Угроза эволюции

Глава 1. Парадокс

Чёрное платье сползло змеиной кожей с засиявшего в полутьме тела. Шикарные густые волосы рассыпались по плечам, едва прикрыли грудь. Блестящие глаза неотрывно смотрели на меня, тонкие пальцы с острыми ногтями чертили дорожки по моему животу.

За круглым окном ночь сверкала зеленоватыми вспышками. Со свежим ветерком, приятно холодившим кожу, врывались ритмичные звуки музыки.

Вскоре этот ритм совпал с другим, которому подчинилось моё тело, попавшее во власть опытной женщины. Я не противился, включившись в игру и жадно впитывая каждое ощущение, которое она могла дать.

Запястья затекли. Их стягивали кожаные ремни, привязанные к скобам над изголовьем широкой кровати. На это было плевать, ведь всё затмевали другие эмоции, приближавшиеся к пику.

Наконец красные ногти безжалостно впились в мою грудь, и сильные пульсации охватили нас обоих, унося за пределы реальности. Страстные стоны красотки слились с моим глухим рычанием, она рухнула на меня, словно лишившись сил. Было хорошо. Я наслаждался моментом, зная, что он неповторим.

Вскоре женщина подняла голову.

— Спасибо за всё, — сказал я, вглядываясь в её затуманенные глаза.

Нежные губы тронула улыбка. В зрачках что-то сверкнуло.

— Как ты беспомощен, — прошептала она, всё сильнее царапая кожу. — Верги тор масарх…

Три первых слова ритуала Низкого причастия едва успели прозвучать, как смутный чёрно-зелёный росчерк сорвался с моего предплечья и рассёк нежное горло. Раздался жуткий хрип, и на мою голую грудь хлынула горячая кровь. Женщина забилась в предсмертных конвульсиях — жестокой пародии на недавнюю дрожь наслаждения.

— Твою мать, Арах, — укоризненно проворчал я. — Неужели нельзя поэстетичнее?

Паук размером с мою кисть лёгким колебанием псиэма ответил нечто ироничное. Пробежался по руке, давая почувствовать, что когти на его конечностях гораздо острее ногтей моей усопшей подружки. Парой резких движений рассёк удерживавшие меня ремни. С чувством выполненного служебного долга растёкся по левому предплечью, обретя свой второй естественный облик — причудливой чёрно-зелёной татуировки на бледной коже. Он, как всегда, не знал сомнений и колебаний.

Выбравшись из-под поливающей меня кровью красотки, я задумчиво огляделся, пытаясь вспомнить, где душ. Отель недешёвый, в трёхкомнатном люксе впотьмах можно и заблудиться. Я люблю работать красиво: жизнь коротка, зачем отказывать себе в маленьких удовольствиях?

Тщательно вымылся и постоял под струями ароматизированного пара, взбодрившего и отвлекшего от чувства брезгливости. Быстро собрал разбросанную по комнате одежду, привёл себя в порядок. Включив яркий свет, оглядел кровать. Женское тело валялось как сломанная игрушка и уже не казалось изящным и привлекательным. Густая кровь залила измятую белоснежную простынь. Над изголовьем безжизненно висели перерезанные ремни. Идеальная иллюстрация к самой неприглядной стороне жизни. Я криво усмехнулся. Всё всегда так и заканчивается…

Заставил себя подойти и прикоснуться к затылку мимолётной любовницы. Так было проще снять посмертный слепок псиэма. Отчётливо проговорил для записи:

— Дэрия Кернус, новообращённая альсеида, стаж — менее полугода, семь лир с тенденцией к росту. Одиночка, причастность к ульям не установлена. Казнена в ходе… — мысленно хмыкнул, — оперативного акта выявления как представляющая угрозу активного распространения доминации посредством Низкого причастия. Процесс закрыт. Тринадцатое октавуса двести одиннадцатого года от Заселения. Ликтор Сиор Диль Варрус.

Дав личный код подтверждения, позволил всплеску псиэма унести служебное сообщение в оперативную базу данных Конгрегации. Следующим коротким сообщением вызвал команду чистильщиков, чтобы вынесли мёртвую и привели в порядок номер. Негоже доставлять хлопоты хозяевам респектабельного отеля.

— Прости, ты сама выбрала, — сказал я напоследок, обращаясь к пустой оболочке, отринувшей человеческую сущность.

Взглянул ещё раз в круглое окно, мерцающее пульсом ночного города, и быстро вышел. Выбравшись на улицу, оглянулся на сияющее название отеля — "Фрашо-керети". Символично, в конце концов, я же пытаюсь сделать мир лучше. Пообещал себе, что вернусь сюда ещё не раз.

Звуки и запахи ночной Иггарды влекли меня в водоворот бурной жизни, где есть место и святости, и пошлости, но над всем главенствует стремление в будущее. Я приоткрыл надёжную защиту псиэма, гармонично настраиваясь на тысячи волн чужих переживаний и страстей, желаний и терзаний. Легко прикоснулся, не пуская в свой разум. Наблюдатель и охотник, часть вечного процесса, но не встроенный в него элемент, непокорный и отстранённый, готовый понять, но не подчиниться. Непостижимый для большинства людей баланс всегда давался мне легко и естественно. Доминантное причастие лишь огранило его как хороший алмаз.

Я энергично потёр пальцами виски, входя в состояние гармонизации псиэма. Мысленно начал собственную формулу диагностики, которую облёк в оболочку древнего стихотворения, написанного, если верить источникам, ещё на планете, с которой прилетели наши предки.

Мне страшно с Тобой встречаться.

Страшнее Тебя не встречать.

Я стал всему удивляться,

На всем уловил печать[1].

Как всегда, первые четыре строки подавили неровную пульсацию псиэма, пригасили пламя негативных эмоций, вызванных совершённой казнью — какой уж по счёту? Я обрёл концентрацию, достаточную для планирования следующей операции. Ощутил азарт охоты, невольно втянул ноздрями прохладный воздух, напоённый ароматами страсти, похоти, алчности, злобы, разнообразных людских пороков и нечеловеческих стремлений. Я знал, где искать. Всегда.

Едва различимое напряжение психоэмоциональных струн повлекло меня куда-то вниз по улице Первых колонистов. В центре города жизнь бурлила в любое время суток. Под светом обеих лун, Карменты и Муртеи, в Час богомола на широкие улицы и проспекты Иггарды высыпали пёстрые толпы горожан, ищущих развлечений. Это хорошо. Плохо, что для некоторых веселье заканчивалось печально. Большинство инцидентов проходило по ведению жандармерии. Но кто-то становился жертвой наших "клиентов", попадая в жернова странной причуды эволюции, породившей на этой планете тех, кого назвали альсеидами и инсектантами. Говорят, на Земле и в других людских мирах их нет. Рад, что так. Но здесь ради борьбы с нежданным злом и была создана Конгрегация очищения.

Очень странный и интересный след в психоэмоциональном поле усилился. Цвет — фиолетово-красный, колебание тонких смыслов, ментальный "запах" — терпкий и насыщенный. Это сочетание начинало слегка пьянить меня, любопытство возросло. Я отринул иные мысли, полностью отдавшись азарту охоты. Кто это?

Мимо проносились машины, проходили смеющиеся люди. Странно, но никто из идущих навстречу разгорячённых выпивкой и наркотиками парней не толкнул меня плечом, не задел, не заговорил. Понятно, что от ликторов в служебном чёрном с зелёными элементами одеянии обычно шарахаются, но я-то был в цивильном. Видно, невероятная сосредоточенность в паре с отрешённостью от окружающего мира на моём лице подсказывали, что лучше не трогать этого невменяемого придурка.

След становился всё более чётким. Я прошёл уже три или четыре плохо освещённых проулка. Здесь людей не было, и я побежал, жадно втягивая ноздрями воздух, будто это могло усилить псиэм-восприятие. Почему-то чувствовал, что могу опоздать. И таки опоздал.

В окне одной из пристроек к небоскрёбу со стороны глухого переулка вдруг пару раз ярко мигнул свет. Потом включилось тусклое красноватое освещение. Послышался звук разбиваемого стекла и мужской крик.

Найдя взглядом вход, я кинулся к нему. Напряжение психоэмоциональной струны стало особо сильным. Женский след. Меня накрыла та самая насыщенная гамма ощущений, которую уловил ранее. Пробудился невероятный интерес.

Я пинком открыл дверь и забежал внутрь, выстраивая атакующую волну псиэма. Почувствовал боевую готовность Араха. Охватил картину происходящего. Под разбитым окном стоял на коленях и хрипел, запрокинув голову, крупный мужчина в чёрном комбезе, похожем на форму жандарма. Его горло сжимали изящные руки девушки в облегающем фиолетовом платье, от которой исходила мощная волна псиэм-атаки. Она усилила натиск, круша мозг противника телекинетическим прессом, и отпустила обмякшее тело, сразу же завалившееся на пол.

Я почувствовал смерть. Всё было кончено.

Альсеида резко развернулась, показывая невероятную скорость реакции. Взлетели чёрным вихрем густые слегка вьющиеся локоны. Мы замерли в трёх шагах друг от друга, взгляды встретились. Меня окатила волна сильной воли, зеленовато-жёлтые глаза приковали внимание. Она стремилась подавить, выплеснула псиэм-приказ не двигаться.

Я невольно рассмеялся: испытать такой дешёвый трюк на ликторе четвёртой ступени могла только весьма неопытная дама.

— Ну, я стою, что делать будешь? — проговорил шутливым тоном, не расслабляясь ни на миг и следя за её псиэмом.

— Пожалуйста, не лезьте в это, — ответила девушка красивым, но дрожащим от эмоций голосом. — Я уйду. Позаботьтесь о нём.

С этими словами она осторожно отступила на полшага.

— Так ты уже позаботилась, — усмехнулся я, кивнув на подрагивающую ногой в затихающей судороге жертву.

— Не о нём, — тихо произнесла альсеида, сделав ещё полшага назад.

Я, наоборот, двинулся навстречу, разглядывая неожиданную визави. Она не была яркой красавицей, но нежные черты чем-то привлекали: изящный овал лица и чувственные губы, немаленький, но ничуть не портящий её облика нос, красивый разлёт бровей, большие широко раскрытые глаза… Платье подчёркивало изгибы стройного сильного тела, вырез открывал взгляду длинную загорелую ногу с крепкими, но не чрезмерными мышцами. Декольте на грани между скромностью и откровенностью позволяло оценить прекрасную грудь.

Сильна, полна жизни и ярких эмоций. Мне, неведомо почему, стало грустно от мысли, что её придётся казнить.

— А о ком же? — решил уточнить я, и в ту же секунду ощутил присутствие ещё одного псиэма — слабого и испуганного.

Но не позволил себе отвлечься, следя за каждым движением девушки. Она медленно подняла перед собой руки раскрытыми ладонями вперёд.

— Пожалуйста, дайте уйти. Я спасла мальчика. То, что с ним собирались сделать… грязно! — альсеида не отрываясь смотрела мне в глаза.

