Я – Товарищ Сталин 7

Глава 10

Сергей сидел за массивным столом из красного дерева, просматривая отчёты о положении дел на Дальнем Востоке. Японцы продолжали усиливать свои позиции в Маньчжурии, и каждая их провокация на границе была словно пробный удар, проверяющий прочность советских рубежей. Он отложил папку, потянулся к трубке, лежавшей на краю стола, и уже собирался её раскурить, когда раздался голос секретаря через интерком.

— Товарищ Сталин, международный звонок. Премьер-министр Великобритании Стэнли Болдуин на линии. Соединить?

Сергей нахмурился, слегка удивившись. Личный звонок от Болдуина? Это было неожиданно. Прямой разговор с премьер-министром означал либо что-то крайне важное, либо попытку прощупать его намерения.

— Соединяйте, — сказал он.

Голос Болдуина был спокойным, но в нём чувствовалась тщательно скрываемая настороженность, как у человека, привыкшего взвешивать каждое слово.

— Товарищ Сталин, добрый день. Это Стэнли Болдуин, премьер-министр Великобритании. Надеюсь, я не отрываю вас от важных дел?

Сергей постучал пальцами по столу, его взгляд скользнул по карте на стене, где Абиссиния была отмечена небольшим красным контуром. Он уже чувствовал, что разговор будет непростым. Британцы никогда не звонили просто так, и Болдуин, опытный политик, наверняка преследовал какую-то цель.

— Добрый день, господин Болдуин, — ответил Сергей. — Неожиданный звонок, но я всегда рад обсудить дела с нашими британскими коллегами. Чем могу быть полезен?

Болдуин кашлянул, словно подбирая слова. Переводчик передавал его речь с лёгкой задержкой, но Сергей уловил тон — смесь формальной вежливости и скрытого давления.

— Товарищ Сталин, я хотел бы обсудить ситуацию в Абиссинии. Как вы знаете, итальянцы продолжают свою кампанию, и, несмотря на временное затишье, их наступление, по нашим данным, возобновится в ближайшие недели. Император Хайле Селассие планирует покинуть страну и отправиться в Лондон. Мы готовы предоставить ему убежище, но ситуация в регионе остаётся крайне напряжённой. Мы знаем, что ваши силы оказывают определённую поддержку абиссинцам. Я настоятельно рекомендую вам вывести войска, пока это ещё возможно. Итальянцы не остановятся, и их успехи могут создать для вас серьёзные осложнения.

Сергей слушал внимательно, его пальцы замерли на столе. Он чувствовал подвох. Предупреждение о выводе войск было слишком откровенным, словно Болдуин хотел отвлечь его внимание или спровоцировать на определённые действия. Но на какие именно?

Он затянулся трубкой и ответил, тщательно подбирая слова:

— Благодарю за информацию, господин Болдуин. Мы ценим вашу откровенность. Советский Союз, как вы знаете, всегда выступает за мир и стабильность. Мы внимательно следим за ситуацией в Абиссинии и примем все необходимые меры. Но позвольте спросить: какова позиция Великобритании? Вы ведь не собираетесь вмешиваться в конфликт напрямую?

Болдуин замялся на мгновение, и Сергей уловил эту паузу. Переводчик передал ответ с лёгкой заминкой, словно премьер-министр подбирал слова.

— Великобритания придерживается нейтралитета, — сказал Болдуин. — Наша задача — обеспечить безопасность императора Селассие и способствовать дипломатическому урегулированию. Мы не намерены вступать в военный конфликт с Италией. Это не в наших интересах.

Сергей улыбнулся. Нейтралитет — излюбленное слово британцев, за которым обычно скрывалось что угодно, кроме нейтралитета. Он знал из своей истории XXI века, что Лондон мастерски играл на противоречиях, поддерживая то одну, то другую сторону, чтобы сохранить своё влияние. Контроль над регионом давал доступ к Красному морю и Суэцкому каналу — ключевым артериям их империи. Но почему Болдуин так открыто заговорил о советских силах? Это было не в их стиле.

— Понимаю, — сказал Сергей, выдержав паузу. — Ещё раз благодарю за ваш звонок, господин Болдуин. Мы учтём ваши слова и продолжим следить за ситуацией. Надеюсь, наши страны смогут и дальше сотрудничать в интересах мира.

