Я – Товарищ Сталин 7

Глава 18

Солнце в Асмэре, едва поднявшись над горами, уже раскаляло каменные мостовые, и пыль, вздымаемая повозками и шагами прохожих, оседала на листьях эвкалиптов, которые росли вдоль узких переулков. В кабинете, пропахшем старым деревом и чернилами, полковник Витторио Руджеро ди Сангаллетто сидел за столом, уставившись на чистый лист бумаги. Его мысли были далеки от штабных дел. Встреча с Дестой Алемайеху, человеком, чьё предложение сулило богатство и опасность, занимала всё его внимание. Слова Десты — десять тысяч долларов в неделю, пятьдесят тысяч в конце — звучали в голове, как мантра, но заманчивая сумма таила в себе угрозу. Витторио знал: такие сделки редко обходятся без крови.

Он привык действовать в одиночку, полагаясь только на собственное чутьё и опыт. Доверять кому-либо, даже самому верному человеку, было равносильно самоубийству. Витторио решил, что всё сделает сам: соберёт информацию о передвижениях генерала Эмилио Де Боно, выяснит, кто такой Деста, и подготовится к возможной ловушке. Следующие три дня станут решающими, и он не собирался оставлять ничего на волю случая.

Первым делом он занялся данными о Де Боно. Как старший офицер, Витторио имел доступ к секретным документам, но добыть точные маршруты генерала было непросто. Планы его инспекций хранились под строгим контролем, и даже полковник не мог просто так войти в архив и взять нужные бумаги. Он знал, что расспрашивать о маршрутах у других офицеров или писарей слишком рискованно — любой вопрос мог вызвать подозрения. Вместо этого он решил использовать свои привилегии и действовать скрытно. В штабе был небольшой архив, где хранились черновики приказов, и Витторио знал, что иногда писари оставляли там незавершённые документы. Это был его шанс.

Он дождался полудня, когда большинство офицеров ушло на обед, и направился в архив под предлогом проверки старых отчётов. Помещение, пропахшее пылью, было пустым, если не считать молодого солдата, дежурившего у входа. Витторио отослал его с выдуманным поручением, и тот, не задавая вопросов, поспешил выполнить приказ. Оставшись один, полковник быстро перебрал папки, ища что-то, связанное с Де Боно. Через полчаса он нашёл то, что искал: черновик приказа, где упоминалась инспекция в Массауа через две недели. В примечании указывалось, что генерал планирует остановку в Адис-Абебе. Это было немного, но достаточно, чтобы показать Десте серьёзность намерений. Витторио запомнил детали и вернул папку на место, убедившись, что никто не заметит его вмешательства.

Следующей задачей было узнать, кто такой Деста Алемайеху. Витторио понимал, что без сведений о своём «партнёре» он действует вслепую. Асмэра была городом, где каждый знал каждого, но человек, способный предложить такие деньги, должен быть либо очень влиятельным, либо крайне осторожным. Полковник решил начать с рынка. Он направился к лавке старого купца по имени Гебре, который торговал специями и тканями, но больше был известен своей способностью вынюхивать чужие секреты.

Улицы Асмэры бурлили: торговцы выкрикивали цены на манго и фиги, женщины в цветастых платках торговались за рыбу, а итальянские патрули лениво наблюдали за толпой. Витторио шёл быстро, избегая любопытных взглядов. Лавка Гебре пряталась в узком переулке, зажатом между глиняными домами. Запах корицы и свежемолотого кофе ударил в нос, едва он переступил порог. Гебре, низкорослый старик с лицом, похожим на высохший пергамент, встретил его с привычной улыбкой, но глаза его были насторожены.

— Полковник, — сказал он, вытирая руки о фартук. — Чем могу помочь? Хотите кофе? Лучший в Гондаре.

Витторио оглядел лавку. За прилавком стояла молодая девушка, сортировавшая мешки с зёрнами. Он понизил голос, чтобы она не услышала.

— Мне нужно узнать про одного человека, — сказал он. — Деста Алемайеху. Высокий, худой, с бородой. Говорит по-итальянски. Может быть связан с чем-то серьёзным.

Гебре нахмурился, словно пытаясь вспомнить, но его лицо осталось непроницаемым.