Вдохнув поглубже, попробовал ощутить её лир. Вот тут-то меня и накрыло! Шестнадцать — весьма сильная, но с такими уже справлялся. Однако… Её псиэм на мгновенье приоткрылся под моим профессиональным "сверлящим" прикосновением, и я принял в себя его тестовый слепок. Вихрь эмоций, гамма красок, мощная вибрация многослойных тончайших смыслов, запахи миндаля, жасмина, чистой кожи и страстного секса, ощущение глубокой, но подавленной чувственности и послевкусие способности к яркой любви и ненависти… Чистота и развращённость одновременно — в неведомой пропорции. Такого я не ощущал ещё никогда, хотя повидал немало разных альсеид. Сочетание всего этого в её псиэме будто оставило во мне некий след и чувство того, что слепок не передаёт всей глубины.

Главное было не в этом. Впервые в жизни мой "замер" альсеиды дал сбой, приведя к абсурдному результату. Первичное ощущение уровня шестнадцать сменилось чем-то невероятным.

Я разлепил внезапно пересохшие губы:

— Чувствую в тебе двадцать шесть лир. Знаком этот термин?

— Личное измерение радикализации, — мгновенно отозвалась девушка. — Так вы зовёте то, чего не понимаете. Нашу суть, которой мы живём. И не всё так прозрачно, как вам кажется, — её глаза раскрылись ещё шире, жадно всматриваясь в меня. — Что плохого вам сделали все альсеиды?

— Всего лишь стали превращать людей в безвольных рабов, руша семьи и ломая судьбы, — развёл я руками. — Совершать самые гнусные преступления и подрывать основы общества, пытаясь его перекроить. Могу долго продолжать.

— Вы не поняли вопроса: все ли мы такие? — голос девушки задрожал.

Я был обескуражен своим открытием по поводу её лир, да и тем, куда зашёл разговор. Рядом взывало к себе биение ещё одной жизни, будто просящей о защите. Альсеида, тоже изучая в доступных пределах мой псиэм, медленно отступила на пару шагов и явно вознамерилась скрыться.

Мой симбионт не дремал: ощутив нерешительность хозяина, он изготовился к прыжку и смертельному удару. Кожу предплечья словно пощекотал паук, хотя татуировка ещё не двигалась.

Девушка бросилась бежать. На ногах у неё были туфли-трансформеры, быстро преобразующие высокий каблук в удобную пружинящую подошву. Меня вновь поразила скорость её реакции.

Решение пришло неожиданно. За долю секунды колебание моего псиэма остановило бросок Араха. Беспрецедентно! Я почувствовал искреннее удивление симбионта. Но татуировка послушно успокоилась.

Лязгнула железная дверь, за которой скрылась моя визави. Я тряхнул головой, будто прогоняя наваждение, и огляделся. Зов слабого псиэма привёл к стоящему в простенке между разбитыми окнами металлическому шкафу. За ним тихо, как мышь, мелко вздрагивая всем телом, сидел на полу мальчик лет пяти. Он испуганно взглянул на меня и затрясся сильнее. Под глазом наливался свежий синяк, из носа шла кровь, которую он размазывал разорванным серым рукавом.

— Не бойся, — поспешил успокоить я. — Сейчас заберу тебя отсюда, и всё будет хорошо.

Сам же погрузился в предчувствие, что сегодняшняя встреча принесёт что-то новое и весьма интересное. Кроме того, до меня только теперь дошло, что в одиночку противостоять существу с двадцать шесть лир, если это вправду так, — настоящая авантюра, которая могла закончиться фатально.

В двери особняка — так уж повелось, что это название закрепилось за нашим вовсе немаленьким зданием, — Конгрегации очищения на площади Трансгуманизма я вошёл рано утром. В холле было пусто, но некоторые коллеги, судя по машинам на стоянке, уже прибыли на службу.

Скоростной лифт доставил меня на четырнадцатый этаж.

— Эй, Сиор! — окликнул ликтор Вэрм Квинтис, чей кабинет располагался напротив моего. Его дверь была распахнута, и моё приближение не осталось незамеченным.

— Чего тебе? — с нарочито недовольным вздохом отозвался я, зная, что без пары подколок не обойдётся.

— Наслышан о твоём вечернем подвиге в отеле. Хорошо погулял?

— Бывало и лучше, — хмыкнул я, сообразив, что речь идёт о первом ночном эпизоде. — Слабая и глупая подвернулась. Едва научившись раздавать НП, тут же кинулась пробовать на первых попавшихся. Ну, вот я и попался…

— Всё на живца ловишь? На своего… Когда-нибудь тебя затрахает насмерть очередная ушлая ведьма, и мы с чистой совестью напьёмся на твоей кремации, — Вэрм с мечтательным видом откинулся на спинку кресла. — Весело будет!

— Смерть от оргазма — что может быть лучше? — философски прокомментировал я и прошёл мимо.

Было вовсе не до шутливых перебранок — мыслями полностью владела загадочная альсеида, чей псиэм оставил в памяти яркий образ. Думая о ней, я с удивлением почувствовал желание вновь увидеться. Но не для того, чтобы казнить. Очень странно. Мы, ликторы — оперативники, судьи и палачи в одном лице, ведь только у нас достаточно личной силы, чтобы выявить и устранить альсеиду или инсектанта. Ведём юридически безукоризненный процесс, который завершается казнью — не убийством, а легальным актом наказания. Мы не ловим и не пытаем в надежде на раскаяние, подобно древней земной инквизиции. Вернуть радикализированных "клиентов" к нормальной жизни невозможно. Приговор всегда один — смерть. Так почему в случае с этой девушкой думаю совсем о другом?

На контрасте с этими мыслями пульсировал решимостью псиэм Араха. Симбионт не понимал моих колебаний и желал поставить привычную ему кровавую точку. Мной же завладел иной интерес.

Чувствуя, что негоже идти на доклад к руководству в таком несобранном виде, я мысленно проговорил второе четверостишие своей самодиагностики.

По улице ходят тени,

Не пойму — живут, или спят…

Прильнув к церковной ступени,

Боюсь оглянуться назад.

Концентрация на служебных приоритетах вернулась в норму. Образ необычной альсеиды стал одной из тех самых теней. Несколько раз моргнув, сделав серию глубоких вдохов и быстрых выдохов, я ощутил должную сосредоточенность.

Ответ на псиэм-запрос принёс мне свежую информацию, необходимую для предстоящего разговора. Дежурные псиэм-аналитики, на попечение которых я передал ночью спасённого пацана, хорошо поработали с ним под мягким гипнозом. Установили, что он — воспитанник социальной школы-интерната, сирота, причём его покойная мать оказалась альсеидой, которая была казнена четыре года назад. Прислали её данные — ничего примечательного.

Мальчик рассказал, что с ним хотел сделать "страшный дядя". И всё оказалось вовсе не так просто, как я думал. Мысленно присвистнув, повторно обратился к данным допроса. Выходило, что покойный амбал пытался подсадить на пацана насекомое, конкретно — м1-шершня. Но не успел, и тварь упорхнула, когда в ситуацию вмешалась моя странная альсеида.

— Охренеть! — выдал я в пространство интеллектуальный комментарий.

Предстоял чрезвычайно интересный доклад руководству.

Не мешкая, — к Главе не принято опаздывать — я переоделся, достав из шкафа форму ликтора, и поспешил к лифту, на ходу бросив в дверь Вэрма:

— Заткнись.

— Когда обратно пойдёшь, выскажусь, — раздалось мне вслед.

Приёмная Главы Конгрегации на двадцать четвёртом этаже встретила тишиной и полумраком. Арита, ликтор-секретарь, попросила подождать и, подмигнув, мимикой показала: "Сам — не в духе". Час от часу не легче — я прибавлю ему головной боли. Вырисовывалась более чем дерьмовая и сюрреалистичная картина.

Устроившись в удобном кресле и отказавшись от любезно предложенного Аритой кофе, я задумался о том, кого мы звали Сам. Кастор Вартимус стал Главой Конгрегации четыре года назад, до того пройдя cursus honorum[2] — карьерный путь — с блистательными успехами, показав себя одним из самых сильных и эффективных ликторов в истории нашей конторы. Когда ему было тридцать, как мне сейчас, он поднялся уже на восьмую ступень личной силы — куда там моей четвёртой… Теперь, в пятьдесят три, с подтверждённой одиннадцатой ступенью он оставил всех далеко позади. С такой силой псиэм-воздействия Вартимус мог бы отправить в глубокий нокаут разом дюжину альсеид, едва поведя бровью. Но сила и успех, помноженные на невероятное чувство ответственности, сделали из него руководителя-перфекциониста, с которым приходилось несладко всем подчинённым.

И теперь предстояло доложить ему о происшествии и начать вести процесс, которому явно будет присвоен гриф не ниже "Secretum virium"[3]. Легко не будет… Но я и не из тех, кто любит попроще. Такой процесс может сделать мне имя. Ну или сбросить в разряд неудачников. Тут уж как пойдёт.

Псиэм-сигнал Главы осветил зелёным панель над столом Ариты.

— Проходи, — кивнула она.

Подмигнув и улыбнувшись, я бодрым шагом направился в огромный кабинет, стены и потолок которого покрывали переплетающиеся символы псиэм-воздействия разных оттенков и смыслов. В который раз мимоходом подумал, что, если бы сюда завели альсеиду, она как минимум тут же распласталась бы по полу, не в силах вынести такого давления.

— Sanctum superior![4] — почтительно произнёс я, одновременно выдав уставное псиэм-приветствие.

— Садись, Сиор, и рассказывай, — быстро проговорил Глава, глядя на меня поверх идеально чёрного стола. — Псиэм-отчёта недостаточно, хочу слышать твои соображения. Опусти подробности. Суть!

С прямой спиной я опустился в жёсткое кресло и без всяких предисловий выпалил главное:

— Пресечена попытка насильственного детского инсекцикла. В ситуацию вмешалась аномальная альсеида, остановив всё до вживления м1-шершня. Совершивший покушение не был инсектантом, иначе вышел бы серьёзный поединок. А она его легко раздавила. Посмертный слепок псиэма подтвердил — обычный человек под чьей-то доминацией. Устанавливаем личность по базам, пока не опознали.

— Аномальная? — приподнял бровь Глава.

— Лир определяется с беспрецедентным разбросом — двадцать шесть или шестнадцать. Простите, но у меня нет адекватного комментария. Разве что отказала способность точно замерять радикализацию, и я настолько ошибся…

— Такая ошибка — профнепригодность, — качнул головой Вартимус. — Я пока в твоей служебной эффективности не сомневаюсь. Будем считать, столкнулись с парадоксом.

Подавшись вперёд и жёстко сместив акцент с резким колебанием псиэма, Глава спросил:

— Почему отпустил?

Я невольно вздохнул. Вопрос не в бровь, а в глаз. Действительно, почему? Знать бы. Беспокойно пошевелилась татуировка на предплечье.

— В ситуации я исходил из того, что альсеида не проявляла агрессии, спокойно отступала, а мотив её поступка…

— Не додумывай мотивы за других, пока информации мало, — предостерёг, перебив, Глава. — Мальчик спасён. Но что за этим стоит, неясно.

— Кроме того, — продолжил я, — противостоять в одиночку двадцать шесть лир — это почти самоубийство. Наверное, осторожность подсказала…

— Лукавишь, пытаешься оправдаться, — неодобрительно покачал лысой головой Вартимус. — Знаю тебя. Осторожность не остановит. Это ведь поединок-легенда. А в тебе есть жажда славы.

