Угроза эволюции

Глава 3.4

Центральную башню комплекса зданий Новоаркадского отдела венчал купол с отличным обзором, где был установлен настоящий мощный телескоп. Прихоть Тиберия Карры, которому было позволено многое. Человек-легенда, один из самых прославленных ликторов за двухсотлетнюю историю Конгрегации. Сам давно уже перевалив за столетний рубеж жизни, старик продолжал цепко руководить образцово-показательным отделом. Его здравому разуму могли бы ещё позавидовать молодые. Карра любил смотреть на звёзды, на планеты и их спутники в системе Децимы. Будто, не имея возможности полететь в глубины космоса, мыслями блуждал где-то там, отрываясь от нашей "паучье-насекомой" повседневности.

Я пришёл именно в купольный зал. Ликтор-секретарь в приёмной Карры сказала, что найду шефа здесь. Ничего необычного, он частенько беседовал с ликторами, сидя возле инфопанели любимого телескопа.

— Sanctum censor![30] — тихо приветствовал я начальника титулом, который во всей Конгрегации носил он один.

Тиберий — высокий, статный, почти не согбенный годами, с длинными молочно-белыми волосами и аккуратной седой бородой, повернулся ко мне. В который раз я поразился ясности взгляда карих глаз этого человека. Они будто одновременно оценивали и успокаивали того, на кого смотрели. Псиэм старика окатывал меня волнами таких глубоких и непостижимых смыслов, которым, пожалуй, мог бы позавидовать описанный в одной старой книге с Земли океан Соляриса. Мне порой казалось, что Карра знает заранее всё, что я только собираюсь сказать.

— Подойди, Сиор, присядь, — в голосе не было старческой слабости. — Вижу, что-то важное. Докладывай.

— Две значимых информации, Sanctum censor, — кивнул я. — Прежде всего, по разгромленному в спорткомплексе инкубатору. В дополнение к тому, что вам доложил Марио Арегонус, сообщу, что согласно данным с инфопанелей инкубатора из двенадцати пустовавших капсул незадолго до дня нашего визита благополучно вышли максимально радикализированные инсектанты. Мы с Марио сразу, как это выяснили, поручили ищейкам обнаружить следы. Но найти их в Нова Аркадии не удалось. Согласно отрывочным записям, всех прошедших инсекцикл планировалось перевезти на объект "Grex"[31]. Что это — неизвестно. Пытаемся установить местоположение.

Я сделал паузу. Начальник задумчиво взглянул мне в глаза и кивнул.

— Собирают силы, — коротко ответил он.

Переспрашивать, что имеет в виду, нужды не было. За эти месяцы я неплохо стал понимать суть его кратких ремарок. Действительно, похоже, что сильных новоиспечённых инсектантов концентрируют на некой базе, откуда они будут действовать. Знать бы только, к чему именно их готовят.

— Постараемся выяснить, для чего силы, — сказал я. — И кто за этим стоит.

— Дам нить, — Карра огладил бороду. — Аналитики установили — спорткомплекс принадлежит корпорации "Tendenze e prospettive"[32]. Её контролирует семья Апиусов. Корпорация отпирается, мол, сдавали комплекс в аренду, по документам всё чисто. Но ты понимаешь.

— Понимаю, — я кивнул.

Клан одного из Триумвиров — Марка Делл Апиуса — много чем владел, в том числе и в Нова Аркадии. Нить слабая, вероятна и случайность. Но если предположить, что зацепка действительно ведёт к семье Триумвира, вырисовывается совсем другой масштаб.

— Что второе? — тон Тиберия не был ни нетерпеливым, ни требовательным, но такому человеку хотелось отвечать как можно быстрее и чётче.

— По своим каналам я обнаружил локацию с ещё одним возможным инкубатором. Есть основания полагать, что там Братством жнеца проводятся дополнительные эксперименты. Центр исследований искусственной крови — недалеко от побережья в районе Notte stellata[33]. Предположительно, шершни. Прошу вашего разрешения на штурм.

— Действуй, — незамедлительно отозвался Карра. — Но оба направления отрабатывай совместно с Арегонусом. Марио — моя надёжная опора. Возможно, преемник на этом посту, хотя, конечно, Кастору решать. Держись Арегонуса, многое сможете вместе.

— Конечно, Sanctum censor, — кивнул я. И добавил: — Мы хорошо сработались.

Карра провёл слегка дрожащей рукой над инфопанелью, разворачивая в воздухе объёмную голограмму наблюдаемой телескопом системы наших трёх звёзд, названных в честь древнеримских Парок — богинь судьбы. Невольно мой взгляд притянул образ Нова Ромы — крохотная тусклая пылинка в великом Ничто космоса. По силе мотивации к переосмыслению масштабов значимости всего происходящего этот вид ничем не уступал знаменитой "Pale Blue Dot"[34] — старой фотографии крошечной беззащитной Земли, на которую я любил иногда смотреть в минуты наибольшей задумчивости.

Тиберий тоже глядел на образ нашей планеты.

— Значение мужской дружбы очень велико, — проговорил он вдруг. — Вы с Марио могли бы составить мощный тандем. Помню, когда-то здесь служили Кастор и Публий, твой отец. Неразлучными были друзьями.

Я удивлённо посмотрел на старика. Нет, я, естественно, знал, что полгода во время своей командировки в Нова Аркадию отец служил именно под началом Карры, более того — на позиции его заместителя. Но никогда не слышал, что отец и Вартимус дружили.

— Да, всё время таскались вместе, хоть и конкурировали, два раздолбая! — старик улыбнулся. — Но потом резко поссорились. Ходили слухи, что из-за женщины. Отец твой, знаешь ли, пользовался успехом, местные синьорины столичному красавцу проходу не давали. Особенно с одной у него серьёзно тут вспыхнуло. Так что не удивлюсь, если где-то брат или сестра у тебя есть.

Глаза Тиберия пристально посмотрели на меня с волной иронии-подозрения-предостережения. Я постарался, чтобы моя реакция выглядела и чувствовалась в псиэм-поле максимально нейтральной. Ох, неспроста такой человек в эти воспоминания-сплетни ударился! Арах беспокойно заёрзал.

