Адмирал Небогатов. Другая Цусима.

Глава 5. Цусима - врата смерти.

13 мая погода начала налаживаться. Дождь прекратился, ветер ослаб. Облака постепенно рассеялись, открывая голубые участки неба, сквозь которые время от времени пробивалось солнце.

Эскадра двигалась в сторону Корейского пролива, поддерживая скорость в восемь узлов. Все были готовы к возможной встрече с противником, ожидая столкновения в ближайшие часы. Однако горизонт оставался пустым, что вызвало всеобщее недоумение. Лишь беспроводные телеграфы, улавливая непонятные сигналы, указывали на присутствие врага, скрывающегося где-то вдали. Похоже, противник поддерживал связь со своими разведывательными судами. Небогатов предполагал, что японцы займут позицию в самом узком участке пролива. Однако это вызывало вопросы: куда исчезли рыбаки и нейтральные корабли? Вероятно, они предвидели бой и предпочли удалиться. План прорыва через Корейский пролив до такой степени очевиден? Да даже если так - остров Цусима можно обходить с Востока или с Запада, то есть идти либо в Восточный пролив, либо в Западный. Они направлялись в Восточный пролив, поближе к Японии, надеясь, что враг будет не готов к такой наглости и не будет там их ждать всеми силами. По идее это даст им пару часов, которые японцы потратят на перемещение своих судов. А может и не даст - бой начнется прямо завтра с утра.

По сигналу Небогатова крейсерам было приказано поддерживать давление пара на шестнадцать узлов, а броненосцам — на тринадцать. Командующий надеялся, что столкновения сегодня удастся избежать, что позволит окончательно разгрузить суда и отработать несколько маневров - именно этим объяснялся столь низкий ход.

До обеда и во второй половине дня эскадра проводила эволюционные учения — уже вторые с момента объединения отрядов Рожественского и Небогатова. Это казалось странным: командующий находился на посту всего три неполных дня, а учения уже проводились дважды — вчера и сегодня. При этом с прежним флагманом подобных совместных тренировок не было вовсе. На новом флагманском броненосце "Князь Суворов" то и дело поднимались сигнальные флаги, а мачты других кораблей пестрели разноцветными полотнищами, повторяя команды. На мостиках царила суета: все бинокли были направлены на "Суворов", чтобы не упустить ни одного приказа. Однако и здесь стали очевидны серьезные проблемы. Эскадра, состоящая из разнотипных судов, с трудом перестраивалась в боевой порядок. Кильватерная колонна постоянно нарушалась из-за кораблей, отклоняющихся от курса. Еще хуже обстояло дело с поворотами "все вдруг": некоторые суда, не поняв сигнала, выполняли повороты "последовательно", что вносило хаос. А при попытке перестроиться в строй фронта по команде с "Суворова" ситуация и вовсе выходила из-под контроля.

Эти признаки вызывали тревогу, указывая на серьезные недостатки в эскадре.

Несмотря на кажущуюся избыточность, подобные маневры были вынужденной мерой. Их целью являлось в том числе и предотвращение перегрузки судов. В ходе выполнения этих маневров уголь тратили и сбрасывали прямо в море. Кроме того, скорость движения была намеренно снижена, чтобы, согласно плану, разработанному в Петербурге, пройти наиболее узкий участок маршрута в светлое время суток. С одной стороны, это выглядело разумно, поскольку основные потери Первой эскадры были вызваны минными атаками. С другой стороны, подобное решение казалось нелогичным, ведь это была уже не Первая Эскадра.

Он чувствовал, как нарастает напряжение. Они были уже почти на месте, но противник не появлялся. Более того, адмирал решил провести учения перед предстоящим сражением, что еще больше замедлило движение эскадры. Ему уже сообщили о слухах, что все эти действия предпринимаются с целью встретиться с врагом 14 мая — в день годовщины коронации Его Величества. Он не был уверен, правильно ли поступает. Как лучше преодолеть самый узкий участок пролива — днем или ночью? Что опаснее для них — артиллерийский бой или минные атаки? Сейчас выбор был сделан в пользу артиллерии. Если бы не это его решение, они бы прошли узкую часть пролива, где расположен остров Цусима, глубокой ночью. А именно в этом районе, скорее всего, сосредоточился японский флот. Возможно, благодаря туманной ночи и сильному волнению, которое мешало противнику развернуть разведывательные суда, они смогли бы пройти незамеченными.

