Угроза эволюции

Глава 7.4

— Ни за что и никогда, — ответил он. — Уже получил, что хотел. Это сатисфакция. Тебе было дано всё, мне — ничего. А я сам взял, что нужно. И с лёгкостью мог бы с тобой расправиться. Но никогда этого не сделаю.

— Почему? Что всё это значит? — я следил за его взглядом и мимикой, хотя внимание постоянно оттягивал маячащий перед глазами ствол.

— Потому что ты — потомок известной династии ликторов, и к тебе соответствующее отношение. Я — так, выскочка, креатура семьи Луциллиев. Подозрительный типчик. На меня всем в Конгрегации можно смотреть как на отброс. Думать, стоит ли мне вообще руку подавать или можно запачкаться, — в голосе Теода слышалась неподдельная горечь. — Другое дело ты — сын самого Публия Диль Варруса — благородного, безупречного, чистого и сияющего настолько, что аж блевать тянет. Идеального рыцаря из Зала Славы. И всем насрать, каким он был в реальности. Кому есть дело до какой-то провинциальной глупышки, любившей его больше жизни? Которую он потрахал в своё удовольствие и бросил. Струсив, смалодушничав. Она беременна? Плевать! Она кого-то там родила? Дважды плевать! Покончила с собой через несколько лет, которые протянула только ради ребёнка? Мучаясь, умерла с именем любимого Публия, забывшего о её существовании? Да трижды плевать! Он же такой чистый и праведный, и у него есть великолепный Сиор. Остальные — мусор.

Теод замолчал, тяжело дыша. Я, наоборот, затаил дыхание, пытаясь осмыслить услышанное.

— Но теперь ты на всю жизнь запомнишь её имя. Паула Ноктус. Невинная жертва твоего отца.

Меня окатила холодная волна. Пришла невероятная догадка.

— Позволь, наконец, представиться настоящим именем. Теод Диль Варрус. Здравствуй, брат.

Давление на лоб прекратилось, пистолет исчез. Теод выпрямился, спрятал его под куртку и сказал:

— А теперь ты можешь прикончить меня. С восьмой, а то и девятой ступенью мне не справиться. Убьёшь?

Я лежал, не в силах пошевелиться. Мозг одну за другой выдавал зацепки-подсказки.

Слова Карры о пребывании Публия в Нова Аркадии: "Отец твой, знаешь ли, пользовался успехом, местные синьорины столичному красавцу проходу не давали. Особенно с одной у него серьёзно тут вспыхнуло. Так что не удивлюсь, если где-то брат или сестра у тебя есть".

В который раз убедился, что ко всему, что он говорил, следовало отнестись очень серьёзно. Последовательность слов. Тогда я подозревал, что моей сестрой может быть Вива, только об этом и думал. Но старик сказал именно "брат или сестра".

Теод — ровесник Вивы.

Вспомнилась и неожиданная реплика проницательной от природы Дэрии, когда показал ей образ Ноктуса: "Вы с этим ликтором чем-то похожи". Значит, так и есть. Я этого не замечал. Возможно, подсознательно гнал прочь даже зачатки таких мыслей.

Я посмотрел на Теода, в лице которого, как назло, стал угадывать знакомые черты, и хрипло ответил:

— Ни за что и никогда. Я не братоубийца.

Он долго смотрел мне в глаза, потом протянул руку. Я принял, встал с его помощью. Теод подобрал трость, вернул мне.

— Но обязательный ДНК-тест при поступлении в Академию? — пробормотал я.

— Образец подменили. Кровь родственника по линии матери. В базе данных я чистый Ноктус. С влиянием и деньгами Луциллиев это несложно. Меня внедряли очень грамотно. Им я наплёл сказку про отца-преступника, и его помогли стереть из моей биографии.

— Ты что, всё продумал ещё тогда?