— С большим сожалением я потом узнал, что твоего отца убили в столице при весьма загадочных обстоятельствах. Настоящая личность. Непокорный был, наперекор шёл. Что хотел, то и творил. Но всегда на благо нашему делу. Уважаю таких. Вполне мог бы Главой стать. Столь же мощным и разумным, как Кастор. Но сложилось вот так.

Я вздохнул, вспомнив, как получил весть о гибели отца. Но не отвлёкся ни на миг от сути того, что говорил Карра. Выходило, Публий Диль Варрус мог претендовать на пост Главы Конгрегации. Но никто мне об этом никогда даже не намекал. И сам отец всегда давал понять, что позиция верховного ликтора в Иггарде, которую занимал, отвечает его призванию и интересам.

— Ладно, дело прошлое, — махнул рукой Тиберий. — Ты его не посрамил, сам стал мощным ликтором. И путь тебя ожидает интересный. Если сам себе всё не испортишь.

— Постараюсь не испортить, — отозвался я.

— В общем, приступай. Спланируйте всё с Марио, и вперёд.

Я собрался уже уйти, но вспомнил об одном весьма любопытном вопросе, который не давал покоя. Хотя формально был не вправе его задавать. Но хотелось. Раз уж я в отца, и больно непокорный.

Видя, что переминаюсь с ноги на ногу, Карра спросил:

— Что ещё беспокоит?

— Прошу прощения, Sanctum censor, вопрос не по моему допуску, но меня весьма интересует псиэм-книга "Апокриф эволюции", о существовании которой недавно узнал.

Взгляд старика стал особенно проницательным, его псиэм выдал волну интереса-сомнения-таинственности.

— Как узнал?

— Последовательность ссылок в псиэм-лекториуме. Но к содержанию меня система не допустила.

— Естественно. Но и упоминания не должна была выдавать, — старик покачал головой. — Будто тебе кто-то специально подсунул.

Я задумался. Случайности неслучайны?

Тиберий помолчал, о чём-то размышляя. По его щекам над краем бороды прошлись подобные ожившему рисунку вен синеватые линии татуировки. Столетний паук-симбионт, видно, покрывал уже всё тело старого ликтора.

— Это очень неоднозначное творение, отражающее иной взгляд на реальность. Возможно, такой, к какому общество пока не готово. И неспроста эта информация загрифована столь серьёзно.

Тиберий устало покачал головой, и в этот момент я понял, насколько всё-таки тяжёл груз прожитых им лет, хранимых знаний и воспоминаний.

— Знаешь, если бы я кому-то и доверил всё, связанное с "Апокрифом", то вам с Марио. Но не уверен, что вы уже готовы. Да и не хочу наступать на пятки юному Кастору. Он Глава, пусть решает.

Кивнув в знак согласия, я всё же не удержался от последней дерзкой попытки.

— Не дадите даже нить для свободного поиска? Когда создана псиэм-книга, кто автор?

Старик усмехнулся.

— Доподлинно неизвестно, кто именно автор "АЭ". Я догадываюсь, кто. Но унесу эту тайну с собой, обратившись в прах. По ряду причин. В том числе из-за любви, которая связывала меня с его сестрой.

Карра помолчал, глядя на меня.

— Но мне кажется, со временем сам всё узнаешь. Мои прогнозы всегда сбываются. Ты уже прошёл серьёзную проверку, хотя об этом не подозреваешь. Ключевые фигуры этой истории ближе к тебе, чем думаешь. Я уже не важен, моё время прошло. А тебе предстоит многое. Ограничу своё влияние на твоё будущее одним советом. Но очень значимым.

У меня внутри почему-то всё перевернулось. Не от страха, неуверенности или чего-то ещё подобного. Скорее, от того, что казалось — вот-вот удастся протянуть руку за ту самую ширму, которая скрывает главную тайну. Я, боясь пошевелиться и даже дышать, чтобы не спугнуть возможное откровение, во все глаза смотрел на старика.

— Но не жди чего-то пафосного и мудрого, — улыбнулся Тиберий. — Дело не в самих словах, а в том, куда они потом подтолкнут твои мысли. Совет таков…

Услышав его сказанную после этого фразу, я ощутил, как сердце сжимает самое мерзкое предчувствие.

Час Скорпиона. Лики обеих лун — жёлтый и красноватый — близки к нам, хоть и далеки друг от друга. Летний ночной воздух, напоённый прибрежными ароматами, заставляет дышать полной грудью. Слух и псиэм-восприятие обострены до предела. Ловят ночные шорохи, любые всплески псиэм-волн.

Перед нами было приземистое здание из серого полисинтетбетона, занимаемое лабораторией "Sanguis vitam"[35].

Вновь синхропсиэм контуберния, включившего новых коллег вместо проходящих лечение после битвы в спорткомплексе, вибрировал натянутой струной в ожидании приказа лидера. Но я знал, что по одному внешнему сигналу в какой-то момент выключусь из общего контура вместе с четырьмя своими бойцами. Марио предупреждён.

Все мои мысли были о "кроте" под землёй. В эти самые минуты Вива уже должна была проникнуть за тайную дверь.

На сей раз наш отряд был вторым. Другой верховный ликтор вёл штурмовую группу, натасканную на незаметное проникновение в периметр. Бойцы должны были тихо открыть внешние двери и вырубить охранные системы, расчищая нам путь. Марио и мне с остальными отведена наша любимая роль непосредственного боевого контакта внутри здания.

Псиэм-восприятие доносило ровное гудение многочисленных шершней. Этот вид был одним из немногих, склонных к модификациям тела на первом же уровне. В течение жизни многие м1-шершни обретали не только режущие кромки обеих пар крыльев и выстреливаемые жала, но также способность атаковать струями токсичного газа, вылетающими под давлением из особых мешочков из железистой ткани под челюстями. У м2-шершней, вдвое больших по размеру, ко всей этой хрени добавлялись железы на брюшке, секретирующие нечто воспламеняющееся при сбросе на атакуемую цель и долго горящее, то есть напоминающее по свойствам напалм. В общем, это были очень весёлые ребята.

