Системный рыбак – 2

Глава 18

Проснулся я от голода.

Не того голода, который можно перетерпеть, отвлёкшись на что-нибудь. Нет. Это был тот самый голод, который выдёргивает тебя из самого сладкого сна, скручивает внутренности в узел и настойчиво напоминает: «Эй, приятель, ты вчера съел миску каши с мясом, а до этого неделю питался чем попало, так что изволь немедленно что-нибудь с этим сделать».

За окном едва брезжил рассвет. Небо серое, с розоватой полоской у горизонта. До нормального утра оставалось ещё часа полтора.

Я осторожно поднялся с кровати, стараясь не скрипеть половицами. Из соседних комнат доносилось мерное дыхание Маркуса и приглушённый храп Флинта-старшего.

Будить их из-за собственного урчащего от голода желудка? Ну уж нет, совесть мне этого не позволяла, особенно после всего, что они для меня сделали. Маркус, отложив дела весь день откармливал Рида, дали кров, сохранили товар да и вообще приняли как родного.

Сам о себе позабочусь.

Я выскользнул из комнаты. Гостиная встретила меня остывшим очагом и запахом вчерашнего ужина. На столе всё ещё стояли пустые миски, ведь убирать на ночь их никто не стал.

Забрал их со стола, толкнул дверь на кухню и замер на пороге.

Кухня разместилась в небольшой комнате с закопчёнными стенами и низким потолком. В углу громоздилась каменная печь, такая же массивная и основательная, как сам Флинт. На полках теснились глиняные горшки, чугунные котелки и связки сушёных трав. Тут же нашлось несколько потёртых ножей с деревянными рукоятями, пара разделочных досок, потемневших от времени.

На одной из полок, завёрнутый в ткань хранился кусок солонины. На соседней полке лежала пара чёрствых лепёшек и миска с холодной кашей. В общем, простая мужская кухня, просто и сытно без лишних изысков.

Внутри меня что-то шевельнулось.

Пальцы сами потянулись к ножу.

Старые привычки и любовь к готовке из меня и калёным железом не выжечь.

Я закатал рукава и огляделся уже совершенно другим взглядом. Так, что тут у нас?

На полке притаился холщовый мешок. Я развязал горловину и заглянул внутрь. Там хранилась крупа, зерна размером с перловку, да и на вид на неё похожи, только цвет странный, зеленоватый. Зачерпнул горсть, поднес к носу. Запах нормальный, без намека на затхлость или плесень.

— Ладно, сойдет, — пробормотал, высыпая зерна обратно.

Что бы это ни было, вариантов у меня особо не было. Да и перловка в прошлой жизни ещё ни разу не подводила. Дешево, сытно, и если правильно приготовить, то будет пальчики оближешь.

В углу, в деревянном ящике, обнаружились местные корнеплоды. Я осмотрел овощи со всех сторон, провел дегустацию, на цвет, вкус, вид и в общем пришел к выводам, что мне достались наши Земные овощи, просто отличающиеся по цвету, а именно: красный картофель с начавшими пробиваться глазками, крепкая розовая морковь и пара фиолетовых репин.

А рядом, в прохладном углу нашлась кадка. Я приоткрыл крышку и улыбнулся, а в нос ударил резкий, кисловатый запах. Квашеная капуста, кажется она во всех мирах одинаковая. Попробовал на вкус… Уммм… Хрустящая, то что нужно!

На крюке у стены висела освежёванная тушка зайца. Я сразу оценил: вчерашняя добыча. В обычном мире такое мясо уже бы начало портиться, но здешняя энергия, творила чудеса, сохраняя его свежесть. Флинт, должно быть, приберег его на завтрак. Рядом с зайцем болтались несколько полосок вяленой оленины, тёмных и ароматных.

При виде этих ингредиентов в голове, словно щёлкнул какой-то тумблер, и они начали складываться в единую картину. Да, из этого всего получится шикарное блюдо!

Я снял с полки тяжёлый чугунный котелок, провёл пальцем по его почерневшей поверхности. Старый, видавший виды, но добротный. В таких посудинах еда получается особенной, с каким-то неуловимым привкусом времени и традиций.

