Сыны Триглава

Морские разбойники

— В жизни не видел ничего более унылого!

Недовольно поджав губы, Этельнот, принц Кента, рассматривал видневшуюся по правому борту пустынную землю. Волны с негромкими шипением набегая на берег, бессильно откатывались от подножья песчаных дюн. За ними открывались поросшие вереском равнины и торфяные болота, тянувшиеся до самого Лима-фьорда, отделявшего эту часть Ютландии от остального полуострова. Изредка в небольших фиордах виднелись убогие деревушки и светловолосые рыбаки, вышедшие в море на хлипких лодочках, изумленно провожали взглядом диковинный корабль с треугольным парусом, острым носом и множество весел поднимавшихся с каждого борта. На светло-синем парусе красовалось вышитое изображение черного лебедя, широко раскинувшего крылья .

Бюрхтнот немало постарался, чтобы дать своему посольству достойное сопровождение, ради чего он и вывел в море гордость своего флота: византийский дромон, что в свое время, подарил своему брату Херульв, передав корабль через возвращавшегося в Фризию Стюрмира. По тридцать специально обученных гребцов налегали на весла с каждого борта, а под парусом стояла довольно большая каюта — небывалое дело для кораблей Севера. На носу и вдоль бортов судна стояли лучники, внимательно вглядывавшиеся вокруг синюю гладь. Несмотря на то, что датский конунг Гудфред считался другом Фризии, северные ярлы данов крайне неохотно признавали его главенство, без какой-либо оглядки на молодого владыку нападая на любое судно шедшее через Ютландское море.

Впрочем, Этельнота беспокоило не возможное нападение, а одни лишь неудобства этого путешествия. Это был молодой человек, лет семнадцати, в зеленом плаще поверх льняной туники, с изображением белого коня на спине. Рыжеватые волосы охватывал серебряный обруч, на шее болтался золотой крест с несколькими красными камнями. В зеленых глазах плескалась скука, пополам с отвращением, когда он смотрел на простиравшееся вокруг море.

— Там, куда мы плывем, все так же уныло? — не оборачиваясь, спросил он.

— Венета — самый богатый и славный город на берегах Янтарного моря, — сказал подошедший Стюрмир, — даже Дорестад уступает ему, не говоря уже о ваших городах.

— Не надо хвалиться передо мной богатствами язычников, — запальчиво сказал Этельнот, — мой Кентербери, может, и беден, но над ним давно воссиял свет Христовой веры. Тогда как эта самая Венета, как и ваш Дорестад и вся Балтика все еще в руках самых отпетых идолопоклонников, да смилуется над их душами Господь.

С показным благочестием Этельнот поцеловал свой нагрудный крест, но в его словах больше слышалось юношеского упрямства, чем христианского смирения. Это видел и Стюрмир — и поэтому почти не обращал внимания на слова принца, что с самого Дорестада всячески выражал свое недовольство навязанным ему путешествием.

— В Венете никто не попрекнет вас вашей верой, — заметил фриз, — там есть и христианская церковь и молельни мавров и…

— И множество капищ посвященных самым кровожадным идолам, которых только может измыслить языческий ум, — фыркнул юноша, — я уже видел такое в Дорестаде. Как говорил мне мой духовник в Кенте — тот кто молится множеству богов на самом деле не молится никому. И если вы думаете, что я способен спутать Святую Троицу с тем трехглавым чудовищем, которое почитают в Венете, то…

— Вам не стоит говорить этого в самом городе, — предупредил Стюрмир, — там терпимо относятся к чужой вере, но не любят, когда порочат их богов…

— Не волнуйся, фриз, — кентец надменно вскинул подбородок, -я несколько лет прожил заложником в Дорестаде и хорошо знаю, как вести себя среди язычников.

С видом оскорбленной невинности Этельнот развернулся и удалился на корму.

