Бальтазар

Глава 4

Глава четвертая. Путешествие продолжается.

Стоя у руля, я ощущал, как мой источник вибрирует, как в груди прорастает семя Великого Древа, семя личного домена в мире теней. Второе посвящение, когда маг отправляется в тень, чтобы встретиться со своими страхами, нужно не только для создание резерва, точнее под резервом маги понимают нечто куда большее, чем обычный человек может себе представить.

В скором времени мне предстоит выбрать, где в мире теней основать свой домен. Этот выбор крайне важен, ведь от него будет зависеть, где будет располагаться ВТОРОЕ место, где я смогу черпать силы. Это обстоятельство вынуждало крайне ответственно подходить к выбору, ведь, если расположить свой домен слишком близко к своим врагам, то на него могут напасть и уничтожить.

Уничтожение домена не убьет мага, НО сильно ослабит. Ему придется вновь встретиться со своими страхами, и уже далеко не факт, что ослабленный маг сможет пройти испытание во второй раз. Именно поэтому твой личный домен с одной стороны должен располагаться в труднодоступном месте, а с другой близко к той территории, где ты будешь жить и работать. У магов есть два стула: безопасность и удобство, и ты должен выбрать на какой усесться.

Моя сестра расположила свое место силы в промежутке между Луной и Землей. Такая своеобразная космическая станция, которая летает над орбитой Земли. Благодаря этому, она может выбирать, куда «десантироваться». Есть ли учесть, что в личный домен маг может переместиться с помощью печати, то сестра может довольно быстро путешествовать по миру. Единственный минус, что ей приходится прикладывать силы, чтобы вернуться обратно домой, отчего она не может взять с собой слишком много вещей.

Попасть на остров сестры КРАЙНЕ непросто, так что с одной стороны она защищена, а с другой имеет огромную мобильность. Я бы мог расположить свой домен рядом с резервом сестры, но что-то останавливает меня от подобного шага. Хочу ли я вечность быть в тени Сестры? Этот вопрос уже какое-то время крутился у меня в голове, Я хотел и не хотел одновременно, что заставляло меня кусать губы и сжимать кулаки в нерешительности.

Впрочем, у меня все еще есть время, чтобы найти подходящее место. Мой росток силы пока слишком слаб, мне все еще требуется напитать его своими кошмарами, чтобы он смог расцвести. У меня было огромное искушение разместить его на Земле, но я понимал, что это слишком опасно, хотя и позволит мне там поселиться с комфортом. Но, у Бальтазар слишком много врагов и нет больше союзников, чтобы я поступил так неосмотрительно.

По уму мне стоит поступить так же, как сделала сестра, но по какой-то причине я медлил… Лёгкие, почти неслышные шаги прервали мои тяжёлые размышления. Я не обернулся, но узнал её присутствие по лёгкому холодку на коже и едва уловимому запаху шерсти и на удивление лаванды. Да и в целом, кто еще мог подойти ко мне со спины в этом месте? У гоблинов бы духу не хватило ко мне подкрадываться.

— Неплохо справился с тем летающим уродцем, птенчик, — раздался её голос, лишённый привычной насмешливой певучести.

Он звучал почти… серьёзно. Никс запрыгнула на край штурвала, усевшись прямо на почерневшей от времени балке, посмотрев своими серебристыми омутами мне прямо в глаза.

— Страх подвести чужие ожидания один из самых цепких. Многие на нём ломаются, так и не решившись сделать собственный выбор. Ты его преодолел, хотя для светлого это должно было быть особенно сложно…

Её серебристый взгляд скользнул по мне, оценивающий и пронзительный.

— Но расслабляться рано, впереди Замок Дверей. И то, что ждёт тебя внутри, заставит вспомнить того птеродактиля как милую кошачью игрушку. Там обитают не просто страхи, там обитают Кошмары. Неприкаянные души погибших магов, чей фамильный источник был уничтожен, либо от них отказалась даже их родня.

Разъясняет она мне, будто я сам этого не знаю.

— Я серьёзен, как никогда, — немного высокомерно произношу, стараясь скрыть лёгкую дрожь, пробежавшую по спине от её слов.

Никс лишь многозначительно закатила глаза, но спорить со мной не стала. Она закончила с лапкой и уставилась в бескрайнюю, зияющую пустоту Бездны.

