Военкор 2

Глава 2

На следующее утро, я вновь был на аэродроме. Место мне определили в одном из двух Ми-8, которые перевозили личный состав в Кандагар.

Погрузку ещё не объявляли, так что я познакомился со своими попутчиками — двумя офицерами, которые летели на замену в Кандагараский авиационный полк. Я решил, что нужно взять короткое интервью. Спросить, как попали в Афганистан и как себя здесь ощущают.

— Попал как и все. Разнарядка пришла, рапорт написал, прививки поставил. Теперь вот здесь, — улыбнулся один из офицеров.

— У меня всё то же самое, только я ещё на машину накопить хочу, — сказал второй.

Интересная цель у парня, но вполне себе мирская. В моём прошлом, парни в одну из ближневосточных стран тоже нередко ездили, чтобы заработать.

Помимо двух офицеров были ещё и две медсестры. Каждой лет по 30. Весёлые и разговорчивые. Видно, что в Афганистане уже как коренные жители. Ведут себя уверенно.

— Многие говорят, что за любовью поехали. Врут! Приключений захотелось на одно место, а теперь уезжать не хочется, — проговорила одна из медсестёр.

— Почему? Вас пугает мирная жизнь? — спросил я.

Девушка сразу не ответила, но лицо её стало несколько грустным.

— А я когда в отпуск приезжаю, не понимаю происходящего на улице. Все веселятся, обнимаются. Даже тебе улыбаются, но… мало кто может понять, — ответила девушка.

— К сожалению, именно здесь проходят лучшие годы нашей жизни. Здесь всё понятно и прозрачно.

Слушаешь девушек и не понимаешь. Война закончилась, в обществе и органах власти отношение к «афганцам» хорошее. Однако людей, пришедших с Афгана, война не отпускает.

— Смотри, новенькая, — кивнула одна из медсестёр в сторону невысокой девушки в белой рубашке, накинутой поверх чёрного топа.

Я обернулся и сразу понял, о ком речь. Та самая «новенькая» шла неуверенно, будто каждый шаг по раскалённому бетону давался ей с трудом. Она тащила за собой сумку на колёсах, которая норовила завалиться набок, и всё её существо словно говорило: «Я здесь случайно». Выглядела она как студентка-первокурсница, ещё не понимающая, куда попала. Она была блондинкой с вьющимися волосами, собранными кое-как в высокий хвост. Лицо бледное, с тонкими чертами. Глаза небесно-голубые, такие яркие, что на фоне местной пыли, они казались почти нереальными. Фигура хрупкая, тонкая талия, длинные ноги.

— Извините, а мне нужен вертолёт на Кандагар. Когда отправляется? Есть расписание? — спросила она у медсестёр, но те в ответ только громко рассмеялись.

— Ты откуда, чудо чудное? — хихикнула одна из них, глядя на блондинку так, словно та явилась с Марса.

— Я с Балашихи. Это в Подмосковье. Не были там? Очень красиво… — смущённо сказала она.

— Понятно. Видно, что москвичка. Тяжело тебе будет, — махнула другая.

— Так, а вертолёт-то когда отправляется?

— Скоро. Только расписания у него нет, милочка, — пренебрежительно заметила медсестра.

Как будто конкурентку встретили дамы. Я подошёл к «новенькой» и представился. Ей тоже можно задать пару вопросов.

— Алексей Карелин, корреспондент газеты «Правда». А вас как зовут?

— Юля… кхм, Юлия Андреева. Назначена на должность библиотекаря в солдатский клуб Кандагарского гарнизона.

— Ну это серьёзная должность, — посмеялась одна из медсестёр.

Я пожал руку девушке и постарался её поддержать.

— Вы не волнуйтесь. Все люди на войне выполняют важную работу. Я, например, люблю читать. Но писать люблю больше, — улыбнулся я.

— Да у меня образование медицинское, просто мест не было по разнарядке. Вот предложили только место библиотекаря.

Наш разговор с Андреевой прервала команда бортового техника — занять места в грузовой кабине.