Полностью заряженная lorica retribution уже привычно облегала тело, не сковывая движения. В Иггарду я отчитался о высокой эффективности нового доспеха. Весьма рассчитывал на его мощь и в предстоящем бою.

Вспомнился мой вечерний доклад Главе по закрытому псиэм-каналу о предстоящей операции. Выслушав, Кастор Вартимус сказал только одно.

— Добро. Обычно даю тебе указания, кого казнить. В этом случае скажу так: главное, постарайся без потерь. Убереги тех, кто будет с тобой в пекле.

В тот момент я подумал, прежде всего, о Виве — ведь как раз она будет со мной на самом опасном рубеже. Глава не мог этого знать, но его слова будто касались именно альсеиды.

Я пообещал приложить все силы. В спорткомплексе обошлись без жертв, даже почти мёртвого ликтора наши врачи вытащили после пары клинических смертей, жить будет. Хотелось и в этот раз никого не потерять.

Но шершни опаснее муравьёв.

Несколько чёрных теней нырнули в бесшумно вскрытые двери серого здания. Спустя несколько секунд прилетела команда Марио:

"Работаем!"

Контуберний мгновенно бросился к цели. Дальнейшее я, как всегда, стал воспринимать в боевом ритме.

Холл, где наши штурмовики вырубили пару охранников. Длинный коридор и лестница вниз, на минус первый. Указатели от ищеек в псиэм-диапазоне Конгрегации. Мощные импульсы агрессии, встревоженный гул разбуженных шершней. Сбегаем по лестнице, залетаем в лабораторные залы. Отчётливая вонь атакующего феромона, который ликторы натренированы распознавать. Опасность! Этот ольфакторный сигнал даёт боевое бешенство всем шершням в округе. Вскоре станет совсем жарко.

Гудение мощных парных крыльев, струи газа нам в лица. Шлемы лорик вспыхивают spiro-знаками[36], дыхательные щели фильтруют воздух.

Атака сверху! Из-под высокого потолка на нас слетают полосатые твари, пытаются сбить с ног псиэм-ударами, порезать кромками крыльев. Раненые бойцы вскрикивают от боли, но не прекращают стрельбу. "Очистители" плюются разрывными, под которыми разлетаются в ошмётки слизи пухлые жёлто-чёрные брюшки.

Мой атакующий псиэм-строй с ходу смахивает двоих тварей, одну я буквально размазываю по стене. Фиксирую краем глаза, как в меня летит ядовитое жало, выброшенное на гибком мышечном жгуте. Сильный удар по лорике, тупая боль, но прокола нет. Арах тёмной молнией вылетает из-под рукава, перехватывает в воздухе жгут, быстро втягивающий жало обратно в тело шершня. Паук дёргает, перерезает жгут, запрыгивает на зависшее насекомое и рвёт головогрудь хелицерами. Нечеловеческие псиэм-вопли — боли и торжества.

Марио впереди уже сцепился с парой инсектантов, чьи отпечатки м2-шершней-симбионтов дали по двадцать лир. Его страхует ещё один ликтор и тройка бойцов, ведущих беглый огонь. Рвусь на помощь…

И в этот миг прилетает фиолетово-красная вспышка псиэм-сигнала. Вива зовёт!

Я успеваю выдать таранный псиэм-удар по одному из инсектантов. Вижу, как дёргается его лысая башка, он теряет концентрацию. Марио вмиг добивает его, стрелки вгоняют пули в упавшее тело. Всё. Дальше пока без меня, как договорились.

Даю команду своим бойцам, мы размыкаем общий контур. Выпадаю в собственный темп реальности, переключаясь на приоритетную задачу.

Я потряс головой, убедился, что паук запрыгнул на руку, поискал направление, указанное Вивой. Справа обнаружилась неприметная техническая дверь со знаком высокого напряжения. Кивнул бойцу, и он разобрался с ней, открыв нам за нагромождением фальшивых агрегатов узкий проход.

— За мной, — скомандовал я вслух и первым полез в тёмный коридор.

Вскоре достиг металлической лестницы, уходящей круто вниз. Три пролёта по пятнадцать ступеней. Глубоко. Короткий коридор на секретном уровне привёл нас к узкой бронированной двери. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять: такую без спецоборудования не вскроешь, псиэм-импульсами её можно сутки шатать.

Серия тихих писков, металлический скрежет, броневая пластина медленно поползла в сторону. Я уловил псиэм-след Вивы и тут же увидел её встревоженный взгляд за дверью.

— Сиор, быстрее! Механизм блокировки…

Не дослушав, я мгновенно протиснулся в расширяющуюся щель. Резкий щелчок заставил тут же обернуться. Дверь пошла назад.

Первый из моих бойцов отчаянно прянул вперёд, сунул руку в уже слишком узкую для мужика в броне щель.

— Куда?! — прикрикнул я, отбрасывая его псиэм-толчком. Успел заметить, что бойца не зажало. Дверь закрылась и наглухо зафиксировалась, сообщение на маленьком табло возвестило: "До аварийной перезарядки тридцать минут".

— Матку их по башке и под жало ё…! — не сдержался я. Оглянулся на Виву.

— Прости, всё, что смогла, — она развела руками. — Тут слишком крутые автоматы защиты.

— Ты умничка. В норме?

Я бегло осмотрел её: бледна, на левой кисти кровоточит ссадина, но в целом всё хорошо.

— Да. Одного пришлось придушить… — девушка тряхнула головой. — Надо бы поспешить.

Дав волю чувствам, которые обостряла смертельная опасность, я прижал Виву к себе и крепко поцеловал. Её губы ответили с яркой страстью, пальцы вцепились в меня.

— Идём, — скомандовал я, отстранившись.

— Туда, — моментально среагировала она, выдав псиэм-указатель. — Там палаты для пациентов и лабораторные записи.

— Есть кто из инсектантов? — спросил я на бегу.

— Вроде тихо, — отозвалась Вива.