— Не всё. Но знал, что умнее вас всех, и найду свой путь. Если отец показал нехороший пример, как использовать добрых и чистых женщин, то я решил использовать злых и грязных. Знаешь, в чём самая главная, тщательно скрываемая тайна Бьянки? У неё сын в психушке. Попал когда-то под доминацию ушлой альсеиды, стал рабом. Шансов вернуть ему разум нет, как ты понимаешь. Вот потому она и мстит им всем — альсеидам, инсектантам. Она идеальна для нейровэбов. Поделились с ней такими знаниями, о которых ты пока и не подозреваешь. Например, этой маленькой хитростью, — он кивнул на моё предплечье.

Я подумал о том, как Теод мгновенно усыпил Араха неким быстрым выплеском. Это было атакующее воздействие, чистое и неотвратимое, куда эффективнее того кустарного способа, что изобрели Рениусы. Неудивительно, раз это пришло от самих арахнов.

— Запомни, Сиор, теперь я в наиболее сильной позиции. Бьянка будет рулить всем, а я — немного подсказывать ей в приватной обстановке.

— Фаворит у трона императрицы, как в древних земных книгах, — хмыкнул я. — А с чего ты взял, что завтра не подберёт нового, вышвырнув старого за ненадобностью?

Он пожал плечами.

— Такое возможно. Но в меня вложена куча сил и средств, многое нас связывает. Ведь это я преподнёс ей Вартимуса на блюдечке. Дал главный рычаг для управления им. Ты ещё не всё знаешь. Думаю, Вивьен сама расскажет. А главное — вышло так, что я очень напоминаю Бьянке сына. Не зря о нём упомянул.

Мне стало тошно от последнего довода. Но никто не обещал, что в этой истории всё чисто и радужно.

— Зачем рассказываешь? Ведь я могу…

— Что, сдать меня? — Теод усмехнулся. — Кому? Высшая власть здесь, в этом здании. Хотел бы мне зла — убил бы, сейчас я безоружен перед твоей грозной силой. Я слабее. Но умнее. Поэтому уверен, что ничего мне не сделаешь. Я твой брат. Готов в любой момент сдать тест, если не веришь. Родная кровь. Вскоре ты прочувствуешь, что это такое. В полной мере.

Мы помолчали, глядя друг на друга.

— Соглашайся на условия Бьянки, Сиор. Она не подозревает, кто я. Братья Диль Варрусы во главе Конгрегации и с моим влиянием на Доминуса. Всё будет так, как нужно нам.

Я ничего не ответил, чувствуя, как медленно пробуждается Арах.

Далеко внизу горел в сумраке жёлто-красными огнями ленивый поток лавы в трещинном вулкане Vesu. Раз в несколько лет наблюдалась активность. Сильных извержений давным-давно не было. Изрезавшая землю сеть разломов с наплывами застывшей пирокластической породы манила туристов. Гора была оборудована защитными стенками и смотровыми площадками, на одной из которых я и стоял, задумчиво глядя вдаль.

Склон спускался живописными уступами, на которых лежало множество паутин-вуалей. Площадка, выдаваясь вперёд на надёжной опоре, нависала над трещиной, зияющей кровавой раной у подножья.

Как бывало часто, когда нужно углубиться в размышления, прислушался к интуиции, указавшей подходящее место. В этот раз оказался там, куда избегал приходить со дня смерти отца. Именно здесь Публий Диль Варрус принял последний бой. Увы, альсеида оказалась сильнее. Отец упал в тот разлом, на который я сейчас смотрел. Его не нашли. Останки жертв вулкана никогда не доставали, природа сама заботилась о них. Была лишь псиэм-запись схватки и падения. Её я сейчас и вспоминал.

После того, что узнал от Теода, не мог не думать об отце. И о всех зигзагах истории, в которой довелось участвовать.

Пора было чётко определиться со своей дальнейшей ролью. Даже не так. Настало время сыграть самому.

