крыше как раз подруливал к светофору, на котором загорелся красный сигнал. Я не раздумывая, кидаюсь к нему, распахиваю дверь и запрыгиваю на заднее сиденье.

— Люберцы, — выдыхаю я, запыхавшись. — Улица Воинов интернационалистов 14! Очень срочно!

Водитель обернулся ко мне, явно возмущённый моим беспардонным поведением, и я без особого удивления увидел парня лет тридцати пяти, с южным загаром и узбекскими чертами лица.

— Эй, да, у меня заказ! — попытался уйти в отказ водила, но я знал волшебное слово:

— Если быстро довезешь — плачу за поездку втройне! Три счетчика! Быстрее!

Язык денег, он универсален. Глаза водителя мгновенно загораются алчностью, он резко кивает, после чего его лицо становится сосредоточенным и серьезным.

— Делаем, брат! — бросает он коротко и с такой уверенностью, что на миг вселяет в меня надежду. Он резко включает передачу и буквально вдавливает педаль газа в пол, даже толком не дожидаясь зелёного…

«Солярис» с воем сорвался с места, и мы помчали на выезд из моего спального района, чтобы через несколько минут быть уже на МКАДе, где нас встретила она — привычная, ненавистная, многокилометровая пробка. Сплошная река из металла, еле ползущая вперед. Увидев это совсем не радостное зрелище моё сердце провалилось куда-то в район ботинок. Час… они дали мне всего час, а мы тут встряли…

Однако у моего водителя оказались свои взгляды на происходящее. Он ни капли не унывая с лицом, на котором выражалось полное презрение к правилам и другим участникам дорожного движения, прижался к бамперу какого-то джипа, а потом лихо нырнул в крайний левый ряд, который хоть немного, но двигался.

Он работал рулем и газом с яростной концентрацией, проскальзывая в малейшие щели, подрезая, игнорируя гудки и возмущенные крики. Проскочив вечно стоящий съезд на Варшавку дорога стала менее загруженной, и водитель без раздумий помчался по обочине, возвращаясь в ряд только перед камерами, после чего снова нырял на обочину.

За нами тянулся настоящий шлейф негодующих гудков и криков, но он с полным пофигизмом обращал на это внимания чуть больше, чем никак.

Он нёсся так, будто за нами гонятся все джихады этого мира, заставляя меня невольно восхищаться как его способностями, так и способностями старенького на вид «Соляриса». Я вжимался в сиденье, сжимая поручень и молился всем богам, которых только знаю, но делал это не за себя. За нее. Лишь бы успеть…

Не знаю как он это сделал, но каким-то чудом через тридцать пять минут, которые показались мне маленькой вечностью, он резко затормозил, после чего повернулся ко мне, и с горящими глазами сказал:

— Братан, приехали. Дом вот этот, — он показывает на девятиэтажное потрёпанное здание, такое же убогое, как и всё вокруг.

Я судорожно пошарив по карманам, вытащил всю наличность, что успел схватить из дома сунул ему в руки, краем сознания отмечая, что там явно сильно больше оговорённой суммы, но если честно — мне было плевать.

— Жди здесь! — бросаю я ему, выскакивая из машины.

— Ждать? — переспрашивает он. — У меня работа!

— ЖДИ! — рычу я уже через плечо и бегу к подъезду.

Я вылетел из такси, не оглядываясь. Слова водителя потерялись где-то позади, смытые адреналином и одной-единственной мыслью, стучавшей в висках в такт бешено колотящемуся сердцу: 89-я квартира.

Девятиэтажный жилой дом мрачно возвышался передо мной, и его облезлые стены казались мне символичными — все в этом мире было таким же обшарпанным и гнилым изнутри.

Я рванул к подъезду, моя рука сама потянулась к ручке двери, которая конечно же, не поддалась моим усилиям. Кинув дикий взгляд на панель домофона я подумал, что эти твари скорее всего ждали, что я буду звонить, вежливо предупреждая о своем визите, как порядочный лох, пришедший на заклание.