— Конечно, товарищ Сталин, — ответил Болдуин, и его голос стал чуть мягче. — Мы всегда открыты к диалогу. Всего доброго.

Раздался щелчок, и связь прервалась. Сергей медленно положил трубку. Британцы не просто так подняли тему Абиссинии. Это не было попыткой запугать — скорее, попыткой отвлечь или направить его внимание в определённое русло. Но в какое? Он чувствовал, что за словами Болдуина скрывается нечто большее, чем забота о советских интересах. Британцы всегда играли на несколько фронтов, и этот звонок был частью их сложной игры.

Он подошёл к окну, глядя на Москву. Город жил своей жизнью: по бульварам шли люди, звенели трамваи, где-то вдалеке слышался гул строительных работ. Но его мысли были далеко — в Абиссинии, где итальянские войска готовились к новому наступлению, и в Лондоне, где британцы, судя по всему, уже плели очередные интриги. Он вернулся к столу, нажал кнопку интеркома и сказал:

— Позовите товарища Молотова. Немедленно.

Через несколько минут дверь кабинета открылась, и вошёл Вячеслав Молотов.

— Товарищ Сталин, вы вызывали? — спросил он, присаживаясь на стул, указанный Сергеем.

— Да, Вячеслав Михайлович, — сказал Сергей, затянувшись трубкой. — Только что звонил Болдуин. Хотел поговорить об Абиссинии.

Молотов слегка приподнял бровь.

— Болдуин? — переспросил он, поправляя пенсне. — Это необычно. Что он сказал?

Сергей пересказал разговор, стараясь передать не только слова Болдуина, но и его тон, паузы, интонации. Он упомянул предупреждение о выводе войск, упоминание о скором наступлении итальянцев и отъезде Селассие в Лондон. Молотов слушал внимательно, делая пометки в блокноте. Когда Сергей закончил, он отложил трубку и посмотрел на Молотова.

— Что думаете, Вячеслав Михайлович? Британцы не просто так решили позвонить. Это не их стиль — предупреждать нас так открыто. Здесь есть подвох.

Молотов кивнул, его пальцы задумчиво постукивали по папке.

— Согласен, товарищ Сталин. Британцы никогда ничего не делают просто так. Их предупреждение о выводе войск — это не забота о нас, а попытка добиться чего-то своего. Я полагаю, они уже действуют в Абиссинии через местных вождей и аристократов. Пока Селассие будет в Лондоне, они, скорее всего, попытаются поставить своего человека, чтобы контролировать ситуацию в стране. Это их обычная тактика: поддерживать лояльных лидеров, чтобы сохранить влияние, не вмешиваясь напрямую.

Сергей кивнул. Он и сам это подозревал. Британцы, как он знал из своей истории, всегда предпочитали действовать через посредников, избегая прямых конфликтов, пока это было возможно. В Абиссинии они, вероятно, уже работали с местными элитами, чтобы обеспечить себе плацдарм на случай, если итальянцы захватят страну или если Селассие потеряет власть.

— Они не будут воевать с итальянцами, — продолжил Молотов, перелистывая страницы в папке. — И серьёзно помогать абиссинцам оружием тоже не станут. Их главная задача — эвакуировать Селассие и сохранить видимость нейтралитета. Но при этом они наверняка уже готовят почву, чтобы Абиссиния осталась под их влиянием, даже если итальянцы победят.

Сергей хмыкнул, выпуская облако дыма. Это подтверждало его собственные выводы. Британцы играли на долгую перспективу, стараясь удержать контроль над ключевыми регионами, не ввязываясь в войны. Абиссиния была для них важна из-за её положения у Красного моря, и они не собирались уступать её итальянцам без борьбы — пусть и косвенной. Но его беспокоило, что за словами Болдуина могло скрываться нечто большее. Прямолинейность премьер-министра была подозрительной. Это могло быть попыткой отвлечь его внимание от других их действий или спровоцировать на поспешный шаг.

