Трофей Отставного генерала

Глава 16

Но поставив мой сундук у двери купальни, Тень вышел, оставив меня одну. Правда, успокоило это не сильно. Откуда ж мне знать, надолго ли. И кто ещё сюда может заявиться. Явно же не один живёт в таком домище. Он же не король какой-нибудь, а генерал, да и то отставной. Вынужденный подрабатывать наёмником, который вместо золота девиц выпрашивает… Зачем-то.

Но и отказываться от предложенных благ было бы глупо. Хотелось смыть с себя, наконец, пыль и грязь. А заодно неприятные мысли, которые так и вертелись в голове.

Поэтому всё же смогла собраться и привести себя в порядок быстренько (вдруг надумает вернуться), переодеться в чистое (правда, в сундуке платья только были, мои нормальные костюмы дорожные не положили, ну и ладно) и волосы причесать. Уж как пришлось этот колтун на голове раздирать – ужас. И самой ведь. Ни одной служанки… Хотя какие мне служанки теперь? Я ж сама рабыня…

Зато на дне сундука нашёлся небольшой кинжал с камушками на ножнах в виде диковинной птицы – наверное, служанки решили, что это игрушка или сувенир. Его-то я и засунула в декольте. Поглубже, но так, чтобы можно было быстро вытащить. Пригодится.

До того, как Тень заставит меня день и ночь драить его дом, а потом выполнять и другие обязанности рабыни (я знала, что их иногда покупают как наложниц, хоть и не знала, что именно делают наложницы, кроме как рождают детей – никаких детей ему!), я подожду, пока он заснёт, и быстро свяжу, угрожая ему сонному кинжалом. А потом сбегу прочь, где меня даже он не сможет отыскать.

Пока это был мой единственный план.

А если он начнёт приставать (пусть его действия в шалаше не были страшными и неприятными, но одно дело, когда я сама просила и бесстыдно отдалась ему в лесу, а другое – против моей воли, когда он мой хозяин!), то постараюсь себя защитить, используя те знания, которым он сам меня и научил. Буду сражаться до последнего!

Пока же, неловко придерживая неудобный подол тяжёлого платья, выглянула из купальни, осматривая помещение. Хм. Столько комнат тут… И дверей много. Может за каждой по девице?

Надо бы проверить. И их тоже спасти. От ужасного солдафона.

Ничему меня история с трактиром, видимо, не научила. Но не оставлять же бедненьких рабынь на произвол судьбы! Я так не могу.

– Ну и как тебе новый дом? – раздался голос сзади.

Я вздрогнула от неожиданности и резко обернулась, взметнув воланами платья (ладно хоть не сильно пышное было) воздух. Так неудобно себя в нём чувствую! Ну прямо кисейная барышня. Хотя я вовсе не такая! Но не просить же штаны у Тени… В чём он тогда останется?

Генерал же, нисколько не смущаясь, пристально разглядывал меня с головы до ног. Медленно. Обстоятельно. И ещё с таким любопытством прям смотрел… Ух я бы ему! Но нельзя же вроде как. Рано.

Вот умеет он так подкрадываться, маг проклятый! Жаль, что у меня такой магии нет, только бы меня и видели тогда.

Но ответ на его вопрос, что надолго тут не задержусь, проглотила. Подумала дать ему последний шанс. Притвориться покорной надолго у меня хоть как не выйдет, поэтому попробую последний раз вежливо попросить его. Вдруг там сердце всё же имеется? Ну мало ли. Не каменный же он.

Отпустит вот, и я уеду на Север. Попрошу защиты у сестры, а там, может, и останусь… Найду себе занятие. Могу, например, выполнять поручения короля Севера как младшие воины. Всяко лучше, чем быть рабыней. Может они Тени даже золота немножко дадут… В качестве награды и за понесённые убытки. А что? Пусть только отстанет уже!

– Тень, – начала и вздохнула, глядя вниз и ковыряя носочком туфельки пол. – Отпусти меня, пожалуйста. Ну зачем я тебе, а? От меня же никакой пользы. Я ничего не умею, да и…

Даже договорить не дал, как отрезал:

– НЕТ.

И мне показалось, что нагло так это сказал. Перебил ещё же. Вот я сразу и разозлилась снова.

Стараюсь тут ему не хамить, быть вежливой, уступчивой, а он!

Тут же подбоченилась и потеряла всякое желание с ним церемониться:

– Бестолковый ты солдафон! Подумай головой своей дубовой, к чему тебе эти проблемы?! И уж будь уверен, что я их создам тебе немало! Рабыни из меня послушной не выйдет! Только и буду нервы трепать, пока сам меня не отпустишь!