Вскоре мы заглянули в палату с пятью пустыми кроватями, потом ещё в одну. В следующей обнаружились три детских трупа, почерневшие, с проступившей синей сеткой вен. Я понял, что это следствие отторжения чуждой крови с несовместимой псиэм-компонентой. На больших пальцах ног висели бирки с порядковыми номерами вместо имён. Вива молча смотрела на них, сжав зубы. Из её глаз катились слёзы.

— Пошли, не смотри, — я схватил девушку за руку и быстро увёл.

Следующей была просторная лаборатория. На столах стояли разнообразные приборы, кассеты с пробирками для забора крови и прочая медицинская всячина. Слабо мерцали инфопанели с какими-то графиками, диаграммами и прочими данными.

— Надо снять как можно больше доказательств, — сказал я, подходя к ближайшей панели.

И тут внутреннее чувство опасности зазвенело так, что я даже споткнулся. Псиэм Араха выдал яркую вспышку-предостережение. А Вива сзади зашипела разъярённой кошкой.

Псиэм-удар невероятной силы снёс как игрушечные два тяжёлых лабораторных стола, отбросил нас с Вивой на несколько шагов. Лорика выдала индикацию максимальной защиты, и всё равно меня скрючила мощная судорога. Ощутил псиэм-крик Вивы, ей тоже сильно досталось.

Обернувшись слоями псиэм-защиты, вскочил на ноги и, кривясь от боли, быстро огляделся.

В дверном проёме стоял низкорослый пузатый мужик в белом лабораторном халате. Самоуверенная ухмылка и сверлящий взгляд блёклых узковатых глаз. Арах невероятно сильно сжал мою руку. Но я уже и сам всё понял. Замерив радикализацию этого "клиента", почувствовал, как по спине потёк холодный пот. И порадовался, что хоть ничего другое не потекло.

Это был оживший ужас. Двадцать девять лир!

Показалось, что на меня наезжает армейский робот-танк весом тонн под двести. И я понятия не имел, как вообще такому противостоять. Пришла отчётливая мысль о близкой смерти. Хрипя, еле вывернулся из-под чудовищного пресса чужой воли. Помог псиэм-окрик Вивы:

"Берегись, он в тебя целит!"

"Отходим" — просигналил я в ответ.

Нужно было выиграть время, взять паузу. Инсектант давил нас мощно и уверенно.

Врубив излучатели лорики на полную мощность и перейдя в режим тотальной доминации, я медленно пятился к другому выходу. Краем глаза видел, как Вива отползает, укрываясь за столами и приборами. Она тоже пыталась лишь сдерживать вал чужой воли.

Инсектант не спешил, будучи, надо полагать, уверенным в своём неоспоримом превосходстве. Он давил, в основном, на меня, но постоянно косился туда, где пряталась альсеида.

— Надо же, девочка на побегушках у этой своры паучьих выродков, — чуть растягивая слова, проговорил он свистящим голосом. — Шлюха, предавшая своих.

Я почувствовал мощный псиэм-всплеск гнева девушки. Поспешил предостеречь:

"Только осторожнее! Остынь!"

Но Вива вспыхнула так, что я во всей полноте ощутил её двадцать шесть лир.

— Это ты что ли свой, мразь?! — крикнула она звенящим от злости голосом. — Ты, кто мучает и убивает детей?! Таких на части рвать надо!

Альсеида нанесла псиэм-удар такой силы, что пара рабочих кресел, стоявших перед столами, взлетели и саданули прямо в лицо инсектанту. Он мгновенно отбросил их своей защитой, но псиэм-волна, исходящая от девушки, заставила его отшатнуться. В ту же секунду я вскинул "Очиститель" и послал в цель несколько разрывных. Первую пулю — я готов был поклясться — он сумел остановить псиэм-защитой, что было неслыханно. От остальных ушёл в стремительном прыжке за один из столов.

— Вива, за дверь! — закричал я и бросился ко второму выходу.

Но альсеида последовала за мной не сразу. Прочувствовав всю собственную мощь, она продолжила атаковать, круша лабораторию и пытаясь добраться до инсектанта.

Я притормозил, мгновенно сообразив, что за этим может последовать. Попытался прикрыть её собственной защитой. Удалось лишь отчасти. Мощнейший псиэм-удар противника, нацеленный в ноги, настиг девушку. Вива громко закричала, а я услышал звук ломающейся кости. Правая нога подломилась у самой щиколотки, альсеида рухнула на пол. Я бросился к ней, одновременно продолжая стрелять по укрытию инсектанта.

Подхватил лёгкую для меня девушку на руки и бросился к двери. Максимальную защиту перенёс на спину. В эти мгновения был на волоске от смерти, представляя собой лёгкую мишень.

И удар последовал. Сила двадцати девяти лир разила не как молот, к чему мы привыкли, но как меч. Броня лорики на моих лопатках затрещала, и на ней раскрылась глубокая щель. Спину будто вспороло лезвие полоснувшего наискось клинка. Я зарычал от боли, одновременно услышав писк — батарея доспеха сигналила о почти полной разрядке.

Вылетев в коридор, быстро опустил стонущую Виву на пол. Крутанулся, выстрелил из-за дверного косяка и добавил мощнейшую псиэм-волну. Послышался звук удара, но вряд ли критического для такого противника.

"Спасла-таки меня лорика!" — мелькнула мысль.

Чувствовал, как по спине хлещет кровь, но понимал, что рана неглубокая.

Отыскал взглядом глаза Вивы. Боль в них смешивалась с яростью.

— Держусь! — крикнула она. — Сейчас ему отвечу!

Я вновь ощутил неимоверную силу моей альсеиды. Даже со сломанной ногой она собиралась показать себя во всей красе. Несколько таранных импульсов её атак нашли цель. Я ощутил боль инсектанта. Но он уже подбирался к нам. Было трудно дышать. Постоянно давя своей доминацией, усиленной Арахом, я мог лишь чуть-чуть сдерживать тиски чужой воли, не давая себя задушить.

Тем не менее, атаки Вивы дали мне краткую передышку. Возможность подумать, запустив разум в режим форсажа.