— Опять спорили о божественном? — за спиной послышался женский голос. Стюрмир обернулся и увидел Эльфгиву — красивую сероглазую девушку со светло-каштановыми волосами, перевитыми золотыми парчовыми лентами. Стройную фигуру прикрывало синее платье отороченное мехом горностая по воротнику. На горле и на плечах его скрепляли золотыми броши в виде изогнувших шею птиц. Грудь же девушки украшало роскошное монисто из оправленных в золото кусочков янтаря, разных форм и размеров, с застывшими насекомыми и ящерками в самых крупных бусинах. Этот подарок прислал молодой князь Венете вместе с посольством, принесшим весть о его согласии на смотрины — и принцесса Сассекса не снимала украшения с самого Дорестада, явно воодушевленная мыслью о знакомстве с юношей, делающим столь дорогие знаки внимания.

— Я не знал, что вы уже проснулись, — ответил Стюрмир.

— В каюте тесно, душно и скучно, — пожала плечами молодая англичанка, — не то место, в котором захочешь сидеть весь день напролет. Вот я и вышла посмотреть на окрестности.

— Вашему сородичу этот вид доставляет не много радости, — усмехнулся Стюрмир.

— Тем хуже для него, — передернула плечами Эльфгива, — я краем уха слышала ваш разговор. Если он сам обрекает себя на вечное недовольство всем, что он увидит — пусть не обижается, если его и дальше никто не будет воспринимать всерьез. Я же, собираясь в самый богатый город Янтарного моря, не хочу лишать себя всех радостей, что он может мне дать.

— И вас не пугает тамошнее язычество? — поинтересовался Стюрмир.

— Я ведь уже давно живу в Дорестаде, — рассмеялась Эльфгива, — ничего, как-то и там мне находилось с чего радоваться жизни. На груди я ношу образок Богородицы рядом с амулетом Фрейи и думаю, что вдвоем они оберегут меня лучше, чем поодиночке.

Стюрмир одобрительно кивнув, хотел сказать что-то еще, но вдруг замер с открытым ртом, внимательно вглядываясь в некую точку вдали. Эльфгива, с тревогой наблюдавшая за изменившимся лицом фриза, уже раскрыла рот для вопроса, но так и не успела его задать, когда от носа дромона разнесся громкий крик.

— Парус! Впереди парус, нет, два!

— Позади тоже парус, — тут же откликнулся голос от кормы

— Идите в каюту! — приказал Стюрмир мигом побледневшей Эльфгиве, — и не выходите, пока я не позову. Быстро!

Девушка, кивнув, исчезла в своем пристанище, тогда как Стюрмир метнулся к носу судна, наблюдая за чужими суднами. Теперь он их ясно видел — два больших драккара с квадратными желтыми парусами с красными полосами, стремительно приближались с востока. Еще один корабль, также быстро подходил с запада.

— Что случилось? — из-за спины Стюрмира вынырнул встревоженный Этельнот, — это враги?

— Возможно, — процедил фриз, не сводя взгляда с приближавшихся кораблей, — друзьям здесь взяться неоткуда. На всякий случай приготовься к бою.

Этельнот кивнул, положив руку на висевший у него на поясе короткий меч, с посеребренной рукоятью в виде головы коня, весь гонор молодого принца куда-то испарился. Меж тем драккары подошли уже совсем близко — настолько, что Стюрмир мог видеть стоявших на них крепких мужчин, вооруженных мечами и топорами, в кольчугах и латах из вареной кожи, толпившихся за круглыми щитами вдоль бортов. На носу одного из кораблей, шедших с востока, стоял статный мужчина, в блестящей добротной кольчуге и полукруглом шлеме с наносником и полумаской, из-под которой весело глядели синие глаза. С кожаного пояса, украшенного золотыми монетами, свисал длинный меч, из голенища сапога торчала рукоять ножа. Из-под шлема выбивались золотистые волосы и именно по ним Стюрмир узнал хозяина корабля даже прежде чем он открыл рот.

