Русский агент Аненербе

Глава 16

Но действовать необходимо быстро и убедительно, чтобы минимизировать подозрения. Он стал лихорадочно перебирать в уме все возможные стратегии выхода из опасной ситуации, но к его великому изумлению, на помощь пришла сама Марта Шмидт.

— Франтишек! — она всплеснула руками, — Удивительно! Ты говоришь без акцента! Я думала ты все забыл. И никогда не порадуешь свою кормилицу! Лебедев прекратил размышлять над поиском решения и сам удивленно уставился на нее. Несколько секунд он просто не знал, что сказать, а потом решил, что самым наилучшим выходом, сейчас будет это простой вероломный блеф.

— Почему ты решила, что я забыл? Просто ты сама со мной давно не говорила по-русски.

— Но ты никогда не любил мой родной язык. Я все твое детство учила тебя ему. Я так хотела, чтобы твоим вторым, близким тебе, языком был именно язык твоей кормилицы. Ты так любил сказки…

«Охуеть и не встать… Как же хорошо, что ты ему меня обучала… Моя ты Арина Родионовна. Что даже мои маты тебе в радость… Иначе сейчас бы я уже ехал в гестапо», — подумал он, выдыхая, про себя, все еще не веря счастливое развитие ситуации.

И тут ему пришла в голову совершенно иная мысль — Франц Тулле отправился в Тибет через СССР, но ни где в дневнике он не говорил о переводчиках или о том, что сам способен говорить на русском. Наоборот будучи в Москве, он совершенно спокойно разгуливал по улицам в одиночку… Ни одной записи о языковых трудностях в дневнике. Ни одного упоминания.

«Как же я упустил этот момент? Или мой немецкий „прототип“ прокололся?», — мельком подумал Константин.

Он еще раз подумал о некой «недосказанности», присутствующей в дневнике Франца Тулле.

— Твоя речь очень чистая, без акцента. Вот только слова… Эти грязные ругательства. Я никогда тебя не учила им, — сказала она, глядя на Константина, и иронично улыбаясь, — как это не прилично…

— У меня была возможность хорошо попрактиковаться и узнать новые слова, споря с пьяными большевистскими комиссарами, когда проезжал через Советскую Россию, — парировал он, обнимая ее, — а контузия, не только отшибла часть памяти, но и чудесным образом, хорошенько подправила произношение. Такое объяснение тебя устраивает?

Она, счастливо засмеялась в ответ и погрозила ему указательным пальцем:

— Да ты говоришь чище московского метрдотеля! Как же так? Я думала, всё забыл, мой соколик!

Для Лебедева этот «прокол», стал хорошим уроком, который преподал ему очень важное правило — надо всегда быть на чеку, надо всегда себя контролировать. Судьба счастливо «разрулила на первый раз» опасную ситуацию, но в следующая такая оговорка или ошибка приведет к весьма печальным результатам.

Лебедева поджимали сроки — он в скором времени должен отправиться на Восток, в Советскую Россию, чтобы заняться изучением склепа ганзейского купца и хоть как-то, для себя, внести ясность в свое фантастическое перемещение. Он дал Густаву Ланге отдохнуть двое суток и повидаться с семьей. Марта занялась одеждой для Маргариты. А он сам начал готовится к поездке на Восточный фронт. А это, как оказалось, не совсем простое занятие. Страна вела войну и поездка в оккупированную зону, где шли жестокие бои требовала основательной подготовки.

Утром он отправился на Пюклерштрассе 14, где лично Вольфрам Зиверс, во главе административного аппарата Аненербе, занялись подготовкой целого ряда документов, чтобы отправить своего сотрудника в район боевых действий.