Я слегка склонил голову, признавая правоту. Сукин сын действительно слишком хорошо изучил каждого из нас.

— Она тебя заинтриговала. Хочешь её, — Глава мог позволить себе прямоту в высказываниях. — И это здорово. Мы используем твой интерес.

Я вскинул глаза, чувствуя, как уголок губ приподнимает кривая усмешка. Опять ловля на живца, как скажет Вэрм?

— Начинай процесс. То, что я скажу сейчас, налагает на него гриф "Secretum mortis"[5]. Пояснять серьёзность тебе не надо.

Я мысленно ругнулся, псиэм невольно выдал удивлённый всплеск. Глава только что повысил мой допуск до предпоследнего в иерархии секретных грифов. Теперь я на крючке собственного любопытства и его доверия.

— Идёт запись. Для протокола постановки задач начну с известных вещей. Так что потрудись послушать, на них строится всё, что предстоит распутать. — Глава выпрямился в кресле, положил руки на стол, его голос зазвучал ровно и безэмоционально, псиэм стал транслировать сопутствующий визуал.

— Мужчины и женщины, достаточно смелые и развращённые для экспериментов над собой, когда-то открыли способ радикального увеличения силы псиэма, которую изначально дала людям сама атмосфера планеты. Симбиоз с эндемиками этого мира — носителями зачаточной формы разума — паукообразными и насекомыми. Наши предки, первые ликторы, избрали пауков, с которыми возможно телесное сосуществование.

Симбионт Главы — огромный неотарантул, почуяв, о чём зашла речь, шевельнул хелицерами и педипальпами, они показались над воротником форменной куртки. Арах тоже заёрзал. Благо, особые ферменты пауков приспособили нервную систему и верхние слои нашей кожи к безболезненному проникновению и выходу пластичной живой ткани симбионтов. Ощущения были даже приятными, будто об ноги трётся пушистый кот.

— Другие, в том числе наши дражайшие альсеиды, решаются порой на психоэмоциональное слияние, возможное при подсадке насекомых. Помнишь, естественно, в чём там суть.

Я кивнул. Машинально прокрутил в голове известное каждому ликтору ещё с Академии: цикл такого слияния — инсекцикл — временное соединение разума с проторазумом насекомого. В этом состоянии — в особых условиях изменённого сознания — человек живёт около месяца, вступая в глубокий симбиоз. По завершении подсаженное насекомое гибнет, вернее — отмирает тело, но отпечаток его псиэма навсегда остаётся в человеке, которого мы и называем инсектантом. Этот симбионт искажает псиэм — общепринятое сокращение строгого термина "психоэмоциональный паттерн" — носителя, но даёт в итоге огромную силу.

Глава продолжил:

— Что имеем? Есть физический симбиоз, в котором всю жизнь спокойно сосуществуем с пауками, а есть ментальный. Мы пошли по первому пути, они — пытаются по второму. Как сказали бы древние, мы осквернили тело, а они — душу.

Я кивнул, пропуская эту лирику и ожидая главного. Вартимус же не торопился, разворачивая целостную картину.

— Постепенно число решающихся на инсекцикл людей растёт. Чаще это делают женщины, альсеиды. После процедуры их лир резко повышается, порой на десяток пунктов. Но мужчины, наши потенциальные коллеги-ликторы, идущие на симбиоз с насекомыми, становятся куда сильнее и опаснее женщин-инсектанток.

Тут Глава слегка скривился:

— По крайней мере, так считалось до сих пор. Известный максимум лир у женщин — двадцать два, у мужчин — двадцать пять. Ранее теоретически просчитан этот потолок. И на практике достоверно зафиксирован у одного инсектанта, рискнувшего войти в симбиоз с м4-богомолом. Опасный ублюдок! Чтобы его казнить, потребовались объединённые силы многих ликторов Вирейского отдела. Конечно, в той провинции коллеги послабее нас, но факт остаётся фактом — это серьёзная головная боль для Конгрегации.

Его псиэм выплеснул предостережение и призыв к особому вниманию.

— Теперь секретная информация: по итогам серьёзных исследований (передаю тебе данные) сделан прогноз о быстром витке эволюции насекомых, при котором они смогут дать людям-симбионтам ещё больше сил. И новые способности. При этом аналогичного всплеска для паукообразных не предвидится. Вывод очевиден, не так ли?

— Вполне, — я удручённо качнул головой. — При таком раскладе со временем они станут гораздо сильнее нас. То есть ликторы не смогут адекватно противостоять таким инсектантам. Но это же вопрос будущего?

— Знать бы, насколько отдалённого. Если твоя новая подружка уже пробила потолок — доросла аж до двадцати шести лир — мы прямо сейчас выходим на иной уровень противоборства. И ты — в эпицентре как вступивший в контакт. Учти, об особенностях этой альсеиды никто кроме причастных к делу пока не должен знать. Нужно её изловить, препарировать для получения сведений о природе такой силы и, само собой, казнить. Потянешь?

— Вы же меня знаете, Sanctum superior, сами сказали, — я позволил себе улыбнуться, выдерживая пристальный взгляд Главы.

— Иного и не ожидал. Но учти: от её поимки и нейтрализации отныне зависит следующий уровень на твоём cursus honorum. Не сдюжишь — не видать повышения. Так и будешь снимать малолеток и таскать по отелям.

Я не ожидал от Главы чего-то, столь похожего на шутливую подколку. Это был добрый знак, особое расположение. Что вовсе не отменяло серьёзности сигнала — теперь моя карьера ликтора напрямую связана с сильнейшей альсеидой, которую мы встретили.

— Поймаю! — уверенно сказал я. — И не отпущу.

— Только не влюбись, — вдруг проговорил Глава, глядя в сторону.

Я удивился неожиданно изменившемуся тону его голоса, в котором явно послышалось что-то личное. Неужели эта ходячая крепость только что приоткрыла передо мной свою безупречную защиту? Будто призвал не повторять его ошибку. Я вновь задумался о таинственной личности сидящего передо мной человека. Достоверной информации было мало, но ходили легенды. Известно, что однажды верховный ликтор Кастор Вартимус, ещё лет за двадцать до того, как стать Главой, в одиночку завалил инсектантку с двадцать два лир. Больше такое не удавалось никому, да и протоколы предписывали командную работу со столь сильными "клиентами". Вроде бы, пару месяцев потом болел, ещё дольше приходил в себя после полного истощения личной силы. Но по итогу стал ещё мощнее. Также шептались, что пару лет назад Глава Конгрегации недрогнувшей рукой казнил собственную дочь, оказавшуюся альсеидой. Доказательств в базах данных не было, равно как и сведений о её матери, но слухи — упрямая вещь…

— Постараюсь, Sanctum superior, — серьёзно ответил я, помня, что с этим человеком лучше быть предельно откровенным. — Вы правильно заметили: у меня возник сексуальный интерес к этой необычной женщине. Но я способен использовать его в служебных целях.

— Время покажет, — с лёгкой грустью отозвался Глава.

Я не решался даже мимолётно прощупать колебания его псиэма, чтобы не допустить нарушение субординации, но почему-то был уверен, что эта грусть имеет глубоко личные причины.

— И не лезь в пекло, не геройствуй, даже если уверен в своих силах. Не думай, что сможешь в одиночку с ней справиться. Бери поддержку посерьёзнее. Это приказ! — взгляд Главы прожёг меня насквозь, от него было не скрыть мыслей о поединке один на один.

Я сдержанно кивнул.

— Теперь вторая задача. Запомни — теоретические разработки о детском инсекцикле нам известны (передаю тебе данные), но никогда ещё не фиксировали прецедент. В слияние всегда входили только взрослые. А тут попытка подсадить тварь на пятилетнего пацана. Либо этот урод, которого прикончила твоя альсеида, поехал головой, либо пытался опробовать принципиально новую биотехнологию. Скорее всего, эксперимент. Но первый ли?

Вартимус помолчал, давая мне понять, куда он клонит.

— Что, если уже были успешные попытки? Выяснить это — такой же приоритет, как казнить альсеиду. Ясно? Хорошо. Ты волен в выборе средств. Привлекай других ликторов, полномочия дам. Возможен конфликт двух задач, так что определи последовательность. Иными словами, если альсеида может что-то рассказать об этих инсектантах-педофилах, не грохните её раньше времени.

— Всё понял, — ответил я, чувствуя, как извилины уже шевелятся в поиске оптимальных решений. Знал, что азарт теперь не даст мне спать.

— Свободен. Жду результатов, — колебание псиэма Главы погасило зеленоватое мерцание символов на стенах и потолке, возникшее, когда был озвучен гриф "Secretum mortis".

Выйдя из кабинета в глубокой задумчивости, я отстранённо улыбнулся в ответ на любопытный взгляд Ариты и быстро покинул приёмную.

На своём этаже встретил Вэрма, с усмешкой выглянувшего из кабинета.

— Смотришься уныло и безнадёжно как пустая бутылка из-под виски наутро, — сурово прокомментировал он.

Желания шутить в ответ не было. Квинтис посерьёзнел, поняв это по моему лицо.

— Что, так жёстко?

— Охренеть как интересно, — отозвался я. — Будет нескучно. Нужны совместные усилия. Могу на тебя рассчитывать?

— Конечно, не вопрос, знаешь же, — сказал он уже без подколок.

В дружеской помощи никогда не отказывал. К тому же явно успел получить псиэм-верификацию моих новых полномочий, выплеснутую Главой в общий доступ.

— Но гриф… Всю инфу дать не смогу.

— Понимаю, не вчера родился, — развёл он руками. — Говори, что делать. Там по ходу сообразим.

— Спасибо. Кинь пока запрос ищейкам по императиву "Domini oculus"[6]. Ориентировка — все инсектанты в городе. Нужна любая зацепка.

— Неслабо, — криво усмехнулся он, оценив масштаб мер.

— Позже спланируем операцию. Я пока к себе.

Вернувшись в кабинет, задумался. Первым делом важно установить слежку за необычной альсеидой. Нужно было поделиться с ликторами-ищейками слепком её псиэма, и я ощутил странное нежелание это делать — будто не хотел отдавать нечто принадлежащее только мне. Подавив не вовремя явивший себя инстинкт собственника, отправил данные надёжному товарищу среди ищеек, зная, что он всё сделает как надо. Эта категория ликторов редко поднималась выше второй-третьей ступени личной силы, но обладала дальним чутьём, существенно превосходящим возможности остальных коллег. Мне ни за что было не уловить след альсеиды на таком расстоянии, которое с лёгкостью покорялось их псиэм-восприятию. Если моя визави ещё в Иггарде, вскоре её засекут.

Очередная бессонная ночь не прошла даром, понял я, взглянув в настенное зеркало на свой усталый вид. Тёмные глаза под чёрными бровями контрастно выделялись на бледном от вечного недосыпа лице. Чуть изогнутый нос и губы, привыкшие к ироничной усмешке. На четыре пальца над ушами всё выбрито, чёрные прямые волосы собраны в длинный хвост. Женщинам нравится, когда я их распускаю — в подходящие моменты… Мне в голову вдруг пришло, что у нас с моей альсеидой совершенно одинаковый цвет волос.