Поставил котелок на край печи, туда, где ещё тлели угли от вчерашнего огня. Подкинул пару сухих поленьев, раздул пламя. Пусть прогревается.

Теперь ножи.

Снял с крючка два клинка, повертел в руках, оценивая баланс. Охотничьи, грубоватые, но сталь неплохая. На полках нашёл небольшой точильный камень, смочил его водой. Несколько быстрых, уверенных движений, и металл запел, а кромка стала острой, как бритва. Вытер оба ножа о чистую тряпицу и положил на разделочную доску.

Вот теперь можно готовить.

Первым делом я взялся за вяленую оленину. Снял с крюка пару полосок, положил на доску. Мясо было тёмным, почти чёрным, с белёсыми прожилками жира. Запах стоял густой, дразнящий и щекочущий ноздри.

Нарезал её мелкими кубиками, размером с ноготь. Каждый кусочек лёг на доску ровно, аккуратно.

Затем налил в котелок воды из глиняного кувшина примерно на треть, и поставил его на огонь. Пока вода греется, есть время на подготовку.

Взялся за луковицу. Очистил её от шелухи, отсёк корешок и верхушку. Потом, придерживая пальцами, начал шинковать. Тонко, равномерно, полукольцами.

Нож стучал по доске с ритмичностью метронома. Тук-тук-тук-тук.

Оторвал пару сушёных грибов от связки в углу. Белые, судя по форме шляпок. Покрошил их пальцами в отдельную мисочку.

Вода в котелке закипела. Я бросил туда оленину, грибы и лук. Дождался повторного закипания, снял пену деревянной ложкой, вяленое мясо всегда даёт мутный навар, если за ним не следить.

Теперь местная перловка.

Зачерпнул крупу из мешка, отмерил нужное количество на глаз. Промыл её в миске, дважды сливая мутную воду и только после этого высыпал в котелок.

Перловка зашипела, оседая на дно. Я помешал ложкой, убедился, что зёрна распределились равномерно, и отодвинул котелок на край печи, где жар был заметно слабее.

Вдохнул аромат. Да… Вот это я понимаю, запах. Мясной бульон с грибами и луком, запах королевского завтрака. Пусть пока томится. Перловка любит, когда её не торопят. Часа полтора на медленном огне и получится то, что надо.

Я прикрыл котелок крышкой и взялся за второй, поменьше. Время для овощей.

Картофель, морковь, репа. Простые овощи, никаких изысков, но в умелых руках и они способны удивить.

Вытащил их из ящика и разложил на доске. Нож скользнул по красной картофелине, кожура спиралью упала на стол. Ещё движение, ещё. Морковь, потребовала от меня чуть больше внимания, но вскоре и она засияла ярко-розовым боком. Фиолетовая репа последовала вслед за ней.

Теперь нарезка.

Первую картофелину разрезал вдоль. Потом каждую половинку превратил в пластины толщиной в палец, а их в ровные кубики. Движения ножа быстрые, экономичные, в прошлой жизни я мог обработать килограмм овощей за пару минут, не глядя. Здесь же, в теле с пятым уровнем Закалки, получалось ещё быстрее.

Вскоре передо мной выросла аккуратная горка разноцветных кубиков — розовых, красных и фиолетовых. Вот интересно, а свекла в этом мире какого цвета? Лазурного?

Нашёл на полке глиняный кувшин с маслом. Понюхал, пахнет как льняное, слегка ореховое. Плеснул в котелок и поставил на печь. Стал ждать, пока масло хорошенько прогреется и станет текучим, но не станет дымиться, иначе появится горечь.

Пора.

Высыпал овощи. Они зашипели, затрещали, и кухню заполнил сладковатый, земляной аромат. Я периодически встряхивал котелок, давая им равномерно прожариться на раскалённом жире. Золотистая корочка, вот что нужно.