Лица всех были напряженными и озабоченными. Они говорили о возможной гибели так же спокойно, как крестьяне обсуждают бытовые мелочи. Долгое время моральное состояние эскадры было невыскоим. Но сейчас, перед лицом скорого боя, произошла спайка верхов и низов на фоне страха перед противником. Но был не только страх. В глазах матросов иногда вспыхивала надежда.

— Может, выживем. Тогда уж отпразднуем как следует!

Ему хотелось организовать разведку, но он боялся, что это случайно выдаст позиции эскадры. День прошел без каких-либо происшествий.

Ночь была пасмурной, темной, с редкими проблесками звезд. На море стоял густой туман. Ветер дул с силой в три-четыре балла.

Эскадра приближалась к зоне, где высока была вероятность столкновения с японскими разведчиками. Его корабли шли с минимальным освещением, так как полное отсутствие огней могло привести к авариям из-за тесного расположения судов. Однако были предприняты все возможные меры, чтобы остаться незамеченными для противника. Гакабортные огни приглушили, а отличительные фонари направляли только внутрь строя. Топовые лампы полностью отключили. Использование беспроволочного телеграфа строго запретили. Все эти действия казались логичными и продуманными. Небогатов отдал последние распоряжения: ночью запрещалось применять световой семафор. Он надеялся, что за ночь не случится ничего критического, так как все корабли следовали по одному курсу. Чтобы занимать меньше места, а не растягиваться на многие километры, они шли сжатым строем: левая колонна второй и третий боевые отряды, правая - первый боевой отряд. Впереди разведочные суда, но недалеко. В хвосте плелись их миноносцы. Основным риском этого строя он считал то, что если вражеский корабль окажется между двух колонн, то они будут вынуждены стрелять друг в друга. Поэтому он приказал не использовать для отражения ночных минных атак артеллерию калибра выше среднего. Всю орудийную прислугу 12 дюймовых башен отправили спать.

Несмотря на усталость, сон не шел. Небогатов обошел палубы, заглянул в несколько башен. Офицеры и артиллеристы, ожидая возможных минных атак, неотрывно следили за горизонтом, пытаясь разглядеть в темноте силуэты вражеских миноносцев. На других постах также дежурили матросы. Половина экипажа находилась в полной готовности к действиям по первому сигналу тревоги. Остальные могли отдыхать, но никто не снимал форму. Однако спать не хотелось никому. Людей больше пугали не артиллерийские обстрелы, а внезапные минные атаки. Ночь тянулась мучительно, и каждая минута наполнялась тревожным ожиданием — вот-вот раздастся взрыв вражеской торпеды у борта. В такой напряженной обстановке долго молчать было невозможно — нервы сдавали. Поэтому в темноте на палубах то и дело собирались группы людей, тихо переговаривающихся между собой. Темы разговоров были самыми разными, но о войне говорили меньше всего. В одной из групп обсуждали женщин. Небогатов невольно вспомнил о своей жене и дочери. Но сейчас было не до этого.

— Эй, на баке! Что за смех? Тише! — резко скомандовал он.— Есть! — дружно ответили несколько голосов.

Небогатов в сопровождении офицеров отправился на второй обход корабля. В руках он держал свернутый в трубку план предстоящего сражения, написанный в тетради. В сложившихся обстоятельствах он уже ничего не мог изменить. Все, что было в его силах, он сделал. Теперь оставалось только ждать морского боя. Можно сколько угодно просчитывать боевые коэффициенты, строить стратегии, но никто не в силах предугадать, как все сложится. Несколько случайных удачных попаданий способны перевернуть исход сражения. Кроме того, нельзя забывать о человеческом факторе: морской бой похож на шахматы. Побеждает тот, кто допустит предпоследнюю ошибку.

Японцы пока не появлялись. Вероятно, они решили дождаться эскадру в самом узком месте пролива, ближе к своим берегам. Хотя быть может быть японцы вообще сейчас отдыхают в порту, кроме судов-разведчиков? Небогатов всматривался в ночную тьму по курсу корабля и размышлял: что сейчас делает адмирал Того, командующий японским флотом? Какой удар он готовит для русской эскадры? Правильно ли он предугадал его тактику?