Почему-то было приятно мысленно называть её "моей"…

Ощутив нервное шевеление Араха, я вновь отругал себя за несвоевременные мысли. Понял, что нужно отвлечься и дать мозгу возможность найти нужные решения. В таких ситуациях имел обыкновение уйти или уехать куда вдруг потянет и там предаться раздумьям. Место, в которое меня повлекло на этот раз, изрядно удивило.

Остановив машину, я уставился на серую громаду терминала Иггардского астропорта.

За каким хреном меня сюда принесло?

Сложив крышу для лучшего обзора и расслабленно откинувшись в кресле, погрузился в свои ощущения. Псиэм ритмично пульсировал, порождая тонкие волны многослойных смыслов.

Незаурядность и бестолковость одновременно. Вот что привлекло меня. Именно это символизировал собой астропорт, практически законсервированный.

Сами собой всплыли мысли о том, как люди сюда попали. Международная экспедиция середины XXII века по летоисчислению Земли, в которой участвовали Россия, Китай, Индия, Франция и ещё несколько существовавших тогда стран. Руководили и определяли направления поиска и концепцию Заселения в том проекте итальянцы. Астрокорпус Италии направил три огромных ковчега с колонистами, которые и стали нашими предками на планете, названной Nova Roma.

В дальнейшем космическое сообщение с Нова Ромой, на которой сложилась немного регрессировавшая в плане технологий и общественного строя, но устойчивая самобытная цивилизация, осуществлялось вяло. Раз в двадцать-тридцать лет астроковчеги доставляли грузы из разряда передовых технологий, привозили редких новых поселенцев и торговцев, закупавших интересные достижения нашей науки и техники. Ну и забиравшие тех, кого совсем достала жизнь на этой планете.

Конгрегация строго следила, чтобы никакая опасная зараза типа альсеид и инсектантов, местных насекомых и паукообразных, не проникла на борт и не "осчастливила" остальной род людской своим неоднозначным присутствием. Волосы вставали дыбом при мысли о том, что может случиться, если сильные инсектанты, сохранив свою мощь вне Нова Ромы, нагрянут в гости к человечеству, совсем не готовому к такому повороту. Ведь наши "клиенты" не были связаны нормами морали и уголовного закона, их вели чистые инстинкты и желание перестроить мир по своим представлениям.

Астропорт носил имя Энрико Ферми. Я плохо помнил, кто это такой, да и знать особо не желал, если честно. Я был зол на людей с других планет, особенно с Земли. Раздражало, что нас воспринимают как балласт. Зачем нам метрополия, если вдуматься? Мы уже совсем другая ветвь человечества, живущая в самодостаточном мире, непонятном и пугающем для многих вовне.

После Заселения обнаружилось, что мир здешних насекомых и паукообразных потрясающе разнообразен. И самое главное — в этих тварях таилась зачаточная форма будущего разума. На эволюцию повлияли излучения, царившие в атмосфере планеты. Они же позволили и нашим предкам овладеть силами псиэма — элементами телепатии, телекинеза и прочего, недоступного жителям Земли. Не всем — большинство людей оказались неспособными достичь сознательного контроля. Для них позднее изобрели персональные модули, соединяемые с мозгом и дающие доступ к самым простым функциям псиэма — информационным, коммуникативным, к базовому уровню углублённой эмпатии и концентрации воли. Это сделало их жизнь более интересной, насыщенной, но не шло ни в какое сравнение с возможностями, открывшимися для тех, кто в полной мере овладел личной силой псиэма. Некоторых, правда, это радикализировало настолько, что они стали представлять опасность для социума, а то и пытаться перекроить его по своему странному усмотрению. Например, порождая ячейки зависимых от себя людей по моделям ульев некоторых насекомых. Для борьбы с этой опасностью и была создана Конгрегация очищения.

Поток мыслей вернул меня к текущей ситуации. Незаурядность и бестолковость, как у этого огромного и почти бесполезного комплекса астропорта, — именно так я её и воспринимал сейчас.

Альсеида, явно прошедшая инсекцикл и обретшая огромную силу, сражается с собратьями-инсектантами. Ради чего?

Глава поручает беспрецедентно ответственный процесс мне по праву первого контакта, хотя в его распоряжении куча более опытных и сильных верховных ликторов. С какого перепугу?

Нет, я рад, но вопроса это не отменяет.

Сотрудничать с ней ради получения информации, а потом казнить… Использовать мой интерес… Как, в каких пределах? Чего на самом деле ждёт от меня хитрый Вартимус?

Незаурядная картина никак не хотела складываться, её отдельные части поражали своей бестолковостью, и это меня бесило!

Как всегда поступал в неоднозначных ситуациях, я избрал концентрацию на личной эффективности и позитивных результатах. В следующие несколько часов, изредка прерываясь на перекус протеиновыми батончиками да на прочие естественные нужды, я просчитал возможные пути развития ситуации. Почти все не понравились. Но жизни уж точно плевать на мои предпочтения.

Пришло, в конце концов, зыбкое и спорное ощущение смысла: астропорт символизирует, что новые горизонты всё-таки есть, и возможна какая-то поддержка, пусть даже совсем других, но всё-таки родственных нам людей. Гипотетически. Но это давало силы для собственного пути развития. Наверное, так… Есть ли параллели с моей ситуацией? Скорее всего, коль уж псиэм мягко, но настойчиво притащил меня к этой унылой громадине.

Ближе к вечеру поступил призыв от ищейки, заставший меня в машине, — искомая дама обнаружилась в одном из пригородов.

Одновременно от аналитиков пришли данные по идентификации альсеиды. Её слепок с вероятностью девяносто восемь процентов соответствовал одной сотруднице столичного Института нейроисследований — солидного учреждения, курируемого мэрией Иггарды. Я с интересом изучил сведения: Вивьен Септимус, двадцать четыре года, учёная степень по неокогнитивистике, старший исследователь, ассистент руководителя особого проекта "Буддхи" (неслабо в её-то возрасте!). Данные по проекту засекречены мэрией, доступ закрыт, может быть предоставлен по личному запросу Главы Конгрегации очищения на имя Главы города, но только в случае обоснования необходимости информации для защиты населения от чрезвычайной ситуации.

"Мать их — замечательная женщина!" — мысленно присвистнул я. Становилось всё интереснее вновь встретиться с ночной знакомой.

Тут же события понеслись на форсаже.

Усиление тотальной слежки по императивному плану "Domini oculus" дало результат — во Вьеже заметили троих инсектантов. Я не любил этот индустриальный пригород Иггарды с его мрачной, даже грязной псиэм-пеленой. Но бывать там приходилось нередко.

Удивился: след Вивьен уловили тоже во Вьеже. У них что, вечеринка намечается?

Не теряя ни секунды, врубил зелёные вспышки спецсигнала по изящному обводу крыльев, развернул машину и вдавил педаль в пол. Полсотни миль от астропорта до черты города пролетели почти незаметно. Остановившись на въезде в пригород и прислушавшись к сигналам интуиции, достал из багажника lorica speculum[7] — "зеркальный доспех", отражающий часть псиэм-атак. Стоило приготовиться к серьёзной заварушке.

Оставив машину поодаль от искомого здания, отдал необходимые псиэм-команды и подождал подкрепления. Каждые десять секунд приходили отчёты — четыре интересующие персоны в разное время зашли в здание самого крупного во Вьеже торгово-развлекательного комплекса. Час от часу не легче — вечером там полно людей.

Мешкать нельзя. Придётся привлечь жандармерию. Псиэм-выплеск унёс очередной приказ коллегам.

Фоном прошла мысль: почему мне сообщили о трёх инсектантах, а о моей альсеиде отдельно? Разве это не означало четырёх сразу?

— Действуем, Арах! — проговорил я — такая у нас была традиция перед предстоящими схватками — и быстро пошёл к зданию.

Вновь ритмичный пульс столицы совпал с моим сердцебиением. Я оседлал бурлящие псиэм-волны. Весь обратился в концентрированную волю, влекущую вперёд тело.

Идеально чёрная зеркальная поверхность лорики с мерцающими бледно-зелёными знаками отпугивала прохожих. А вид четвёрки шагающих за мной ликторов-бойцов с узнаваемыми пистолетами "Очиститель" наготове попросту заставлял встречных горожан быстро убираться на другую сторону улицы.

Перед стеклянным входом стояли приехавшие на экстренный вызов синие машины жандармерии. Я направился к ним. Над правой бровью замигала зелёная визуализация слепка псиэма, маркирующая ликтора Конгрегации, ведущего процесс. Толпа перед дверями на всякий случай отшатнулась, а жандармы стали активно расчищать проход.

Я подошёл к старшему офицеру. Жандарм мигнул маячком псиэма в знак служебного приветствия, а потом ещё и кивнул, выказывая уважение:

— Sanctum lictor![8]

— Приветствую, — проговорил я. — Нужна поддержка. В здании опасная альсеида и трое мощных инсектантов. Будет стычка. Немедленно эвакуируйте всех из комплекса и оцепите периметр силами жандармерии. Только, во имя Разума, пусть ваши люди не пытаются противостоять кому-то из этих четверых, если те будут прорываться из здания. Не допустите случайных жертв.

— Сделаем, — отозвался жандарм, тут же начав транслировать псиэм-приказы личному составу.

Я поспешил внутрь. К моему отряду присоединились двое ликторов-ищеек, указывая путь. Но я уже и сам уловил отчётливый псиэм-след Вивьен. Он вёл на третий этаж.

На втором же ощущались инсектанты. Они будто искали девушку.

Другой отряд ликторов-бойцов под командованием Вэрма вошёл через задние двери. Превосходно. Окружим "клиентов".

Лифты заняла толпа эвакуируемых горожан. Звучали объявления системы оповещения, команды жандармов. Неразбериха усиливалась. Ищейки сигнализировали о резких всплесках псиэмов инсектантов. Почуяв ловушку, твари готовились к бою.

Обменявшись сообщениями с Вэрмом, мы одновременно повели отряды по лестницам на второй этаж. Я послал предостережение жандармам убраться оттуда и ни в коем случае не доставать оружие. Наши "клиенты" обожали псиэм-приказами заставлять обычных людей застрелиться или убить кого-нибудь другого — это секундное дело, когда ствол уже в руках. Именно поэтому личные пистолеты ликторов были снабжены модулями, блокировавшими оружие, если владелец вдруг оказывался под чужой доминацией или даже кратковременным псиэм-влиянием.

Мои бойцы, вскинув "Очистители", рассредоточились по второму этажу комплекса, ориентируясь на псиэм-следы инсектантов.

Приятель из ищеек, приехавший лично, просигналил мне, что один из "клиентов" прорвался за сжимающийся круг и уходит на третий этаж, преследуя альсеиду. Возможно, двое других специально отвлекали ликторов.

"Вэрм, командуй на втором!" — выплеснул я и побежал выше, решив не дожидаться бойцов и ищеек. Чувствовал, что, если буду один, возможно, удастся обойтись малой кровью. Странная мысль, но…

На третьем рванул быстрее, чувствуя цель — след моей альсеиды. В периметре ощущалось мощное биение псиэма инсектанта — он успевал к ней первым.