— Деста? — переспросил он, пожав плечами. — Обычное имя. В Абиссинии таких сотни. Если он важный, он не станет светиться. А если мелочь — зачем он вам?

Витторио почувствовал, как внутри закипает раздражение. Гебре либо ничего не знал, либо играл в свои игры. Он достал несколько серебряных лир и положил их на прилавок.

— Если услышишь что-то, — сказал он, — знаешь, где меня найти. И не вздумай болтать.

Гебре сгрёб монеты и кивнул. Витторио вышел из лавки, понимая, что этот путь никуда не ведёт. Он провёл остаток дня, обходя других информаторов: владельца таверны, где собирались контрабандисты, уличного торговца, который знал всех местных бандитов, и даже одного продажного чиновника из колониальной администрации. Но имя Десты Алемайеху нигде не всплывало. Это было странно и тревожно. Человек, способный предложить такие деньги, должен был оставить хоть какой-то след, но Деста, похоже, был призраком, невидимым даже для самых осведомлённых людей Асмэры.

Вечером Витторио вернулся в свой кабинет, чувствуя усталость и досаду. Полковник задумался о Йемане, посыльном, который передал записку. Витторио решил, что найдёт его после встречи с Дестой, но сейчас это было слишком рискованно. Если Йемане работает на абиссинца, любой неосторожный шаг мог спугнуть Десту.

Второй день прошёл в напряжённой подготовке. Витторио решил вернуться в архив, чтобы проверить, не появились ли новые документы. Он снова дождался, когда помещение опустеет, и проскользнул внутрь, избегая дежурного солдата. На этот раз удача была на его стороне: он нашёл ещё один черновик, где упоминались возможные даты. Витторио запомнил информацию и покинул архив, убедившись, что его никто не видел.

Он также решил проверить свои связи в порту Массауа, где могли знать о передвижениях кораблей, которые могли быть связаны с поездкой Де Боно. Он отправился туда под видом инспекции складов, чтобы не вызывать подозрений. Порт бурлил: грузчики таскали ящики, рыбаки чинили сети, а итальянские офицеры проверяли документы. Витторио нашёл своего старого знакомого, портового смотрителя по имени Рафаэле, который за лишнюю бутылку вина был готов болтать о чём угодно. Но даже он ничего не знал о планах Де Боно, лишь упомянул, что в ближайшие недели ожидается прибытие нескольких военных судов. Это была ещё одна крупица информации, но она подтверждала, что генерал готовится к поездке.

К вечеру второго дня Витторио чувствовал, как напряжение нарастает. Его поиски сведений о Десте провалились, а информация о Де Боно оставалась слишком общей. Но отступать было поздно. Он решил, что на встрече отдаст то, что у него есть, чтобы получить задаток, а потом найдёт способ добыть остальное. Он провёл ночь, проверяя своё оружие: револьвер Webley, тщательно протёртый и заряженный, и стилет, спрятанный в рукаве плаща. Он также взял небольшой фонарь. В его голове роились различные сценарии того, что его может ждать на месте: засада, предательство, даже возможность, что Деста работает на итальянскую контрразведку, проверяя его лояльность. Но чутьё подсказывало, что абиссинец искренен в своём желании купить информацию. Вопрос был в том, кто стоит за ним.

Утро третьего дня встретило его жарой и чувством нарастающего напряжения. Витторио решил ещё раз попытаться добыть данные о Де Боно. Он вернулся в архив, но на этот раз ничего нового не нашёл. Документы были всё те же, и он понял, что точные маршруты появятся только ближе к дате инспекции. Он также попытался ещё раз проверить слухи о Десте, обойдя несколько таверн и рынков, но результат был тот же: никто не знал этого человека. Это настораживало.

К вечеру Витторио переоделся в тёмный плащ, надел широкополую шляпу и проверил свою амуницию: револьвер был в кобуре, стилет — в рукаве, фонарь — в кармане. Затем он оседлал лошадь и отправился к побережью, оставив позади шумные улицы Асмэры. Ночь была тёмной, безлунной, и звёзды сияли, как осколки стекла на чёрном бархате. Маяк на скалистом утёсе выглядел ещё более зловещим, чем в прошлый раз. Его облупившиеся стены, покрытые солью, казались призраком прошлого, а ржавый фонарь на вершине скрипел под порывами ветра.