— Они хотят, чтобы мы ушли из Абиссинии, — сказал Сергей, постукивая пальцами по столу. — Но я не собираюсь этого делать. Наша поддержка абиссинцам — это не только помощь Селассие, но и сигнал всем, кто смотрит на нас. Если мы отступим, это покажет нашу слабость. Итальянцы, немцы, японцы — все они только и ждут, чтобы мы дрогнули.

Молотов кивнул, его лицо оставалось непроницаемым.

— Согласен, товарищ Сталин. Но нам нужно быть осторожными. Если итальянцы возобновят наступление, а британцы действительно выведут Селассие, ситуация может осложниться. Наши силы в Абиссинии немногочисленны и не смогут оказать сопротивление, если абиссинские войска сдадутся.

Сергей задумался. Абиссиния была важным фронтом, а её потеря могла ослабить позиции СССР в глазах других стран.

— Мы не будем выводить наши силы, — сказал он наконец, твёрдо глядя на Молотова. — Пока. А что касается Селассие… Если он действительно уедет в Лондон, нам нужно подготовить план на случай, если британцы попытаются поставить своего человека. У нас есть контакты среди абиссинских командиров?

Молотов кивнул, делая ещё одну пометку в блокноте.

— Да, товарищ Сталин. У нас есть несколько надёжных людей среди абиссинских офицеров. Они лояльны Селассие, но понимают, что без нашей поддержки им не выстоять. Мы можем через них укрепить наши позиции, если ситуация начнёт меняться. Кроме того, у нас есть агенты, которые следят за действиями британцев в Аддис-Абебе. Они сообщают, что Лондон уже начал контакты с некоторыми местными вождями, но пока неясно, кто именно их главная ставка.

— Хорошо, — сказал Сергей, затянувшись трубкой. — Вместе с Судоплатовым усильте работу с этими агентами. Нам нужно знать, кого именно британцы пытаются продвинуть. Если они готовят своего человека, мы должны быть готовы либо нейтрализовать его, либо предложить абиссинцам лучшую альтернативу.

Молотов кивнул, записывая.

— Будет исполнено, товарищ Сталин. Я немедленно дам указания нашим людям в Абиссинии и Лондоне.

— Ещё одно, Вячеслав Михайлович, — добавил Сергей. — Нам нужно подготовить план на случай, если британцы действительно попытаются поставить своего человека в Абиссинии. Мы не можем позволить им взять регион под контроль. Если Селассие уедет, мы должны быть готовы поддержать того, кто сможет удержать страну от итальянцев и не поддастся Лондону.

Молотов кивнул.

— Я займусь этим, товарищ Сталин. Мы уже работаем с несколькими абиссинскими лидерами. Я поручу нашим людям усилить контакты и подготовить почву для такого сценария. Мы также можем усилить пропаганду среди абиссинских войск, чтобы укрепить их моральный дух и лояльность к нам.

— Спасибо, Вячеслав Михайлович, — сказал Сергей, глядя на Молотова. — Можете идти. И держите меня в курсе всех новостей по Абиссинии и британцам.

Молотов встал, коротко кивнул и вышел. Сергей остался один. Он подошёл к карте, внимательно разглядывая контуры Абиссинии. Он знал, что британцы не просто так заговорили о выводе войск. Это была часть их игры, и он должен был разгадать их намерения, чтобы защитить интересы Советского Союза.

Джеймс Уинтер проснулся от монотонного стука дождя по окнам своего дома в Кенсингтоне. Серое утро усиливало его внутреннее напряжение. Он встал, надел халат и спустился на кухню, где Элизабет, его жена, готовила завтрак. Аромат свежесваренного кофе смешивался с запахом поджаренных тостов. Их сын Томас сидел за столом, листая книгу о приключениях в джунглях.

— Доброе утро, дорогой, — сказала Элизабет, повернувшись от плиты. — Кофе на столе, тосты готовы.

— Спасибо, — ответил Джеймс, садясь и беря тост. Он взглянул на Томаса, поглощённого книгой, и почувствовал укол вины. Тайная миссия отнимала время, которое он мог бы проводить с семьёй, но слабость была непозволительной роскошью. Москва ждала новых данных, а ситуация в Абиссинии становилась всё напряжённее.

