Тайны затерянных звезд. Том 3

Глава 4

Корабль Гарма и Вольки стоял буквально в соседнем с нами доке, так что даже идти далеко не пришлось.

А ещё это было удобно тем, что по пути я и Кори, заранее договорившись, попросили остальных подождать, мол, в гальюн надо забежать, а забежали на самом деле за оружием. На всякий случай — я этим ребятам всё-таки не до конца доверял. Да что там — я вообще им не доверял, даже несмотря на их душещипательную историю!

В историю-то я как раз поверил, но это ещё не значило, что я верил в то, что она заставила отказаться от бандитского прошлого и стать законопослушными (или почти законопослушными) космоплавателями.

Но в этот раз я действительно зря перестраховался. Когда мы поднялись на борт видавшего виды малотоннажного грузовичка класса «Муравей» с горделивым и даже пафосным названием «Сапфир» (что неудивительно, ведь это уже почти правило — чем более убогий корабль, тем красивее его название), никто не попытался на нас напасть, ограбить или взять в плен. На корабле вообще не оказалось никого, кроме нас, судя по тому, что все системы были заглушены, и даже вентиляция не гудела.

Конечно, при нахождении в атмосферном доке станции работа систем не очень-то и нужна была, но большинство космоплавателей всё равно держали системы корабля включёнными — на случай, если вдруг произойдёт какая-то беда вроде неожиданный разгерметизации дока.

— Вы же говорили, вас четверо, — произнёс я, оглядывая входной шлюз «Муравья», который явно повидал некоторое дерьмо, но который от этого дерьма явно изо всех сил пытались хорошенько отчистить.

Добрый знак. Откровенный сброд не считает нужным следить за своими кораблями, считают это ниже своего достоинства. А некоторые даже откровенно не собираются доживать до того момента, когда наросты грязи окажут какое-то серьёзное влияние на системы.

— Четверо, да, — Гарм повернулся ко мне. — А что?

— Ну, вас двое. Один в больнице станции, — принялся перечислять я. — Где ещё один? Явно не на корабле, иначе системы бы работали, а у вас даже вентиляция заглушена.

— А ты наблюдательный, — Гарм скосился на меня. — Наша четвертая тоже в больнице. Сидит караулит, не придёт ли в себя наш торч. У них с ним тоже типа… Отношения.

— Да у вас тут большая дружная семья, — усмехнулся я. — Для полноты картины не хватает только, чтобы она была твоей сестрой.

Гарм снова скосился на меня, но ничего не ответил.

Шлюз открылся, и мы, по длинному осевому коридору, проходящему через весь корабль, добрались до хвостовой части, где и располагался грузовой трюм.

«Муравьём» этот тип кораблей назвали именно из-за формы фюзеляжа, и именно благодаря этому основному коридору, от которого в стороны расходились жилые и функциональные блоки.

На самом деле лично мне корабль всегда больше напоминал гантелю, у которой с одной стороны располагался блок двигателей и грузовой трюм, с другой — кокпит и реакторно-генераторный блок, а соединяла всё это перемычка с жилыми каютами и всё, что к ним полагается, — но конструктор корабля явно имел своё мнение по этому вопросу.

«Муравей» так «Муравей». Тем более, что такая конструкция, даже несмотря на то, что экипаж ходил буквально по крышке реактора и в случае аварии это не оставляло им шансов на выживание, была крайне удачна с точки зрения грузоперевозок. Она обеспечивала прекрасную развесовку даже при полной загрузке, и позволяла брать в трюм даже больше, чем весил сам корабль (как настоящий муравей) без угрозы деформации и разрушения конструкции. Откуда им взяться, если двигатели почти что упёрты в груз и толкают непосредственно его?

В трюме было темно и пусто. Несколько десятков кубических метров пространства, которое могло быть заполнено тоннами металлов, сотнями технических изделий, ящиками с продуктами или медициной, просто нагло пустовали. И только в самом центре трюма, занимая едва ли двадцатую часть от объёма, сиротливо стояла пирамидка из ящиков размером примерно полметра в каждой плоскости.

