Сын Багратиона 2

Глава 16

На следующий день утром я проснулся с четким пониманием, как мне действовать в сложившихся обстоятельствах. В первую очередь я провел большое совещание с участием Сасуна Давидовича и разведчиками, пленившими императоров. По итогам этого совещания я поставил перед ними конкретные задачи, касающиеся России и Франции. Им предстоит ни много ни мало, а вычистить обе страны от английских агентов влияния. Нужно сделать так, чтобы англичане в принципе лишились возможности влиять на элиты этих государств. Нет, я понимаю, что задача из серии невыполнимых, но какой-то эффект все равно будет. По крайней мере когда этих самых агентов начнут отстреливать при малейшем подозрении в связях с англичанами, да и самих англичан, находящихся в России и Франции проредят, результат будет, и хочется думать, что значительный.

В общем, я решил, не дожидаясь окончания переговоров с императорами, готовить в их странах почву для противостояния с Англией.

После этого я на целую неделю пропал для своих «гостей», занимаясь текущим делами и резгребая непрекращающийся вал проблем.

Нет, я даже не думал специально выдерживать какую-то паузу в переговорах и сделал это не с целью мариновать императоров. Просто обстоятельства так сложились, что пришлось отвлечься и заняться текучкой, отложить которую на потом было бы чревато.

Надо сказать, что эта невольная пауза пошла на пользу, и следующий этап переговоров вышел более конструктивным и полезным. Так, оба императора потребовали предоставить им возможность связаться с родными и близкими. Их по большей части волновал даже не вопрос переписки с родными (о том, что императоры живы и здоровы, нужные люди узнают в ближайшее время, императорам дали возможность написать письма, которые сейчас уже находятся в пути), а тот факт, что они во время переговоров не имели возможности посоветоваться со своими подчиненными.

Говоря другими словами, им в этом вопросе нужны были советники, способные подсказать и проконсультировать в том или другом вопросе.

В общем, можно было сказать, что императоры смирились со своей судьбой и включились в работу со всем усердием, что не могло меня не радовать. Что говорить, если при очередной встрече даже Александр, который явно ждал обязательной ответки за сделанные им глупости, тоже начал высказывать свои соображения, как все устроить так, чтобы и овцы остались целы и волки накормлены.

Правда, этот скунс все равно пытался гнуть свою линию и время от времени обозначал, что в связке с англичанами было бы проще устроить новый мировой порядок, чем довёл до белого каления не только меня, но и Наполеона тоже. В принципе этими своими высказываниями он только утвердил меня в мысли, что правитель из него никакой и что всем будет лучше, если его на посту главы государства сменит его брат Николай. Он тоже, конечно, тот ещё фрукт, но в отличие от брата хоть приучен держать свое слово. Поэтому нет ничего удивительного в том, что я выставил одним из условий сотрудничества с Россией смену самодержца. Собственно, Александр этому не особо и сопротивлялся в отличие от Наполеона, который горел желанием командовать Францией, даже находясь у черта на куличках.

Мне, если разобраться, наплевать, кто там во Франции будет командиром, главное — договориться об основополагающих вещах и добиться выполнения этих договоренностей, остальное неважно.

В общем, я от императоров добился чего хотел, и к моменту появления их советников, которые прибыли только через полгода, основной каркас будущего трехстороннего договора был готов.

Вот только с появлением у императоров свиты и людей, «знающих», как будет лучше и что из достигнутых договоренностей получится в итоге, все результаты нашей работы чуть не пошли насмарку. Но так было, пока все эти советники не увидели собственными глазами свежепостроенный пароход (уже третий) и учебные стрельбы самыми что ни на есть настоящим снарядами из стадвадцатимиллиметровых пушек. Очень уж убедительными получились эти учения. Они наглядно показали, что на самом деле моё княжество со временем сможет справиться с английским флотом и без сторонней помощи. Вот когда они это увидели и поняли, что затягивать переговоры не в их интересах, тогда все и закрутилось со страшной силой.

В итоге мы договорились по всем пунктам, включая вопрос контрибуции, то есть переселенцев, и начали действовать. Притом работали сильные мира сего во Франции и в России не на страх, а на совесть. Собственно, по-другому и быть не могло, всё-таки к разделу пирога можно было и опоздать, чего не хотели ни первые, ни вторые.