Вокруг мелькали яркие витрины и голографическая реклама. Система оповещения надрывалась призывами немедленно, но без паники покинуть комплекс. Я бежал, не обращая внимания ни на что.

Столкновения мощных псиэм-атак накрыли меня разноцветными волнами. Внизу, на втором. Значит, Вэрм с ребятами схватились с "клиентами". Резкие хлопки "Очистителей", узнаваемые среди любых других звуков. Чьи-то крики. Фоном — чёткие псиэм-команды Вэрма бойцам, их сигналы друг другу.

Ещё одна волна противостояния. Здесь, на третьем, в дальнем углу. Резкое колебание следа Вивьен. Она под атакой!

Навстречу мне выплеснулся бисер осколков стекла огромной витрины. Салон игр виртуальной реальности. Сейчас там явно играли по-настоящему.

Я залетел в салон, обернувшись поверх лорики дополнительной волной псиэм-защиты. Секунды хватило, чтобы "срисовать" ситуацию. Инсектант — двухметровый альбинос в спецовке городской техслужбы — зажал девушку у одного из стендов ВР-автоматов и давил псиэм-волной, которой она пока противостояла. Его левая рука висела плетью — видно, альсеида успела хорошенько приложить. Но теперь ей явно некуда было деваться. Концентрированный псиэм-импульс мужчины, направленный в живот, сложил её пополам. Инсектант дотянулся правой рукой, схватил, дёрнул на себя, подставляя подножку. Вивьен потеряла равновесие, полетела на пол. Её защита явно дрогнула, хотя и ощущалась всё ещё невероятно сильной.

— Конгрегация очищения! — на бегу заорал я, чтобы отвлечь внимание. — Стоять, in nomine Rationis![9]

Лишь на миг инсектант замедлил волну псиэм-атаки, которой намеревался ударить по альсеиде. Мне хватило, чтобы немного оттолкнуть его телекинетическим импульсом.

По сигналу псиэма капюшон моей lorica speculum вскинулся, сформировав шлем, оставивший лишь узкую прорезь для глаз. На нём вспыхнул красный scutum-знак[10], сигнализирующий о максимальной защите.

Вовремя! Отпрянув от упавшей девушки, инсектант хлестнул по мне плетью псиэм-удара, соответствовавшей его двадцать лир, которые я успел замерить. Казалось, на оголённые нервные окончания по всему телу плеснули кипятком. Глухо зарычав и инстинктивно пригнувшись, мимоходом подумал, что без доспеха было бы совсем хреново.

Из-под рукава лорики, вниз по левой кисти, стёк чёрно-зелёный сгусток изменчивой живой ткани. Приняв естественную форму, паук быстро бросился вперёд, но тут же изменил направление, оттягивая на себя внимание альбиноса. Я отскочил в другую сторону и ударил псиэм-выплеском по замешкавшемуся противнику.

Его защита внушала уважение: колено, под которое я метил, слегка подогнулось, но верзила не рухнул, как ожидалось. Следующий импульс я направил в красноватые глаза, следящие за мной с ненавистью. Моргнул, вскинул руку к лицу. Превосходно! Стремительный бросок Араха. Резко дёрнулась беловолосая голова. Реакция потрясающая! Лишь две кровавые полосы на щеке прочертили острые конечности паука. Арах пролетел мимо и получил мощный псиэм-удар. На миг распластался чёрно-зелёной кляксой на бежевом полу. Я вновь ударил, отвлекая внимание. Краем глаза уловил, что с Арахом всё в порядке.

Что-то в движениях противника напоминало повадки н1-богомола. Неудивительно, что он столь силён. Симбиоз с богомолами самый опасный, нередко заканчивается смертью человека, но приз велик. Невероятные живучесть, реакция и мощь — что я и наблюдал сейчас.

Бить и бить! Не экономя сил, я продолжил атаки, выкручивая на максимум свою силу четвёртой ступени. Стремился превзойти себя. Лорика пылала под ответными ударами, окатывающими меня всё новыми порциями незримого кипятка. Восприятие помутилось. Ещё два прыжка Араха прошли почти впустую — кровь из несмертельных порезов хлестала на пол, но альбинос не обращал на это никакого внимания.

И тут в его затылок прилетел таранный импульс такой силы, что даже я ощутил отголосок. Глаза Вивьен, привставшей на колено, буравили инсектанта, чья защита поддалась под её неожиданным натиском. Мужчина инстинктивно оглянулся. В тот же миг Арах, взлетев над самым полом, глубоко прорезал его ахиллово сухожилие, заставив-таки заорать от боли и рухнуть на пол.

Ловить момент я всегда умел. Мой концентрированный удар, должно быть, обратил в кашу лобную долю мозга альбиноса, утратившего сосредоточенность на защите. Тело его вскочило и попыталось быстрыми ударами рук атаковать альсеиду, что подтверждало рефлексы богомола. Уже полностью пришедшая в себя девушка держалась поодаль. Нелепо подёргавшись, мертвец вновь упал, продолжая мелко подрагивать.

Руку привычно пощекотал Арах. Паук, которому тоже неслабо досталось в этой стычке, стремился быстро слиться со мной, ища исцеление в нашей общей силе. Удивительное свойство пластичности тела, усиливающейся при вступлении в симбиоз с человеком, позволяло паукам мимикрировать под татуировки, растекаясь тонким слоем в нашей подстроившейся под это коже.

Я глубоко вдохнул, подводя черту под схваткой, выдохнул, ощутил отблески продолжавшегося этажом ниже боя — сопротивление инсектантов явно затухало — и посмотрел на альсеиду.

— Ты как? — спросил негромко, убедившись, что её псиэм не угрожает мне атакой.

— Жить буду, — так же тихо отозвалась она. — Почему?

— Что "почему"?

Её необычные, почти жёлтые глаза всматривались в мои, будто надеясь там что-то разглядеть.

— Тогда вы отпустили меня, сейчас помогли. Почему? Вы — ликтор, я — ваш враг.

"Какого ответа ты от меня ждёшь, девочка?"

— А ты чувствуешь себя моим врагом? — спросил осторожно, приступая к игре, которую ждал от меня Глава.

Казнь — потом, сначала — информация.

— Не знаю, — шагнув на сей раз ближе ко мне, сказала она ещё тише. — Не могу себе ответить на этот вопрос. Я часто думаю о вас с той встречи. С первой…

— Обо мне можно думать. И даже нужно, — я хмыкнул. — И кстати, наверное, пора уже обращаться ко мне на ты. Раз уж мы не собираемся прямо сейчас друг друга убить.

— Ты прав, — робко улыбнулась девушка.

Мне понравилась её улыбка.

— Скажи, что происходит? Тогда, сейчас? Ты не раздаёшь Низкое причастие, ты убиваешь, спасая ребёнка. Кто он тебе? Почему сейчас за тобой гоняются аж три инсектанта, чего ещё не случалось на моей памяти? Кто ты и в какую игру играешь?

Девушка качнула головой.

— Слишком много вопросов. Почему я должна отвечать?

— Вивьен, я не требую, я прошу ответить. Чувствуешь разницу? Я отпустил тебя, помог тебе. И я тоже думаю о тебе с первой встречи. Пытаюсь понять.

Шагнув ближе, я застыл в двух шагах от неё. Альсеида долго молчала, глядя мне в глаза. Я ждал, не торопил. Переживал за ребят внизу, но знал, что толпой они уж как-нибудь справятся с двумя инсектантами. Моя приоритетная задача была здесь. Очень интересная задача.

— Вива, — произнесла она наконец, явно что-то для себя решив. — Так меня зовут те, с кем мы друг другу небезразличны.

— И ты меня считаешь таковым?

— Я ошибаюсь?

— Увы, нет.

— Увы? А, понимаю… — улыбка вновь коснулась её губ, вмиг смягчив черты и сделав их ещё более милыми.

— Я — ликтор, ты — альсеида, — вернул её же напоминание. — Но при этом ты мне небезразлична. С первой встречи. Что удивительно.

Вива судорожно вздохнула и чуть вздрогнула. Её взгляд потеплел.

— Что могу, скажу. Имя ты уже знаешь сам, значит, установил и где я работаю. Вся эта история связана с Институтом. Мне противно то, что обнаружилось в ходе работы над одним проектом…

— "Буддхи"? — осторожно перебил я.

— Да, коль уж раскопал. Как я тебе сказала в первую встречу, это грязно.

— Полностью согласен, если дело касается насилия над детьми, — кивнул я, следя за реакцией.

— А если не насилия? Если они уговорят детей на это? Менее грязно? — вспыхнула она, выдавая в псиэм-поле яркие эмоции. — Тот мальчик мне никто, раз ты спросил. Но дело в принципе. Я не могу на это спокойно смотреть…

— И решила бороться одна? — я скептически приподнял бровь. — Ты очень сильна, но это слишком опасно. Если у тебя нет соратников, позволь помочь. Формально мы враги, да, но никто не мешает нам сотрудничать для борьбы с большей мерзостью, чем мы сами.

Девушка вновь надолго замолчала, пожирая меня глазами.

— Вива, — обратился я, впервые пробуя на вкус это имя, — поверь, мы можем быть не только небезразличны, но и полезны друг другу.

— Хотелось бы тебе верить, правда, — отозвалась она. — Но эта информация смертельна для многих. Прежде всего, для меня. Прямо сейчас ты можешь вытянуть её, а потом позвать тех, кто внизу, и покончить со мной. Разве нет?

Я усмехнулся.

— Теоретически да. Но так не поступают с тем, кто небезразличен.

— А разве не это тебе приказали сделать? Допросить, потом убить? — её взгляд стал жёстким.

Стараясь, чтобы мой псиэм ни малейшим колебанием не выдал удивления, я медленно проговорил:

— Отдаю должное твоему интеллекту: это самый естественный приказ в такой ситуации. Но разве ты сама всегда действуешь только по стандартным схемам? Что если я вовсе не хочу тебя казнить? Да и вообще с тобой ссориться. Представь на секунду, что мне интересно совсем другое…

Мой взгляд, видно, был весьма откровенен. Щёки девушки покраснели, что ввергло меня в изумление. Это не было наигранной реакцией, следствием псиэм-воздействия на кожу. Похоже, вправду смутилась.

— Может быть, — неуверенно произнесла альсеида. — Но пока я не готова поделиться всем. Нужно подумать. Я и так сказала достаточно — след ведёт в мой Институт. И если считаешь, что дело серьёзное, то ты его даже недооцениваешь.

— Понял. Спасибо уже и за эту степень доверия. Хотелось бы большего. Подумай. Вот, держи, — я послал контактный сигнал псиэма, с помощью которого она отныне могла связаться со мной в любое время. — Меня зовут Сиор Диль Варрус. Для тех, с кем мы друг другу небезразличны, естественно, просто Сиор.

— Спасибо. Но я не уверена. Впрочем… — девушка поджала губы в замешательстве. — Жизнь покажет.

— С кем ты вступала в инсекцикл? — спросил я внезапно, следя за реакцией.

Судя по силе, которую она демонстрировала, мог предположить симбиоз с м4-осой или н3-богомолом, что вовсе скверно. Лишь оттого, что явно была неопытной, девушка чуть не проиграла матёрому инсектанту.

— Кто тебе сказал, что я в него вступала? — вопрос сопровождал удивлённо-возмущённый взгляд.