Первым, он издал приказ о предстоящей миссии. Так как Лужский район находится на оккупированной территории и под контролем немецкой армии Вермахта, любое появление специалистов из Берлина должно быть четко согласовано с верховным командованием на уровне оберкомандования Вермахта OKW. А так как его миссия была санкционирована Гиммлером, то уже в течение дня курьер из военного ведомства доставил официальный приказ и мандат от штаба Вермахта, подтверждающие его полномочия работать в зоне боевых действий. Еще до этого Зиверс написал официальное письмо из Аненербе, в котором Франц Тулле, как учёный организации, он был обеспечен распоряжением от руководства Аненербе за подписью его руководителя — Вольфрама Зиверса. В документе обосновывалась большая ценность этой миссии, ее связь с исследованиями о «германском прошлом», а также подчёркивалась её «культурная и научная» значимость — детали его поездки не раскрывались и оставались засекреченными.

Беспрепятственное перемещение через линию фронта и передвижение по зоне боевых действий или на оккупированных территориях Константину Лебедеву обеспечивал специальный пропуск в зону оккупации «Passierschein», выданный от армейских властей. В пару к нему, он получил специальное удостоверение «Сonderausweis», указывающее на его высокий статус и право находиться там на важной миссии. Он также получил военную аккредитацию, как представитель тылового отдела СС и представитель культурно-исторической миссии рейха. Военная аккредитация, важная вещь, которая позволит ему сотрудничать с различными военными структурами, в том числе с командованием тех частей, которые контролируют Лужский район. К ней, еще прилагалось сопроводительное письмо для взаимодействия с Вермахтом и местной администрацией.

Поскольку на оккупированных территориях общение, неважно, это контакт между гражданскими специалистами, пусть даже представляющими нацистские организации или офицерами СС, с оккупационной администрацией было строго регламентировано, ему понадобился важный документ, предписывающий военным и чиновникам оказывать ему полное содействие. Особенно, такое сопровождение, предписывалось обеспечивать представителям СС и военно-исторических отделов.

Особый, и не менее важный документ, дающий разрешение на проведение археологических работ, прислали из штаба рейхсфюрера. Потому что, он как представитель Аненербе и СС собирался не просто искать какой-то склеп, но и проводить раскопки. В каком объеме неизвестно, но для этого могли потребоваться техника, рабочая сила, охрана. Поэтому он получил еще один документ, предписывающий местным войскам, администрации или гражданским лицам, в том числе сотрудничавшим с немцами, оказывать помощь в поисках, предоставлять транспорт, рабочую силу. Этот документ был подписан представителями Аненербе и СС, завизирован лично Генрихом Гиммлером.

Из рейхсканцелярии прислали три важных документа:

1. Обновленное удостоверение личности Kennkarte. Достаточно стандартное удостоверение личности, выданное Рейхом, которое подтверждало его личность и принадлежность к организации Аненербе и отражающее статус в структуре СС.

2. Военный пропуск на транспорт. Любое перемещение по оккупированным территориям строго контролировалось, особенно в зоне фронта. Поэтому ему были нужны транспортные документы, разрешение на пользование любыми транспортными средствами, включая армейские или захваченные у противника.

3. Документ о сохранении культурных ценностей Kunstschutz. Так как миссия была связана с поиском археологических или исторических артефактов, имеющих особую ценность для Рейха, он получил бумагу от службы сохранения культурных ценностей Kunstschutz, подконтрольной нацистской партии. Это значимость его работы для оккупационных властей. К этому документу прилагалось особое приложение — разрешение на конфискацию ресурсов. Если ему понадобиться рабочая сила, инструменты, транспорт или продовольствие, то на основе выданного разрешения, он свободно мог использовать местные ресурсы в рамках его миссии. Другими словами, мог войти в любой двор русской деревни и забрать все что ему нужно и даже угрожая оружием заставить людей выполнять любую работу не взирая на сложность, тяжесть и возраст рабочей силы

В административном отделе Аненербе для Лебедева подготовили специальную карту с указанием цели миссии, отмеченными координатами предполагаемого места поисков — чтобы оправдать его пребывание на данной территории. Ее сделали на случай встречи с военными или представителями лояльных нацистам местных властей.