Надо упомянуть, что на время этих переговоров мне поневоле пришлось спихнуть управление княжеством на отца. Просто у меня не хватало времени заниматься ещё и этим. Нет, понятно, что руку на пульсе я держал и время от времени советовал, как стоит поступить в том или ином случае, но основная нагрузка все равно свалилась на отца. Странно прозвучит из моих уст, но, похоже, если человек талантлив, то он талантлив во всем. По крайней мере я для себя определил, что отец на порядок лучше справляется с руководством страны, чем я, и это был неоспоримый факт. Наверное, поэтому, когда встал вопрос, кому из нас ехать в Россию для подписания договоров с новым императором (Наполеон так и остался у власти, поэтому с ним было проще, и во Францию отправляться не пришлось), я тут же решил, что в путь отправлюсь именно я.

Этому решению поспособствовало и то, что я реально задолбался вариться в этой переговорной и управленческой кухне. Захотелось сменить обстановку и развеяться, поэтому я отправился в путь с радостью.

Но поехал я не то чтобы прям сразу в Россию, попутно я захотел заглянуть в Японию и на Папуа. Так сделать я решил по нескольким причинам. Захотелось посмотреть, как в реальности менялась жизнь в княжестве, повстречаться с дорогими мне людьми, отдохнуть за время пути, и самое главное — подписание договоров вовсе не было срочным. Даже предварительных договоренностей вполне хватило, чтобы все закрутилось. Подписание бумаг с императором — формальность и ничего более, и так все уже работало. Конечно, формальность это была необходимая, но не настолько, чтобы из-за неё нестись в Россию сломя голову.

В общем, я попытался совместить полезное с приятным и без малейших сомнений отправился в путь.

О самом путешествии рассказывать особо нечего, что оно выдалось спокойным и без приключений. Всё-таки ходить по морям и океанам на пароходе (пусть и с парусным вооружением в подходящие моменты) — это не то же самое, что на простых парусниках. Гораздо комфортнее, быстрее и безопаснее.

Собственно, моё путешествие — это не первый рейс пароходов, поэтому все и получилось относительно благополучно и не напряжно.

В путь я отправился без жены и наложниц, что называется, налегке. И да, отбояриться от наложниц мне не удалось, поневоле пришлось жить в этом вот подобии гарема. И если поначалу я неслабо парился по этому поводу, то со временем привык и даже начал получать от этого определенное удовольствие. Но это так, к слову пришлось. Главное, что все мои женщины остались дома, тем более что некоторые из них, включая жену, беременны, поэтому в пути я отдыхал и от них тоже. Всё-таки когда женщин много, иногда полезно остаться без сладкого и малость поголодать в этом плане. Полезно для душевного равновесия.

В Японии надолго не задержался, собственно, как и на Папуа. Проехался по некоторым поселениям, пообщался с местными руководителями, родственниками, отметил для себя, что жизнь везде в буквальном смысле бурлит и княжество развивается стремительными темпами, и на этом успокоился. Единственное, на острове у тёти Тамары прожил больше недели, очень уж комфортно себя чувствовал у неё в гостях, даже лучше, чем дома, да настолько, что уезжать не хотелось. Не зря она назвала свой остров раем.

Тем не менее именно здесь у меня вдруг возникло чувство, будто я куда-то опаздывал, и настолько сильное, что я иногда даже ночью просыпался с мыслью о необходимости как можно скорее продолжить путешествие. Прямо как наваждение какое-то, притом навязчивое, да и чуйка вдруг очнулась, предупреждая о грядущих неприятностях, и вот её я игнорировать никак не мог и не собирался. Поэтому, как бы я ни кайфовал от жизни в этом райском месте в приятной мне компании, а пришлось собираться и отправляться в путь.

В России в последнее время начал активно развиваться путь по водным артериям страны, в частности по Амуру, но отправляться в дорогу я решил из Охотска, как и раньше, так просто было быстрее. Поэтому я отправился от тёти Тамары именно в Охотск а не в Николаевск-на-Амуре, как новый город назвали и в этой реальности тоже, понятно, в честь нового императора. Сам переход по морям прошёл благополучно, а вот город удивил, причём неслабо. Разросся он за это время, да так, что сейчас уже совсем не напоминал загибающееся поселение на краю земли. Одни только склады на побережье, раскинувшиеся на многие километры, чего стоили, не говоря о большом количестве даже на вид богатых зданиях и дворцах.