Когда края кубиков зарумянились, открыл горшок с квашеной капустой. Зачерпнул щедрую порцию, отжал лишний рассол прямо над котелком, несколько капель шипнули на раскалённом дне. Капуста должна быть влажной, но не плавать в жидкости, иначе овощи сварятся вместо того, чтобы томиться.

Отправил капусту к овощам и сдвинул котелок ближе к углу, сбавляя огонь. Теперь нужно дать им хорошенько протомиться.

Нужно добавить немного приправ, что бы добавить баланс к кислоте квашеной капусты. Нужно что-то терпкое, лесное.

Я перебрал глиняные горшки на полке, читая надписи на них и проверяя их содержимое. Соль, сушёные травы: лазурной айры, почки берески, ледяной клык, горянка и многое другое. Никакого перца или его аналогов у Флинтов не нашлось, хотя о таком в этой глуши можно только мечтать. Да и система явно не собиралась облегчать мне жизнь гастрономическими чудесами…

И тут я вспомнил.

В сенях, когда вчера проходил мимо, мелькнули зелёные ветки. Точно! Морозник, а точнее местный можжевельник!

Я выскочил из кухни, тихо прошел через гостиную и вылетел в сени. Там, в углу, действительно лежали свежие можжевеловые лапы. Охотники используют их, чтобы отпугивать насекомых от мяса, но ягоды… ягоды можжевельника в кулинарии просто бесценны.

Схватил несколько веток и рысцой вернулся на кухню.

Оборвал ягоды с ветки, покатал их в пальцах. Тёмно-синие, почти чёрные, покрытые сизоватым налётом. Раздавил одну, поднёс к носу. Терпкий, смолистый, аромат ударил в ноздри. Идеально.

Бросил несколько ягод в котелок с овощами, плеснул немного воды и накрыл крышкой. Из-под неё почти сразу начал сочиться сложный, многослойный аромат. Кислинка капусты, сладость овощей, хвойная терпкость можжевельника сплетались воедино, создавая нечто особенное.

Синергию вкуса. И это именно то, что отличает высокую кухню от обычной, домашней готовки.

Я удовлетворённо кивнул и уже потянулся к перловке, чтобы проверить, как там дела, когда порыв ветра из дымохода ударил в печь.

Пламя взревело.

Огонь взметнулся вверх. Температура подскочила, я почувствовал это кожей даже на расстоянии полу метра. Ещё секунд тридцать, и нежная капуста превратится в угольки, морковь обуглится, а лук сгорит дотла, оставив после себя только горькую золу.

Чёрт возьми!

Моя рука сама потянулась к кочерге, как когда-то тянулась к ручке сковороды, которая начинала дымиться на слишком горячей плите.

Схватил. Одним резким движением раздвинул горящие поленья, разбив их жаркую компанию. Без топлива, плотно сложенного вместе, огонь быстро теряет силу.

Пламя просело, съёжилось, вернулось к нормальному состоянию.

Я облегченно выдохнул.

«Контроль температуры это основа готовки», — эхом отозвалась в памяти фраза моего первого наставника. Тогда, в прошлой жизни, речь шла о газовых конфорках и индукционных плитах. Здесь же о дровяной печи и капризах местного быта. Но принцип оставался неизменным: либо ты контролируешь огонь, либо он контролирует тебя и твой завтрак.

Быстро приподнял крышку котелка и прислушался к шипению внутри. Овощи уцелели, поверхность морковных кубиков слегка подрумянилась. Осторожно помешал, проверяя дно. Не обуглилось.

Повезло.

Хотя нет тут везения, я просто вовремя среагировал. Ещё секунда, и рагу было бы испорчено.

Впрочем, ладно. Кризис миновал, работаем дальше.

Теперь самое главное. Мясо.

Я снял с крюка заячью тушку и положил ее на разделочную доску. Плотное, красноватое мясо, почти без жира. Зайчатина требует особого обращения: она легко пересыхает, становится жёсткой. Но если всё сделать правильно…

Я начал разделывать тушку, отделяя филейные части от костей. Кости пойдут на бульон, а филе станет главным украшением моего блюда.