Я быстро пересчитал ящики — получилось ровно двадцать. Быстренько прикинул суммарный объём — получалось немного, на «Барракуду» должно влезть, даже несмотря на то, что у неё не было трюма как такового. Военному кораблю трюм не нужен, ему нужно только место для хранения боекомплекта, как носимого, так и корабельного, а для этого десятки кубометров не требуются.

— Вот они, красавчики… — с лёгкой болью в голосе произнёс Гарм, подходя к ящикам. — Два десятка ровно.

— И кто там? — поинтересовался капитан, подходя ближе к ящикам. — Это нормально, что тут ни дырок для воздуха, ни прутьев решёток?

— Абсолютно! — заверил его Гарм, тоже подходя ближе. — Это как раз самая та упаковка для них. Им там не требуется ни еда, ни вода, потому что стеснённое пространство создаёт у них ощущение норы, которые они роют для того, чтобы впасть в спячку при неблагоприятных условиях. Воздух им подаётся системой кондиционирования, так что об этом тоже можно не беспокоиться.

— А что за звери-то? — не отставал капитан.

— Кажется, я начинаю понимать… — медленно произнесла Кори.

Гарм подошёл к ближайшему ящику, коснулся передней стенки, оказавшейся одним большим дисплеем, ткнул в пару виртуальных кнопок, и дисплей отобразил то, что находится внутри.

— Ну да, — с нотками восхищения в голосе, произнесла Кори. — Как я и думала. Кометик.

Внутри коробки, слабо подсвеченный встроенной лампочкой, свернувшись клубочком и прикрыв глаза собственными же ушами, спал зверёк, которого мне ещё не доводилось видеть. Размер его навскидку был таким, что, поставь его на четыре лапы — будет макушкой мне по колено, а длинными ушами и вовсе — почти до пояса достанет. Зверёк был покрыт густой шерстью, преимущественно белого цвета, по которой тут и там были разбросаны яркие цветные пятна, а на шее и вовсе выделялся целый меховой «воротник», раскрашенный в зелёный и голубой. Мордашкой зверь напоминал помесь кошки и белки, а ушами — кролика, и при всем этом суммарно зверёк не напоминал никого, только лишь самого себя.

— Кометики значит… — задумчиво произнёс капитан. — Даже не буду спрашивать, откуда они у вас.

— Простите, можно для тех, кто не в теме? — я поднял руку. — Что за кометики?

— Ты не слыхал? — Кори удивлённо повернулась ко мне. — Это же последний писк моды среди всяких богатеев!

— Извините, — я развёл руками. — Ни к модникам, ни к богатеям не отношусь.

— Ну, если коротко, то кометики это животные с одной из планет земного типа, — принялась объяснять Кори. — Открыты всего год или полтора года назад. У них там какое-то сложное научное название, но все их зовут просто кометиками, не знаю уж почему.

— Я понял, а почему они такие ценные, что аж контрабандные?

— Ну они же эндемики своей планеты, — настал черёд Кори разводить руками. — А эндемики они же как обычно — пока их целиком не изучат, не препарируют, и не разложат на внутренние органы, будут всеми силами ограничивать их вывоз с планеты. А что касается цены… Есть у них одна особенность, которая и делает их такими желанными для всех. Оказалось, что кометики — импринты.

— Это производное от «импринтинга»? — уточнил я.

— Оно самое, — Кори кивнула. — Кометики обладают одной особенностью — первый человек, именно человек, что интересно, которого они видят в своей жизни, запечатлевается в их голове навечно. Он становится для них единственным хозяином и лучшим другом, и больше кометик уже не способен привязаться ни к кому и никогда. Если разлучить кометика с хозяином, то зверь просто перестаёт есть и пить и умирает от истощения, даже в спячку не впадает при этом. Всё это тоже стало одной из причин, почему их вывоз ограничили, ведь у Администрации в этом плане просто — всё непонятное и неизвестное это потенциально опасное, а значит, должно быть ограничено, пока не перестанет быть непонятным и опасным. Или хотя бы просто непонятным.

— Вот почему они в непрозрачных контейнерах, — я кивнул. — Чтобы даже если проснутся, не увидели людей.

