Военкор 2

Глава 3

Место конфликта было уже близко. В свете пыльного фонаря, подвешенного на перекошенном железном кронштейне, мелькнуло лицо девушки. Это была та самая медсестра, летевшая с нами на вертолете. Веселая, разговорчивая.

Сейчас же её глаза были полны ужаса, губы приоткрыты, дыхание тяжёлое. Она пыталась вырваться, но девушку удерживал за локоть мужик в форме. Явно офицер.

Он был в выцветшей «афганке», расстегнутой на груди, и продолжал удерживать девушку, игнорируя её попытки высвободиться.

— Пошли, я тебе сказал, — продолжал рычать офицер, но медсестра упиралась.

В ту же секунду он рванул на себя девушку. Это было настолько резко, что она вскрикнула.

— Оставь её! — крикнул я, но мужчину было уже не остановить.

Как будто не слышал меня. Он уже замахнулся со всего маха, готовясь ударить медсестру. Я подскочил в два шага.

Совсем немного и он ударит девушку…

— Хватит! — рявкнул я, перехватывая руку.

— Пошёл отсюда… ай! — вскричал мужик, когда я резко дернул его назад, оттаскивая от девушки.

Я пригляделся… а рожа то знакомая! И тут всё встало на место. Это был начальник политотдела — майор Салихов. Тот самый, что встречал меня и другую девушку — работницу библиотеки на аэродроме. Вполне вежливо вёз в «таблетке», по пути поддерживая дружелюбный диалог.

Похоже, что он совсем морально разложился за время командировки в Афганистане.

Салихов споткнулся, попятился, сделав несколько неуверенных шагов, но удержался на ногах.

Девушка сорвалась с места и побежала, почти вслепую.

Обидчик уже выровнялся и посмотрел прямо мне в лицо мутными глазами. Агрессия читалась очень хорошо.

Теперь замполит стоял передо мной с перекошенной пьяной физиономией. Его лицо было багровым. Вены на шее вздулись, глаза яростно метались.

— Иди куда шёл! Ты хоть знаешь кто я⁈ — зарычал он, возмущенно хватая воздух ртом.

— Знаю, ты майор Салихов. Заместитель командира 80-й бригады по политической работе, — ответил я спокойно, хотя внутри все кипело. — Не стыдно поднимать руку на женщину, товарищ замполит?

— Ты чё, меня учить собрался, а? Лезешь, куда не надо, гражданин корреспондент!

Я молчал, смотрел ему прямо в глаза. Офицер на секунду завис, видимо переваривая факт того, что разговор в таком ключе с ним в принципе возможен. Затем резко продолжил.

— Ты же ничего не знаешь, Карелин. Думаешь, герой, да⁈ — прорычал он.

Он метнулся вперед и пытаясь оттолкнуть меня. Я шагнул в сторону, перехватил его руку, развернул корпус и заломил ему локоть за спину.

Он охнул.

— Не дергайся, товарищ майор.

— Отпусти, гад! — зашипел он.

— Спокойно, я не хочу делать хуже, — процедил я.

— Отпусти! Она сама знает за что получила…

Он не договорил, позади послышались спешные шаги. Подбежали Трошин и Артамонов.

— Леха! Пусти его! — Трошин схватил меня за плечо.

— Может лучше напомнишь ему устав? Или честь офицера это теперь пустой звук? — процедил я, не торопясь отпускать Салихова.

Таких, кто поднимал руку на женщин я искренне презирал. И мне было всё равно. Будь у него хоть сколько звёзд на погонах

Я нехотя оттолкнул его от себя.

— Товарищ майор! — Артамонов встал между нами. — Мы все уладим.

Салихов вырвался, пошатываясь. Исподлобья глянул на меня, пыль на его лице блестела от пота.

— Ты запомни, Карелин! — прошипел он, тряся пальцем. — Я тебе этого просто так не спущу. Увижу ещё раз, вылетишь отсюда, как пробка.

Видя, что это может закончиться скорым свиданием Салехова с землей, Артамонов взял его под локоть.

— Майор, вам бы… отдохнуть. Серьезно перегрелись за день. Давайте я вас отведу.