После завтрака он надел костюм, взял зонтик и вышел под дождь. Лондон встретил его привычным гулом. Джеймс шёл уверенно, но его взгляд скользил по отражениям в витринах — привычка, въевшаяся за годы работы. Убедившись, что слежки нет, он направился к офису MI6.

В офисе царила суета. Секретари стучали по пишущим машинкам, телефоны звонили, сотрудники сновали по коридорам с папками. Джеймс занял свой кабинет — скромную комнату с деревянным столом, заваленным бумагами, и узким окном, пропускавшим серый свет. На столе лежала телеграмма из Аддис-Абебы, расшифрованная за ночь. Он развернул её, пробежал глазами текст и почувствовал, как участился пульс. Император Хайле Селассие, теряя надежду на победу над итальянскими войсками, ускорил свои планы: если абиссинская армия не остановит наступление, он покинет страну в начале июля и направится в Лондон, ища убежища у британцев. Маршрут был подтверждён: пароход из Джибути под охраной Королевского флота.

Эта информация была взрывоопасной. Уход Селассие укрепил бы позиции Муссолини, а советские поставки оружия для абиссинского сопротивления оказались бы под угрозой. Джеймс знал: Москва должна узнать об этом немедленно. Он вытащил лист бумаги и, используя шифр на основе модифицированного квадрата Виженера, начал кодировать данные. Его пальцы двигались быстро, выводя ряды цифр и слов, замаскированных под отчёт о поставках хлопка в Порт-Судан. Шифр требовал точности: один неверный символ мог сделать сообщение нечитаемым, а промедление — поставить под угрозу советские операции. Закончив, он проверил текст, сложил лист и спрятал его во внутренний карман пиджака. Вечером он передаст сообщение через радиопередатчик, спрятанный в тайнике под половицами чердака.

Полковник Артур Кроу, его начальник, вошёл в кабинет, прервав мысли Джеймса.

— Уинтер, что по Абиссинии? — спросил Кроу, прищурившись. Его лицо с глубокими морщинами и тяжёлым подбородком выражало раздражение. — Советы суют туда оружие. Найдите их агентов, и быстро.

Джеймс сохранил спокойствие, хотя внутри всё сжалось. Кроу подозревал утечку, и его вопросы становились настойчивее.

— Пока ничего конкретного, сэр, — ответил он, глядя в глаза полковнику. — Телеграммы из Аддис-Абебы подтверждают наступление итальянцев. По советским поставкам данных мало. Я работаю над этим.

Кроу хмыкнул, бросил на стол папку и вышел.

— Это отчёт по Красному морю. Блокада советских грузов ослаблена. Проверьте, не пытаются ли Советы воспользоваться этим. Держите меня в курсе, Уинтер.

— Конечно, сэр, — кивнул Джеймс. Когда дверь закрылась, он выдохнул. Полковник был близок к подозрениям, но доказательств не имел. Джеймс открыл папку. Ослабление блокады в Красном море, по данным агентов, было не жестом доброй воли, а расчётом, чтобы затянуть конфликт и ослабить итальянцев, союзников Гитлера. Он добавил эти данные в шифровку, замаскировав их под торговые детали, и вернулся к анализу телеграмм.

Ещё одна телеграмма, из Джибути, подтверждала, что Селассие ведёт тайные переговоры с британскими представителями об условиях убежища. Это означало, что Лондон готовит почву для контроля над Абиссинией, возможно, используя Селассие как марионетку. Джеймс тщательно проверил шифровку, добавив детали о переговорах и сроках отъезда Селассие, затем спрятал лист в пиджак.

Утро он провёл за анализом отчётов. Телеграмма из Порт-Судана сообщала, что британцы усилили присутствие в Красном море, несмотря на ослабление блокады. Джеймс отметил это в шифровке, понимая, что Москва скорректирует маршруты поставок.

В полдень он спустился в кафетерий, где встретился с Эдмундом Греем, коллегой, которому доверял, но не полностью. Эдмунд, невысокий, с рыжеватыми волосами и рассеянным взглядом, помешивал чай.

— Джеймс, слышал новости? — спросил он, отхлебнув чай. — Итальянцы почти взяли Аддис-Абебу. Селассие, говорят, пакует чемоданы.

Джеймс кивнул, скрывая осведомлённость.