Вертолёт поднялся в воздух в начале седьмого. Внизу тянулись каменистые хребты цвета выгоревшей охры. Иногда между ними мелькали кишлаки с плоскими крышами. Ни тебе антенн, ни иных признаков цивилизации. На некоторых склонах, если присмотреться, можно было заметить тропы, а кое-где и замаскированные зенитки.

Ми-8 вдруг дёрнулся вбок, а из-под днища со свистом вылетели две тепловые ловушки. Они вспыхнули и мгновенно погасли. На другом борту сделали то же самое.

Командир явно знал, что делает — мы проходили над «опасным квадратом».

Через полтора часа показался аэродром. Возле лётной полосы стояли «Шилки», за ними возвышались капониры, под которыми укрывали БМП. В стороне были установлены палатки инженерной роты и полевая баня.

В иллюминаторе был уже виден главный терминал Кандагарского аэропорта. Те самые арки и панорамные окна, большинство из которых разбито выстрелами, а на самом здании ещё видны чёрные следы от взрывов.

Ми-8 начал снижаться, вибрируя и притормаживая перед самым касанием бетонной поверхности. Есть касание.

Бортовой техник открыл сдвижную дверь, все начали выходить из грузовой кабины.

— Осторожно дамы! Наш лайнер — это вам не «Аэрофлот». Тут трапа нет, — помогал девушкам один из офицеров.

Юлия по-прежнему становилась всё бледнее и бледнее с каждой секундой.

— Загоришь ещё, чудо ты наше, — посмотрела на неё медсестра, которую болезненный вид девушки тоже насторожил.

Я вышел из вертолёта последним и уже на залитой солнцем стоянке осмотрел окружающую территорию.

В голове всплывали разные картинки из моего прошлого. Я сейчас будто смотрел на старые фотографии, где были запечатлены наши базы в Афганистане. Никогда бы не подумал, что придётся их увидеть вживую.

По всей стоянке самолётов обвалования с размещёнными в них МиГ-23. Есть и пара МиГ-29, возле которых охраны как у кортежа президента.

К ним выложены рулёжки панелями металлических покрытий К-1Д. Те самые шершавые железные плиты. Их я помню по дыркам в заборах.

Рядом с основной бетонной полосой выложена ещё одна из этих же металлических конструкций.

Транспортные Ан-12 и Ан-26 размещены перед зданием главного терминала аэропорта Кандагар. Грузовой терминал тоже не пустовал, будучи стоянкой военной техники.

В торце полосы началось какое-то движение. Загудели двигатели, и из капониров начали выруливать два МиГ-29. Похоже, что по тревоге подняли пару из дежурного звена. Не прошло и двух минут, как два истребителя вырулили на полосу и начали разбег. Двигатели ревут, а из сопел МиГи отбрасывают чёрные выхлопные дымы.

— Опять в сторону Пакистана, — стоял рядом со мной бортач, щурясь от солнца и наблюдая, как пара выполняет отворот вправо.

— Часто? — спросил я.

— В последнее время да. Весной мы с Шахджоя и Калата работали по большому скоплению. Думали, последние ростки деятельности «бармалеев» обрезали. Похоже, что нет.

— А что про колонны слышал? — уточнил я.

— Жгут, духи. Пацанов много погибло. И как будто ничего не произошло. Никакой реакции.

Закралась мысль, что идёт замалчивание потерь со стороны руководства. Но не то время. Раз в обществе правда про Афганистан начала открываться, значит, вряд ли бы у командования это получилось сделать без последствий. Или без указаний сверху…

К вертолёту подъехал УАЗ-469. Судя по тому, что стоящие рядом с Ми-8 техники начали выпрямляться, это была машина непростого человека. Да и вообще, в Афганистане вряд ли на таком УАЗе ездит не командир какой-либо части.

Из машины вышел человек и направился в сторону… девушки Юли. Подтянутый, в выцветшей песочной форме и чёрной папкой в руке.

— Девушка, у меня приказ вас доставить в расположение управления бригады, — тихо сказал офицер Юлии.

Я разглядел на погонах звёзды майора, когда приехавший пошёл в мою сторону.

— Вы Карелин? — шагнул он ко мне.

— Так точно. С кем говорю? — спросил я.