К карте прилагались контакты местной администрации и ведомств. Это целый пакет документов для взаимодействия и писем-рекомендаций для формирований из местных вспомогательных органов правления, куда входила полиция, так называемые полицаи, и другие гражданские органы управления.

Таким образом, совокупность всех собранных документов давала Константину Лебедеву не просто возможность свободно действовать в зоне Восточного фронта, сотрудничать с военными и оккупационными властями, легально осуществлять запланированную археологическую миссию, но наделяла его самыми серьезными полномочиями решать любой вопрос, который только может возникнуть на его пути. Лебедев мог только удивляться немецкой педантичности, видя, как из него делают не просто представителя Аненербе, а человеком, с которым будут считаться фельдмаршалы и генералы Вермахта.

В довершении Вольфрам Зиверс сказал:

— Франц, район Луги довольно опасное место. Там действуют советские диверсионные группы и партизаны, они хоть активно, но весьма неэффективно, препятствуют передвижению наших войск и любых их представителей вермахта… Но в любом случае, будьте осторожны. Я связался с фельдмаршалом Вильгельмом фон Леебом командующим группой армий «Север» и попросил его оказать содействие в организации вашей миссии. Он в свою очередь дал приказ генерал-полковнику Георгу фон Кюхлеру, командующему 18-й армией, которая разбила Лужский оборонительный рубеж советов и контролирует, собственно говоря, сам Лужский район предоставить вам взвод охраны СС.

— Я возьму с собой своего водителя Густава Ланге. Он старый и проверенный член партии, бывший боксер, имеет награды, хороший стрелок.

— Да, — улыбнулся Зиверс, — я его сам лично подобрал для вас. А уже в Пскове получите в свое распоряжение взвод солдат СС.

Константин Лебедев взял из своего кабинета снаряжение для археологических работ в условиях военного времени. Оно было аккуратно сложено и упаковано еще настоящим Францем Тулле.

В небольшом чемодане находились: чистый полевой дневник и коробка с канцелярскими принадлежностями для ведения записей, два фотоаппарата один известный всему миру Leica III и второй Rolleiflex. В герметичной жестяной коробке, выстроился бочонками приличный запас пленки, отдельном свертке лежали измерительные инструменты: рулетка, линейки, угломер, компас и чистые топографические карты местности, большая лупа для детального осмотра находок, кисти разных размеров для их расчистки. К чемодану, с помощью ремней была прикреплена небольшая саперная лопатка и сверток упаковочного материала для находок.

Из ящика в столе он достал пистолет Walther P38 в кобуре и несколько снаряженных магазинов.

В рюкзаке армейского образца лежала полевая форма Wehrmacht зимний вариант, военный бинокль, компас армейского образца, пустая фляжка для воды, полевая сумка в виде планшета для документов, походный набор для бритья, смена носков и смена белья, свернутая плащ-палатка, котелок и походные столовые приборы. Карманный фонарь, спички в водонепроницаемой упаковке, индивидуальная аптечка.

Отдельно стоял газбак с противогазом и прочими вещами в нем — стандартное требование для всех военных.

Документы, пропуска, письма и удостоверения он сразу сложил в сумку-планшет.

Всё снаряжение поместилось в два стандартных военных рюкзака и офицерский кожаный чемодан.

«Вроде бы все», — подумал Лебедев, окидывая взглядом свои вещи.

Честно говоря, его одолевал сильный трепет и волнение перед командировкой. Он отправлялся не куда-нибудь, а на фронт, где его Родина вела тяжелую войну с беспощадным захватчиком, и он будет находится на стороне этого коварного врага. Лебедев несколько раз помышлял о том, чтобы каким-то образом войти в контакт с советскими войсками и дальше выйти на разведку, чтобы наладить устойчивый контакт. Но каждый раз откладывал мысли об этом «на потом» — сейчас стояла самая насущная задача отвезти и максимально обезопасить Маргариту.