Да и обилие здесь кораблей, которых я насчитал под сотню, подталкивало к определённым мыслям.

Как выяснилось чуть позже, в эти края в последние годы хлынул буквально вал предприимчивых людей, живущих с торговли, и золотодобытчиков. Не смогли староверы удержать в секрете разработку золотоносных месторождений на Колыме и спровоцировали начало чего-то похожего на золотую лихорадку. Главное, что сюда на запах наживы поехали и люди с довольно серьёзными деньгами, поэтому неудивительно, что город начал застраиваться и преображаться стремительными темпами. Да и возобновление переселенческой программы сыграло свою роль, принося немалые средства задействованным в ней людям, и я сейчас говорю не только о чиновниках, но и о купцах тоже. Всё-таки обеспечить припасами огромное количество людей на всем протяжении пути стоило немалых денег, а здесь сейчас пополняли припасы множество кораблей, задействованных в доставке переселенцев в том числе на другой континент. В общем, город получил, что называется, толчок к развитию, и во что это выльется в дальнейшем, один только бог знает.

Собственно, путь, по которому передвигались сейчас переселенцы, тоже сильно изменился, и это сказалось на скорости передвижения нашего относительно небольшого отряда.

Дело в том, что на этом уже тракте сейчас разместили довольно много постоялых дворов, ну или пунктов, предназначенных для отдыха и пополнения припасов. В этих своеобразных мини-поселениях, как выяснилось, можно было не только пополнить припасы и отремонтировать снаряжение, но и сменить лошадей. Не на всех было нужное нам количество сменных лошадей, но довольно часто нам удавалось это сделать, и благодаря этому мы передвигался если не стремительно, то очень к этому близко, с учётом нынешних времен, конечно. Более того, на всем протяжении пути появились что-то типа хуторов или скорее охотничьих заимок, на которых тоже можно было отдохнуть.

Вообще тракт сейчас напоминал муравьиную тропу, на которой движение замирало только с наступлением темноты. Да и встречалось нам на этой тропе много интересных, я бы сказал, неординарных людей, начиная от охотников и заканчивая белыми крепостными, ловить которых на этой дороге даже не пытались. Навели в свое время здесь шороху мои казаки, изображавшие из себя робингудов. Напрочь отбили охоту искать здесь беглых.

Наверное, поэтому я не удивился, когда на одном из привалов к нам вышел странный седобородый старик, я просто принял его за одного из подобных беглецов. Но когда он назвал меня дважды отмеченным богами, я напрягся и захотел выяснить, что это могло значить, задав ему прямой вопрос. Тем более, что чувство, будто я куда-то опаздывал, с его появлением пропало, а вот чуйка наоборот буквально взвыла, грозя скорыми неприятностями.

Старик, как-то искоса глядя чуть выше моей головы слегка прищуренными глазами, произнес:

— На тебе проклятье одного бога и благословение другого.

Мне почему-то такой его ответ показался смешным, чем-то он напомнил неопределённое вещание цыганок, и я невольно улыбнулся. Старик же, заметив эту мою улыбку, посмотрел прямо в глаза каким-то теперь уже вроде бы расфокусированным взглядом и продолжил говорить.

— На самом деле ничего смешного в этом нет, потому что эти воздействия влияют на саму душу, тем самым разрушая её, и это не закончится даже с твоей смертью.

Сказав это старик замолчал, немного подумал и коротко добавил:

— Худшей участи не придумать, тебе ещё лет двадцать отмечено, и неважно, проживёшь ты их в этой жизни или в следующей. Исход будет один — окончательное развоплощение.

Я, все ещё улыбаясь, спросил:

— И ты, конечно же, можешь снять эти воздействия за копейку малую?

Старик посмотрел на меня уже как на душевнобольного и ответил ехидно:

— Конечно же, я не смогу тебе помочь, да и никто не сможет, разве что бог какой обратит на тебя внимание, но это вряд ли, слишком уж незначительная ты букашка, чтобы это случилось.