Изменения, подспудно вызревавшие во мне целый год, наконец, проявились во всей красе. Чувствовал, что покидаю доску псиэм-шахмат, на которой был фигурой. Пришла пора взглянуть на партию с позиции игрока. Ведь для этого у меня был неплохой задел. Я перебирал в уме фигуры знакомых, друзей и недругов, любимых и близких. Всем им находилось чёткое место на картине, возникающей у меня в голове будто под кистью слегка безумного художника.

Бьянка, Кастор, Теод, Вива, наконец, Рениусы и ложа — все имели на меня свои виды, включали в хитрые планы, подталкивали к нужным им действиям. И был ещё кое-кто.

"Арах, ты всё слышал и понял. Я знаю о нейровэбах, и теперь нужно решить, как дальше быть нам с тобой".

Паук не отвечал, его псиэм выдавал смятение.

Я задумался о симбионте, понимая, что его судьба становится одним из ключевых элементов всей картины. Вспомнил бой в астропорту. Был ведь момент, когда мог дать ему погибнуть. Всего лишь не прийти на помощь вовремя. И задача, которую ставил Рениус, была бы решена — эффективно и без шрамов на теле. Но куда девать раны, что внутри? В памяти всплыл образ Карры на аппарате жизнеобеспечения, его страдания из-за потери паука.

Чувствовал, как сильно Арах благодарен за спасение в той заварухе. Усилилось ощущение близкого родства.

Но ведь есть те, кто ему роднее.

"Арах, ты видел, что сделал паук Вартимуса. Ведь тоже можешь угрожать и даже убить меня, если прикажет нейровэб. Или нет? Что мне теперь думать?"

Я понимал, что сую голову в петлю. Если Арах транслирует этот разговор коллективному разуму, может прийти какой угодно приказ. Даже избавиться от меня. Причём не сейчас, когда могу посопротивляться, а ночью, во сне. И всё. Решать Араху. Вот именно, решать… Не ошибся ли я, когда показалось, что уловил в нём внутренний конфликт?

"До…" — паук вновь попытался что-то мне сообщить не псиэм-образами, а конкретным словом.

"Что?" — спросил я, чувствуя, насколько беззащитен перед хелицерами, которые всегда рядом.

"Долг", — выдал Арах.

И неожиданно впал в состояние, которое трудно было назвать обычным сном. Это напоминало зимний анабиоз некоторых его вольных собратьев. Псиэм поблёк до едва различимого фона. Я удивлённо прикоснулся к линиям татуировки, сам не знаю зачем, и аккуратными импульсами попробовал разбудить паука. Дохлый номер. С тем же успехом можно пытаться добиться ярких эмоций от квестора Рениуса. Арах не реагировал вовсе.

Я не знал, чего теперь ожидать. Пошёл ва-банк, но диалог окончился ничем. Похоже, решение всё же останется за мной. Хотя интуиция подсказывала, что происходящее сейчас с Арахом может быть фазовым переходом в некоем непонятном мне цикле.

Уже скоро время само даст ответы. А я должен действовать.

Особо ярко ощутил вкус к жизни. Был нюанс, который влиял на всё. Моя любимая Кас сообщила новость, которая не могла оставить мужчину равнодушным. Нежданно нашёл брата, а вскоре должен был обрести и сына. Чем больше думал об этом, тем яснее понимал, что обязан найти самый правильный путь в лабиринте проблем. Неожиданный, нестандартный, сберегающий всё самое ценное.

Вспоминал слова Кассии в клинике: "Ничто и никто нам не помешает". Не пора ли мне и впрямь избавиться от лишнего, что осложняет жизнь?

Но легче сказать, чем сделать.