За два дня что она жила в его доме девушка заметно стал выглядеть лучше: молодой организм, хорошее питание, спокойная, дружелюбная атмосфера — сделали свое дело. Кожа, которая была бледной, с нездоровым серо землистым оттенком стала приобретать живые румяные тона, темные круги под глазами уменьшились, а пересохшие с «полопавшиеся» болячками губы подживали. Ее движения стали мене напряженными и только ночью она еще продолжала вскакивать, забиваться в угол и стонать. Марта Шмидт сдержала свое обещание перешила несколько платьев, где-то раздобыла две пары обуви и даже принесла что-то подобие костюма для занятий спортом.

Утром следующего дня после раннего завтрака, загрузив вещи Марты Шмидт, небольшой старый чемодан с вещами Маргариты, которые собрала заботливая домоправительница, и усадив женщин на заднее сиденье, они выехали в сторону Тюрингии. Как и во время поездки в Вевельсбург, они сделали несколько остановок в пути для отдыха, ночлега и заправки автомобиля. Бензин, с началом войны для простых граждан, отпускался по нормированным талонам, и даже такой тотальный контроль за топливом не решал проблему его дефицита, а так как Лебедев был офицером СС, входившим в личный штаб рейхсфюрера для него это, не являлось проблемой. На заправках компании Deutsche Benzol-Verband он получал топливо без ограничений по специальным военным нарядам согласно установленным нормам расхода. Лебедев заметил, что обычно на станции работали два-три сотрудника, они заливали бензин используя для заправки механические топливораздаточные колонки с ручным приводом. Один из рабочих держал заправочный пистолет вставив в бак автомобиля, а другой с помощью рычага приводил в действие поршневой насос и следил за количеством отпущенного топлива, которое отображалось на механическом счетчике.

«Мда-а-а в мое время у вас ребята отвалились бы руки после первой же смены», — подумал он, глядя, как один из заправщиков крутил механический привод.

Дорога, ведущая к родовому поместью Тулле, пропетляв между холмами Тюрингии, наконец вышла на небольшую прямую, ведущую к дому.

Массивные ворота со скрипом отворил, пропуская автомобиль на подъездную аллею, высокий, сухопарый старик с военной выправкой — создавалось впечатление, что он все время здесь стоял, что-то наподобие каменного льва. Машина немного проехала и остановилась у дома.

Стоял солнечный, но холодный день характерный для начала ноября пассажиры, ежась от прохлады вышли из автомобиля. Несмотря на глубокую осень, территория выглядела достаточно ухоженной, листья на аллее были тщательно убраны, розарий подготовлен к зиме, а виноградные лозы аккуратно подвязаны к шпалерам старой беседки. Явная это была заслуга старого управляющего Вальтера, который по словам Марты Шмидт, всегда поддерживал образцовый порядок в поместье.

Константин Лебедев поднял голову и внимательно осмотрел очертания «родительского дома». Старый особняк, построенный еще в середине прошлого века, встретил его непривычной тишиной. Дом казался безжизненным и холодным. Окна первого этажа были закрыты тяжелыми ставнями, а на каменных ступенях крыльца лежало несколько свежеопавших листьев, которые Вальтер, наверное, еще не успел убрать за своим утренним обходом. За спиной у Лебедева раздался хруст щебенки — это Вальтер шел от ворот широкими шагами, раскидывая ноги словно циркуль. Он подошел к Лебедеву и пожав руку обнял его, Константин заметил, что глаза старика увлажнились от слез.

— Молодой хозяин, мальчик мой, вы наконец-то осчастливили старика!

«Ну что ж, похоже Вальтер в какой-то момент заменил мне отца, так же как Марта стала кормилицей», — подумал он, глядя на своего управляющего, который стоял перед ним по-военному и не смотря на свой возраст сохранил безупречную осанку старого солдата.