— На этом самом месте, — её голос внезапно стал глубже, повествовательным, — твой предок, Казимир, выслеживал испанские галеоны. Он был жаден, как изголодавшаяся крыса, и высокомерен, как павлин. Золото, изумруды, магические артефакты ацтеков, что были сильнее любой европейской безделушки… Он хватал всё, не думая о последствиях.

Она помолчала, давая мне представить эту картину.

— Однажды его высокомерие чуть не отправило его на корм рыбам. Он атаковал конвой под защитой инквизиторов-экзорцистов. Его тени взвыли от святой воды, корабль замер в неподвижности из-за штиля, а его самого чуть не пригвоздили к мачте серебряным болтом. Он был в шаге от гибели…

Она задумчиво замолчала, явно вспоминая те давние времена.

— И чем все закончилось? — не удержался я, хоть и не хотел показывать свой интерес.

— Чем все закончилось? — кошка тихо хмыкнула, а в её глазах заплясали весёлые искорки. — Его спасла я. Отвлекла капитана-инквизитора, приняв облик его загубленной любовницы. Казимир успел вырваться. Но урок он усвоил, — хмыкнув в усы. — Правда ненадолго, как любой другой темный буквально через месяц найдя неприятности на свою голову, но это уже совсем другая история…

Я нахмурил брови, пытаясь понять, к чему она ведёт.

— И к чему ты это всё рассказываешь? Просто повод похвастаться, как ты спасла моего предка? — приподнимаю вопросительно бровь.

В ответ Никс фыркнула, и её усы дёрнулись.

— Нет, птенчик, к тому, что от испанских пуль и святой воды ещё можно увернуться или сбежать, а вот от собственной глупости… — она прищурилась, и её взгляд стал острым, как лезвие, — от неё уже не спастись. Она плывёт с тобой на одном корабле, и тонет всегда вместе с тобой. Помни об этом, когда мы прибудем на место, даже для меня там опасно. Я не была там уже сто тридцать лет, многое могло поменяться с тех пор. Причем поменяться не в лучшую сторону…

С этими словами она спрыгнула со штурвала и растворилась в тенях, оставив меня наедине с моими непростыми мыслями и настойчивым ощущением грядущих неприятностей.

Рыжие волосы, яркие, как свежая кровь, были разметаны по шелковым подушкам черного цвета. Мэри Скрэнтон, хотя за долгие века у нее было множество имен, проснулась ровно в шесть утра. Не по будильнику, а по внутреннему, безупречному хронометру, отточенному столетиями. Она потянулась на огромной кровати, ощущая под кожей приятную мягкость. Она умела ценить домашний комфорт, в прошлом ей далеко не всегда приходилось просыпаться на шелковых простынях.

Воздух в спальне пах старым деревом, дорогими духами с нотками пачули и сандала и едва уловимой серой, следом от недавнего призыва…

Она была обнажена, и ее тело, сохранившее упругость и силу юности, казалось, светилось в полумгле комнаты. Ни единой морщинки, ничего в ее внешности не говорило об ее истинном возрасте, разве что властный взгляд. С тихим вздохом она поднялась, и шелковые простыни соскользнули с нее, как черная вода. Ее босые ноги бесшумно ступили на теплый паркетный пол. День начался.

Пока она совершала утренний моцион, ее мысли, как всегда, возвращались к ее детищу. К Академии. Не к той, что фигурировала в официальных бумагах и рекламных проспектах для простецов, а к той, что была скрыта за семью печатями иллюзий в самых глубинах кампуса. К школе, где юные ведьмы, полукровки и одаренные учились управлять своим даром, не опасаясь костров и молчаливого осуждения. Где они могли быть собой. Ее личный крестовый поход против невежества, растянувшийся на столетия.

В спальню без стука вошли две служанки с внимательными глазами, которые были способны уловить даже малейшие желание своей хозяйки. Все слуги в ее доме были женщинами, и все были абсолютно преданы ей. Не из-за денег или страха, а из уважения. Одна подала ей сложенный комплект белья: черное, кружевное. Другая тщательно отутюженный темный брючный костюм, белую рубашку и галстук цвета запекшейся крови. И длинный плащ из тончайшей шерсти, пахнущий камфорой и влажным осенним воздухом.