Витторио привязал лошадь к сухому дереву у подножия и поднялся по узкой тропе, внимательно оглядывая окрестности. Скалы отбрасывали длинные тени, и каждый шорох заставлял его напрячься. Он чувствовал, как адреналин пульсирует в венах, но лицо оставалось бесстрастным. Он достал часы: до полуночи оставалось пять минут. Витторио прислонился к холодной стене маяка, его рука лежала на револьвере. Он был готов к любому исходу: сделке, драке или бегству.

Ровно в полночь из тени скал выступила фигура. Деста Алемайеху, в тёмном плаще, двигался с той же хищной грацией. Его лицо, освещённое звёздами, было абсолютно спокойным, будто он пришёл на рынок купить манго, а не получить важную информацию, подвергаясь опасности.

— Полковник, — сказал он, останавливаясь в нескольких шагах. — Вы не разочаровали меня и пришли. Это хорошо.

Витторио кивнул, не убирая руку с кобуры.

— Задаток, — произнёс он твёрдым голосом. — Покажи, что твои слова чего-то стоят.

Деста улыбнулся. Он достал из-под плаща кожаный мешочек и бросил его Витторио. Полковник поймал его, развязал шнурок и быстро осмотрел содержимое. Пачка долларов, аккуратно перевязанная, лежала внутри. Он прикинул на глаз: десять тысяч, как и обещали.

— Теперь твоя очередь, — сказал Деста, скрестив руки. — Что у тебя есть?

Витторио ожидал этого вопроса. Он решил отдать минимум, чтобы сохранить доверие.

— Де Боно едет в Массауа через две недели, — сказал он. — Эскорт из двух взводов и нескольких офицеров. Точные маршруты ещё не утверждены, но я могу их достать.

Деста нахмурился.

— Мало, — сказал он. — Я ожидал большего, полковник. Но я дам тебе время. Главное — не играй со мной.

Витторио сунул мешочек в карман, стараясь скрыть облегчение. Деньги были настоящими, и это означало, что Деста не блефует. Но его тон насторожил полковника. Абиссинец был не из тех, кто терпит проволочки.

— Я достану, что нужно, — сказал Витторио. — Дай мне неделю. И не пытайся меня обмануть, Деста. Я не из тех, кого легко провести.

Абиссинец слегка наклонил голову.

— Мы оба рискуем, — ответил он. — Через неделю встретимся здесь же.

Он повернулся и исчез в тени скал, словно растворился в ночи. Витторио остался один, сжимая мешочек с долларами. Он чувствовал, как сердце бьётся быстрее. Задаток был у него, но игра только начиналась. Ему нужно было добыть точные данные о Де Боно, не вызывая подозрений, и одновременно защитить себя от возможного предательства.

Вернувшись в Асмэру, Витторио спрятал деньги в тайнике под половицей в своём доме. Он знал, что следующие дни будут испытанием. Ему нужно было найти способ получить доступ к маршрутам, не привлекая внимания. Он также решил продолжить поиски сведений о Десте, хотя понимал, что это почти безнадёжно. Абиссинец был слишком осторожен, чтобы оставить следы.

На следующий день Витторио вернулся к своей обычной работе, делая вид, что ничего не происходит. Он подписывал отчёты, проводил смотры солдат и даже присутствовал на ужине у губернатора, где офицеры обсуждали последние новости из Рима. Но его мысли были далеко — у маяка, в тени скал, где он получил деньги, которые могли изменить его жизнь. Он знал, что должен действовать быстро и точно.

Асмэра спала, но для Витторио ночь была временем планов и расчётов. Он сидел в своём кабинете, глядя на карту Эритреи, и прикидывал, как обезопасить себя. Если сделка с Дестой сорвётся, он должен быть готов исчезнуть. У него были связи в порту Массауа, где можно было найти корабль до Италии. Но пока он не собирался бежать. Десять тысяч долларов в неделю были слишком большим соблазном, чтобы отступить. Он закрыл глаза, представляя виллу на побережье, где мог бы забыть о пыли Асмэры и вечных интригах. Но он знал, что путь к этой мечте будет усеян ловушками. И он был готов пройти его до конца.