Но больше всех он, похоже, был рад Марте. Он залихватски подкрутил седые усы, немного сгорбился и как-то забавно проковылял к ней раскинув в стороны мощные, как ветви кряжистого дуба, руки.

— Ах, ты мой сладкий яблочный штрудель с корицей, — забавно проворковал он, и сладко щурясь, достаточно крепко приобнял женщину, прижимая к себе.

Та раскраснелась от смущения и смеясь отстранилась от него:

— Ну полно тебе старый кобель! Никакого стыда перед молодым хозяином и его гостьей!

Вальтер, пожал руку Густаву и увидел Маргариту, скромно стоявшую у автомобиля.

— Фройляйн, добро пожаловать, — поклонился он ей, и представился, — Вальтер…

Видя, что она немного подрагивает всплеснул руками:

— Ах, я старый безмозглый сом! Застудил такую красотку. Простите хозяин, пойдёмте, пойдемте скорее в дом.

Переступив порог, они оказались в просторном холле, где царила легкая прохлада, словно впитавшаяся в стены за долгие годы. Воздух физически прозрачен и напоён тишиной, а лёгкий сквозняк шелестел шторами, будто перешёптывался со скудными солнечными лучами. Плотные портьеры, отливали глубоким бархатом. Вальтер ловко раскинул их в стороны запуская и они, расступились впуская внутрь не просто свет, а живое сияние, которое струилось по паркету, окутывая резные перила лестницы и застыло в воздухе танцующей пылью. Здесь всё дышало упорядоченностью: ни пятнышка на зеркале в золочёной раме, ни соринки на массивном дубовом комоде, чей лаковый блеск вторил мерцанию хрустальной люстры.

— Да если бы я знал… То с утра протопил печь и камин в гостиной, — запричитал старик, ну ничего! Сейчас старый Вальтер все сделает моргнуть не успеете! Я же не знал. Я был на заднем дворе и слышу машина едет, а так, как тут на всю округу таких машин не единой нет, то сразу смекнул, молодой хозяин едет.

— Ох, уж и хватит тебе болтать, — засмеялась Марта Шмидт, — давай растапливай печь и разожги камин. Водителя устрой в гостевом доме, а я пока приготовлю комнаты для Франтишка и его гостьи. К ужину принеси гуся, картофель, масло, молоко, лук, яблоки на пирог…

— Бегу, бегу, мой сладкий яблочный штрудель! — засуетился Вальтер.

Лебедев поднялся на второй этаж и прошел в «отцовский» кабинет. Если бы он бывал здесь раньше, то, наверное, мог бы сказать — здесь все осталось как прежде: массивный письменный стол красного дерева, книжные шкафы до потолка, старинные часы на каминной полке. На краю стола, на специальной подставке лежали старые очки и раскрытая книга — словно кто-то только, что вышел и вот-вот вернется. В темном углу притаился большой старый сейф. Лебедев подошел к нему. Солидный, с гладкой полированной поверхностью, на латунном шильдике выбито название фирмы «Häusser». На передней панели красивый поворотный диск шифрования.

«И как тебя открыть?», — спросил про себя Лебедев и сам себе ответил, — «Нужно знать правильную комбинацию чисел, дружок».

Часть стены занимали фотографии: солидный мужчина с очень миловидной женщиной, маленький мальчик, тут же этот мальчик на руках молодой Марты Шмидт, еще какие-то фото — Лебедев потратил много времени внимательно рассматривая все их.

Также на стене висела небольшая карта поместья. Честно говоря, землевладение у него небольшое — вместе с домом он, унаследовал несколько гектаров земли, небольшую конюшню на краю, охотничий домик в лесу, и часть леса с примыкающим к нему озером.

«Вполне не плохо!», — усмехнулся он про себя.

Главное, что он почувствовал, находясь в доме — это спокойствие, которое так нужно Маргарите. Он не сомневался, что в его отсутствие старый Вальтер и Марта Шмидт, создадут все условия для ее восстановления.

— Ну а дальше будет видно, — сказал он и вышел из комнаты.