В этот раз я сама почти вплотную подошла, ещё и на цыпочки встала, чтобы в глаза его бесстыжие смотреть. А ему хоть бы что, даже бровью не повёл. Только смотрел так странно, будто бы с радостью даже. И всё.

Больной вот что ли? Чему тут радоваться?!

Хотя у него-то может повод и был, это мне не до смеха совсем…

– Обычно непослушных рабынь перепродают, – поправил так преспокойненько и даже весело, а у меня сердце ушло в пятки. Отступила от него растерянно даже.

Но его ничего не смутило.

– А ты такая красивая в платье. Тебе очень идёт… – заметил в дополнение.

Красивая…

Может в другой момент я бы и порадовалась, что Тень так сказал обо мне. Сама-то себя сильно красивой не считала. Но с учётом прежде сказанного им, это было просто ужасно.

Ну конечно… За меня он может выручить гораздо больше золота, чем получил бы от отца за то, что просто меня привёз. Может продать меня в любой гарем, рассказав, что на самом деле я принцесса… Тем более в платье на принцессу я вполне похожа, не то что лохматая и чумазая после дороги в штанах. Вот лучше бы не переодевалась, а.

Какой же ужас… Я ведь и не подумала о таком. А оно вон как всё… Ещё героем его считала, восхищалась им. Вот глупая…

Внутри всё покрылось коркой льда от этого осознания. Даже сказать больше не знала, что. Внутренности сковал страх. Он перепродаст меня. Натешится сам и продаст!

И в подтверждение моих мыслей Тень напомнил:

– Ты же хотела быть со мной как та женщина в трактире, – кажется, ему правда было весело в то время, пока моё сердце останавливалось. – Смотри, твоё желание исполнилось. Ты ведь теперь в моей власти, я могу делать с тобой, что захочу… – его голос перешёл почти в шёпот.

Я резко отвернулась, чтобы не показать ему навернувшиеся на глаза слёзы и дрожащие руки. Так обидно и страшно стало.

Обычно я не реву, как плакса. Но до меня только дошло, что я его вещь теперь. Просто вещь… которой он может пользоваться, как пожелает. А потом избавиться.

После шалаша я примерно могла представить, что такого он может делать (хотя не понимала, почему это самое так нужно мужчинам, я же его даже не трогала!). И хотя отчего-то мне не было противно от мысли коснуться его, и чтобы он меня касался снова … Но ведь я не хотела быть вещью!

Не для него…

Только сейчас и осознала, что это гораздо больнее, чем когда отец распоряжался моей судьбой, так запросто сначала отдавая меня замуж за мерзкого старика и так легко выполнив потом просьбу генерала, вручая меня в качестве оплаты. И хуже, чем когда этот самый жених смотрел на меня снисходительно и мерзко…

Ведь гораздо сложнее пережить, когда так поступает тот, от кого этого не ждёшь… Кто тебе нравится…

Кого обманывать мне? Тень был привлекательным. Красивым. Сильным. И смелым. А ещё благородным, как я думала. Конечно, мне приятно было учиться у него и быть рядом с ним.

Да, я хотела сбежать, но мне жаль было расставаться с ним. Только каждый раз, когда это расставание отодвигалось, так и не смогла понять, что же чувствую на самом деле по поводу того, что больше его не увижу – облегчение или всё же грусть? И вот теперь мы не просто расстанемся, а он возьмёт и перепродаст меня. Как какую-то вещь. Так же, как сделал отец. Но то отец… От Тени почему-то такое больнее. И я сама до конца не понимала, почему.

И почему сейчас его слова так сильно укололи меня. Будто бы ждала от него чего-то другого. Но что вообще можно ожидать от такого чёрствого солдафона, как он?

То-то же.

Какое мне дело до его ко мне отношения? Он же мне никто. И ему всё равно, что там со мной, сразу же ясно было… Он сам так говорил.

Как глупо было думать, что в этот раз он поступит иначе. Только о своей выгоде и печётся. Только бы золота побольше… Даже меня продать готов…

И вместо ругательств и злости, которой я бы отреагировала на подобные слова от любого другого, сейчас низко опустила голову и медленно дышала, стараясь унять панику и заставить себя размышлять здраво. Нужно следовать новому плану. Нужно втереться в доверие, а потом сбежать. Нужно придумать что-то ещё. Нужно…

Но душу разъедала необъяснимая и горькая обида.