— Я Хакон Златовласый, ярл Химмерланда — громко крикнул мужчина, — кто вы такие и что делаете в моих водах?

— Я Стюрмир, сын Йорни, этелинг из Дорестада, — громко выкрикнул в ответ фриз, — мы идем с товаром в Янтарное море, для торговли в Волине.

— Купец? На таком корабле? Сам Локи постеснялся бы столь наглой лжи!

Этот голос раздавался сзади и Стюрмир, оглянувшись, увидел, что драккар, шедший с запада, тоже подошел близко. С носа скалил зубы выкрашенный в черное дракон, черным был и широкий парус, на котором красовалось изображение уродливого красного великана с дубиной. Не менее устрашающе смотрелся и человек, стоявший под парусом: на голову выше любого из своих людей, широкоплечий мужчина с рыжей бородой и ледяными голубыми глазами, недружелюбно посматривавший на воинов фризского дромона. Всего в нем было хоть немного да больше, чем в любом другом человеке: выше рост, шире плечи, более крупные черты лица и большие острые зубы. Огромное тело облекал доспех из вареной кожи с нашитыми костяными пластинками, с шеи свисал волчий клык. Уродливый рогатый шлем казался слишком мелким для такой большой головы и из-под него выбивались косматые рыжие волосы. Из оружия он имел огромную секиру, с нанесенными на лезвие рунами, и казавшуюся чуть ли не тонким прутиком в могучих лапищах.

— Я Халоги, ярл Халоголанда, — проревел рыжеволосый гигант, — и разрази меня Тор, если я не слышал об этом корабле. Скальды доходят и до нашей глуши, Стюрмир, сын Йорни и мы слышали о брате короля Фризии, что поступил на службу конунгу Миклагарда. И ты хочешь сказать, что Бюртхнот доверил бы такое судно простому торгашу?!

— Мой побратим говорит дело, — Хакон перевел взгляд на Стюрмира, — я спрашиваю еще раз, фриз — кто ты и куда идешь? Подумай хорошенько, что ответить, потому что если мне не понравится то, что я услышу, уже к вечеру твои люди будут кормом для рыб.

Стюрмир не успел ответить, когда его оглушил рев, подобный рыку медведя и, обернувшись, он увидел ликование на уродливом лице Халоги. Великан-норвежец тыкал своей секирой в сторону съежившейся Эльфгивы, что, не утерпев, высунулась из каюты.

— Кто она такая? — рот Хакона еще улыбался, но от глаз уже веяло ледяным холодом, — только не говори, что ты везешь ее на продажу, Стюрмир. Она из благородных сразу видно.

— Я Эльфгива Сассекская, дочь Эллы, короля Сассекса, — вдруг выпалила девушка, — и меня везут к моему жениху Любу, великому князю Велети.

Стюрмир простонал про себя при виде этой отчаянной смелости — и еще более отчаянной глупости. На лице Хакона блеснула жесткая усмешка, а Халоги, снова радостно взревел, вскинув секиру над головой.

— Боги благоволят мне сегодня, — воскликнул он, — Люб мой давний должник, еще с тех пор как мы грабили Оркни. Ничего, девочка, теперь тебе достанется настоящий мужчина.

— Оставь девчонку и убирайся куда хочешь, — бросил Хакон, — только решай побыстрее. Иначе никто из вас не уйдет отсюда живым.

Стюрмир не колебался: он хорошо понимал, что даже согласись он на это предложение. Хакон не отпустит его живым — Гудфред, давний друг Люба, не спустит своему ярлу такого оскорбления, так что свидетелей Хакону оставлять нельзя. Зверская гримаса, расплывшаяся по уродливому лицу Халоги ясно показывала, что без крови он не уйдет. Фриз подмигнул съежившейся королеве и хлопнул по спине Этельнота.