Как, к примеру, относиться к невероятному предложению возглавить Конгрегацию? Что за скачки? Зря что ли существует cursus honorum? Но дело даже не в этом. Заманчиво и льстит самолюбию — вот так стать самым молодым Главой в истории конторы. Но буду ли при этом самостоятельной фигурой? Все попытаются крутить мной на этом посту — Бьянка, Вартимус и даже собственный младший брат. А с другой стороны добавят Рениус и Совет ложи. Марионетка на многочисленных нитках? Справлюсь ли с тем, чтобы послать всех "кукловодов" по известному адресу, выстроить правильные отношения, поставить себя как подлинного Главу? Готов ли к такому уровню?

Хорошие вопросы.

Понимал, что могу попасть в ловушку быстрого успеха. И должен что-то сделать, чтобы обеспечить себе стратегическую автономность для дальнейшей игры. Вот потому и возникало в голове полотно, на котором каждому было отведено своё место. И мне тоже.

Решение созрело и было принято.

Я поёжился от пронзительного холодного ветра и снова вгляделся в трещину вулкана, будто пытаясь увидеть там намёк на будущее.

Исполнить задуманное будет тяжело. И невероятно грустно.

— Знаю, временами я вела себя с тобой как полное дерьмо.

Глаза Вивы были полны слёз. Я молча смотрел на неё, не давая псиэму или мимике выказать какие-либо чувства и мысли. Так было надо.

Мы снова встретились в памятном обоим номере в отеле "Oblivio". Место выбрала альсеида. Но я, даже не взглянув на широкую кровать, сел в кресло и указал ей на второе, стоявшее напротив. Между нами остался столик. Нельзя было, чтобы обстановка, воспоминания или тактильный контакт отвлекали меня от сути предстоящего разговора. Совсем непростого.

— Я вела себя странно, знаю, — продолжила девушка, теребя в руках бумажную салфетку. — Говорила неприятные вещи, плохо реагировала на твои заботу и внимание. Хотела со всем справиться сама, боялась зависимости, контроля с твоей стороны.

— И? — спросил я, когда она замолчала, чтобы вытереть слёзы.

— Была не права. Недооценила… Всё недооценила — и твою значимость в моей жизни, и опасность той ловушки, в которую попала.

Я вздохнул.

— Вива, расскажи всё по порядку. Что считаешь нужным. А я задам вопросы. Будем решать, что делать.

Девушка нервничала, её пальцы начали судорожно рвать салфетку.

— Даже не подозревала, что Кастор Вартимус мой отец. Поверь, пожалуйста! — она посмотрела на меня широко раскрытыми заплаканными глазами. — Для меня очень важно, чтобы ты не думал, будто я врала всё это время.

— А что насчёт воспоминаний? Вы же встречались, — я вновь перебросил Виве образ молодого Кастора с дочкой.

— Я смутно помню, когда была совсем маленькой, приходил какой-то мужчина. Мама, в смысле, как теперь знаю, тётя, которая меня растила, говорила, что это папа. Несколько раз водил куда-то, гуляли, покупал что-то вкусное. Но потом перестал, больше его не видела. Из детской памяти образ со временем вымылся, на то она и детская память. Когда подросла, спрашивала об отце у мамы. Но она ничего не говорила. Только обмолвилась однажды, что связан с Конгрегацией. Помнишь, я рассказывала тебе об этом ещё в Фармине?

Я кивнул. Это сходилось.

— Сейчас смотрю на образы Вартимуса и понимаю, да, это он, — тихо продолжила Вива. — Чувствую… родное, но далёкое. А он знал всё это время и не был со мной. Ничего не сказал. Использовал, подталкивал к чему-то. Не знаю, как с ним теперь общаться. И надо ли мне это вообще.

— Как это — использовал? — я подался вперёд.

— Ну, помнишь, в Фармине сказала тебе, что у меня появились источники в Конгрегации? Так вот, контактёром был Ноктус. Но он передавал информацию от двоих людей, и второй из них был в руководстве вашей конторы. Теперь понимаю, что это — сам отец. Он крутил мною. Ирония вот в чём. Помнишь, предупреждала, что в игре с тобой замешана какая-то женщина? Выходит, это была я сама.