— Сам дойду, не инвалид! — зарычал Салихов. — Я вам тут всем, сука, устрою проверку!

— Да я только за, — бросил я. — В статье так и укажем, что «устроили» проверку.

Он зыркнул на меня с ненавистью, я не отвёл глаз.

Салихов сплюнул в сторону и направился прочь. Мы остались втроём.

— Пошли, — вздохнул Трошин.

Немного постояв, мы двинулись к модулю. Воздух, несмотря на поздний час, был горячий, как из кузнечного горна. Над стоянкой клубился дым от дежурного генератора. Луна едва пробивалась сквозь пыльное небо.

— Что это вообще было? — спросил я.

— Да брось, Карелин, — Трошин нервно засмеялся. — Баба, майор, жара… Афган… Сам понимаешь.

— Не понимаю. Поэтому и спрашиваю, — я посмотрел ему в глаза.

— Ну… может, были у них какие-то дела. А может, и не было. Кто ж ее знает. Она девушка симпатичная, фигуристая. И явно с характером, а он замполит. Сам понимаешь, смесь гремучая! Фронтовая жена, слышал такое понятие? — подключился Артамонов, явно пытаясь сгладить конфликт.

— А вы всегда так? Смотрите и молчите? — спросил я.

— Леш, — устало сказал Трошин. — Мы в Афганистане. Салихов тоже человек. И ты не в курсе, сколько он ребят вытащил…

— Это его оправдывает? — перебил я.

— Не оправдывает, — буркнул Артамонов. — Но объясняет.

Я остановился, посмотрел ему в глаза и медленно покачал головой, но больше не сказал ни слова.

Мы дошли до модуля, у входа которого горел мигающий тусклый свет лампы. Зашли внутрь. Я молча разделся до пояса, бросил вещи на спинку койки и сел.

Пока Артамонов наливал чай, Трошин ковырялся в вещмешке, а я не сводил взгляда с летающих мух и размышлял.

Неожиданно, конечно, что тут такой бардак.

Видимо девчонка майору не подчинилась, вот он и сорвался. И это не «жара» и не «все здесь на пределе». Нет, это самое обычное давление старшего по званию на беззащитную женщину.

Я перевел взгляд на Трошина и Артамонова. Оба не смотрели в мою сторону. Делали вид, что заняты. Старая армейская привычка — не лезь, если не твоя проблема.

Странно всё. Настолько длительное воздержание ударило в голову замполиту? Трудно в это поверить, но ситуация не из фантастических.

— Знаешь, Лёша, я не могу понять этой страны. Тут неимоверная тяга местного народа к войне. Почему они не могут просто жить. Скот разводить, детей рожать. В каждом доме «Ли Энфилд» или китайский «калаш» находим, — рассуждал Трошин.

— Вот-вот! А ведь война уже закончилась. Впору просто жить… — задумался Артамонов, убирая руки от чайника.

Я лег на койку и закрыл глаза. Если они думают, что я буду такие вещи пропускать — они серьезно ошибаются.

Утро наступило резко. Как только я открыл глаза, солнце уже било через дырку в покрывале, которое закрывало окно модуля. Сразу же почувствовал жару, к которой еще не успел привыкнуть после отпуска в хмурой Москве.

Да и поспать толком не удалось. Всю ночь в голове крутились события прошедшей ночи. Салихов, медсестра, молчание ребят.

Но сейчас — другая задача.

Вещи были собраны с вчера, поэтому собирался я недолго.

На стоянках уже гудела техника. Дизеля ревели, щелкали замки на люках, лязгали сапоги. Сквозь запах солярки в перемешку с пылью, я уловил запах кофе, который кто-то вскипятил в соседнем модуле. Кофе здесь роскошь, но его по чуть-чуть доставали через «свои каналы».

Колонна выстраивалась неспешно. В голове шёл один БТР-80. За ними шли УРАЛы с грузами, крытые «шишиги» и наливники. Наливники с топливом для вертушек и несколько цистерн для техники шли в середине. Между машинами были равномерно распределены ещё 6 БТР. Замыкали колонну две бронемашины.