Что он знал о командующим всем японским флотом? То, что прочитал в иностранных газетах. Того Хэйхатиро родился в 1848 году. С 1867 года во флоте. Закончил морское училище в Токио, вместе с самыми отличившимися был направлен в Великобританию. Учился и работал там 7 лет, совершил кругосветное путешествие. Вроде бы сын и внук адмирала Того также служили на японском Императорском флоте. Сын погиб в Цзиньчжоусском бою 1904, у Порт-Артура. Внешне, если судить по фотографии из английской газеты - на том снимке Того был изображен в парадной форме, с орденами на груди, лентой через плечо и вензелем на фуражке. Его облик мало чем отличался от европейских адмиралов, разве что характерный разрез глаз выдавал в нём азиата. В статье, сопровождавшей фотографию, говорилось, что он выше среднего роста для японца, хорошо сложен, но слегка сутулится. Также упоминалось, что у него крупная голова правильной формы и что он никогда не расстается с трубкой. Автор статьи восхвалял Того, называя его добродушным, благородным и гениальным военачальником. Однако другой журнал, французский, признавая талант адмирала, описывал его как хитроумного, коварного и жестокого человека.

Судьба его эскадры теперь целиком зависела от тактического мастерства адмирала Того. Кем же был этот уже известный военачальник? Японцы уничтожили первую эскадру, имевшую более сорока судов, потеряв только два своих линейных корабля и несколько крейсеров второго ранга, причем основные потери понесли от плавучих мин. Это заслуга адмирала Того или их недоработка? Был ли Того действительно выдающимся флотоводцем, способным сравниться с Нельсоном, или его успехи стали следствием ошибок русских командиров? Небогатов не мог дать однозначного ответа на этот вопрос.

Как же начался этот конфликт? Первая эскадра находилась на внешнем рейде Порт-Артура, стоя на якоре. Корабли не были готовы к бою: паровые машины не работали, противоминные заграждения отсутствовали, а на палубах горели огни. Суда были выстроены в четыре линии, в шахматном порядке. Некоторые из них занимались погрузкой угля, и их верхние палубы ярко освещались электрическим светом. Создавалось впечатление, что русские намеренно демонстрировали японцам место своей стоянки.

Согласно инструкции, если бы к эскадре приблизился посторонний корабль, его следовало осветить прожекторами, а затем отправить к нему офицера на катере. Это было разумное решение для случаев, когда судно случайно сбивалось с курса. Приемлемо для гражданских. Но что делать, если приближается враг? Как ему противостоять? Как стрелять, как предупредить своих? Ничего этого в инструкции не было, вероятность атаки эскадры врагом не рассматривалась. Походу, Россия не считала Японию за противника. Японцы просто должны смотреть на экспансию России в Маньчжурию, на получение не замерзающих портов северным соседом и ничего не делать, даже после того как россия отобрала у Японии многие результаты её победив китайско-японской войне. Ну а что Япония скупает боевые суда со всего мира - наверное, к параду готовиться. Не заставило никого насторожиться ни полный разрыв дипломатических отношений и отзыв послов, ни то, что японский консул прибыл в Порт-Артур и уехал оттуда, забрав всех японских граждан с собой.

Неожиданность атаки ошеломила русских моряков. Артиллеристы стреляли неточно, а из шестнадцати кораблей, стоявших на рейде, девять вообще не участвовали в отражении нападения. Некоторые суда были расположены так неудачно, что их орудия не могли вести огонь, опасаясь поразить свои же корабли. На других судах офицеры спорили между собой, не понимая, что происходит в ночной темноте.

На флагманском броненосце «Петропавловск», где находился вице-адмирал Старк, даже после того, как три корабля подорвались на вражеских торпедах, никто не хотел верить, что война уже началась. Думали, что учения. Адмирал продолжал отдавать приказ: «Не стрелять!» Крепость же восприняла взрывы как ночные учения, поскольку связь с эскадрой отсутствовала. Лишь на следующий день, увидев поврежденные корабли, в Порт-Артуре и у наместника осознали, что война началась. При этом все разрушения были вызваны действиями всего шести вражеских миноносцев, которые ушли безнаказанно.

Мог ли адмирал Того поступить иначе? Безусловно. Вместо того чтобы разделять свои миноносцы на отряды и осуществлять последовательную атаку в течение всей ночи, когда успеха добился только первый отряд, он мог собрать все свои миноносцы в единую огромную группу, добавив к ним все имеющиеся минные катера. Что бы произошло в таком случае? Возможно, русские дозорные заметили бы такую массу судов в море, и внезапная атака не удалась бы. Или же в ночной темноте корабли столкнулись бы друг с другом, так и не дойдя до Порт-Артура. А может быть, Первая эскадра получила бы не три торпеды, а тридцать три, и была бы уничтожена в первые минуты войны.