Прислушавшись к своему псиэм-восприятию, я уловил странную дробность в определённом мною лир противника. Будто горели цифры: "29-25-21". Мозг, работающий на пределе сил, выдал мгновенную догадку. Действующий отец-куратор! Его усиливают дети-инсектанты. Вот и ответ, были ли успешные эксперименты.

"Вива, постарайся ощутить, есть ли рядом дети. С необычными псиэмами" — выплеснул я, надеясь, что альсеида меня поймёт.

Сам тем временем снова атаковал жуткую тварь в человечьем обличии. Он был уже в паре шагов от двери, но всё-таки осторожничал, усиливая не только атаки, но и защиту. Я применял все самые хитрые приёмы, которые отработал за десятилетие службы. Кинжальные псиэм-выпады по глазам и самым чувствительным нервным окончаниям. Попытки псиэм-воздействием подсечь, сломать пальцы, пробить в горло, в пах, в висок. Одновременно с выстрелами по ногам, в туловище. Не сказать, что ему это было как об стену горох, но и серьёзного вреда причинить не удавалось. Вива добавила ещё несколько ударов. Тут он, наконец, заорал от боли и отлетел, шарахнувшись головой о стол.

Но боль внезапно придала ему сил. Я ощутил неимоверный концентрированный удар. И целью был не я.

Псиэм Вивы успел донести до меня выплеск:

"Двое необычных мальчиков поблизости…"

В следующий миг я с ужасом увидел, как незримый клинок воли отца-куратора вспарывает левый бок и бедро девушки. Её страшный крик хлестнул меня по самому сердцу.

Волна горячей ярости излилась из меня псиэм-атакой такой силы, которую сам в себе не подозревал. Башка инсектанта дёрнулась, будто он пропустил правый хук, из носа и ушей плеснула кровь. Я выпустил остаток обоймы, и одна из пуль таки вырвала клок мяса из ноги вёрткого шершня.

Почувствовал, как Вива пытается заползти в следующую по коридору дверь. Главное, жива!

Мозг выдал, пожалуй, единственное правильное решение. Сталкиваясь с необычным, нужно делать ставку на нестандартные ходы. Опасно и мерзко, но другого не дано.

Арах рвался в бой, но я придерживал его, понимая, что прыжки на это чудовище могут кончиться для паука фатально. Зато был другой путь. Если я правильно осознал концепцию кураторства. Быстрым псиэм-всплеском поставил симбионту задачу, и он метнулся вдаль по коридору.

Этим я существенно ослабил себя. Вива, со стонами заползавшая в другой лабораторный зал, вряд ли была способна сражаться дальше. Я остался один на один с почти невредимым чудовищным шершнем. С разрядившейся защитой лорики, без разрывных и с половиной обоймы бронебойных.

Не было времени даже криво усмехнуться. Умирать не хотелось. Впрочем… Я сорвал с себя краткий ступор и отпрыгнул к двери, за которой, наконец, скрылась раненая альсеида. Укрылся за косяком, выстроил псиэм-защиту, припал на колено, поднял ствол. Почувствовал, что отец-куратор вот-вот выберется в коридор. Попытался поймать момент для точного выстрела.

Инсектант был невероятно хитёр. Я ощутил импульсное воздействие на глаза. Зуд, жжение. Брызнули слёзы. Точечный удар нанёс мне резаную рану, из тыльной стороны правой ладони полилась кровь. Прицел сбился. И именно в этот миг противник выскочил в коридор. Пули легли рядом с ним, не задев. Мощный тупой удар отбросил меня вглубь помещения.

Попытался ощутить псиэм Вивы, поискал её глазами. Моя альсеида слабо улыбнулась мне. Она была белее снега, рана сильно кровоточила, но огонь боевой ярости в глазах не угас.

Показал ей, чтобы отползала дальше.

Тут же переключил всё внимание на проём двери. В этот раз сам попытался нанести упреждающий псиэм-удар невидимому пока врагу. Мощнейшая защита! Но он уже слегка осторожничал, тоже тестируя моё состояние дальними атаками. Которые в скором времени могли доконать.

Параллельно я встроился в псиэм-восприятие Араха, от которого теперь зависело многое. Он неслышно полз по тёмному коридору, подбираясь к тем, кто сидел в дальней комнате. Медленно отъехала в сторону створка двери, среагировав на его приближение. Паук скользнул в слабоосвещённую комнату. Вот перед ним показались неясные образы двух псиэмов. Чем-то полностью увлечённых, будто привязанных к чему-то. Детских, но уже искажённых ментальными отпечатками шершней.

Тем временем инсектант быстро заскочил в дверь и выплеснул в мою сторону псиэм-волну, которая смела тяжёлый стол. За ним я прятался ещё секунду назад. Быстро перекатившись, я выстрелил из положения лёжа, одновременно хлестнув псиэм-импульсом по глазам врага. Он не успел толком среагировать, пуля вновь нашла его ногу. Урод взревел, слепо круша псиэмом всё вокруг.

И тут Вива вновь показала себя с лучшей стороны. Приподнявшись на локте, глядя на беснующегося инсектанта горящими жёлтым огнём глазами, нанесла три мощных удара, которые вышвырнули его обратно в коридор. Пришла волна боли человека и шершня.

Псиэм Араха показал мне стремительный бросок. Выпад, хелицеры вонзаются в тонкую детскую шею, фонтан кровавых брызг, хрип и визг ужаса рядом. Второй малец проворно бросается прочь. Но мой паук невероятно быстр. Прыжок. Маленький шершень уклоняется, выбегает в коридор.

Я сконцентрировал внимание на противнике, вновь сунувшемся в лабораторию. Быстрый замер: двадцать пять лир. Я был прав! Выходило, каждый подконтрольный мальчик-инсектант давал куратору плюс четыре к его собственному уровню после инсекцикла. У этого свой, стало быть, двадцать один. Ну, Арах, дело за тобой!