Я, будто играя в какую-то игру, невольно ответил:

— Ну, привлечь внимание бога не сложно, есть один способ, вот только нет у меня уверенности, что богу этот способ понравится.

Старик посмотрел на меня ещё более странным взглядом, пробормотал себе под нос «а ведь ты не врешь», секунду подумал и резко засобирался уходить, чуть громче сказав:

— Завтра на рассвете вернусь.

После чего как-то стремительно удалился.

Самое странное в этом было то, что никто из моих спутников даже не попытался остановить его ни когда он только подошел к стоянке, ни сейчас, когда он уходил. Складывалось ощущение, что этого чуть сгорбленного деда мои люди воспринимали своим, ну или вообще никак не воспринимали, что будет точнее. Странный был старик, но его слова почему-то меня зацепили, ведь я не забыл, из-за чего переродился в теле сына Багратиона.

Тем не менее долго думать об этом я не стал и ночью спал как младенец, а вот на рассвете был разбужен сразу тремя стариками. Поначалу с просонку подумал, что это вообще глюк или что я проснулся во сне.

В общем, в голову полезла всякая хрень, от которой я быстро избавился, потому что пришлось сосредоточиться и пытаться понять, что от меня хотели эти три деда. Они, кстати сказать, чем-то неуловимым были похожи друг на друга. Нет, с виду и по комплекции они были разные, но было что-то в них такое, что заставляло думать, что передо мной если не братья, то близкие родственники. Прежде чем начать вникать в то, что эти деды пытались сказать, я отметил, что, как и вчера, мои люди не обращали на них внимания, как будто их пребывание в лагере было привычно.

Между тем вчерашний старик начал вещать, обращаясь ко мне почему-то ну очень странно.

— Путник, мы предлагаем тебе сделку. Ты расскажешь, как можно привлечь внимание бога, а мы дадим тебе возможность прикоснуться к божьей благодати. Ты согласен?

Всегда меня почему-то бесил пафос, а старик толкал речь таким возвышенным тоном, что у меня аж зубы сводило от такого вещания, поэтому я не задумываясь ответил:

— Нет, мне это неинтересно.

Старик, который во время своей речи принял горделивую позу, глядя на меня снисходительно, теперь резко сдулся и растерянно спросил:

— Почему? Ведь поможет тебе избавиться от твоей проблемы.

«Вот так-то лучше», — подумал я, ухмыльнулся и начал говорить параллельно размышляя:

— Во-первых, то, что у меня проблемы, — это только твои предположения. Пока я чувствую себя прекрасно и помирать не собираюсь. Во-вторых, я в принципе не собираюсь заключать никаких сделок ровно до тех пор, пока не узнаю сути этой самой сделки до мельчайших подробностей.

«Вот так вот вам, старые развалины, потому что нефиг будить меня ни свет ни заря. Хотя, говоря по правде, разобраться в происходящем очень бы хотелось, всё-таки не зря я замечал, что нынешнее моё поведение сильно разнится с тем, которое было у меня в прошлом мире».

Старики между тем переглянулись, не произнеся при этом ни звука, и все тот же дед начал говорить.

— Хорошо, мы расскажем, — он выдержал довольно продолжительную паузу, будто собираясь с мыслями, и начал вещать. — Пожалуй, начну издалека, но постараюсь рассказать коротко. Нашей вере уже несколько тысяч лет, и нам от предков досталась один предмет, который при встрече с богом заряжается божьей благодатью и способен делиться этой благодатью с окружающими.

Тут старик замолчал и уставился на меня, как баран на новые ворота. Я в свою очередь, не дождавшись продолжения, спросил:

— И зачем нужна эта благодать?

— Странный вопрос от человека, переродившегося с сохранением памяти. Именно для того, чтобы при перерождении не потерять себя, и нужна благодать.

«Нифига себе заявки, они колдуны, что ли?», — тут же подумал я и, глядя на этих стариков, невольно начал примеряться, как бы половчее их прибить. Старики, похоже, что-то почувствовали, потому что один из них, чуть подняв руку, произнес:

— Мы пришли с миром, путник, и не желаем зла. Нам действительно от тебя нужно только узнать, каким образом можно привлечь внимание бога, и мы правда не врали, говоря о разрушении твоей души. Тебе божья благодать нужна даже больше, чем нам.

«Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд. То, что эти старики очень непростые люди, понятно, как и то, что им от меня надо. Неясно другое: я ведь сказал, что мой способ неоднозначный, и их это, похоже, не пугает».

Я подумал так и решил на всякий случай напомнить, ну и предупредить, что лично участвовать в их играх не собираюсь, а вот со стороны посмотреть, что они собираются сделать, очень даже не против.

— Я ведь вам говорил, что мой способ сильно разозлит бога, если он откликнется, вас это не пугает? Вдруг он наградит вас проклятием? И ещё: я точно не буду участвовать в ваших играх с богами, но со стороны понаблюдать за этим хочу. Если вы не против, то я поделюсь секретом.

— Нет, не пугает, и мы не против, чтобы ты посмотрел. У нас есть чем оградиться от гнева божества. Артефакт, оставшийся нам от предков хоть и называют шуткой богов, но он точно способен защитить от божественного недовольства.

«Очень интересно, ещё и какая-то шутка богов, как бы от подобных шуток плакать не пришлось, да и слово артефакт из их уст звучит сюрреалистично, странные они все-таки».

Хоть я и сомневался, стоит ли мне ввязываться в этот непонятный блуд, тем не менее даже на уровне подсознания чуйка буквально благим матом орала, что мне это нужно и пойдёт на пользу, но при этом кричала и о неприятности. Поэтому, немного сомневаясь в здравости своего рассудка, я начал рассказывать, как уже один раз организовал себе встречу с божественной сущностью, сначала пролив на алтарь кровь, а потом ещё и нагадив туда.

Старики внимательно меня выслушали и невольно заулыбались, когда осознали суть способа, и только один из них не удержался от язвительного комментария, что, дескать, надо обладать сильным умом, чтобы заниматься подобным на алтаре.

Едва получив нужную им информацию, старики предложили мне уведомить моих людей, что я буду отсутствовать весь сегодняшний день, и направились в сторону расположенного неподалеку леса.

Мне поневоле пришлось действовать быстро, чтобы не потерять их из виду.

В принципе сложности предупредить дежурного по лагерю не было, поэтому, приказав ждать меня на месте, я догнал стариков ещё до того, как они скрылись в лесу.

Двигались мы вроде и не торопясь, но без остановок, так что ушли от лагеря довольно далеко. По моим прикидкам километров пятнадцать точно отмахали, пока не вышли к реально огромному дубу. Я, честно сказать, таких раньше не видел, а тем более не ожидал встретить подобного исполина в этих краях. Но это ладно, здоровенное, конечно, дерево, но внимание моё привлекло не оно, а большой круглый камень матово-черного окраса, расположенный в пяти метрах от этого исполина. Вот он поневоле притягивал взгляд своей формой, напоминающей ограненный бриллиант, притом эта огранка была выполнена настолько искусно, что грани реально казались совершенными и одинаковыми по размеру.

Естественно, я и не подумал подходить поближе к этому камню, который не мог быть ничем иным, кроме как алтарем, так и застыл на границе леса и овальной поляны. Старики же в отличие от меня, даже не остановившись на отдых, приступили к делу. Один из них без сомнений долбанул рукой по одной грани алтаря, довольно сильно поранившись и таким образом окропив камень кровью, другой полез наверх, спуская портки. А третий достал непонятно откуда блестящую хреновину, похожую на многолучевую звезду, и начал что-то петь гнусавым голосом, выговаривая непонятные слова монотонным речитативом.

Все дальнейшее описать трудно. В какой-то момент пространство полыхнуло возмущением. Как я это понял, я и под страхом смерти объяснить не смогу. Миг, и все три старика осыпались пеплом, а само пространство материализовало чужую мысль: «наконец-то…».

Что там дальше пыталось сказать нечто, я не знаю, потому что всем моим вниманием завладела непонятная хрень, которая начала проявляться на месте дуба, раскалывая его пополам. Больше всего мне это напомнило случай, когда у меня в детстве на заднице лопнули по шву тесноватые штаны. Так и здесь: казалось, в ткани мироздания появилась трещина, которая пусть и очень медленно, но начала расширяться. Та хрень, которая просматривалась с другой стороны этой трещины заставила меня подумать, что, похоже, всё, отбегался…