Я вскочил на одну из них, устроился рядом с одним из сержантов в костюме КЗС, который курил «Донские» и лениво поглядывал по сторонам.

— Угостить вас «противозачаточными»? — предложил мне сержант одну из сигарет, поправляя разгрузку.

Вскоре бортовой по рации отдал приказ, и техника дернулась, выравниваясь на грунтовке.

— Не курю. И тебе не советую, — ответил я, перекрикивая шум двигателя.

Пока я доставал камеру, сержант рассказывал маршрут.

— Через заставы, до Калата. Если все тихо, то доедем и до Шахджоя, — ответил он, когда мы проезжали через рабочий выезд с территории расположения бригады.

Далее мы проехали и, так называемый «парадный въезд», от которого в расположение бригады шла грунтовая дорога. А вот в сторону аэродрома шла вполне себе хорошая бетонка.

— Вот вам и «зелёные», — махнул сержант в сторону солдат, охраняющих пост.

Именно здесь службу советские и афганские военные несли вместе.

Первая часть пути шла через населённый пункт Мандисар. Слева по обочине тянулись дома. Дети махали руками, кто-то пытался подбежать. Колонна слегка замедлилась, чтоб не сбить кого-нибудь из ребятни. Афганская привычка местных детей — идти к военным, как к раздающим гуманитарку. А может и просто из любопытства.

— Лови, — бросил я парню коробку печенья.

Следом и другие солдаты угостили кто чем мог пацанов.

Я вытащил фотоаппарат и сделал несколько снимков. Откуда ни возьмись появился мопед перед головной машиной. На нем парень лет двадцати переезжал поперек дорогу. БТР не остановился и мопед проскочил в двух метрах от носа машины.

— Надоел этот бардак, — буркнул мехвод через люк.

Дальше пошли пригородные заставы. Небольшие точки укрепленные мешками с песком и пулеметными гнездами. Вокруг все больше тянулись холмы.

И пока никаких следов боёв. Только на вынесенных постах есть следы от боёв.

— Здесь спокойно. И уже давно, — сказал сержант, когда мы проезжали вынесенный пост заставы «Маяк».

Земляные валы здесь с обоих сторон обступали дорогу. А через арык, который протекал рядом, перекинута большая опора ЛЭП. Но она явно здесь уже давно, поскольку рядом стоит новая.

Вскоре мы свернули вправо. Кандагар остался позади и впереди появилась выжженная равнина вперемешку из песка, камней и дюн. Ветер поднимал пыль, которая оседала на лице, руках и объективе. Я протирал линзу рукавом, щелкал снова. Слева потянулся хребет, а справа виднелся кишлак. Я заметил одинокого осла у стены и детей.

— Духи могут быть хоть где, — сказал один из солдат, с которым я начал общаться. — Даже в мальчишке с бидоном. Мы так ловили «подарки» — мелкий подбегает, а у него в бидоне взрывчатка.

БТР трясся, подвеска гремела. Солдаты перекрикивлись через открытые люки.

Я понимал, что тут, вдоль дороги, нет чужих и своих. Есть просто направление — к Калату. Ну а дальше как повезет.

Песок сменился серым щебнем. Броня подо мной вздрогнула и мехвод сбросил скорость.

— Почему сбавили? — спросил я.

— Подъём начался, — ответил сидящий впереди сержант. — Самое веселое место. Тут не гоняют!

Я встал на колено и вцепился в ручку люка. Оглядел колонну. Вся «нитка» машин как на ладони. УРАЛы и «наливники» шли ровно, словно и правда по нитке. Неудивительно — любой метр в сторону и может бахнуть.

Повернулся к ребятам на броне. Они сидели молча, каждый на своём месте, по-армейски. Один с автоматом на готове. Второй с РПК. Ему лет восемнадцать, лицо серое от пыли. Он заметил мой взгляд и коротко кивнул. Я решил заговорить.

— Давно здесь?

— Пять месяцев, — ответил он с хрипотцой.

— Как служба?

Он усмехнулся.

— Если не считать «страшилок» о прошлых годах, то спокойно. Даже как-то не верится.