Проскользнула шальная мысль: не сюда ли готовили пацана, на которого хотели подсадить м1-шершня в ту ночь, когда я впервые встретил Виву? Ещё один ребёнок, и у этого урода были бы сегодня тридцать три лир — потолок, про который нам рассказывали замешанные в проекте "Буддхи". Вот тогда нам бы точно полный п…

Инсектант явно почувствовал своё ослабление и заметался. Сообразил, что в опасности его подконтрольные. Главное было не дать побежать за Арахом. Я вновь стал давить его атакующей волной, заставляя отвлечься. Тут же убедился, что и двадцать пять лир за глаза хватит, чтобы как следует мне навалять. Пропустил удар и улетел туда, где лежала Вива. Потряс головой, поднял ствол и выпустил последние пули. Не попал, конечно, но отвлёк.

Псиэм Араха донёс до меня волны наполовину детского, наполовину насекомого ужаса. Тёмный коридор, быстрый топот ног, хриплое дыхание. Чёрный паук настигает. Ментальный отпечаток м1-шершня пытается атаковать преследователя, но ограничен возможностями слабого тела носителя. Пара увёрток, прыжков. Жалобный крик, боль, агония.

Лир инсектанта упало до двадцати одного. Он зарычал в бессильной ярости. Псиэм выдал нотки страха человека, тут же погашенные боевым азартом шершня. Но движения и реакции замедлились. Урод понял, что теперь расклад сил не в его пользу, пусть мы и ранены. Наша с альсеидой совокупная мощь уверенно перевешивала. Поэтому мужик сделал самое разумное — бросился бежать по коридору, понимая, что преследовать его Вива не сможет. Следом кинулся только я. Превозмогая боль и слабость от кровопотери, постарался нагнать как можно скорее. Послал призыв Араху.

Инсектант почувствовал ловушку, заметался. Но из-за угла ему навстречу вылетела чёрно-зелёная молния. Уклонился! Хелицеры прорезали щёку и ухо. Мужчина взвыл и попытался отбросить паука. Я ударил по ногам. Благо, две мои пули заставили его сильно хромать. Не выдержал, уродец, упал. Арах, хитро извернувшись и пропустив мимо волну рефлекторного псиэм-удара, заскочил на него и погрузил острые хелицеры в податливую плоть. Истошный вопль. Инсектант схватился за вспоротый пауком живот.

Я, подумав о том, что этот ублюдок сделал с Вивой, нанёс четыре мощных удара, начисто сбивших его защиту. Арах продолжил кромсать тело человека, наслаждаясь агонией шершня в его разуме. Я добил псиэм-выпадами падшую сволочь, а потом перехватил "Очиститель" за ствол и тяжёлой рукоятью размозжил голову сокрушительными ударами в висок. Заставил себя коснуться залитого кровью затылка и снять посмертный слепок псиэма — пригодится аналитикам. Плюнул в мёртвые глаза и с трудом поднялся на ноги, сипло дыша.

— Ты молодец, Арах, — пробормотал еле слышно, хромая к лаборатории, где осталась Вива. — Жаль мелких. Но они уже не люди.

Псиэм паука выдал противоречивые смыслы. Он вскочил на руку. Я почувствовал прилив сил — симбионт стремился поделиться всем, чем мог.

— Вива! — наконец, добравшись, я рухнул на колени возле распластавшейся на полу девушки, аккуратно приподнял её голову.

— Сиор, — еле слышно прошептали посиневшие губы. — Я… тебе хочу ска… я тебя…

Вива замолчала, глаза закрылись.

— Знаю, чувствую, — ответил я тихо.

Мозг всё ещё работал на форсаже. Здесь лаборатория, где имеют дело с кровью и живыми подопытными, так? Значит, можно найти и средства, чтобы остановить кровотечение.

— Арах, побудь с ней!

Паук, невзирая на боль, перетёк на руку Вивы, поддерживая альсеиду собственной силой.

Оглядевшись, я кинулся к шкафчикам-холодильникам в поисках препаратов. Адреналин пылал в крови, и своей боли я пока толком не чувствовал. Все мысли занимал вопрос, как спасти Виву, чей псиэм мерцал на грани затухания.

Драгоценных десять минут ушло на то, чтобы обнаружить запечатанные криопакеты с мощным гелем, которым можно было залепить раны. Сгрёб в охапку штук пятнадцать и похромал обратно туда, где истекала кровью моя альсеида. Та, кто была мне невероятно дорога.

Добравшись, вновь упал на колени, рассыпал по полу пакетики. В глазах начинало темнеть. Понял, что своя кровопотеря может помешать всему. Разорвал пару пакетов, сказал:

— Арах, залепи мне спину.

Паук мгновенно начал перетаскивать густой гель на рану, я почувствовал щекотание его конечностей сквозь прореху лорики. Из руки тоже текло, но на это было плевать — один шлепок желтоватого препарата решил проблему.

Я быстро занялся девушкой, надорвав края разрезанной ударом и залитой кровью одежды. Гель обладал отличными свойствами, быстро залепляя даже активно кровоточащие обширные раны. Застывая, обеспечивал надёжную фиксацию.

Одновременно я контролировал псиэм Вивы, стараясь максимально поддержать своим. Закончив с моей спиной, Арах тоже присоединился, вновь уцепившись за тонкие пальцы девушки. Несмотря на огромную силу, альсеида сейчас казалась невероятно хрупкой. Её жизнь висела на тонком волоске. Я спешил как мог. И вскоре понял, что кровь почти удалось остановить. Вива едва дышала. Да и я сам вдыхал через раз.

Видел, как на полу смешиваются струйки крови, натекшие из наших ран. И в голову пришла мысль, что можно и нужно разрешить сомнения, не дающие обоим покоя. Повинуясь мгновенному импульсу, я схватил одну из уцелевших пробирок для забора образцов и набрал в неё кровь альсеиды. Пусть потом негодует и проклинает меня за своевольность, но я сделаю тест и выясню, состоим ли мы в родстве. Жить дальше со своими чувствами, думая, что можешь испытывать их к сестре, невыносимо.

