Я – Товарищ Сталин 7

Глава 17

Кэндзи Ямада пришёл в редакцию «Асахи Симбун» ещё до рассвета, когда улицы Гиндзы были окутаны предутренней тишиной, нарушаемой лишь скрипом колёс рикш и редкими голосами торговцев, раскладывавших товар. В помещении редакции было душно, несмотря на ранний час. Кэндзи занял свой стол, теперь чуть ближе к окну — привилегия нового заместителя редактора. На столе лежал черновик статьи, над которым он провёл бессонную ночь, и потрёпанный портфель, набитый записными книжками, старыми газетами и заметками, которые он собирал по крупицам, пытаясь сложить из них нечто связное.

Статья, которую требовал Сато Харуки, агент Кэмпэйтай, касалась раскола в армии. Кэндзи потратил последние дни на сбор информации. Он осторожно упомянул генерала Накамуру, как велел Сато, но избегал прямых обвинений, чтобы не навлечь беду. Текст был сырым, построенным на намёках, но достаточно острым, чтобы зацепить читателей и, возможно, поднять тираж. Каждое слово казалось шагом по минному полю: слишком смело — и Кэмпэйтай постучится в дверь, слишком осторожно — и Сато сочтёт это провалом.

Кэндзи раскрыл записную книжку, где хранились его наброски: «Накамура. Слухи о встречах. Асакуса, порт». Сведения были зыбкими. Он записал обрывки разговоров, намекавшие на недовольство офицеров, но без имён и дат. Кэндзи знал, что без твёрдых фактов статья останется пустой болтовнёй, но Сато требовал результата, и времени на поиски было мало. Он перечитал черновик, подчёркивая строки, которые казались слишком рискованными, и заменяя их более нейтральными. Его мысли путались: он должен был угодить Сато, но не подставить себя. Главный редактор Исикава, занятый контрактами с рекламодателями, не вмешивался, но Кэндзи знал, что слабый текст не пройдёт его фильтр.

Утро начиналось, и редакция ожила. Журналисты заполнили помещение, их голоса смешивались с треском пишущих машинок и звоном телефона. Стажёр Такаси, с вечно растрёпанными волосами, бегал с кипами бумаг, спотыкаясь о стулья. Макико, секретарь, раскладывала письма. Кэндзи пытался сосредоточиться, но шум редакции отвлекал. Он переписал вступление статьи, добавив намёк на «разговоры среди военных», но без конкретики. Затем он занялся рутинными делами: проверил статью о росте цен на рыбу, которую написал новичок, и исправил несколько корявых фраз. Он ответил на письмо читателя, возмущённого неточностью в репортаже о пожаре в Синдзюку, и отправил записку в типографию с просьбой ускорить печать. Эти задачи помогали отвлечься, но мысли о статье возвращались, как назойливый комар.

Кэндзи чувствовал, что Сато держит его на коротком поводке. Его повышение на пост заместителя редактора, которое казалось удачей, теперь выглядело частью плана агента Кэмпэйтай. Сато намекал на свои связи, но не раскрывал деталей, и это пугало. Кэндзи сделал ещё одну пометку в записной книжке: «Найти источник в Асакусе. Чайная?» Он понимал, что без независимого подтверждения слухов статья будет слишком опасной. Он решил, что вечером попробует выйти на кого-то из портовых рабочих, которые могли знать больше, но сама мысль о новых расспросах вызывала тревогу. Кэмпэйтай видела всё, и Кэндзи чувствовал себя пешкой в чужой игре.

К полудню редакция превратилась в улей. Журналисты спорили о заголовках, кто-то громко возмущался ошибкой в вёрстке, а телефон звонил без остановки. Кэндзи перечитал черновик ещё раз, внося правки. Он убрал упоминание о конкретном офицере, заменив его на расплывчатое «некоторые военные», чтобы снизить риск. Он добавил абзац о слухах в казармах, но без деталей, чтобы не привлечь внимания. Каждое слово он взвешивал, словно ювелир, проверяющий драгоценный камень. Он понимал, что статья должна быть достаточно смелой, чтобы удовлетворить Сато, но не настолько откровенной, чтобы вызвать гнев военных. Закончив правки, он отложил черновик, решив, что вернётся к нему позже.