Такая катастрофа, несомненно, ускорила бы падение крепости. Затонувшие на внешнем рейде русские корабли были бы подняты и включены в состав японского флота, усилив его ещё до подхода Второй эскадры Однако история не терпит сослагательного наклонения. Никто не может предугадать последствия своих действий. Оборона Порт-Артура шла 329 дней и японскому флоту потребовались колоссальные усилия, чтобы справиться с блокадой русского флота.

Ветер усиливался, становясь более резким и упругим. Он тревожил море, заставляя его глухо роптать, и разрывал черные, как сажа, облака. На мгновение в разрыве туч показался серп ущербной луны. Ее тусклый свет заиграл на гребнях волн, и очертания кораблей стали четче. Взгляд Небогатова задержался на лунном серпе. Он напоминал золотой козырек. А под ним, словно сверкающий зрачок в тонких, дрожащих ресницах, мерцала звезда, вызывая в душе смутное беспокойство.

Его мысли вновь обратились к эскадре. Куда они движутся — к победе или к гибели? Что-то должно произойти. Это понимали все, от командиров до простых матросов. Мог ли он поступить иначе? Возможно, да. И все же они не повернули назад. Почему? Не раз высказывались предположения, что командующий русской эскадрой мог бы попытаться обойти японские силы, выбрав не прямой путь через Корейский пролив, а маршрут вдоль восточного побережья Японии, через Сангарский пролив или пролив Лаперуза. Но насколько это было реально? Дальность плавания русских броненосцев, с учетом запасов угля и состояния машинных команд, составляла около 2500 миль. Миноносцев - 1200 миль. Это означало, что потребовалось бы не одна погрузка угля в открытом море, причем не в теплых тропиках, а в холодных водах Тихого океана. Кроме того, шансы остаться незамеченными для такой крупной и медлительной эскадры вдоль всего японского побережья были минимальны. Походы Владивостокского крейсерского отряда показывали, насколько интенсивным было судоходство у восточных берегов Японии. Для раскрытия подобной авантюры достаточно было одного нейтрального судна, которое нельзя было ни потопить, ни заставить молчать. Того мог бы с легкостью рассчитать дальнейшие действия, и русская эскадра оказалась бы вынуждена принять бой в крайне невыгодных условиях северных широт, возможно, во время перегрузки угля или при его недостатке. Даже без полного разгрома, уничтожение транспортов с углем стало бы для них катастрофой.

Попытка пройти северными проливами также сулила немалые трудности. Три крейсера Владивостокской эскадры уже столкнулись с проблемами, когда из-за густого тумана не смогли войти в пролив Лаперуза. В итоге контр-адмирал Йессен был вынужден направиться к Сангарскому проливу. Крейсера все же добрались до Владивостока, но лишь на последних остатках топлива. Нетрудно представить, что произошло бы с огромной и неповоротливой эскадрой в подобной ситуации! Возможно, некоторые корабли повторили бы судьбу севшего на мель «Богатыря», но не у своих берегов, а в самом сердце японских владений. Как минимум, это привело бы к полному расстройству эскадры.

Даже если предположить почти невозможное — что русская эскадра смогла бы пройти незамеченной вдоль всего японского побережья, — форсирование любого из проливов не осталось бы в тайне. И даже успешный переход через Лаперузов или Сангарский пролив не избавил бы их от сражения. При заблаговременном обнаружении флот Того ждал бы их у выхода из пролива. Низкая скорость русской эскадры делала ее легкой добычей для японцев задолго до Владивостока. Конечно, бой произошел бы ближе к русской базе, и малые японские миноносцы, возможно, не смогли бы в нем участвовать. Но на пути к такому сомнительному успеху было множество подводных камней — как в прямом, так и в переносном смысле.

Наконец, даже благополучное прибытие эскадры во Владивосток в полном составе мало что изменило бы в ходе войны. Но хватит посторонних размышлений!

Из труб валил густой дым, винты вращались, взбивая незнакомые воды. Корабли, черные и молчаливые, с видом бесстрастного покоя двигались вперед, чтобы оправдать славу Российской империи и стать последней надеждой русской сухопутной армии в Маньчжурии.

Они преодолели свыше восемнадцати тысяч морских миль. До Владивостока осталось меньше тысячи миль. Учитывая запланированное ускорение завтра - вообще ничего.

Но никогда прежде Владивосток не казался таким недосягаемым. Чтобы достичь родных берегов, им предстояло пройти через грозные врата смерти — Цусимский пролив.