Когда лучшие куски мяса были отделены, приступил к нарезке их поперёк волокон. Это важно. Всегда нужно резать поперёк, иначе мясо будет жёстким, как подошва армейского ботинка.

Медальоны получились аккуратными, толщиной в палец, ровными и одинаковыми.

Я поставил на самый сильный огонь тяжёлую чугунную сковороду, с толстым дном, которая накапливает жар, а затем равномерно его отдаёт. Пока она как следует нагреется, нашёл на одной из полок немного топлёного жира, и когда сковорода раскалилась до предела, бросил на неё кусок топлёного жира.

Жир мгновенно растёкся и начал дымиться, заполняя кухню характерным запахом. Можно выкладывать медальоны на сковороду, главное оставляя между ними пространство для манёвра.

Тут же раздалось громкое, агрессивное шипение. Мясо зашкворчало, схватываясь румяной корочкой. Я не трогал его, позволяя реакции Майяра сделать свою работу. Та самая, что превращает обычный кусок мяса в нечто восхитительное, с хрустящей корочкой и сладковатым привкусом.

Через минуту я аккуратно поддел каждый медальон лопаткой и перевернул. Нижняя сторона была уже золотисто-коричневой, с мягкими аппетитными подпалинами.

Ещё минута, и мясо готово. Не пережарено, не пересушено. Розоватое внутри, но уже не сырое.

Снял медальоны со сковороды и переложил на чистую глиняную тарелку. Пусть «отдохнут» пару минут, пока соки равномерно распределятся по всему куску.

Теперь сборка.

Выложил блюдо на тарелку, согласно своей задумке и композиции, а теперь остался последний штрих.

На дне сковороды остались прижарившиеся частички, этакая квинтэссенция вкуса. Плеснул туда воды, соскрёб ложкой всё до последней капли, создавая густой мясной сок, и полил им готовые блюда. Соус заставил композицию заблестеть.

Из гостиной донеслись приглушённые голоса. О, а вот проснулись и Маркус с отцом. Что впрочем неудивительно, от таких ароматов мёртвый поднимется.

Я взял в руки все три тарелки, толкнул дверь плечом и вышел в гостиную.

Дверь отворилась, и в гостиную из кухни вошёл Ив. Он держал на расставленных пальцах и балансировал с тремя глиняными блюдами. Движение парня были настолько плавным и уверенным, словно он проделывал это тысячи раз.

Разговор за столом оборвался на полуслове.

Маркус застыл с открытым ртом. Флинт-старший медленно опустил кружку с водой, которую держал в руке.

Аромат достиг их раньше, чем тарелки коснулись стола. Сложный, многослойный, он обволакивал, дразнил, пробуждал голод с такой силой, будто они не ели неделю.

Ив поставил первое блюдо перед Флинтом-старшим, второе перед Маркусом, третье оставил себе. Потом спокойно сел напротив них и взял ложку.

— Решил приготовить завтрак из того, что нашёл на кухне, — произнёс он будничным тоном. — Надеюсь, вы не против?

Никто не двинулся.

Вместо ответа отец и сын смотрели на то, что лежало перед ними, и не могли поверить своим глазам.

Это была не та простая, сытная, но безликая еда, к которой они привыкли. Перед ними на тарелках возвышалось этакое чудо гастрономической архитектуры. В самом положительном смысле.

Пышная подушка каши, каждое зёрнышко которой блестело золотистым отливом. На ней горкой лежало овощное рагу, яркое, разноцветное, источающее пар с кисло-сладким ароматом и едва уловимой хвойной ноткой.

А венчали всё это медальоны зайчатины, румяные, с идеальной корочкой, расположенные по кругу, словно лепестки экзотического цветка или корона. Густой мясной соус стекал по ним янтарными ручейками, заставляя всю композицию мерцать в утреннем свете.

Маркус судорожно сглотнул.

— Это… из моих продуктов? — Флинт перевёл недоверчивый взгляд на Ива. — Из той каши и позавчерашнего туманного зайца?

— Из них.