— Именно! — довольно кивнул Гарм. — Но на всякий случай в контракте всё равно есть оговорка, что если подобное произойдёт, то за каждого зверя из вознаграждения будет вычтена приличная сумма, ведь привязавшийся кометик это уже не товар. Я просто предупреждаю, чтобы потом не было разговоров о том, что мы что-то умолчали.

И этот момент лучше всех прочих доказал, что Гарм и Волька действительно изменились, и уже не стоит называть их бандитами и головорезами. Если этот момент прописан в контракте, значит, мы и так могли бы его найти и прочитать. Но ведь существовал шанс, что этого не произойдёт, и поэтому Гарм проговорил этот момент вслух.

— Что скажете? — я повернулся к остальным.

— А что сказать? — Кори пожала плечами. — Заказ как заказ. Лично я не вижу ничего… сверхъестественного.

Остальные, кроме Пиявки, только пожали плечами — они явно не вполне понимали, о чём вообще идёт речь. А Пиявка вообще проигнорировала вопрос капитана, потому что прилипла носом к стенке ящика и рассматривала спящего кометика с таким восхищением, что, казалось, сейчас искры из глаз посыпятся.

— Надо внимательно прочитать контракт, и, если с ним всё в порядке, мы возьмёмся, — решил капитан. — Но тоже должен предупредить — вылететь сможем только после ремонта, то есть, завтра.

— Как пожелаете, — с явным облегчением в голосе ответил Гарм. — Это же будет уже ваш груз. Вот контракт.

Он достал терминал, и они с капитаном принялись что-то обсуждать. Я же пока что пошёл вокруг пирамиды ящиков, активируя экран на каждом из них — я запомнил, как Гарм это делал. Не то, чтобы я ему не доверял… Но вдруг в одном из ящиков окажется бомба, куль наркоты или колба с биологическим оружием? Не то чтобы такие вещи были сильно «контрабанднее», чем санкционные зверьки, но обман есть обман.

К счастью, никакого обмана не обнаружилось. В ящиках действительно спали кометики, и ни в одном из них не было ничего, кроме зверьков.

Что ж, пожалуй, я действительно созрел для того, чтобы признать Гарма и Вольку изменившимися личностями, поменявшими тропу бандитов на путь мирных людей.

— Ну всё, договорились! — радостно произнёс Гарм и с размаху вложил свою ладонь в руку капитана. — Большое вам спасибо за помощь!

— Пожалуйста, — ответил капитан, без энтузиазма пожимая руку Гарма. — Как нам их перенести на борт? Есть какие-то условности?

— Чуть-чуть, — Гарм засуетился и подскочил к ближайшему ящику. — Замки электромагнитные, так что сейчас надо будет переключить на встроенный аккумулятор для транспортировки. Только учтите — аккумуляторы там слабенькие, буквально на пять минут, так что после того, как доставите на борт, надо будет обязательно подключить их к бортовой сети и перевести в режим питания от неё.

— Техники, мать их… — фыркнула Кори, которая тоже подслушивала разговор. — Не могли сделать автоматическое переключение?

— Ну, знаете, — Гарм развёл руками. — Контрабандные звери — контрабандные коробки. Я понятия не имею, на самом деле, кто их собирал и почему сделал такую схему. Но факт есть факт — на аккумулятор и обратно надо переключать вручную. А если этого не сделать, то аккумулятор разрядится и ящик откроется. А эти зверьки чуткие, как радарная станция — сразу проснутся, как только контур перестанет быть закрытым.

— Зачем вообще электромагнитные замки? — задумчиво спросил капитан. — А почему не просто защёлки?

— Думаю, я знаю, почему, — усмехнулся я. — Если на корабль прибудет досмотровая команда Администрации, они же первым делом, ещё при стыковке, перехватят управление энергосетью корабля, чтобы, в случае неповиновения или открытого столкновения просто отключить жизнеобеспечение. А «перехватить управление энергосетью» это, по сути, отключить питание кораблю. Всего на мгновение, но замкам хватит, чтобы открыться. А если они откроются — значит, звери выберутся наружу. А если выберутся наружу — скорее всего, спрячутся при звуке шагов тяжёлой штурмовой брони. А если нет тела, то есть, кометика, то нет, как говорится, и дела.