— А домой то хочется?

— Все хотят, — он вздохнул. — Только… последнее время не все уезжают.

Он отвернулся. Я замолчал и молча пододвинулся к другому, задумчиво сидевшему с опущенной головой.

— Как тебе Афган?

Он коротко пожал плечами.

— Когда тихо, то нормально. А когда «весело», вспоминаешь, что ты не в отпуске.

Разговаривали ребята неохотно, видно, что переживали. Слева мелькнул каменный забор очередного кишлака. Женщин видно не было. Только пара мальчишек сидели на крыше, один держал в руках что-то блестящее.

— А как с местными? — спросил я.

— Да как… сегодня улыбаются, завтра передают духам.

Сержант глянул на меня, улыбнувшись.

— Товарищ Карелин, а вам ещё не говорил майор Салихов про что писать?

— Что именно писать я и сам знаю. А у него есть какой-то список разрешённой информации?

— К нам кто не приезжает, то пишут, что снабжение хромает. Нам вчера вот обещали запчасти, а пришли ящики с гвоздями. С топливом тоже не всегда хорошо. Но тут есть объяснение — завелась какая-то банда серьёзная. Дважды уже нападения были.

Я кивал. Все записывал. Хотя и не все пойдет в статью.

Потом еще раз огляделся. Справа вдоль дороги тянулась высохшая балка и кусты. Место идеальное для засады. Все это знали, но ехали.

— А вы, товарищ корреспондент, чего все ходите да записываете? — спросил рядовой. — Думаете, народ прочтет и все поймет?

— Хочу, чтобы дома знали. Но не сказки, а как есть, — пояснил я.

— Ну тогда пишите, — пробормотал тот. — Страна здесь пыльная. Кругом нищета. Стреляют, взрывают периодически. Вам-то в Москве об этом не говорили?

— Мне про войну рассказывать нет смысла. Я сам знаю дружище, что это такое.

Тут же взгляд рядового изменился. Наверное понял, что мне не впервой «глотать» пыль на дорогах войны.

Солнце уже встало выше, и жар ударил в лицо так, что казалось будто мы варимся в бронзовой сковородке. Колонна все также медленно тянулась по дороге. Пыль стояла столбом, и в этом мареве техника выглядела как тени.

Все это время, что мы ехали, меня не покидало беспокойство. А потом как осенило — небо над головой было пустым. Никакого сопровождения сверху.

— А где наши? По плану в этом районе должны были прикрывать с воздуха, — спросил я у сержанта.

Он приподнялся, тоже посмотрел в небо.

— Угу, тихо как в библиотеке, — буркнул он. — Может, задержались на предыдущем участке. Но ты прав. А вон уже командир в эфир выходит.

Радист на машине передал мне гарнитуру, чтобы я смог прослушать эфир.

— Озеро — Маяк-1. Где воздух? Квадрат 4-Б, южный склон. Подтвердите присутствие.

Пошел слабый треск, но ответа не последовала. Затем в динамике вовсе повисла тишина.

— Ну их, — пробормотал сержант.

— Ты серьезно? Надо тормозить колонну.

— Да ну на хрен, цирк устраивать?

— Без вертушек это самоубийство, — я покачал головой.

Трошин покосился на меня, снова потянулся к рации, когда я вдруг заметил движение на склоне. Огромный, с расправленными крыльями, орел вынырнул из каменной расщелины и резко взмыл вверх, набирая высоту.

Птицы не просто так срываются в пустыне. Часто чуют запах смерти еще до первых выстрелов.

Я толкнул сержанта в плечо.

— Смотри на склон! Там что-то не так. Птица сорвалась.

Он снова отмахнулся.

— Карелин, вам бы поменьше кино смотреть и книжки…

Он не договорил.

И тут началось!

Впереди вспыхнуло, и УРАЛ вздрогнул. В корпус врезался снаряд РПГ. Кабина разошлась, как консервная банка. Машину дернуло вправо, и она ушла в кювет, уже полыхая.

Через секунду раздался второй выстрел. Теперь прилетело по «шишиге». Вспышка и последующий грохот взрыва.

— Засада! Все с брони!