Флинт-старший первым взял ложку. Его движения были осторожными, почти церемонными. Многолетний опыт научил его не доверять первому впечатлению. Красиво не значит вкусно. Особенно когда речь идёт о парне, которого вся деревня долгие годы считала дурачком.

Он зачерпнул понемногу: кусочек мяса, горку овощей, немного перловки. Поднёс ложку ко рту.

И замер.

Первым попробовал зайца. Мясо, которого в его руках всегда получалось суховатым и жилистым, сейчас буквально растаяло на языке. Сочное, невероятно нежное, с хрустящей корочкой, которая рассыпалась при первом же прикосновении зубов. Вкус был глубоким, насыщенным, с лёгким привкусом чего-то сладкого.

Флинт широко распахнул глаза.

Он привык смотреть на мясо лишь как на источник духовной энергии, ведь в их глубинке, что-то лучше было найти почти нереально, но этот вкус. Как?

Как такого вкуса можно было добиться от обычной туманной зайчатины?

Однако, прежде чем он успел всерьёз задаться этим вопросом, пришла вторая волна. Сладковатая морковь и репа, обжаренные до золотистой корочки, каким-то невероятным образом сочетались с резкой, но глубокой кислинкой квашеной капусты. А потом появился он… тонкий, смолистый привкус можжевеловых ягод, который связал дичь и овощи в единое, гармоничное целое.

Это было похоже на лес после дождя. На запах хвои и мокрой земли. На всё то, что охотник любит больше всего на свете.

Но настоящим откровением стала каша.

Флинт ожидал привычную склизкую, безвкусную массу, которую нужно было заталкивать в себя ради сытости. Но вместо этого каждое зёрнышко оказалось упругим, отдельным, пропитанным копчёным ароматом вяленой оленины и чем-то ореховым, таким тёплым и невероятно уютным. А грибы… грибы отдали каше весь свой дух, превратив простую крупу в нечто, достойное стола местных богатеев.

Флинт перестал жевать. Он просто сидел с закрытыми глазами, позволяя вкусам раскрываться на языке один за другим.

В его голове творилось что-то странное. Образы сменяли друг друга с калейдоскопической скоростью. Он вдруг увидел себя молодым, ещё до женитьбы, когда впервые вышел на охоту с отцом. Увидел первого подстреленного зайца, вкус победы, гордость в глазах родителя. Увидел свадьбу, рождение Маркуса, счастливые годы, которые, казалось, никогда не закончатся…

Он моргнул, прогоняя наваждение.

Что это было? Просто еда не может вызывать такие воспоминания. Не может она пробуждать эмоции, которые ты давно для себя похоронил.

Рядом раздался странный звук.

Флинт повернул голову и увидел своего сына.

Маркус сидел с закрытыми глазами, и по его щекам текли слёзы. Не от горя. От чего-то совершенно другого. Его губы беззвучно шевелились, а на лице застыло выражение абсолютного, почти болезненного блаженства.

— Мама… — прошептал он еле слышно.

Флинт вздрогнул.

Жена умерла, когда Маркусу было пять. Он почти не помнил её. Но сейчас, судя по его лицу, что-то вернулось. Какой-то образ, видимо какое-то ощущение, которое сын считал навсегда утраченным.

Маркус открыл глаза и торопливо вытер щёки тыльной стороной ладони. Его взгляд метнулся к отцу, потом к Иву, потом обратно к блюду.

— Что… — он сглотнул, пытаясь справиться с голосом. — Что ты положил в эту еду?

Ив невозмутимо жевал.

— Картошку. Морковь. Репу. Квашеную капусту. Перловку. Зайца. Немного вяленой оленины для жира. Сушёные грибы. Соль…

Маркус уставился на него с выражением человека, которому только что сообщили, что земля на самом деле плоская и стоит на трёх черепахах.

— Но… но это же наши обычные продукты! Мы едим их каждый день! Почему тогда… этот терпкий вкус леса? Это… это что?

Хм… Ив задумался, глядя на ошеломленных охотников и слезы друга. Еда была определенно вкусной, но судя по поведению Маркуса она будто пробудила в них старые воспоминания.