— Гвардии майор Салихов, заместитель командира 80-й гвардейской мотострелковой бригады по политической работе. Вас ждали. Проходите к машине, поедем к нашему комбригу знакомиться.

— Из Тадж-Бека звонили? — спросил я, присаживаясь на заднее сиденье.

Юлия уже сидела рядом, отвернувшись к окну. Пока ощущение такое, что девушка шокирована всем, что её окружает.

— Конечно. Мне сказали, что вы очень серьёзная фигура. Имеете государственные награды.

— Всего одну, — ответил я, вспоминая, что перед самым отъездом мне был вручён орден «Знак Почёта».

Машина начала движение в сторону выезда с аэродрома. Салихов в двух словах рассказал мне о задачах бригады и системе застав, которые вели в Кандагар с севера. Названия у этих постов охраны были самые разнообразные — «Нептун», «Пилот», «Элеватор» и другие.

На «таблетке» мы покатили к месторасположению полка.

— Обстановка у вас, говорят, тревожная? — начал я разговор.

Салихов хмыкнул.

— Духи малость активизировались. Двое убитых, пятеро раненых за последний месяц.

— В самом деле? — уточнил я, не поверив в столь малые потери.

Замполит повернулся ко мне. Выражение его лица было чересчур вопросительным.

— Полагаю, товарищ член Военного Совета в Кабуле, вам уже провёл инструктаж?

— Да. Сказал, чтобы я никуда не совался без сопровождения. Так что надеюсь, мне не придётся уточнять у полковника Рыгина, кто именно будет меня сопровождать.

Салихов сощурился. Похоже, что чем ближе я к боевым подразделениям, тем больше от меня хотят избавиться.

— В целом, обстановка у нас спокойная. Завтра пойдёт колонна на Газни. Если будете готовы и командир бригады разрешит, отправитесь с ними.

Я кивнул.

— Значит, у меня будет материал.

— Само собой. Газета всё-таки дело нужное. Люди дома должны знать, как оно есть, что мы здесь непросто так присутствуем. Может, отметите кого в своём репортаже, — намекнул Салихов.

— Вы тоже с колонной пойдёте?

— У меня много работы в штабе. Вот нужно ещё Юлию… пристроить, расселить. С жильём непросто, Карелин. Модули все под завязку.

Мы проехали пост охраны. Бойцы с автоматами, в «эксперименталке» и серых бронежилетах, смотрели с любопытством. Их скорее больше интересовала девушка на заднем сиденье.

— Глаза сломаете, рядовой, — рявкнул Салихов на солдата, который застыл при виде красавицы Андреевой.

Штаб гвардейской бригады находился перед центральным плацем.

Хмурый дежурный в звании лейтенанта не стал проверять мои документы, и мы с замполитом прошли в кабинет комбрига.

— Разрешите войти? — заглянул в кабинет командира Салихов, а затем позвал меня.

Я ещё не успел войти, но разговор офицеров услышал.

— Привёз? — спросил комбриг.

— Так точно. Здесь.

— Отлично. Привёл, я надеюсь?

— Эм… да, — неуверенно сказал Салихов.

Тут вошёл и я. Улыбавшийся комбриг тут же слегка потускнел. Видимо, не меня ждал.

— А, это вы. Ну давайте знакомиться, — встал комбриг с дивана и протянул мне руку. — Гвардии полковник Чеботов, командир 80-й бригады. Рад знакомству.

Ой, неуверен! Но мне как-то всё равно.

Чеботов оказался крепким мужиком лет под пятьдесят. Сухощавый, поджарый, с «выгоревшим» взглядом и пластырем на скуле.

— Алексей Карелин. Взаимно, — представился я и подал руку полковнику.

Откладывать на потом формулирование своих задач я не стал.

— Товарищ гвардии полковник, у меня задание редакции осветить положение дел на юге Афганистана. Для этого мне нужно быть в одном из подразделений.

Он промолчал, а в глазах промелькнуло что-то вроде «да что же вы все сюда прётесь».

— Вы в курсе, где находитесь? — наконец спросил он.

— В зоне боевых действий, товарищ гвардии полковник.