— Твоя сила.

— А не приходило в голову, что я такой родилась? — углы губ дрогнули, во взгляде появилась горечь. — Даже не пытаешься понять, что что-то может быть по-другому.

Видно, мой вопрос её не на шутку расстроил. Вива позволила неконтролируемому всплеску псиэма выдать мне целый спектр эмоций. Спохватившись, тут же прикрылась глухой защитой, но было уже поздно. Я "проник" в неё гораздо глубже, чем при первой встрече.

В разноцветном вихре псиэма девушки я почувствовал что-то своё. Близкое мне. И это было более чем странно, с учётом всех обстоятельств. Что может роднить ликтора и альсеиду — естественных антагонистов?

Чтобы заглушить собственные не в меру разбушевавшиеся эмоции, я нарочито строго поглядел на неё.

— Помни, я предлагаю сотрудничество, хотя и иду на нарушение многих правил. Подумай об этом. Твои цели могут быть благородными, но действовать так одиночке, частному лицу, нельзя. Если в следующий раз пересечёшь мой путь и вновь попытаешься кого-то убить вместо сотрудничества со мной, дело окончится нашим поединком. Ты же понимаешь, что по-другому быть не может? Не должно?

— Да, — кивнула Вива. — Но и ты пойми, я следую своим путём и делаю, что считаю правильным.

Чувствуя возвращающееся ко мне боевое напряжение, девушка поспешно вскинула руки в умиротворяющем жесте.

— Но я подумаю. Теперь мы можем связаться в любое время. Давай возьмём паузу.

Я молча кивнул, ощупывая пространство псиэм-восприятием. Бой этажом ниже закончился, больше не чувствовалась пульсация жизни инсектантов. Отряды поднимались на третий этаж.

— Тебе будет трудно уйти, если не проведу тайком.

— Вовсе нет, — улыбнулась Вива. — Всего лишь не преследуй меня. Знаю путь на крышу и отлично умею обращаться с вуалями.

Я удивлённо вскинул брови. Вуаль — управляемая псиэмом гигантская застывшая паутина, которую самые отчаянные из нас порой использовали для полётов при благоприятном ветре. Парусность и телекинетическое воздействие давали в сочетании прекрасный результат. Но летать на большой высоте таким образом — отчаянная авантюра. Интерес к смелой альсеиде возрос.

— Иди, — подмигнул я.

Вновь отступив на пару шагов спиной вперёд, Вива быстро покинула разгромленный салон. Хлопнула дверь на лестничную площадку.

"Вэрм, я здесь. С третьим покончено. Альсеида скрылась", — просигналил я, надеясь, что приятель из ищеек, хорошо настроенный на псиэм-след девушки, не станет уточнять, как именно она ускользнула.

Вива дала неплохую зацепку. Но достаточную ли? Я предпочёл пока не гадать, оторвёт ли мне башку Вартимус за столь скромные результаты.

— Если на секунду поверить, что она стала такой без инсекцикла, всё принимает совсем иной оборот, ты же понимаешь.

Взгляд Главы вновь прожигал дыры в моей защите.

— Именно поэтому я снова отпустил её и решил напроситься на промежуточный доклад, Sanctum superior. Счёл информацию достаточно важной для того, чтобы сообщить лично вам. Это другой формат эволюции…

— Или тебе умело загадила мозг хитрая девочка. Такой вариант не рассматривал? Осы, кстати, особенно любят хитрые игры, при которых всё выглядит таким искренним… Знаешь ведь.

— Знаю. Но здесь что-то подсказывает, что это может быть правдой.

— Смотри, а то окажется, что причина твоей доверчивости — не вовремя разыгравшиеся гормоны.

— Не стану спорить, Sanctum superior. Прошу разрешить дальнейшее сотрудничество с этой альсеидой. И позвольте подготовить ваш официальный запрос в мэрию для получения информации по особому проекту "Буддхи".

Взгляд Вартимуса стал невероятно тяжёлым.

— Отказываю по обеим просьбам. По первой — ты получил зацепку, копай дальше. За результат заплатили немалую цену — трое бойцов серьёзно ранены, один из них в реанимации. Не спорю, три мёртвых инсектанта — неплохой итог. Но не за тем тебя посылали. Альсеиду выследи и казни! По второй — не перекладывай на меня свои задачи. Официальный запрос — это последнее средство. Если Глава Иггарды откажет мне, не избежать прямого конфликта Конгрегации и мэрии. Вопрос выйдет на уровень Сената и Триумвиров. Политические издержки на ровном месте. А если в институте нихрена нет? Конгрегации вовек не отмыться. Тебя что, учить элементарным вещам?

Я молча склонил голову, бросив все силы на контроль псиэма, — до Главы не должны дойти отголоски моего негодования. Хорошо, справлюсь сам!

— Всё понял, Sanctum superior. Разрешите идти?

— Иди. И без результатов не возвращайся.

Почему, подходя к двери, я будто уловил кривую усмешку на лице Вартимуса? Слишком уж показной была его жёсткость. Да и контраргументы по обоим пунктам нашлись бы веские. Откуда взялось чувство, что меня пытаются подтолкнуть к нестандартным решениям, не укладывающимся в рамки формальных приказов?

Об этом докладе и своих сомнениях я вспомнил спустя пятнадцать дней, наполненных бурной, но почти безуспешной деятельностью. Все наши с Вэрмом попытки самостоятельно подобраться к тайнам Института нейроисследований через кого-то ещё из его сотрудников не увенчались успехом. Они либо не шли на контакт, либо нихрена не знали. А действовать приходилось крайне осторожно, помня строжайший запрет Главы на утечку информации.

Всё это время мысли непрестанно возвращались к пропавшей альсеиде. Она ни разу не пыталась связаться со мной, а пара моих псиэм-запросов остались без ответа. Будто решила отказаться от сотрудничества. Хотя следы её деятельности мы находили. Во-первых, Вивьен Септимус была официально исключена из списков сотрудников, задействованных в проекте "Буддхи", и числилась ушедшей в отпуск. Во-вторых, мы обнаружили ещё двоих мертвых инсектантов в разных частях города, и каждый раз я улавливал на месте происшествия отчётливый след Вивы. Попытки её выследить были тщетны — альсеида будто научилась маскироваться даже от наших ищеек.

Но я знал, что при должной концентрации лично смогу её найти, — слишком тесно мы соприкоснулись. Будто псиэм-след девушки уже становился моей неотъемлемой частью.

Всё было удивительно. Много думал о том, что альсеида лишь ускользает. Не противостоит, но избегает. Даже не пыталась нанести ни одного удара. Она и со мной, и не со мной… Часто вспоминал взгляд красивых глаз, который одновременно и отталкивал меня, и умолял о большей близости. Ощущалась незримая пропасть. Будто её взламывало изнутри неведомое терзанье, но она боялась подпустить меня к своей тайне.

Как бы то ни было, понимал, что наша третья встреча станет решающей. Я полностью замкнулся в себе, достигая невероятной концентрации, в которую был "встроен" только Арах и никто более. Ограничил все контакты, способные "расплескать" эмоции. Пятнадцать дней воздержания едва не свели с ума. Я настраивался на поединок, возможно, главный в жизни. Был готов умереть. Но вовсе не собирался этого делать.

Настала ночь, когда я почувствовал, что близок к пику своей силы.

Никому ничего не сказав, вышел на улицы Иггарды в привычном режиме одиночной охоты. Чувствовал, что готов уловить след Вивы лучше любой ищейки. Ноги сами потащили меня на крышу одного из зданий на проспекте Нейронауки — напротив злополучного института, где работала моя альсеида. Вспомнив способ, которым она воспользовалась, чтобы скрыться во второй раз, я сконцентрировал волю на поиске свободно парящей над городом вуали. Призвал её, уловив дуновение нужного ветра. Вскоре бледно мерцающая ловчая сеть гигантского паука понесла меня над широким проспектом. Ночной воздух пьянил, раскинувшееся внизу псиэм-море играло разноцветными волнами. Я знал, что почувствую нужный след. Что-то своё.

Ничем не примечательный дешёвый отель на улице Джованни Скиапарелли — вот куда меня повлекло напряжение той самой псиэм-струны. Голые серые стены, неброско мерцающая вывеска "Oblivio"[11]. Да уж, интересные декорации для судьбоносной встречи.

Соскочив с вуали на крыше отеля, я поискал глазами технический вход. Недолго думая, издалека снёс кодовый замок выстрелом из "Очистителя", переключив пистолет на обойму бронебойных. Время деликатности прошло.

Войдя внутрь и спустившись с технического на последний из жилых этажей, я, не таясь, широким шагом пошёл по коридору, пытаясь точно определить источник псиэм-следа. Попадающиеся редкие постояльцы в страхе шарахались от типа в чёрной лорике с закрытым шлемом и пистолетом в руке.

Плевать на всех! Пусть передохнут в своих убогих номерах.

Вива была ниже на пять этажей.

Я перевёл псиэм в режим тотальной доминации. Почувствовал, как то же самое сделал Арах. При такой концентрации нашей слитной воли любая альсеида слабее пятнадцати лир быстро падала в моём присутствии в глубокий обморок. Тем, кто посильнее тоже приходилось несладко при приближении. А уж если пропускали атакующую волну…

Быстро сбежав по лестнице, я направился к ресторану с обзорным видом на озеро, что лежало по другую сторону улицы. Вива явно была в зале.

Выплеснул псиэм-приказ:

"Службе безопасности отеля эвакуировать всех из ресторана на двадцать первом этаже! Работает Конгрегация очищения!"

Потом вошёл туда, ища глазами цель.

Она, конечно же, давно почуяла моё приближение. Но не думала уходить, сидя в одиночестве за столиком у панорамного окна и глядя вниз.

Посетители смотрели на меня недоумённо и испуганно. Вбежали крепкие ребята в чёрных костюмах. Подгоняемые ими люди потянулись к выходу. Один охранник направился к Виве, но я послал адресное предостережение. Модуль парня уловил сигнал, он поспешно отступил.

— У вас свободно? — спросил я, подойдя к столику и попытавшись сделать так, чтобы голос звучал расслабленно. При такой концентрации воли всё равно получилось сухо.

— Только для вас, — отозвалась она, глянув в прорезь моего шлема.

Казалось, её слегка испугали увиденные глаза, горящие чёрным огнём Доминантного причастия. С моей тёмной стороной Вива ещё не встречалась.

Притронувшись к её псиэму, я убедился, что он балансирует на грани атакующего строя, но не пересекает эту опасную черту. Спрятал "Очиститель" и приказал шлему стать капюшоном, открыв лицо.

— Что ж… Это я!

— Ты похудел, — сказала Вива.

Усмехнувшись, я присел за столик, не теряя концентрации.

— А ты похорошела.

Её огромные глаза вновь жадно вгляделись в мои.

— Что ты со мной сделал? Почему я всё время думаю о тебе?

— Хотел задать тот же вопрос. И заодно спросить, почему пропала и продолжила убивать?

— Это были те, кто меня вычислил и собирался сдать. Пришлось экстренно действовать. Но встретиться ещё раз с кем-то из допущенных к проекту я не могу, маскировка слетит окончательно, и за мной начнётся настоящая охота.