Ночь накрыла Асмэру тёмным покрывалом. Улицы города затихли, и лишь редкие фонари бросали тусклый свет на булыжные мостовые. Таверна «Кебеле», притаившаяся в узком переулке за рынком, была островком жизни в спящем городе. Из её открытых окон доносились обрывки разговоров, звон глиняных кружек и смех. Запах пряного тэфа, смешанный с ароматом свежесваренного кофе, наполнял воздух.

Внутри таверны царил полумрак, разгоняемый лишь несколькими масляными лампами, висевшими на крюках и отбрасывавшими тёплые блики на лица посетителей. Деревянные скамьи, грубо сколоченные, были заняты местными: торговцами в белых рубахах, грузчиками из порта, женщинами в ярких платках. Они тихо переговаривались на амхарском и тигринья. В дальнем углу, за отдельным столом, расположилась группа итальянских офицеров — единственных чужаков в этом эритрейском оазисе. Их мундиры, расстёгнутые у ворота, были помяты, а лица лоснились от пота и вина. Пятеро мужчин, окружённые пустыми бутылками и глиняными тарелками с остатками инджеры, вели шумный разговор, который то и дело перекрывал гул таверны.

Капитан Лоренцо Марко, коренастый мужчина лет тридцати с густыми чёрными усами и покрасневшим от выпитого лицом, был в центре внимания. Его глаза блестели хмельной дерзостью, а руки, сжимавшие глиняную кружку с местным вином, размахивали так, будто он дирижировал невидимым оркестром. Напротив сидел лейтенант Альберто Росси, молодой офицер с тонкими чертами лица и нервным взглядом, который то и дело оглядывался на местных, опасаясь, что кто-то поймёт их итальянскую речь. Рядом расположились майор Паоло Вентури, худощавый и молчаливый, с глубокими морщинами на лбу; капитан Стефано Бьянки, светловолосый здоровяк с громким смехом; и лейтенант Джулио Карпи, самый молодой, с мальчишеской улыбкой.

— Я вам говорю, — Лоренцо стукнул кружкой по столу, отчего вино плеснуло на дерево, — нашей армии нужна новая кровь! Эти старики — Де Боно, Грациани, да и вся их римская клика — ничего не смыслят! Сидят в своих кабинетах, чертят планы, а мы тут в пыли и пекле таскаемся по их дурацким приказам!

Его голос, хриплый от выпитого, разнёсся по таверне, и несколько местных, сидевших неподалёку, бросили любопытные взгляды. Альберто наклонился ближе, его лицо напряглось.

— Лоренцо, тише, — прошипел он, оглядываясь на группу торговцев у соседнего стола. — Ты что, хочешь, чтобы нас услышали? Здесь не Рим, тут каждое слово могут донести до штаба.

Лоренцо отмахнулся, пролив ещё немного вина.

— К чёрту штаб! — рявкнул он, но тут же понизил голос, словно осознав, что зашёл слишком далеко. — Я прав, Альберто, и ты это знаешь. Де Боно — старик, ему за семьдесят! Он думает, что Абиссиния — это его личная шахматная доска, где он двигает фигурки как хочет. А Грациани? Тот вообще мясник, а не генерал. Помните, что он натворил в Ливии? И теперь они хотят, чтобы мы тут разгребали их ошибки, пока повстанцы ждут нас в горах!

Паоло Вентури, до этого молчавший, медленно поднял голову. Его тёмные глаза, усталые и цепкие, внимательно изучали Лоренцо. Он поднёс кружку к губам, сделал глоток и произнёс тихим голосом:

— Ты прав, Лоренцо, но Альберто дело говорит. Такие слова опасны. Если кто-то донесёт, ты не отделаешься выговором. Рим не прощает, когда офицеры болтают о начальстве.

Лоренцо хмыкнул, его усы дрогнули от презрительной усмешки.

— Рим? — переспросил он, наклоняясь ближе к Паоло. — Да Риму плевать на нас! Мы тут гниём в этой дыре, пока Де Боно пьёт кофе, а Грациани мечтает о новых орденах. Нам нужны молодые офицеры, которые знают, как воевать, а не как писать отчёты! Взять хотя бы тебя, Паоло. Ты же мог бы командовать дивизией, а не сидеть в этой пустыне, подсчитывая мешки с зерном!