— Что же, посмотрим чьи боги сильнее, — сказал он и повернувшись к Хакону крикнул, — Гудфред узнает об этом, ярл Химмерланда — и когда он явится сюда с Любом, ты не скроешься от них даже в пасти у Фенрира! Лучше бы тебе отпустить нас — и тогда, может быть, князь Велети не вспомнит о том, что случилось сегодня. А если хочешь боя — то я готов.

Он сорвал с пояса меч и в тот же миг по всему кораблю пронесся лязг стали, лучники вскинули луки с натянутыми до упора тетивами. Хакона холодно усмехнулся и уже открыл рот, чтобы отдать приказ, когда откуда-то послышался звонкий женский голос.

— Опусти меч, ярл Химмерланда. И ты, конунг Рогаланда, не грозись своей секирой. Боги не желают, чтобы в священных водах пролилась кровь.

Воины со всех кораблей остолбенело уставились на утлую лодочку, неведомо как появившуюся между дромоном и драккарами Хокона. Суденышко выглядело странно: словно куски плавника, переплетенные между собой так плотно, что они казались скорее растением, чем творением рук человеческих. Не менее странно выглядела и хозяйка суденышка — красивая женщина с черными волосами отливавшими синевой. Темно-синими были и огромные глаза, холодно рассматривавшими воинов. Ладное тело не прикрывало ничего, кроме большой рыбацкой сети, однако ее столь густо украшали навешенные кораллы, ракушки и сухие водоросли, что делали почти не видной белую кожу.

— Пивовар и Мать Девяти Волн изрекли свое волю, — сказала женщины, — и жрицы с Хлесе прочли их волю в шепоте волн, чтобы донести ее до вас. Оставьте в покое эту девушку и ее спутников — или столкнетесь с противником, который вам не по зубам.

В руках жрицы, — а Стюрмир уже понял, что женщина явилась сюда с острова Хлёсе, расположенном к востоку от Ютландии, где поклонялись Эгиру и Ран, — держала что-то вроде трезубой рыбацкой остроги. Вот она опустила ее в воду и море разом взволновалось, взбурлило белой пеной. Все четыре корабля качнуло, как при сильном шторме, и огромное, серо-черное тело, на миг поднялось из воды, полукольцом охватив дромон и драккары. Под водой блеснул огромный желтый глаз, горевший злобным огнем, и в следующий миг неведомое отродье исчезло под водой — но не убралось вовсе, словно затаившись. Даже Халоги несколько побледнел, потом зло глянул на Стюрмира и сплюнул в воду.

— Мы еще встретимся с тобой, фриз, — проревел он, — и с Любом тоже.

Повернувшись, Халоги бросил несколько слов своим людям и его драккар принялся разворачиваться. Меж тем Хакон, криво усмехнувшись, поклонился жрице.

— Дочери Хлёсе знают как я их уважаю, — сказал он, — если такова воля богов, то кто я такой, чтобы противиться им. Передавай привет конунгу Любу, фриз.

С этими словами он отдал приказание и его корабли тоже повернули к берегу. Когда суда отдалились на приличное расстояние, Стюрмир обратился к жрице.

— Благодарность трех владык будет…

— Благодарите не меня, — перебила его жрица, — и даже не богов, которым на самом деле нет дела до того, чья кровь пролилась бы сегодня в море. Кое-кто другой хочет, чтобы невеста добралась до своего жениха — и поверьте этот кто-то еще потребует свою цену с князя Люба.

— Я не…- начал было Стюрмир, но тут жрица, не меняясь в лице, шагнула со своей лодчонки прямо в воду. Изумленный фриз еще успел увидеть, как мелькнуло в синей толще гибкое белое тело, ударил чешуйчатый хвост и морская дева ушла на глубину. В тот же миг поднявшиеся волны указали, что и неведомая тварь устремилась вслед за своей хозяйкой. О том, что морские создания были тут напоминали лишь только несколько бревен плавника, на которые развалилась лодка, да плававшая среди обломков рыбацкая сеть.