— Верное понимание! Здесь не санаторий. Люди работают, — голос у Чеботаева был жёсткий.

— И у меня задание, — спокойно сказал я. — Москва ждёт материал. И не обзорную статью, а конкретный репортаж с передовой.

Полковник прищурился и подошёл ближе. На вспотевшем лбу у Чеботова выступили капли пота, а бицепсы слегка дрогнули. Несмотря на возраст, он был мужик подтянутый и крепкий. «Раз на раз» его не многие бы могли победить.

— Где были ранены? — указал он на мою левую руку, на которой были отметены от пулевых ранений.

— Под Джеллалабадом.

Тут выражение его лица несколько изменилось. Всё же «шурави» всегда рады видеть друг друга.

— Хорошо. От меня что хотите?

— Попасть в одно из действующих подразделений. Сопровождение колонны или зачистка — без разницы. И без показухи.

Наступила тишина. Замполит переминался за спиной Чеботова. Сам же комбриг молчал. Зато прекрасно было слышно новости по телевизору.

Изображение на большом цветном «Рубине» шло с помехами, но рассмотреть окрестности Кабула в репортаже получилось.

— Специальный революционный суд тщательно рассмотревший дела подсудимых, выявил подлинное лицо тех, кого президент США Рональд Рейган называет защитниками свободы, — рассказывал корреспондент рядом с небольшим зданием.

Чеботов убавил звук на телевизоре и сел за своё рабочее место.

— Снимали бы такие репортажи. Чё сюда ехать. Давайте мы с вами договоримся. Я вам всё организую в пределах моей зоны ответственности. А вы покажете работу нашего штаба. Любое интервью с любым солдатом и офицером. Хоть в танке, хоть на БМП. Что скажете? Или сначала в баню? — хлопнул в ладоши Чеботов.

Вот и стала понятна причина его начального скепсиса. Я заверил полковника, что никаких проблем создавать не намереваюсь. И более того, при случае упомяну его имя в статье, но это если цензура пропустит.

— Товарищ гвардии полковник, в штабе мне оставаться никак нельзя. Я исполняю приказ, и Москва не простит, если я вернусь с пустыми руками, потому что комбриг Чеботаев не пустил на передок. Ну а вам, с учётом вашего желания, отметиться в репортаже, не нужно, чтобы кто-то жаловался наверх. Правда ведь?

Замполит за моей спиной чуть кашлянул.

На этих словах полковник перевёл взгляд в сторону. Тяжело вздохнул и встал.

— Хорошо. Колонна так колонна. Только одно условие — без сопровождения, даже в сортир не суйся, Карелин, а то задницей можешь прям на мину сесть.

— Принято.

— Сегодня заночуй на базе. Завтра наша колонна выдвигается на юг. Двое суток будешь с подразделением. В Газни я подскажу, тебя вертолётом доставят в Кабул.

— Спасибо, товарищ полковник.

— Не благодарите. Лучше пишите по совести. Слишком много здесь тех, кто этого заслужил, — вздохнул он.

Гвардии полковник Чеботаев расправил плечи и снял трубку красного телефонного аппарата. Быстро набрав на дисковом цифронаборнике номер, он принялся ждать ответа.

— Ветров, у тебя кто завтра в колонне пойдёт? Пришли одного взводного ко мне. Дело есть, — сказал он коротко.

Спустя несколько минут дверь открылась, и в кабинет вошёл молодой офицер с чуть опухшим, но живым лицом и любопытными глазами.

— Товарищ гвардии полковник, гвардии старший лейтенант Трошин по вашему приказанию прибыл, — отрапортовал он.

— Вот, знакомься. Это Алексей Владимирович Карелин, корреспондент газеты «Правда». С завтрашнего дня пойдёт с вашей колонной. Прикрепляется к твоему взводу. Обеспечить, разместить, экипировать, как родного.

— Есть, — чётко ответил Трошин, коротко взглянув на меня.

Мы вышли из кабинета, а замполит остался о чём-то ещё переговорить с командиром.

— Давай знакомиться. Алексей, можно Лёха, — протянул я руку Трошину.