— Слышал. Британцы готовят ему приём в Лондоне.

Эдмунд хмыкнул, его взгляд стал серьёзнее.

— Они хотят держать его на коротком поводке. Если Селассие сбежит, Абиссиния достанется итальянцам. Но британцы не сдадут регион без боя — дипломатического.

— А Советы? — небрежно спросил Джеймс, помешивая кофе.

— Они дают много оружия, — пожал плечами Эдмунд. — Но их силы в Абиссинии несравнимы с итальянскими. Если Селассие уедет, их влияние рухнет. А ты что думаешь?

— Думаю, они не сдадутся, — ответил Джеймс, сохраняя нейтральный тон. — У них свои интересы.

Эдмунд кивнул, допивая чай.

— Интересы есть у всех, Джеймс. Вопрос — кто переиграет остальных.

Разговор оставил неприятный осадок. Эдмунд знал слишком много, и его слова звучали как намёк. Джеймс вернулся в кабинет, ощущая давление двойной жизни. Он провёл часы за анализом телеграмм, каждая из которых добавляла деталей к картине. Сообщение из Каира подтверждало, что британцы отслеживают советские грузы, а телеграмма из Аддис-Абебы уточняла, что Селассие начал передавать полномочия приближённым, готовясь к отъезду. Джеймс записал это в шифровку, понимая, что Москва будет искать альтернативных лидеров.

После обеда он занялся отчётом для Кроу, тщательно подбирая слова. Он упомянул наступление итальянцев и ослабление блокады, но умолчал о планах Селассие. Отчёт был сухим, формальным, идеальным прикрытием. Затем он вернулся к шифровке для Москвы, добавив данные о британских контактах с абиссинскими вождями, которые могли стать их марионетками.

К концу дня поступила ещё одна телеграмма, уточняющая маршрут Селассие: пароход должен выйти через месяц, если армия не удержит позиции. Джеймс добавил это в шифровку, понимая, что Москва начнёт готовить план действий. Он провёл часы, анализируя дополнительные отчёты: сообщения из Порт-Судана, Каира, даже из Найроби, где британцы усиливали разведку. Каждая деталь усиливала его тревогу. Если британцы перехватят его сигналы, его жизнь и жизнь его семьи окажутся под угрозой. Но отступать было некуда.

Перед уходом он ещё раз просмотрел шифровку, проверяя каждую букву. Его пальцы слегка дрожали от напряжения, но он заставил себя сосредоточиться. Закончив, он покинул офис. Сумерки окутывали Лондон, фонари отбрасывали золотистый свет на мокрый асфальт. Он шёл домой по узким переулкам, избегая главных улиц. Дома его встретил аромат мясного пирога. Элизабет готовила ужин, её руки были покрыты мукой. Томас сидел в гостиной, рисуя джунгли из своей книги.

— Много работы? — спросила Элизабет, ставя тарелку.

— Как обычно, — ответил Джеймс, стараясь звучать непринуждённо. — Министерство не даёт скучать.

Они поужинали вместе. Томас рассказывал о своей книге, описывая выдуманные приключения в джунглях. Джеймс слушал вполуха, его мысли были заняты передачей шифровки. После ужина он помог Томасу с уроками, объясняя дроби, затем пожелал ему спокойной ночи.

Когда Элизабет и Томас легли спать, Джеймс поднялся на чердак. Он открыл тайник под половицами, достал радиопередатчик и надел наушники. Лампы аппарата засветились оранжевым светом. Его пальцы быстро отстучали шифровку: планы Селассие, сроки, маршрут, британские переговоры, ослабление блокады, усиление присутствия в Красном море, контакты с вождями. Передача заняла пять минут, каждая секунда казалась вечностью. Закончив, он спрятал передатчик и закрыл тайник.

Вернувшись в спальню, он лёг рядом с Элизабет. Её ровное дыхание успокаивало, но сон не шёл. Мысли о Селассие, британцах и Москве не давали покоя. Он знал, что его сообщение дойдёт до ОГПУ, и, возможно, завтра они начнут действовать. Но что, если британцы перехватят сигнал? Или если Кроу начнёт копать глубже? Джеймс закрыл глаза, пытаясь отогнать тревогу.