Кэндзи переключился на другие задачи. Он проверил репортаж о новом мосте в районе Асакусы, внёс несколько правок, чтобы текст звучал живее, и отправил его в вёрстку. Затем он разобрал стопку писем от читателей, которые жаловались на всё — от качества бумаги до слишком мелкого шрифта. Он написал вежливые ответы, хотя мысли его были далеко. Он чувствовал, что Сато следит за ним, даже не находясь в редакции. Его слова о Накамуре, о расколе в армии, о необходимости «раскрыть правду» звучали в голове, как навязчивая мелодия.

Он снова раскрыл черновик, чтобы внести последние штрихи. Переписал второй абзац, сделав его более интригующим, но всё ещё осторожным. Добавил намёк на «встречи в чайных», но без указания мест, чтобы не дать Кэмпэйтай повода для действий. Он понимал, что каждая строка — игра с огнём, и старался не обжечься. Закончив, он отложил бумаги, чувствуя, как усталость наваливается на плечи. Взглянул на часы — уже вечер. Редакция начала пустеть, журналисты расходились, оставляя за собой мусор из бумаг и пустых кофейных чашек.

Кэндзи собрал портфель, надел шляпу и вышел на улицу. Гиндза сверкала фонарями, витрины кафе манили тёплым светом, а торговцы громко расхваливали товар: свежие устрицы, сладости из бобов адзуки, жареную рыбу. Воздух был прохладнее, чем утром, но всё ещё влажным, с запахом соевого соуса и цветущих вишен. Уличные музыканты играли на сямисэне, их мелодия вплеталась в шум толпы, а торговец лапшой громко обещал «самый вкусный рамен в Токио». Кэндзи направился к трамвайной остановке, но вдруг услышал низкий, хриплый голос, раздавшийся из тени узкого переулка.

— Ямада.

Кэндзи обернулся, сердце забилось быстрее. Сато Харуки стоял у стены, небрежно опираясь на неё плечом. Его тёмный пиджак был мятым, галстук болтался на шее, а в руках он вертел зажигалку, щёлкая ею. В слабом свете фонаря его лицо казалось усталым, но глаза блестели, выдавая, что он уже успел выпить. Он выпрямился, слегка покачнувшись, и кивнул в сторону чёрного автомобиля, припаркованного у обочины.

— Поехали, — сказал Сато с лёгкой насмешкой в голосе. — Надо поговорить. Не здесь.

Кэндзи подавил тревогу и кивнул. Он последовал за Сато к машине, где молчаливый водитель в потёртой кепке открыл заднюю дверь. Кэндзи сел рядом с Сато, ощущая слабый запах алкоголя и табака, исходящий от агента. Машина тронулась, лавируя между рикшами и пешеходами, оставляя позади яркую Гиндзу. Улицы становились всё уже, фонари — реже, дома — ниже, с облупившейся краской и деревянными вывесками вместо витрин. Воздух был тяжёлым от запаха угольного дыма, жареной рыбы и чего-то кислого, словно рядом работала фабрика. Кэндзи смотрел в окно, пытаясь понять, куда они едут, но район был ему незнаком — окраина Токио, где он никогда не бывал.

Машина остановилась у забегаловки с выцветшей вывеской, на которой едва читались иероглифы «Синий лотос». Сато вылез, споткнувшись о бордюр, и махнул Кэндзи, чтобы тот следовал за ним. Внутри было тесно: низкие столы, деревянные скамьи, пропахшие маслом и дымом, и стойка, за которой стоял хозяин — грузный мужчина с редкими усами. Несколько рабочих в мятых кепках ели лапшу и пили саке. Запах жареного риса, соевого соуса и дешёвого табака висел в воздухе, смешиваясь с дымом от жаровни. Сато выбрал столик в дальнем углу, за ширмой с выцветшим узором из карпов, и тяжело опустился на скамью, заказав саке и миску жареных лепёшек.

Кэндзи сел напротив, ощущая, как напряжение сжимает грудь. Это место, далёкое от шумной Гиндзы, вызывало тревогу. Сато, уже слегка покачиваясь, отхлебнул саке из глиняной чашки, которую принёс хозяин, и посмотрел на Кэндзи. Его взгляд был мутным, но всё ещё острым, словно он видел Кэндзи насквозь.

— Ну, Ямада, — сказал Сато. — Показывай, что написал. Давай, не тяни.