— Помнишь, что я говорил об убийствах и нашей следующей встрече? — я всмотрелся в зелёно-жёлтые глаза ещё пристальнее, зная, что даже столь сильной альсеиде давление такой концентрированной воли вынести тяжело.

— Да. Ты готов к поединку, я чувствую. Ты меня хочешь… — девушка запнулась — …убить?

— Я не убиваю. Это казнь. Заслуженное наказание, — я наклонился ближе.

Готовность к поединку претерпевала странную трансформацию.

Виву возбуждала моя воля — это было очевидно. Зрачки расширились до предела, дыхание участилось, девушка сглотнула и закусила нижнюю губу.

— Принять наказание от тебя — не такая уж пугающая мысль… — её голос прозвучал очень тихо.

— Думаешь, это может принести удовольствие? — настроился я на ту же волну.

— Я сейчас ни о чём не думаю… — уже просто шёпот.

Сексуальное напряжение между нами достигло пика без единого прикосновения. Я видел, как покраснели её щёки и нежное горло, которое мне хотелось сдавить рукой, но несильно. Набухшие соски проступили сквозь тонкую ткань, но я лишь на миг отвлёкся от бездонных глаз, затем восстановил концентрацию внимания. Вива упрямо смотрела на меня.

Мягкий и яростный поединок воль в пелене яркого эротизма.

Дыхание девушки сбилось, она сильнее закусила губу, веки мелко задрожали, а глаза закатились, на секунду прервав со мной зрительный контакт.

Атакуй я в этот момент, её защита не устояла бы. Арах неимоверно напрягся на предплечье, как, впрочем, и всё остальное в моём организме в тот миг.

Вива на этот самый миг прикрыла глаза, её тело сотрясла крупная дрожь, тонкая струйка крови скатилась-таки с прокушенной губы красивым восклицательным знаком.

Воля сдержала инстинкт палача. Я не смог казнить мою, теперь, казалось, в ещё большей степени мою альсеиду. Шумно выдохнув, встал из-за стола, шагнул к Виве, поднимая раскрытые ладони вперёд в жесте, который она любила.

— Пойдёшь со мной в спокойное место и всё расскажешь, — уверенно приказал я вибрирующим от напряжения голосом. Руки завершили движение и мягко сжали её тонкие запястья.

Девушка вздрогнула, посмотрела на меня и кивнула. Её затуманенные глаза — невинные глаза сильного убийцы — наполнились слезами.

Через минуту мы оказались в снятом ею номере на том же этаже. Вокруг было пусто и тихо, охрана явно очистила от постояльцев половину отеля.

Вива присела на край широкой кровати и посмотрела на меня снизу вверх. Мысли о мягкой постели не давали покоя, но баланс только что родившегося доверия был слишком хрупок, чтобы испытывать его на прочность столь примитивным образом. Я опустился в кресло, придвинув его так, чтобы мои глаза оказались прямо напротив её.

— Говори. Не медли, пожалуйста, не сомневайся.

Вива глубоко вдохнула, будто перед прыжком в ледяную воду, и начала быстро рассказывать.

— Я когда-то приглянулась руководителю проекта, и он решил предоставить мне допуск. Вовлечь в тайную игру, решив, что уж альсеида-то с моей силой точно будет разделять те цели развития, которые они декларируют. Естественно, это был ограниченный допуск. Я знала, что Институт пытается расширить границы инсекцикла, придать ему большую управляемость, понизить возрастную планку. Поначалу всё выглядело более-менее пристойно и вписывалась в разумную концепцию научных исследований. Но постепенно я убедилась, что меня и мои наработки используют втёмную. А мой шеф, Крат Дар Нимус, не прочь был бы ещё кое-как меня поиспользовать… — Вива скривилась. — Старый хрен!

Я хмыкнул, но воздержался от комментариев.

— Конечно, я знала, что он и другие коллеги по проекту — инсектанты. Это было оправданно с точки зрения направления изысканий. Но как-то раз, сильно перебрав и желая произвести на молодую ассистентку впечатление, Нимус намекнул, что проект патронируют "наши" из мэрии, а всё дело имеет политическую подоплёку и грандиозные перспективы. Небось, думал, что, услышав такое, я ему от счастья сразу же дам… Ну я и дала — как следует проспаться в одиночестве.

Я улыбнулся, отметив, что Вива неспроста намекает мне на свою моральную устойчивость. Но ни на секунду не отвлёкся от сути рассказа.

— Подожди. Ты сказала, что куча сотрудников Института нейроисследований — инсектанты. Да ещё и в мэрии они есть, если допустить, что старый хрен не соврал. Но этого не может быть. Так или иначе наши ищейки когда-либо это учуяли бы. Такая концентрация в одном здании Института…

— В этом одна из фишек проекта, известная даже мне с ограниченным допуском, — покачала головой Вива. — Разработана активная псиэм-маскировка, скрывающая лир. Собственно, и я этим успешно пользовалась.

— Мой парадокс двадцать шесть — шестнадцать, — усмехнулся я. Всё встало на свои места.

— Даже при близком контакте ты не смог сразу правильно определить моё лир. А уж за стенами Института, куда вашим ищейкам доступа нет, мы были надёжно укрыты. Для дальнего псиэм-восприятия там мы все кажемся обычными людьми.

— Но в городе — нет.

— По крайней мере, не столь надёжно. Так, должно быть, вы и выследили меня и моих преследователей во Вьеже. Но я посвятила много времени усовершенствованиям. Как видишь, в последние дни успешно пряталась от ищеек, разгуливая по городу.

— От меня не смогла.

— Не смогла, — улыбнулась она. — Или не захотела… Но это ты — ты слишком хорошо на меня настроился.

— Звучит интересно, — вернул я улыбку. — Однако давай снова к теме.

— По теме осталось самое главное. Вопрос с политическими амбициями я пропустила мимо ушей, запомнив только, что нити ведут в мэрию. Лично мне плевать. Но, принявшись осторожно копать, вскоре наткнулась на суть — они решили вводить в инсекцикл маленьких детей. И вот тут меня проняла насквозь эта мерзость. Втихаря проникнув в базу данных, я узнала, что за эксперименты проведены в рамках того самого проекта.

Вива посмотрела на меня с затаённой болью:

— Сиор, детский инсекцикл невероятно мучителен! Эти дети… — слёзы дождём хлынули из её глаз. — Я видела записи. Крики, судороги, круглосуточные мучения, полное истощение… Лопнувшая кожа, вылезшие глаза… Они умирали в муках… Но привозили новых… и новых…

Виву стала бить крупная дрожь, и я крепко обнял девушку. Альсеида не сопротивлялась, прижавшись всем телом. Немного успокоившись, она подняла на меня заплаканные глаза.

— А ты думаешь, мне легко далось решение убивать этих сволочей? Но я не могла простить такого…

— Теперь я тебя понимаю лучше, — моя ладонь стала гладить роскошные чёрные волосы, волнами спускающиеся ниже пояса. Вива не отстранилась. — Никто из малышей не выжил?

— Из первых подопытных нет, — она снова всхлипнула. — Это были обычные дети. Мальчики держались дольше… Потом партия девочек — дочерей альсеид. Их свозили со всей страны. Понемногу, чтобы никто ничего не заметил. С ними почти получилось. Но самым желанным призом стали сыновья альсеид. У них оказалась повышенная сопротивляемость и живучесть в инсекцикле. Возможно, кто-то и прошёл его успешно. У меня нет всех данных.

— Ясно, — кивнул я, вспомнив пацана, спасённого Вивой при нашей первой встрече. Сын казнённой альсеиды.

— Такие дети зачем-то позарез нужны этой кодле. Точно не успела узнать. Они зовут себя Братством жнеца.

— Круто! — оценил я. — М1-муравей-жнец — самое ядовитое на нашем континенте насекомое.

— Вот-вот, — кивнула Вива. — Даже не знаю, что именно у них на уме, но это явно какое-то масштабное и совсем гадкое дерьмо!

Я чуть отстранил девушку, чтобы заглянуть в глаза.

— Но почему всё-таки ты решила действовать в одиночку? Разве с подобными заговорами так борются?

— А что мне было делать? Заявиться в вашу контору с чистосердечным признанием? Я, альсеида с двадцать шесть лир, участвовала в сверхгадком проекте и теперь хочу сдать Конгрегации своих подельников? Пустите меня к вашему главному? — Вива горько усмехнулась. — Да мне устроили бы вивисекцию и показательную казнь. А я, знаешь ли, ещё хочу пожить.

— И решила довериться мне?

— Не сразу, как видишь…

— Хорошо, — я с сожалением разомкнул объятья, встал и поглядел на неё сверху вниз. — Мне нужны доказательства. Такие, чтобы не отвертелись. И поверь, Конгрегация их достанет.

Вива тоже встала.

— Я готова назвать тебе место, где легко можно взять Дар Нимуса. Пойти с тобой не смогу, иначе потом мне не скрыться — лимит маскировки исчерпан, а они меня уже ищут. Если готов прибегнуть к жёстким методам допроса, получишь любую информацию. Старый хрен слаб — даже инсекцикл дал ему всего четырнадцать лир. И очень боится боли, — увидев в моём взгляде невысказанный вопрос, добавила: — Не думай, что я проверяла. Мне другие рассказали. Я не первая в Институте, к кому он подкатывал.

— Я готов прибегнуть к чему угодно. Но, опасаюсь, так или иначе твоя причастность к утечке информации всё равно всплывёт. У них тоже наверняка есть аналитики, и они не дураки.

— Плевать! Главное мне успеть скрыться за это время.

— Но в Институт ты уже не вернёшься. Понимаешь, что это конец твоей карьеры?

— А ты меня отпустишь — и это конец твоей карьеры. Будем квиты, — Вива усмехнулась. — Но дело того стоит. Эта мерзость не должна продолжаться!

— Согласен, — кивнул я. — Сообщай координаты.

Получив псиэм-сигнал с нужной информацией, я на секунду замешкался, поглядев на слегка растрёпанную Виву, а потом на широкую кровать.

Девушка смущённо улыбнулась и развела руками.

— Надо спешить, — проговорила она со смесью решимости и сожаления в голосе.

Я превратил капюшон в шлем и молча вышел.

Вновь концентрированная воля влекла меня вперёд.

Псиэм пульсировал яркими вспышками затихающей страсти и боевым азартом. Проскальзывала гамма других эмоций и смыслов. Для обретения равновесия я продолжил формулу самодиагностики.

Кладут мне на плечи руки,

Но я не помню имен.

В ушах раздаются звуки

Недавних больших похорон.

Пришло полное доминирование моей тёмной стороны. Они хотят по-плохому? Они это получат.

Кто бы мог подумать, что тайной слабостью руководителя сверхсекретного проекта окажется банальный наркопритон? Но безнаказанность и мощная "крыша" нередко порождают ложное чувство безопасности.

Точка находилась недалеко от Института, в одном из тёмных проулков. Этим, конечно же, и был обусловлен выбор — в непосредственной близости от родных стен надежно действовала псиэм-маскировка, о которой рассказала Вива. По крайней мере, я не чувствовал след инсектанта в колебаниях псиэм-струн.

Но теперь это его не спасёт. Альсеида точно указала, где искать.