Одевшись, отпустив слуг движением руки, Мэри взглянула на свое отражение в огромном зеркале в золоченой раме. Строгий костюм, идеально сидящий по фигуре. Рыжие волосы, убранные в тугой узел. Холодная, отстраненная красота. Она выглядела как успешная деловая женщина, директор крупной корпорации. Что, в общем-то, было не так далеко от правды.

На выходе из особняка ее ждал лимузин. Недавно прошел дождь, и между машиной и парадным входом зияла лужа. Водитель, тоже женщина в строгой форме, не колеблясь легла на мокрый асфальт, подставив свою спину в качестве мостков. Мэри прошла по ней, не дрогнув и бровью, не оставив и взгляда благодарности. Таков был порядок. Она скользнула в салон, пахнущий кожей и дорогим табаком.

Машина тронулась. Мэри достала портсигар, извлекла тонкую сигарету и, щелкнув пальцами, поднесла к ее кончику маленький, почти невидимый шарик адского пламени. Пламя послушно зажгло табак. Она сделала глубокую затяжку, выпуская дым колечками, которые закручивались в причудливые руны, прежде чем исчезнуть в воздухе.

Ее мысли вертелись вокруг главной проблемы последних лет. Аномалии. Их становилось все больше. Изгнав магов, простецы очнулись в мире, который внезапно снова стал диким, полным незримого ужаса с которым они ничего не могли поделать. Группы «зачистки», укомплектованные обычными людьми с отрывочными знаниями о магии и передовыми технологиями, не справлялись. Смертность там была чудовищной. Это была бойня, которую тщательно скрывали от общественности.

Ее же собственные отряды, элитные команды обученных ведьм, работали по всему миру. Но их было катастрофически мало. Каждая ведьма на счету. И каждая требовала соответствующей оплаты, причем не только деньгами. Знания, артефакты, доступ к источникам силы. Спрос на наемников-магов рос в геометрической прогрессии, а их рождалось все меньше. Даже среди ее сестер были потери. Ведьмы гибли молча, выполняя свой долг до конца, и об их подвигах знали лишь несколько высших чинов в правительствах и она сама.

— Долго скрывать настоящее положение дел не получится, — мысленно констатировала она, глядя на проплывающие за окном небоскребы. — Когда это дойдет до шестерок алхимиков… — Она сделала очередную затяжку. — Может быть уже слишком поздно. Но и свою власть они так просто не отдадут. Будет, непременно, война. Но пока непонятно, кто войдет в коалицию…

Она задумчиво кивнула самой себе. И войдут ли в нее вообще простецы? Или их просто кинут на растерзание аномалий, как расходный материал? Впрочем, это уже не ее дело. Ее дело выжить и сохранить своих подопечных. Что же простецы? Они сами избрали свою судьбу изгнав и убив многих магов. Оставшиеся же не справлялись.

Ее размышления прервало движение в салоне. В зеркале заднего вида, которое секунду назад показывало лишь дорогу, возникло отвратительное лицо. Морщинистая, землистая кожа, маленькие свиные глазки, полные подобострастия и страха. Кошмар низшего ранга, один из ее посыльных.

— Хозяйка, — просипел он, избегая встречаться с ней взглядом. — К нашему владению приближается корабль под флагами рода Бальтазар.

Мэри не изменилась в лице, лишь пальцы чуть сильнее сжали сигарету.

— Открыть по нему огонь? — продолжил Кошмар. — Неужели эта су… — он запнулся, встретив в зеркале ее холодный, абсолютно безразличный взгляд, и поспешно поправился: — Неужели последняя из Бальтазар осмелится явиться к нам после всего того, что она натворила?

Уголок губ Мэри дрогнул в подобии улыбки. Она медленно потянулась и потушила сигарету о хромированную пепельницу, встроенную в подлокотник.

— Не стрелять, — ее голос прозвучал тихо, но со стальной решимостью. — Я хочу знать, с чем эта сука явилась.

Спустя секунду Кошмар исчез, растворившись в зеркале. Мэри откинулась на спинку сиденья и посмотрела в окно. На вершине холма, в лучах утреннего солнца, уже виднелись готические шпили ее Академии. Похоже, этот день обещал выдаться на редкость веселым. Чего бы ни хотела последний отпрыск проклятого рода Бальтазар, у нее должна быть чертовски веская причина, чтобы явиться сюда, в место силы Верховной Ведьмы. Особенно после всего того, что было между ними.

Особенно зная, что Мэри Скрэнтон никогда ничего не прощает.