Вива всхлипнула и замолчала, продолжая медленно рвать салфетку в мелкие клочья.

Я тоже немного помолчал, раскладывая услышанное "по полкам". Время удивления прошло. Теперь должен был получить как можно больше информации и сделать нужные выводы.

— Второй источник — отец. А первый?

Вива подняла на меня взгляд, по которому понял, что это касается самой болезненной для неё темы.

— Это и есть та ловушка, о которой говорила тогда, утром, — девушка бросила быстрый взгляд на кровать. — Думала, справлюсь. Я сильная, умная, самостоятельная. Но…

"Но без помощи правильного мужчины бывает трудно", — мысленно закончил я. Вслух же ничего не сказал.

— Это касается моего проекта. Помнишь, когда ты начал беспокоиться о спонсорах, сказала, что это не связано с какими-либо мужиками?

— Помню, — кивнул я. — Значит, с женщиной?

— Да. И началось всё гораздо раньше. До нашей с тобой первой встречи.

Вива взяла другую салфетку, промокнула глаза и начала рвать её.

— Готов внимательно слушать.

— В Иггардский институт нейроисследований я устроилась не сама. Фактически меня внедрили. Говорила же тебе как-то, что я — идеальный крот. Была задача — докопаться до истории с тайными разработками инсектантов и вывести их на чистую воду, чтобы сдать вам — ликторам. Но не только. Я должна была копировать все технологии и передавать их своему патрону. В дальнейшем за это обещано продвижение по научной карьере, собственный исследовательский проект, официальное признание, громкие открытия, известность, имя в науке, в перспективе — международные премии.

— И кто же твой патрон, эта загадочная женщина?

— Ты ведь уже догадался, да?

— Да. Но хочу услышать.

— Её Превосходительство Бьянка Луциллиус. Лично.

Я вспомнил привлекшие моё внимание фразы в разговоре Бьянки с Кастором: "Ты же знаешь, я в полном объёме владею всеми технологиями, созданными Братством в рамках "Буддхи". Благодаря одному человеку". Теперь точно убедился, благодаря кому именно.

— Оттуда, в частности, и идеальная псиэм-маскировка Бьянки, — пробормотал я, не глядя на Виву. Многое вставало на свои места.

— Да. И не только, — подтвердила альсеида. — Мы близки к преодолению редукции псиэма в космосе — на основе их наработок.

— Мы?

— Прости. Мне стал близок этот проект. Всё-таки я исследователь по натуре… Но здесь-то проблемы и начинаются. Если кратко, чтобы сохранить псиэм вне планеты, человек должен утратить часть своей сущности. Стать… чем-то другим. Когда-нибудь расскажу подробнее, если будет возможность. Кроме того, выяснилось, что проще это сделать с растущим, развивающимся мозгом, — Вива выразительно посмотрела на меня.

— Дети?

— Да, — кивнула она. — Я подала доклад, что считаю это неприемлемым, изложила доводы. И на это дали ясно понять, что своё мнение могу засунуть… куда подальше. Более того, если с чем-то не согласна, то моё положение сильно ухудшится. А свою главную роль я уже сыграла.

— Закономерно, когда ввязываешься в разборки таких людей, — прокомментировал я. — И какова же была эта главная роль?

Вива принялась за третью салфетку. На столе перед ней росла горка бумажных обрывков.

— Как теперь понимаю, я стала инструментом для шантажа. И сейчас знаю, кого именно.

— Вартимуса.

— Да. Отца. Если вскроются все неприглядные факты, конец не только мне, но и ему.

— Давай по порядку. Какие факты?

Вива всхлипнула.