Боевой азарт ударил в голову, и я дал ему захлестнуть себя. Это — момент истины и тоже элемент красивой игры. Церемониться с обитателями притона я уж точно не собирался.

Дальнейшее запомнилось серией сменяющих друг друга резких картинок-вспышек.

Вот я сжигаю мощным псиэм-выплеском модули двух амбалов-охранников у неприметной чёрной двери. Они хватаются за затылки и со стонами валятся на землю.

Пинком открываю дверь. Коридоры, заполненные светящимся дымом и смрадом наркоты. Шлем лорики фильтрует для меня воздух.

Искаженные порочным кайфом лица. На некоторых успевает проступить страх при моём появлении. Ствол "Очистителя" красноречив в своём молчании. Наркоши разбегаются, я не обращаю внимания.

Отдельная комната для особо дорогого гостя. Крат Дар Нимус, чью рожу мне прислал псиэм Вивы, лежит на круглой кровати в обнимку с двумя голыми альсеидами, подставив глаза сиреневым нарколучам.

Быстрый замер. Пять и шесть лир, подумать только. Жаль руки марать…

— Развлекайся, Арах!

Чёрно-зелёный вихрь, женские крики, хрипы. Два контрольных в головы из "Очистителя".

— Что? Кто? Какого х…

Пинок в грудь опрокидывает вскочившего было Нимуса обратно на кровать, залитую кровью. Выстрел в колено, чтобы не вздумал сопротивляться. Арах запрыгивает на лицо, поднимает острейшие хелицеры в атакующем замахе над глазами орущего от боли бородача. Достойная замена нарколучам. Вставит явно эффективнее!

Я блокирую дверь изнутри и отчетливо произношу:

— Протокольная псиэм-запись. Допрос Крата Дар Нимуса, руководителя особого проекта "Буддхи" Института нейроисследований Иггарды. Первый вопрос: кто входит в Братство жнеца, и какова ваша личная вовлечённость?

Смертельный страх и обречённость в затуманенных глазах, над которыми нависли неотвратимые лезвия страшного паука. Выбора нет…

Я вновь стоял у края крыши здания напротив Института нейроисследований. Отсюда открывался шикарный вид на проспект Нейронауки. В это утро было на что посмотреть. Рабочий день только начался. Но он не будет спокойным ни в Институте, ни в мэрии.

Главе Конгрегации ранним утром я продемонстрировал запись допроса и доложил всё, что выяснил. Чётко, самую суть, как он любит.

В Институте нейроисследований оказалось полно инсектантов и людей под их доминацией — верных рабов. Пользуясь ресурсами мэрии, из баз данных стёрли личности некоторых технических сотрудников учреждения — удобно для тайных дел. Вот почему мы не смогли опознать того амбала, напавшего на мальчика. Да, цепочка вскрытого заговора действительно привела в мэрию Иггарды. Один из заместителей Главы города — перспективный политик и тайный инсектант под мощнейшей маскировкой — задумал создание новой генерации мужчин-инсектантов. Таких же, как он — со скрытым лир и политическими амбициями. Цель — постепенное выстраивание власти по системе улья, но без альсеид. Братство жнеца, не стесняясь использовать городскую казну, развернуло исследовательский проект с гипотезой, что дети-инсектанты под доминацией так называемых отцов-кураторов усиливают их псиэмы. Допрошенный не смог точно ответить, состоялся ли уже успешный прецедент — даже его допуск распространялся не на всё. Скорее всего, знал самый главный в Братстве, пока нам неизвестный. Предстояло выяснить. Но даже прогнозы были пугающими.

— Познакомьтесь с ночным кошмаром нашего мира, Sanctum superior! — сказал я Главе. — При доминации отца-куратора над двумя-тремя детьми-инсектантами теоретически просчитан потолок в тридцать три лир.

Впервые я увидел, как округляются от удивления глаза Кастора Вартимуса. И решил усилить эффект:

— Возможно, и не только нашего. Поскольку допрашиваемый обмолвился, что одна из целей проекта "Буддхи" — найти возможность сохранить способности инсектантов вне излучений атмосферы Нова Ромы.

Ох, не зря меня интуиция потянула тогда в астропорт…

— Ты невероятно эффективен, Сиор, — кивнул Глава. — Отличные результаты.

Его псиэм выплеснул в общий доступ:

"Императив "Ira Dei"[12], тревога всему личному составу! Начальника столичной жандармерии ко мне немедленно!"

Я стоял прямо, не проявляя никаких эмоций. Знал, что для меня это ещё не финал.

— Что по альсеиде? — вернул ко мне внимание Вартимус. — Где её труп?

Я плотнее запахнул свой псиэм от любого контакта.

— Прошу прощения, с этой задачей я не справился. Ей удалось скрыться от меня.

— Удалось, говоришь? — Глава многозначительно помолчал.

Иных такая пауза вгоняла в дрожь. Но мной сейчас владело тёмное спокойствие.

— За это положено наказание, — тяжело обронил, наконец, Глава.

— Я понимаю и готов, Sanctum superior.

— Что же, я подумаю. Свободен.

Почему же опять показалось, что Глава улыбнулся мне в спину?

И вот теперь я стоял на крыше и ждал начала главного действа. Прислушивался к себе. Незаметно, в противостоянии и сотрудничестве с моей замечательной альсеидой, поднялся сразу аж до седьмой ступени личной силы ликтора. Когда распознал это, сначала отказывался верить — слишком резко и круто. Но подтвердил Арах — кому, как не ему, чувствовать все изменения во мне? Потом зафиксировали и псиэм-аналитики Конгрегации. Что же, это само по себе достойная награда, лучше любого повышения.

Началось. Внизу два крупных отряда ликторов Конгрегации под личным командованием самого Главы и его заместителя заходили одновременно в здание мэрии и в Институт нейроисследований. Жандармерия оцепляла площади, перекрывала проспект Нейронауки, сверкая усиленной бронёй и электродубинками. Такой масштабной совместной операции Иггарда, пожалуй, ещё не видела.

Я понимал, что всех не накроют. Кто-то сбежит, кто-то отвертится, часть доказательств успеют уничтожить без следа. С дальними отростками масштабного заговора предстоит разбираться потом. Но гнездо тварей раздавлено, и это радовало.

Мы не достигли бы такого результата, не ослушайся я приказа казнить Виву. Или если б она убила меня в поединке, что вполне возможно. В любом случае, за успех надо благодарить её.

Дальнейшая карьера была туманна и целиком зависела от воли Главы — либо накажет меня за ослушание, либо продвинет за раскрытие заговора. Или же сложит плюс с минусом и оставит всё как есть. Стало безразлично. Пожалуй, впервые с тех пор, как я вступил на cursus honorum. Плевать. Мной владели совсем другие мысли и настроения.

Инсекцикл — своего рода эволюция путём очень странных межвидовых отношений, противных людской природе. А может, альтернатива — это она, моя Вива? Неожиданная, непостижимая, родившаяся столь необычной. Способная на многое. Новый тип человека?

Всплеск псиэм-напряжения принёс ощущение чего-то своего, ментально близкого. Было весьма странно испытывать такое чувство к женщине, с которой даже ни разу не переспал. Но оно возникло само и не спешило меня покидать.

Я развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Вива сходит на крышу с бледно мерцающей вуали. В этот раз на девушке был плотно облегающий костюм из чёрной синтекожи, а в руках — дорожная сумка.

— Ты с багажом? — усмехнулся я.

— Кое-что в дорогу. И я подумала, что на прощанье неплохо бы выпить за наш общий успех.

С этими словами девушка извлекла из сумки бутылку прекрасного — уж я-то разбирался — односолодового виски и два бокала с регулируемой температурой. Охлаждаемое дно прекрасно заменяло whisky stones[13].

— Предусмотрительно, — прокомментировал я.

— Всё для тебя. Решила, будет приятно.

— Не ошиблась.

Я наполнил бокалы, и мы молча выпили, глядя друг другу в глаза. Обжигающее тепло разлилось внутри, порадовало великолепное послевкусие. Мы стояли совсем близко, я с удовольствием вдыхал её аромат, к которому успел привыкнуть за наши краткие встречи. Было хорошо.

Но мы оба понимали, что это прощание.

— О чём ты думаешь? — спросил я, имея в виду все события.

Но Вива поняла по-своему.

— О ком. О тебе, конечно! Всё время.

— Почему?

— Не знаю. Оно само. И это приятно.

Я вновь наполнил бокалы и взял её за руку.

— Тогда за нас. И за хорошую дорогу для тебя. Спрячься как следует. И когда появится возможность, дай знать, что всё в порядке. Ну а будет желание связаться со мной — ты знаешь способ.

Девушка молча кивнула, глядя на меня во все глаза. Мы выпили.

Ветер приносил снизу крики, сигналы машин жандармерии. Но мы не обращали внимания. В этот момент кроме нас никого не было.

Вива прижалась всем телом, её губы мягко ткнулись в мои. Поцелуй с привкусом виски был долгим, но каким-то настороженным, будто она готовилась в любой момент отпрянуть. Я не стал делать его более страстным, наслаждаясь тем, что есть. Слишком неоднозначные оттенки и смыслы витали в наших прикоснувшихся друг к другу псиэмах. Мы стали близкими, но оставались в то же время столь далёкими.

Возможно, когда-нибудь… Но может быть, и нет…

— Прости! — сказала Вива, отстранившись и глядя на меня глазами, полными слёз. — Думай обо мне, пожалуйста. И я буду. Всегда…

Одинокая капля влаги прочертила дорожку на её щеке. Моя альсеида резко развернулась и почти бегом вернулась на ожидающую вуаль — будто боялась, что я догоню, удержу. Или желала этого. Но я не двигался с места.

Ступив на вуаль, Вива повернулась ко мне всем телом, а потом отступила спиной вперёд на полшага, прямо как в нашу первую встречу. Её губы дрогнули, что-то прошептали. Но я не расслышал. Паутина, будто подхваченная лёгким ветром, улетела прочь над крышами живущей своей жизнью Иггарды.

Я смотрел вслед. Чувствовал миндальное послевкусие виски. Арах задумчиво переползал с плеча на предплечье, фон его псиэма был тёмно-фиолетовым с едва заметной вибрацией тонких смыслов. Мы оба находились на развилке пути.

Во время поцелуя Вива напрочь забыла о защите. Паук мог бы с лёгкостью её казнить. Но не сделал даже попытки, хотя моя воля его не сдерживала. Симбионт уловил моё нежелание причинять девушке вред и сам уступил чувствам человека, пусть это и шло вразрез с инстинктами. Ещё один, новый уровень родства.

Прозвучали в голове завершающие строки древнего стихотворения.

А хмурое небо низко –

Покрыло и самый храм.

Я знаю — Ты здесь, Ты близко.

Тебя здесь нет. Ты — там.

Впервые по окончании самодиагностики стандартная гармонизация псиэма не завершилась. Сознание зацепилось за строку "Я знаю — Ты здесь, Ты близко" и интерпретировало её по-новому. Наверное, ещё долго Вива будет близко, здесь, со мной — невесомым следом в псиэме, независимо от того, как далеко от меня заведёт её неведомый путь.

В голове крутилась странная мысль: союз несовместимых начал может открыть миру новые горизонты.