Марта уже во всю хлопотала на кухне успев до этого подготовить две комнаты. Одну для Константина Лебедева и вторую для Маргариты. Вальтер вовсю растопил печь и благодатное тепло по конвекционным каналам в каменных стенах распространилось по всему дому. В гостиной пылал камин рядом стояло пару кресел. В одном сидела Маргарита укутавшись в шерстяной плед, и смотрела на огонь.

— Как же здесь хорошо, — прошептала она завидев его.

Лебедев впервые за все время увидел на ее лице некое подобие улыбки. Он сел рядом.

— Да хорошо, — неопределенно ответил он.

— Когда ты уедешь?

— Завтра вечером.

— Так быстро…Ты можешь остаться хотя бы на еще один день?

— Я не могу. Я должен как можно быстрее отправиться на Восточный фронт. Надеюсь, что пробуду там не долго и все выяснив вернусь к тебе как можно быстрее.

Вошел Вальтер он принес охапку дров.

— Простите молодой хозяин, — сказал он и остановился у входа.

— Не беспокойся Вальтер, делай свое дело, — ответил Лебедев.

— Я быстро молодой хозяин, вы даже не успеете заметить, — забалагурил он, аккуратно складывая древесину в специальную решетчатую подставку у камина, — вот, сейчас в доме будет тепло! А что ещё нужно? Сейчас моя дорогая Martchen приготовит нам превосходный ужин. И вы отдохнете молодой хозяин. Завтра утром, хотите пройдете посмотрите, как старый Вальтер ваше добро бережет. Все самый порядок, и преумножение всего по хозяйству есть… А то, что ж тогда заехали на две минуты сунули бумаги в сейф и только я вас и видел… Даже парой слов перекинутся не успел. А вот уж сегодня поговорим от души!

— Бумаги в сейф? — переспросил Лебедев.

— А то, как же? Они самые. Бегом мимо меня, слышу только дверца клацнула…

— А ты знаешь комбинацию от сейфа?

— Боже упаси! — испуганно уставился на него Вальтер, чуть не выронив небольшое поленце, — Да что же это вы удумали про старого доброго Вальтера! Это никак не мое дело. Только ваш батюшка знал… И вот вы. А уже, как он представился, только вы и знаете молодой хозяин.

«Вот как раз я то и не знаю нихера!», — угрюмо подумал Константин, — «ладно разберемся».

— Извини, — засмеялся Лебедев, — я неправильно выразился. Я его забыл после контузии и подумал может быть где-то он здесь есть.

Вальтер отрицательно замотал головой.

На следующий день после полудня, ближе к вечеру, Константин Лебедев под слезные причитания Марты Шмидт уехал в Берлин. Она незаметно сунула Густаву объемистый сверток сопроводив настоятельными инструкциями:

— Одну рыбу и половину гуся заберешь своей семье, а остальное возьмешь в дорогу и будешь кормить своего начальника.

Густав Ланге задумчиво почесал затылок, но спорить с ней не стал. В свою очередь Вальтер притащил две бутылки шнапса, оплетенные тонкими ивовыми прутьями, и тоже вручил водителю.

— Самое лучшее средство от холода. А в России мороз такой, что зубы трещат.

Константин подошел к Маргарите. Как же ему хотелось ее обнять и прижать к себе. Но все что он мог это пожать ей руку и сказать:

— Выздоравливайте и быстрее приходите в себя. Фрау Марта Шмидт и герр Вальтер Шульц позаботятся о вас как о своей дочери. Когда я приеду мы начнем работу на благо нашей Родины и партии.

Лебедев кинул быстрый взгляд на домоправительницу и управляющего поместьем. Те, улыбаясь согласно кивнули. Он смотрел в глаза девушке в которых уже не было того бесконечного страха, в них он видел надежду.

«На благо Нашей Родины! Это не нацистская Германия уж поверьте мне», — подумал он, садясь в машину.