Предстоял обратный путь к заблокированной двери. Я немного отдышался, собрался с силами и бережно поднял девушку с пола. Взяв её на руки поудобнее, шагнул к выходу из лабораторного зала. Тут же понял, что это будет нелёгкий путь — схватка меня полностью вымотала. Ноги дрожали, в голове шумело. Главное было не вырубиться. Я-то потом приду в себя, а вот для Вивы промедление будет смертельным. Мы находились в "золотом часе", в течение которого умирающую необходимо доставить в клинику.

Сосредоточившись на своём дыхании, я начал мысленно произносить новую формулу диагностики и гармонизации псиэма, подобранную индивидуально для меня. Как всегда, привязал её к форме стихотворения, сквозь века пришедшего к нам с Земли.

Мы всюду. Мы нигде. Идём,

И зимний ветер нам навстречу.

В церквах и в сумерках и днём

Поёт и задувает свечи.

Чувство ответственности за жизнь близкого человека держало меня на ногах, толкало вперёд. Шаг за шагом по тёмному коридору я приближался к двери, блокирующая автоматика которой, по моим подсчётам, уже должна была перезарядиться. В голову пришли мысли, как там Марио и остальные — добили ли всех шершней? Арах тихо пульсировал на руке, поток его сил поддерживал меня. Я шёл как в кровавом тумане и мысленно проговаривал:

И часто кажется — вдали,

У тёмных стен, у поворота,

Где мы пропели и прошли,

Еще поет и ходит Кто-то.

Вот, наконец, и дверь. С другой стороны доносился глухой шум. Взгляд на маленькое табло подтвердил: тридцать минут истекли, можно открывать. Только придётся очень быстро протиснуться с драгоценной ношей на руках. Я немного постоял, собираясь с силами. Потом, резко выдохнув, псиэм-волной подал команду на панель, работающую лишь по эту сторону. Тяжеленная створка медленно пошла в сторону.

Как можно быстрее проскочил с Вивой на руках в открывшийся проём. Увидел настороженные взгляды бойцов в щелях шлемов лорик. Следом — обрадованные возгласы и псиэм-сигналы. Потом — удивление при виде бесчувственной альсеиды у меня на руках. Конечно, все ликторы уловили сейчас её лир, ведь маскировку Вива поддерживать не могла.

Бойцы попытались помочь, взять из моих рук девушку. Но я лишь покачал головой, стиснув зубы. Не хватало, чтобы кто-то, не разобравшись, добил её как врага. Знал, что должен донести сам.

Что-то своё. Никому не отдам. Ни за что.

Впереди были три длинных лестничных пролёта. Много ступеней наверх. Плевать. Донесу или сдохну.

Нога встала на первую ступень. Следом вторая. Набат пульса, рёв крови в ушах.

На ветер зимний я гляжу:

Боюсь понять и углубиться.

Бледнею. Жду. Но не скажу,

Кому пора пошевелиться.

Коллеги таращились как на окончательно свихнувшегося. Полуживой ликтор тащит на себе полумёртвую альсеиду. Рехнулся в край!

Как дошагал по лестнице, сам не представляю. Наверху встретил Марио. Узнал его по псиэму, в глазах был сплошной туман, все лица смазывались.

— Помочь?

— Сам, — выдохнул я, направляясь как сомнамбула к внешней двери.

Близость улицы придала сил. Недалеко до машины. Задыхаясь, добрался. Бережно уложил девушку на сиденье.

Я знаю всё. Но мы — вдвоём.

Теперь не может быть и речи,

Что не одни мы здесь идём,

Что Кто-то задувает свечи.

Гармонизация псиэма завершилась, немного полегчало. В мозгу пылал высший приоритет: спасти!

До крутого частного медицинского центра ехать минут десять. Успею. Меня окликали, предлагали медицинскую машину Конгрегации. Нет! Объяснюсь потом. Заскочил в своё авто, врубил зелёные сигнальные огни по всему корпусу и рванул с места. Должен успеть!

Лёгкий ветерок играл с моими распущенными волосами и доносил пряные запахи какой-то еды. Я сидел на удобной белой скамейке в центре парка "Дхьяна" и смотрел на группу фонтанов, плещущих фигурными струями разноцветной воды. В этот утренний час вокруг почти никого не было, только на одной из скамеек уютно устроилась юная парочка, самозабвенно держащаяся за руки.

Мне не было ни до кого дела. Наслаждался лёгкой потягивающей болью в заживающих ранах и глядел на журчащие фонтаны. Кто-то назвал бы это созерцанием. Но я тупо таращился.

Пытался выкинуть всё из головы, но раз за разом возвращались воспоминания последних дней. И вызывали щемящую грусть вперемежку с радостью новых возможностей.

Гнездо шершней было раздавлено, под землёй в лаборатории "Sanguis vitam" теперь трудились наши псиэм-аналитики, добывая ценную информацию о практической схеме связи отца-куратора и подконтрольных детей-инсектантов. Конгрегация сильно прижала хвост Братству жнеца, и это не могло не радовать.

В ночь смертельной схватки я доставил Виву в медцентр, пригрозил, что всех поубиваю, если не спасут, и стал ждать, бессильный повлиять на результат. Девушку быстро забрали в операционную, да и меня согласились заштопать, раз я ни в какую не хотел ехать в клинику Конгрегации (возможно, уже и не доехал бы). Остаток ночи мы провели во власти умелых рук врачей и надёжных медавтоматов.

Даже сквозь наркоз я пытался всё время чувствовать псиэм-след Вивы. Она была рядом, на том же этаже. Сигнал был еле различим, но жизнь не угасла, и это главное. Я успел вовремя.

Наутро, когда чувствовал себя уже гораздо лучше, сообщили, что девушка в медикаментозной коме, но жизни ничто не угрожает. Прогноз был благоприятный, пообещали, что через пару дней смогу её забрать. Быстро и качественно, благо, медицина в Нова Аркадии была на высоте, как и в Иггарде. Использовались самые продвинутые технологии, основанные на земных разработках, доставленных прошлым астроковчегом, и существенно развитые наукой Нова Ромы с использованием недоступной для землян псиэм-компоненты. Что-что, а способы сохранения и продления жизни на нашей планете развивались так, что и метрополия бы позавидовала.