Кэндзи достал из портфеля черновик статьи, стараясь не выдать волнения. Он протянул листы Сато, который взял их, пролив немного саке на стол. Кэндзи наблюдал, как агент читает, попивая из чашки. Сато допил первую порцию и тут же заказал вторую, его движения становились всё более резкими. Он откинулся на скамью, листая бумаги, и хмыкнул, его щёки покраснели от алкоголя.

— Неплохо, Ямада, — сказал он, отложив листы. — Накамура, слухи, встречи — всё, как я сказал. Молодец. Публикуй. Пора людям знать, кто предаёт Японию.

Кэндзи кивнул, стараясь выглядеть спокойным, хотя внутри всё кипело. Сато был доволен, но его состояние беспокоило. Он уже допивал третью чашку саке, и его речь становилась всё более развязной. Кэндзи решил воспользоваться моментом, чтобы уточнить детали, зная, что Сато уже дал достаточно, но надеясь сделать статью убедительнее.

— Сато-сан, — сказал он осторожно, подливая ему саке из кувшина. — Я написал, как вы просили. Но редакция может спросить о конкретике. Вы упомянули Накамуру. Есть ли другие имена? Места?

Сато рассмеялся, его смех был громким, хриплым и разнёсся по забегаловке, заставив рабочих за соседним столом обернуться. Он схватил лепёшку, откусил, жуя с открытым ртом, и запил саке, пролив половину на рубашку.

— Конкретика? — сказал он, ухмыляясь. — Жадный ты, Ямада! Хочешь всё знать? Накамура — это только начало. Есть другие. Молодые офицеры, сопляки с горячими головами. Хотят мира с Китаем, реформ, всю эту чушь. Встречаются в чайных в Асакусе, в домах в Уэно. Думают, мы не знаем? Мы всё знаем, Ямада, всё!

Кэндзи запоминал каждое слово, стараясь не выдать интереса. Асакуса, Уэно — это были зацепки, которые могли сделать статью убедительной. Он кивнул, подливая Сато ещё саке, чтобы тот продолжал говорить. Рабочие за соседними столами продолжали есть, их ложки звенели о миски, а хозяин громко выкрикивал заказы. Запах жареного риса становился всё гуще, смешиваясь с дымом.

— Сато-сан, — сказал Кэндзи, стараясь звучать небрежно. — Вы упомянули Асакусу и Уэно. Какие именно места? Эти подробности сделают статью лучше.

Сато расхохотался, его голос заглушил гул забегаловки. Он махнул рукой, пролив саке на стол, и ткнул пальцем в Кэндзи, чуть не задев его.

— Лучше? — сказал он, его речь была невнятной, с запинками. — Ха! Хорошо, Ямада, слушай. Накамура встречался с полковником Ямаситой в чайной в Уэно, «Красный журавль». Три недели назад, ночью. Обсуждали, как остановить войну. Дураки! Думают, они умнее нас? Публикуй, Ямада. Пора показать этим крысам, что мы их видим!

Кэндзи замер, запоминая имя — Ямасита, и место — «Красный журавль». Это была новая ниточка. Он кивнул, подливая Сато ещё саке. Тот пил жадно, его рука дрожала, чашка чуть не выскользнула из пальцев. Хозяин забегаловки бросал на них косые взгляды, но не вмешивался, занятый другими клиентами. Шум в помещении нарастал: кто-то из рабочих громко спорил о ценах на уголь, другой требовал ещё лапши.

— Публикуй, — повторил Сато, ткнув пальцем в бумаги. Его голос был хриплым, почти невнятным. — Накамура, Ямасита — предатели. Напиши, и я позабочусь, чтобы тебя не тронули. Ты же не хочешь проблем, Ямада? Не хочешь, чтобы Кэмпэйтай пришла за тобой ночью?

Кэндзи почувствовал, как холод пробежал по спине, но сохранил спокойствие. Он понимал, что Сато пьян, но его угрозы были реальными. Он решил уточнить ещё немного, чтобы статья выглядела правдоподобно.

— Я понимаю, Сато-сан, — сказал он, стараясь звучать уверенно. — Но нужны ещё детали. Какие чайные в Асакусе? Кто ещё был на этих встречах?

Сато стукнул чашкой по столу, пролив остатки саке, и расхохотался так громко, что рабочие за соседним столом начали перешёптываться. Он заказал ещё саке, его движения были резкими, а голос — всё более путаным.