— Здравия желаю, товарищ журналист. Борис, но можно и Боря, — чуть улыбнулся тот.

Мы медленно шли к модулям, где размещались офицеры бригады. Эти строения — своего рода визитная карточка войны. Сборно-щитовые домики с несколькими комнатами, в которых проживал личный состав подразделений. Солдаты жили менее комфортно.

В воздухе стоял запах солярки, а также готовящихся блюд на кухне. По запаху — макароны с тушёнкой.

— Тут всё просто. Постель найдёшь, вода во флягах. Не царские условия, но, как говорится, у нас тут не Балашиха, — провёл меня до модуля Трошин.

— Что вообще скажешь по обстановке?

— А что ты знаешь? — спросил взводный.

— Немного. Иначе бы не спросил.

Трошин покачал головой и повёл меня дальше. Чего все такие скрытные? Всё равно правда вскроется.

— Завтра выезд. Колонна идёт на Газни через Калат и Шахджой. Последние две колонны разбили в районе Нагаханского поворота. Как правило, духи на востоке не высовываются.

— Не думай, что я паникую, но у любого правила есть исключения, Борь.

Трошин промолчал. Мы с ним как раз подошли ко входу в модуль.

Внутри помещение представляло собой коробку с четырьмя койками и столом.

— Не Метрополь, но жить можно.

В дверь постучались, и на пороге появился солдат со сложенной формой. Это была «прыжковка», которую обычно носили ребята из отдельных отрядов специального назначения. Этот комплект формы был уже почти белого цвета. Настолько выгорел на солнце.

— И откуда такая? — спросил я, намекая, что «прыжковкой» обеспечивались подразделения спецназа.

— Это из моих личных запасов. Досталось от товарища. Правда, по росту это уж как попадёт или не попадёт.

Комплект формы был постиранный и выглаженный. Не стал я спрашивать, где так подготовил свою форму Трошин.

— Оружие только трофейное можем выдать. Есть АКМы, которые у духов забрали. Его и дадим, согласен?

— Вполне.

Трошин оставил меня располагаться, а сам ушёл по служебным делам.

После ужина в столовой, который состоял из макарон, перловки и компота из сухофруктов, Трошин меня познакомил с нашим соседом по комнате — ротным капитаном Артамоновым. Втроём мы пили крепкий чай на вечерних посиделках рядом с модулем.

— Эх, если б не «нитка» на завтра, посидели бы не с чайком. Ты ж подготовился, Алексей? — спросил у меня Артамонов, назвав колонну на местном жаргоне.

— Товарищ капитан, я ж в армии не первый год.

— И в Афгане тоже, — поднял указательный палец Трошин.

— Завтра пойдём сначала через наши заставы. Грузы доставим. Затем уже на Калат. На повороте кишлак, его мы зачищали трижды, так что там теперь голое поле, — объяснил Артамонов.

— Прикрывают чьи «вертушки»? С Калата? — спросил я.

Трошин и Артамонов переглянулись, но не торопились отвечать.

— С этим большой вопрос. Нас «подхватят» только после поворота. До того момента пойдём сами.

Бред какой-то. Если вспомнить карту, то после заставы «Маяк», в сторону города длинный участок без охраны. Чем командование думает?

— Ладно, давай спать, — предложил Артамонов, и мы поднялись со скамейки.

В этот момент недалеко от модуля я услышал громкий разговор. В сторону дальних жилых домиков двигались две фигуры, но между ними была какая-то перепалка.

— Пойдёшь. Иначе, сама знаешь, что будет, — рычал кто-то.

— Пустите… меня. Я не ваша собственность, — прозвучал женский голос.

— Слышь, твои делишки здесь всем известны. Живо пошла!

И тут я услышал шлепок. Похоже, что девушка огрызнулась. Стоять и слушать было уже нельзя.

Я направился в эпицентр конфликта, а вот офицеры не торопились сойти с крыльца.

— Лёха, не лезь. Сами разберутся, — пытался остановить меня Трошин.

— Тварь! — громко произнёс мужчина, схватив девушку сзади за шею.

— Пусти! Больно.

Я ускорился.