— Сиор, я подставилась, нехорошо, по полной. Облажалась. Когда раскопала историю с экспериментами над детьми в рамках "Буддхи". Помнишь того урода, которого я убила, спасая мальчика? В нашу первую встречу. Это видел не только ты. Как теперь знаю, велась псиэм-запись. И пары других убийств тех из Братства, кто потом пытались меня выследить. Ты докладывал Вартимусу, а он, по сути, замял. Это вам можно их казнить. А частным лицам, как ты когда-то меня назвал, нельзя. Преступление. Если вскроется, что его дочь — альсеида-убийца, а он знал и покрывал…

Я покачал головой. Хорошего мало.

— Кто вёл запись?

— Думаю, Ноктус, по приказу Бьянки. Он тогда был в Иггарде тайком, готовился выйти на службу по её протекции. Записи у неё. Держит меня за горло, понимаешь? И не только этим.

— Чем ещё?

— Спонсоры проекта, помнишь? Я брала деньги, Сиор. Немалые бабки вне официальной бухгалтерии. От семьи Луциллиев. Дочь Главы Конгрегации, как выясняется. Поди потом докажи, что я ничего на себя не потратила, и что он не в доле. Итог: я опасная и нечистая на руку альсеида-убийца. Если всё выяснится, карьере отца конец. А что должна будет сделать со мной Конгрегация?

Я молчал. Ответ очевиден.

— Теперь видишь, в какой я ловушке? На надёжном крючке у Бьянки. А буквально накануне потребовала от меня по первому её приказу свидетельствовать против Вартимуса. Видно, хочет прижать ещё сильнее, чтобы против неё не рыпнулся. Но после того, что ты рассказал… Знаю, что он мой отец, верю. И не пойду против. Сказала Бьянке. В общем, послала её на хрен. Она посоветовала готовиться к плохому… — Вива захлебнулась словами и посмотрела на меня глазами, отчаянно ждущими понимания и сочувствия. — Ты знаешь, я живу в серой зоне — пока вы не решите казнить меня. Если Бьянка обнародует записи и факты, мне конец. Я буду сражаться и в итоге погибну. Возможно, убью кого-то из ликторов. Это кошмар, и я в нём, увы, живу. У меня нет выхода, понимаешь? Я не вижу никакого избавления. Ввязалась в большую игру и проиграла.

— И теперь я должен найти выход за тебя?

— Ты ничего не должен. Но… Я люблю тебя! Влюбилась с первой встречи. И потом это выросло в нечто большее. Ты для меня совсем свой. И я знаю — буду любить тебя всегда, что бы ни случилось.

За мгновенье передо мной пронеслись образы Вивы, какой запомнил её в самые яркие моменты. На крыше в Игграде, когда мы прощались в утро операции против Братства жнеца. В Фарминском музее, когда впервые сказала, что я — самый близкий, кто у неё есть. В Нова Аркадии — истекающей кровью у меня на руках. Наконец, здесь, в этом номере, рыдающей от наслаждения, когда отдавалась мне, позабыв обо всём на свете.

— Мы уже связаны с тобой так, что и смерть не развяжет этот узел, — сказал я, подавив желание взять девушку за руку.

— Смерть… — глухо повторила Вива и странно на меня посмотрела.

— Я оставил в тебе свой след. Навсегда.

— Да. Чувствую. Даже когда запрещаю себе думать о тебе. Ты всегда где-то там — в моих мыслях, снах, памяти, — Вива смотрела умоляющим взглядом. — Помоги, если это ещё возможно.

Я глядел на неё, не мигая, спокойно дыша, положив руки на подлокотники кресла. Наверное, сейчас мой псиэм напоминал ей псиэм мертвеца — то, что когда-то поразило меня в квесторе Рениусе.

— На днях назначу тебе встречу. Перед этим скажу кое-что важное, что должна будешь хорошо запомнить. Будь точно в указанном месте в нужное время, — сказав это, я посмотрел на дверь.

Вива поняла. Встав, шагнула ко мне, будто хотела обнять, поцеловать. Но не стала. Посмотрев очень печальным взглядом, вышла из номера.