Паоло слегка улыбнулся, но его взгляд остался холодным.

— Осторожнее, Лоренцо, — сказал он. — Амбиции — это хорошо, но они могут стоить тебе головы. Ты не первый, кто хочет перемен, и не последний, кто за это поплатится.

Стефано Бьянки, до этого громко смеявшийся над шутками Лоренцо, вдруг посерьёзнел. Он откинулся на скамье, скрестив мощные руки на груди.

— Паоло прав, — сказал он. — Я тоже не в восторге от Де Боно, но говорить такое вслух — всё равно что подписать себе приговор. Ты хоть понимаешь, что в Асмэре полно ушей? Вон тот старик у стойки, — он кивнул в сторону пожилого эритрейца, потягивавшего кофе, — может, он и не понимает итальянский, но кто-то рядом может понимать. А слухи доходят до штаба быстрее, чем ты допьёшь своё вино.

Лоренцо отмахнулся, но его взгляд на мгновение стал менее уверенным.

— Вы все трусите, — буркнул он, наливая себе ещё вина. — А я скажу, что думаю. Если мы не начнём действовать, эти старики угробят нас всех. Повстанцы уже подбираются к гарнизонам, а мы сидим и ждём, пока они нас перережут. Надо брать дело в свои руки! Молодые офицеры, вроде нас, могли бы перевернуть всё! Джулио, ты же со мной согласен?

Джулио Карпи, до этого молча теребивший пуговицу, поднял глаза. Его лицо, ещё мальчишеское, покраснело от смущения.

— Я… ну, я не знаю, Лоренцо, — пробормотал он, оглядываясь на остальных. — Конечно, перемены нужны, но… это же опасно. Если Рим узнает, что мы такое обсуждаем, нас всех отправят в Триполи или, хуже того, под трибунал.

Лоренцо расхохотался, хлопнув Джулио по плечу так, что тот едва не упал со скамьи.

— Трибунал? — переспросил он, его голос дрожал от смеха. — Да они скорее повесят нас прямо здесь, чтобы не тратить деньги на суд! Но я серьёзно, друзья. Нам нужно действовать. Взять хотя бы полковника ди Сангаллетто. Он не такой, как Де Боно. Хитрый, как лис, и знает, как выжать выгоду из любой ситуации. Вот кто мог бы встряхнуть эту богом забытую колонию!

Альберто побледнел, его пальцы нервно сжали кружку.

— Лоренцо, хватит, — сказал он, его голос был почти умоляющим. — Ты уже перешёл черту. Упоминание ди Сангаллетто в таком тоне — это уже не шутки. Если кто-то доложит, что ты хвалишь одного офицера и ругаешь другого, подумай, как это будет выглядеть.

Лоренцо прищурился, его лицо стало серьёзнее.

— А что, Альберто, боишься, что я прав? — спросил он, понизив голос до шёпота. — Ди Сангаллетто не сидит на месте, как эти старые клячи. Говорят, он в Ливии провернул пару дел, о которых до сих пор шепчутся. Если бы он был на месте Де Боно, мы бы уже задавили повстанцев, а не бегали за ними по горам.

Паоло Вентури медленно покачал головой, его пальцы постукивали по краю кружки.

— Ты слишком много болтаешь, Лоренцо, — сказал он. — Ди Сангаллетто — человек опасный. Не потому, что он умён, а потому, что он играет в свои игры. И если ты думаешь, что он станет твоим союзником, ты ошибаешься. Он продаст тебя за горсть лир, если ему это будет выгодно.

Стефано кивнул, поддерживая Паоло.

— Слушай майора, — сказал он. — Ди Сангаллетто не из тех, кто делится славой. И потом, Лоренцо, ты забываешь, что мы все под присягой. Если начнём говорить о «новой крови» и «молодых офицерах», это пахнет мятежом. А мятежников в Риме не жалуют.

Лоренцо откинулся на скамье, его лицо исказила гримаса раздражения.