Холодная ярость моментально затопила моё сознание. Мне было плевать кто и что увидит, плевать на последствия… Единственное, что имело для меня хоть какое-то значение, находилось прямо за этой дверью.

Я приблизился вплотную к холодному металлу, закрыл глаза на долю секунды, ощущая внутри себя знакомый, прохладный поток энергии, после чего воспроизвёл ощущения активации «Теневого шага»… И оказался внутри. Резкий запах старого линолеума, затхлости и чего-то кислого ударил в нос, но я даже не думал обращаться на это внимание.

К счастью подъезд был пуст и совершенно тих. 89-я. Я помчался по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, практически не касаясь их. Тело работало на автомате, выжимая максимум из мышц, подпитанных адреналином и чёрт пойми чем ещё.

Во время этого забега я заметил нечто новое. Раньше, чтобы поймать чью-то мысль, мне нужно было хотя бы мельком увидеть человека, а сейчас… Сейчас, в этом состоянии предельного стресса и концентрации, мой разум будто вышел из берегов. Он стал радаром, улавливающим малейшие психические вибрации. Мимо моего сознания, словно обрывки радиопередач, проносились чужие жизни, чужие заботы.

«…картошка кончилась, надо бы сбегать… опять эти вечные очереди…» —, усталая мысль какой-то женщины около плиты. «…свалить бы к Сашке, в гаражи, да эта мегера сразу…» — ленивая мысль мужика на диване. «…как же так… Он же сказал что успел убрать… мама меня убьет…» — панический ужас девочки-первокурсницы, узнавшей о беременности.

Эти мысли вспыхивали и сразу же гасли, как искры костра, ни на мгновение не задерживаясь в моём сознании. Они были не тем. Я искал другое… И вот, на восьмом этаже я наконец это почувствовал. Грязная, животная похоть с диким, нетерпеливым предвкушением. Азарт охотника, уверенного в своей добыче, и… страх. Чужой, слабый, женский страх, который резал мне душу острее любого ножа. Дарина.

Я взлетел на этот пролёт, и даже не заметил, как очередным теневым шагом преодолел дверь, отделяющую лестничную клетку от площадки с квартирами.

Тишина… Но не полная. Из-за двери под номером 89 доносились приглушенные голоса, и моей способности соображать хватило, чтобы не врываться с шашкой наголо, а постараться сначала оценить обстановку…

Прислонившись к холодной поверхности стальной двери, я прислушался к происходящему, стараясь дышать потише.

— … ну чего тянуть-то, Аслан? — хриплый, настойчивый голос с густым акцентом. — Шкет-то ещё час тащиться будет по пробкам, если вообще не обосрется и не побежит к ментам. Давай уже, попользуемся бабой, а то она вон вся истосковалась уже по мужскому вниманию!

Меня передернуло от омерзения. Картины, которые нарисовало мое воображение, были такими ясными и отвратительными, что мне стоило больших трудов остаться на месте, и не раскрыть себя.

— Заткнись, идиот! — раздался другой голос, более властный и злой. Это был тот, кто говорил со мной по видео. Главарь. — Сначала нужно закончить дело. Дождёмся лоха, сообщим об этом нашему заказчику, получим свои бабки, а потом… потом уже можно и позабавиться. А сейчас руки прочь. Понял?

— Ага, понял, — нехотя пробурчал первый голос.

Пока я слушал происходящее, то очень чётко определил, что внутри квартиры находилось трое, плюс Дарина. Итого четверо. Их мысли были для меня как открытая книга, полная грязи, насилия и алчности.

Приговор они в моих глазах подписали себе сами. Больше я не собирался просто забрать Дарину и уходить, нет… Они должны были ответить, и они ответят. За каждый ее испуганный взгляд, за каждую пролитую слезинку.