Ив просто добавил несколько Морозных ягод, для вкуса. Неужто дело было в них?

Не дожидаясь ответа, Маркус зачерпнул ещё одну ложку и отправил в рот, и тут же залился горячими слезами. Он ревел, но при этом продолжал есть, не в силах остановиться.

Флинт медленно опустил ложку на стол.

Он смотрел на блюдо, потом на Ива, который продолжал невозмутимо есть, словно не замечая произведённого на них эффекта.

— Я охочусь сорок лет, — произнёс Флинт негромко. — Ел дичь в десятках трактиров и постоялых дворов. Пробовал стряпню лучших поваров в округе. Даже однажды угощался в столичном ресторане, когда сопровождал караван.

Он сделал паузу.

— Никогда. Слышишь? Ни разу в жизни я не ел ничего подобного.

Ив поднял взгляд от своей тарелки.

— Рад, что вам понравилось.

— Понравилось? Понравилось⁈ — Маркус чуть не подавился. — Ив, это… это не просто еда! Это… я даже не знаю, как это назвать!

— Завтрак, — невозмутимо ответил Ив. — Это называется завтрак.

Флинт неожиданно рассмеялся. Низкий, густой смех, идущий откуда-то из груди. Он смеялся и качал головой, глядя на юношу, которого ещё вчера мысленно записывал в «подопечные», требующие защиты и заботы.

Какой же он был слепец. С такой выдержкой ему не нужна никакая забота, он сам позаботится о ком хочет. Флинт снова взял ложку. На этот раз он ел медленно, вдумчиво, смакуя каждый кусочек. Как гурман, пробующий драгоценное вино урожая столетней давности.

Маркус уже добрался до дна своей тарелки и теперь с тоской смотрел на последние капли соуса. Он провёл по ним куском чёрствой лепёшки, подбирая всё до последней капли, и отправил в рот.

— Предки милосердные… — простонал он. — Даже хлеб с этим соусом вкуснее, чем всё то, что я ел до этого в жизни.

Флинт кивнул, соглашаясь с сыном.

— Знаешь, парень, — добавил он, прожевав мясо. — С таким мастерством тебе не рыбу на рынке продавать надо. Тебе нужно открывать собственный трактир. И брать за нее оплату золотом.

— У меня это в планах, но всему своё время, — усмехнулся Ив.

— Тогда я буду приходить туда каждый день, — сказал Маркус, вытирая намокшие щеки. — Нет, дважды в день. Нет, трижды!

Ив рассмеялся.

— Боюсь, тогда ты разоришься ещё до конца первой недели.

— Плевать! — Маркус стукнул кулаком по столу. — За такую еду я готов продать всё охотничье снаряжение!

— Не говори глупостей, — одёрнул его отец, но в его голосе не было строгости. Только тепло и едва заметная улыбка.

Ив доел свою порцию и откинулся на спинку скамьи. В груди разливалось приятное чувство. Не только от сытного завтрака и разливавшейся по телу духовной энергии. Это было что-то другое. Что-то, чего он не испытывал очень давно.

Когда-то еще будучи подростком, он любил готовить в небольшой местной забегаловке, помогая своему дяде, и смотреть на радостные лица посетителей.

Но потом его мастерство стало расти. Забегаловка сменилась дорогими ресторанами, появились Звёзды Мишлен, признание критиков, астрономические чеки, зависть коллег и постоянная погоня за совершенством. Он забыл, для чего вообще взял в руки нож.

И вот теперь здесь, в простой деревенской избе, глядя на двух грубоватых охотников, которые смотрели на него с нескрываемым восхищением, Ив вдруг почувствовал, что вспомнил то, из-за чего когда-то очень давно влюбился в кулинарию.

Ради вот этого. Ради момента, когда твоя еда делает кого-то счастливым.

Тут момент тишины нарушил внезапный звук из-за двери.

— Мяу!

Громкое, настойчивое, с явным подтекстом «открывайте немедленно, или я сам открою, и вам это не понравится».