Нам обоим — вот уж ирония — возместили обильную кровопотерю качественным искусственным материалом, созданным в "Sanguis vitam". Я посмеялся.

Меня самого поставили на ноги очень быстро. Расхаживая по зданию весьма бодро для раненого, оплатил все счета и получил результат ДНК-теста, который попросил сделать сразу по прибытии, отдав пробирку. Наши исходные образцы, естественно, велел уничтожить, заплатив за молчание.

Выписался, уехал, доложил Карре о событиях в подземной лаборатории — тех, о которых не мог поведать Арегонус. Странно, но старый Тиберий ни единым словом или псиэм-реакцией не прокомментировал участие альсеиды и мой странный поступок — спасение вместо казни. Я был благодарен за это. Мудрый человек умел понимать и принимать многое.

А вот реакция Главы удивила. Я не мог ничего скрывать от Вартимуса, смешно даже думать об этом при таком количестве свидетелей. Доложил по псиэм-каналу всё как есть.

— Жива? — бесстрастно спросил он, услышав о ранах Вивьен.

— Да, Sanctum superior, идёт на поправку под присмотром врачей, — осторожно ответил я, гадая, не последует ли за этим приказ о немедленной казни, который, естественно, вынужден буду нарушить.

— Ну и хорошо, — вдруг кивнул Вартимус и к этой теме больше не возвращался.

Получалось, что по итогам ночного штурма мы не понесли безвозвратных потерь (несколько серьёзно раненых ликторов, но как без этого?).

В обещанный срок пациентку выписали, и я её забрал. Увёз на той же машине, благо, мне уже успели вычистить салон от пятен нашей крови и следов геля. Вива была молчалива и подавлена. Лишь показала мне псиэм-выплеском свой адрес. Всю дорогу смотрела на меня широко раскрытыми глазами и кусала губы, сильно нервничая.

А потом, у неё дома состоялся разговор, который и отзывался до сих пор щемящей грустью. Девушка нежно обняла меня и сказала:

— Спасибо, Сиор, ты спас мне жизнь. Прости, пожалуйста, не послушала тебя, полезла вперёд так глупо… Но ты меня не бросил, вытащил. Теперь совсем родной!

— Да. И ты родная, — ответил я, гладя волосы и спину девушки.

Потом набрал в грудь воздух, выдохнул и продолжил:

— Но не в том смысле. Ты не моя сестра.

Вива отстранилась и удивлённо посмотрела мне в глаза.

— Я взял кровь и заказал тест. Вот результат, — псиэм-выплеском передал ей данные. — Мы не родственники. Поэтому…

Я нежно поцеловал её в губы, к которым вернулся нормальный живой цвет. Вива ответила на поцелуй, но почти сразу отступила от меня на полшага.

— Опять без моего согласия! — вдруг гневно воскликнула она. — Я же говорила, что пока не готова. Почему ты решаешь за меня?

Я опешил.

— Не рада такому результату?

— Рада. Но дело не в этом, — альсеида закрыла лицо ладонями, потёрла пальцами глаза. — Ты сделал это, не спросив. Навязал мне такое решение.

— Согласен, может, не совсем хорошо, — я кивнул. — Воспользовался случаем. С учётом обстоятельств это разумно. Мы могли умереть, а на такой грани, знаешь ли, хочется определённости. Там, под землёй, ты начала мне говорить кое-что очень важное…

— И это правда! — перебила Вива. — Но это не меняет того, что ты поступил нехорошо.

Я стоял и смотрел на неё. Столь негативной реакции не ожидал. Будто дело было в чём-то ещё.

— Образцы хоть уничтожены?

Я молча кивнул, пытаясь сообразить, что может быть истиной причиной такого негодования. Хотя, изначально был готов. Моё решение и моя ответственность. Ни о чём не жалел. Теперь точно знал, что преграды для наших чувств в виде кровного родства не существует.

— Кроме того, ты убил детей! — псиэм Вивы, вспомнившей то, что я ей рассказал по дороге домой, выдал ещё одну вспышку гнева. — Неужели нельзя было попытаться спасти?

Я плотно сжал губы и проглотил напрашивавшийся ответ: "Ну, или их, или тебя". Попытался объяснить, смягчить ситуацию.

— Вива, это были полноценные инсектанты — шершни, хоть и в детских телах. Они усиливали отца-куратора, каждый по четыре лир плюсом. Если бы не то моё решение, он разорвал бы нас с тобой, в конце концов, да и Араха следом.

— Понимаю, но мне горько, — девушка покачала головой. — Ты знаешь моё отношение к детям. А тут — вот…

Она надолго замолчала. Я тоже стоял, не говоря ни слова. Ощущал весь идиотизм ситуации и бесполезность попыток что-либо изменить разумными аргументами. Вивой завладели эмоции, в псиэме проскальзывало что-то истеричное. Возможно, это было следствием перенесённых страданий и использования максимума её радикализации в бою.

— Спасибо тебе ещё раз, — проговорила наконец альсеида. — Но меня всё это мучает и надо побыть одной, наверное.

— Тогда пойду, — я пожал плечами.

Её глаза одновременно отталкивали меня и просили остаться. Но и я не готов был после всего произошедшего выдерживать эту двойственность, метаться в непонятных противоречиях.

Вышел, закрыл дверь и уехал. А на следующий день узнал, что Вива покинула Нова Аркадию.

И вот теперь сидел, наслаждался свежим ветерком, прохладными брызгами от фонтанов и думал о том, что мои чувства к Виве приносят слишком много неоднозначного. Расставания превращаются в систему, а моменты счастья кратки и зыбки. Хотя, возможно, и остаётся надежда на благополучное продолжение.

Верный Арах по-прежнему настойчиво посылал псиэм-волны с призывом воспринимать всё спокойнее и ироничнее. Дельный совет. Я выдохнул, расслабился, постарался выкинуть все мысли. Это почти удалось. Но одна осталась.

В голове красным триггером тревоги полыхал совет, данный мне Тиберием Каррой:

"Когда поменяется вся картина мироустройства, постарайся, чтобы кое-кто самый близкий не обратился против тебя".