— Он шарит! — довольно улыбнулся Гарм. — Чувствуется профессиональный подход!

— Мы поняли, — кивнул капитан. — Вручную так вручную.

Ящики оказались нетяжёлыми, но громоздкими, поэтому у нас ушло целых полтора часа на то, чтобы перетаскать их на «Звёзды». Если бы можно было использовать для этих целей Жи, всё заняло бы куда меньше времени, но выводить его в док, где полно народу, конечно же, никто не стал.

Наконец ящики с кометиками заняли почти весь наш «трюм» в дальнем конце корабля, рядом с двигательным блоком, и мы позволили себе отдохнуть. Прямо капитально отдохнуть — разойтись по каютам и лечь спать, чтобы вылететь как можно раньше, как только закончится ремонт.

Увы, но встали мы тоже рано, намного раньше, чем ремонт закончился, поэтому мы успели позавтракать в баре, ещё немного попялиться на кометиков через прозрачные стенки ящиков, подключённых к сети корабля, и только после этого нам на борт доставили все запчасти для внутреннего ремонта, и дали добро на вылет.

Попрощавшись с Гармом и Волькой, мы отстыковались от станции и на всех парах понеслись к ближайшему спейсеру. Нам предстоял долгий полёт с несколькими прыжками, да ещё и с ремонтом по пути. Надо было заменить обвязку одного из генераторов электроэнергии, система кондиционирования требовала замены фильтров после всей той вакханалии, что творилась в корабле во время взрыва «Навуходоносора», ну и так, по мелочи.

С фильтрами всё было несложно, и мы с Кайто справились буквально за день. С генератором — чуть сложнее, и за первый день мы только успели, что поменять обвязку, но не запустить её. Почему-то генератор отказывался встраиваться в общую цепь и прекращал работу с ошибкой.

— А давай так, — на следующий день, после нескольких попыток пуска, задумчиво произнёс Кайто. — Иди сейчас к главному щитку, и, когда я скажу, попробуй его включить оттуда.

— Так пробовали уже, — возразил я. — Предохранители не дают, вылетают. Где-то замыкание.

— Необязательно, — возразил Кайто. — Это может быть ложное замыкание, информация, оставшаяся в системе с того момента, когда ещё стояла старая обвязка. Она-то и не даёт запуститься… Короче, надо пробовать! Давай, Кар, давай!

Я вздохнул и полез к блоку предохранителей, расположенному так неудобно, что сюда проще было бы самому Кайто пролезть — он хотя бы меньше габаритами. Но Кайто требовался там, за пультом технического поста, если он собрался что-то удалять из системы, и заменить его в этом я не мог. Не программист я, вот прямо вообще не программист.

— Кай, я на месте, — доложил я после того, как ввинтился в узкую щель под главным щитком и кое-как расположился на переплетениях кабелей. — Готов включать.

Главный щиток с кучей тумблеров и переключателей моргал разноцветными лампочками в нескольких сантиметрах от моего носа, а мои пальцы уже лежали на рычажке включения неисправного генератора.

— Один момент, — произнёс Кайто. — Так, сейчас. Готовься, у тебя будет мало времени. Итак, раз… два… три!

На счёт «три» я рефлекторно дёрнул рычажок вверх, и он наконец-то зафиксировался в верхнем положении. Но от моего взгляда не укрылось то, что на одно мгновение все лампочки на пульте погасли и тут же разгорелись снова.

— Да! — обрадовался Кайто. — Я знал, что сработает!

— Кай, а что ты сделал? — чувствуя, как внутри меня зарождается смутное тревожное ощущение, спросил я.

— Перезагрузил энергосеть, обнулив переменные! — радостно ответил Кайто. — В том числе и ту, что отвечала за короткое замыкание в обмотке!

— То есть выключил и включил? — уточнил я.

— Ну… Можно и так сказать, — Кайто, кажется, почувствовал в моём голосе напряжение. — Что-то… не так…

— Очень не так, Кайто, — ответил я, выбираясь из-под щитка. — Максимально не так! У нас ящики с кометиками подключены к сети корабля, и теперь они все открыты!