— Асакуса? — сказал он, ухмыляясь. — Чайная «Золотой дракон», вот где они собираются. Ямасита, Накамура, ещё пара офицеров. Лейтенант Окада, капитан Танака. Все они там, шепчутся, как крысы. Думают, они умнее Кэмпэйтай? Публикуй, Ямада. Напиши, и всё будет хорошо.

Кэндзи кивнул, запоминая каждое слово. «Золотой дракон», Окада, Танака — это были новые зацепки. Он подлил Сато ещё саке, наблюдая, как тот пьёт, проливая на стол. Сато был уже сильно пьян, его движения стали хаотичными, а речь — бессвязной. Забегаловка гудела: рабочие смеялись, кто-то громко рассказывал историю о неудачной рыбалке, а хозяин, вытирая стойку, крикнул, чтобы кто-то убрал пустые миски. Дым от жаровни поднимался к потолку, смешиваясь с запахом соевого соуса, а голос Сато становился всё громче, перекрывая шум.

— Ты понимаешь, Ямада? — продолжал Сато, его голос дрожал от опьянения. — Это не просто статья. Это война. Накамура, Ямасита, Окада, Танака — все эти крысы хотят сломать Японию. Но мы их остановим. Публикуй, Ямада. На следующей неделе. Не тяни!

Кэндзи чувствовал, как сердце бьётся быстрее. Сато был пьян, но его слова были полны угроз. Он понимал, что публикация статьи навлечёт неприятности, но отказ означал бы конец. Он решил уточнить ещё немного, чтобы укрепить текст.

— Сато-сан, — сказал Кэндзи, стараясь звучать твёрдо. — Я добавлю эти имена и места. Но если редакция спросит, как я узнал про чайные, что мне говорить?

Сато откинулся на скамью, чуть не свалившись, и расхохотался, пролив саке на пол. Он ткнул пальцем в воздух, словно указывая на невидимого врага.

— Что говорить? — сказал он, его голос был хриплым, почти неразборчивым. — Говори, что знаешь правду! «Красный журавль», «Золотой дракон», имена — этого хватит. Пиши, Ямада. Пиши, как я сказал. Публикуй, и всё будет хорошо.

Кэндзи кивнул, запоминая детали. Сато дал достаточно, чтобы статья выглядела правдоподобно, но Кэндзи знал, что должен быть осторожен. Он подлил Сато ещё саке, наблюдая, как тот пьёт, уже едва держа чашку. Сато начал бормотать, его голос становился всё тише, но угрозы в нём не убавилось.

— Ты же не дурак, Ямада, — сказал он, покачиваясь. — Ты знаешь, что будет, если не опубликуешь. Кэмпэйтай не спит. Мы следим. Публикуй, и я тебя прикрою. Не публикуй — и… — Он провёл пальцем по горлу, ухмыляясь, его глаза блестели в тусклом свете забегаловки.

Кэндзи кивнул, стараясь не выдать страха.

— Я подготовлю финальный вариант, — сказал он, складывая бумаги. — Завтра покажу в редакции. Если всё пойдёт, статья выйдет на следующей неделе.

Сато кивнул, допивая очередную чашку. Его глаза были мутными, он едва сидел прямо, но всё ещё смотрел на Кэндзи с подозрением.

— Не тяни, Ямада, — пробормотал он, его голос был почти неразборчивым. — Я не люблю ждать. И Кэмпэйтай не любит. Ты умный. Не подведи.

Кэндзи кивнул, убирая бумаги в портфель. Сато заказал ещё саке, но его рука дрожала так сильно, что он пролил половину на стол. Он начал бормотать о «предателях», о том, как «Япония должна быть сильной», но слова путались, превращаясь в бессвязный поток. Кэндзи смотрел на Сато, который уже едва держал голову, и понял, что разговор окончен. Он заплатил за еду и саке, помог Сато встать — тот цеплялся за стол, бормоча что-то невнятное, — и довёл его до машины. Водитель открыл дверь, и Сато рухнул на сиденье, пробормотав напоследок что-то о «крысах» и «войне». Машина уехала, оставив Кэндзи на тёмной улице.

Он вернулся домой за полночь, ощущая, как усталость наваливается на плечи. В квартире было тихо, только тикали часы на стене. Кэндзи зажёг лампу, сел за стол и открыл записную книжку. Он записал всё, что узнал: имена, места, чайные. Сато сказал достаточно, чтобы статья выглядела правдоподобно, но Кэндзи знал, что каждый шаг приближает его к пропасти. Публикация могла стать сенсацией, но также могла стоить ему жизни.