— Вы все как бабки на рынке, — буркнул он. — Трусите, боитесь слова сказать. А я не собираюсь молчать. Если мы не начнём что-то менять, повстанцы сделают это за нас. Слышали, что было в Адуа на прошлой неделе? Два патруля пропали без следа. И что сделал Де Боно? Написал отчёт и запросил подкрепление. Подкрепление! А нам нужны мозги, а не лишние солдаты!

Альберто бросил взгляд на местных, сидевших у стойки. Один из них, пожилой мужчина с седой бородой, медленно пил кофе, но его глаза, казалось, следили за офицерами. Альберто почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Лоренцо, я серьёзно, — сказал он, понизив голос до шёпота. — Если кто-то из местных знает итальянский, ты уже дал им достаточно, чтобы донести. А если слухи дойдут до ди Сангаллетто, он использует это против тебя. Ты же знаешь, как он умеет выкручивать чужие слова.

Лоренцо хмыкнул, но в его глазах мелькнула тень сомнения.

— Пусть доносят, — сказал он, но уже тише. — Я не боюсь. Если ди Сангаллетто такой хитрый, как вы говорите, может, он и сам думает, как мы. Может, он уже что-то планирует.

Паоло сжал кулак, его лицо стало жёстче.

— Не смей даже думать об этом, — сказал он. — Ди Сангаллетто — не твой друг. Он играет за себя, и только за себя. Если ты начнёшь болтать о нём в таком тоне, он узнает. И поверь, он найдёт способ сделать так, чтобы ты пожалел.

Джулио, до этого молчавший, нервно кашлянул.

— Может, хватит об этом? — предложил он. — Мы же просто пьём, отдыхаем. Зачем говорить о таких вещах? Давайте лучше закажем ещё тэфа. Или кофе. Кофе здесь хороший.

Стефано рассмеялся, хлопнув Джулио по спине.

— Вот это правильно, малыш! — сказал он. — Хватит о политике. Давай лучше выпьем за нашу славную армию, даже если она полна старых кляч!

Лоренцо хмыкнул, но поднял кружку, присоединяясь к тосту. Альберто, всё ещё нервничая, последовал его примеру, но его взгляд то и дело возвращался к местным у стойки. Паоло остался серьёзен, его пальцы всё ещё постукивали по кружке, а мысли, казалось, были где-то далеко. Разговор на время затих, и офицеры принялись за новую порцию инджеры, которую принесла молодая официантка в ярком платке. Но напряжение, вызванное словами Лоренцо, осталось висеть в воздухе.

В таверне стало тише, местные начали расходиться, и только группа офицеров продолжала сидеть, допивая вино и обмениваясь редкими репликами. Лоренцо, немного успокоившись, всё же не удержался и вернулся к своей теме.

— Я не шучу, — сказал он, понизив голос. — Нам нужны перемены. Если не мы, то кто тогда? Повстанцы не будут ждать, пока Де Боно или Грациани придумают, как их остановить. А ди Сангаллетто… Может, он и есть тот, кто нам нужен.

Альберто закатил глаза, его терпение лопнуло.

— Лоренцо, ты пьян, — сказал он. — И ты несёшь чушь. Ди Сангаллетто — не герой из твоих фантазий. Он хищник, который сожрёт тебя, если ты встанешь на его пути. Хватит мечтать о революциях. Лучше подумай, как не попасть под трибунал.

Паоло кивнул, поддерживая Альберто.

— Слушай его, Лоренцо, — сказал он. — Ты можешь ненавидеть Де Боно, но такие разговоры не приведут ни к чему хорошему. Если хочешь перемен, делай это тихо, без громких тостов.

Лоренцо откинулся на скамье, его лицо исказила гримаса раздражения.

— Вы все трусы, — буркнул он. — Но я ещё увижу, как всё изменится. И не говорите потом, что я вас не предупреждал.

Разговор затих, и офицеры допили свои кружки в молчании. Таверна постепенно пустела, и только старик у стойки всё ещё сидел, потягивая кофе и глядя в пустоту. Его глаза, казалось, видели больше, чем он показывал. Когда офицеры наконец поднялись, шатаясь, и направились к выходу, он проводил их долгим взглядом, а затем достал из кармана клочок бумаги и что-то нацарапал.

Ночь поглотила Асмэру, и таверна «Кебеле» затихла.