Чтобы не сойти с ума от ожидания, я решил занять себя делом, а именно получше понять на что вообще способны мои новоявленные «подданные», раз они меня называют своим Владыкой. Стоит их привести в божеский вид, да и в целом… вспомнив, как лихо гоблины управлялись с пушками, я даже на миг подумал, что не настолько они и жалкие. Не стоит забывать, что Тени могут быть КРАЙНЕ опасны, причем даже самые никчемные из них.

— Эй, вы, комки запёкшейся грязи! Ко мне! — крикнул я, и мои слова подхватило эхо, разнося их по палубе.

Реакция гоблоты была мгновенной, хоть и абсолютно хаотичной. Гоблины посыпались из всех щелей, как тараканы из-под печки. Они толкались, спотыкались о собственные ноги и яростно рычали друг на друга: «Мое место!», «Отодвинься, прыщ вонючий!», «А я первый к Владыке прибежал!».

— Построиться в шеренгу! Немедленно! — скомандовал я, разрываясь между тем, чтобы рассмеяться, и желанием прикрыть глаза от стыда за поведение своих «слуг».

То, что получилось, шеренгой можно было назвать с очень большой натяжкой. Скорее, это было кривое подобие пиявки, извивающейся в агонии. Один гоблин упорно пытался влезть на плечи к соседу, визжа: «Я выше! Я главнее!». Другой, с перекошенной треуголкой набекрень, отчаянно рылся в носу, явно пытаясь найти там стратегические запасы.

— Прекрасно, — процедил я, обходя это «великолепие». — Просто образец воинской доблести. Сейчас мы это исправим.

Тренировка началась с простого: построение, шаг на месте, повороты. Это напоминало попытку научить стаю пьяных енотов балету.

— Напра-во! — скомандовал я.

Половина гоблинов повернулась налево, врезалась в другую половину, и началась потасовка. «Я тебя съем!», «Сам ты кривоглазый червяк!», «Владыка, он мне ухо отгрыз!».

— Тишина! — мой голос прокатился по палубе, и они замерли. — Сейчас будет новое упражнение. Ползём по-пластунски!

Визг стоял оглушительный. Они с радостью швырнулись на грязные доски и принялись ползать, ожесточённо пиная и кусая друг друга за пятки. «Дай проползти, жаба!», «Это моя лужа!», «Я змея! Ш-ш-ш-ш!».

— А теперь… Атака на невидимого врага! — провозгласил я.

Это привело их в полный восторг. Они с дикими воплями «За Владыку!» и «За бекон!» бросились на воображаемых противников, вот только при этом «случайно» колотя друг друга кулаками и даже пытаясь бить прикладами своих ржавых пистолей, которые, к счастью, я приказал не заряжать, пока враг не покажется на горизонте. И уж тем более я запретил им под страхом смерти стрелять без моего приказа.

Все же тихо хмыкнув, я наблюдал за этим абсурдным цирком, и моё настроение наконец-то улучшилось. Да, они были уродливы, глупы и пахли как помойка, но в их жадной до одобрения преданности было что-то… трогательное. И чертовски полезное. Чтобы закрепить успех, я указал на самого шустрого гоблина в полосатой тельняшке, который тщетно пытался отнять свою же треуголку у соседа.

— Ты! Лезь на воронье гнездо и доложи, что видишь! — отдаю ему приказ.

— Ура-а-а! Меня выбрали! — завизжал счастливец, тут же забыв про головной убор, и помчался к мачте, ловко карабкаясь по вантам, как обезьяна.

Остальные гоблины в мгновение ока забыли про «войну» и, задрав головы, стали смотреть на него, галдя: «Упадёт!», «Не упадёт!», «Прыгай вниз, мы тебя поймаем!». Процедив нечто не совсем цензурное, я наблюдал, как гоблин осматривается, хотя в этом не было и никакого смысла. В Бездне не было привычного искривления земли, а потому можно было просто подойти к борту и посмотреть вдаль.

Отчего радостный крик гоблина меня немного удивил и заставил забиться сердце быстрей в предвкушении.

— Вижу-у-у землю! — раздался сверху его ликующий крик.

Гоблота весело рассмеялась, не поверив ему, я же двинулся к борту корабля. Гоблины почтительно расступились, продолжая тыкать пальцами вверх и продолжая уговаривать своего товарища спрыгнуть вниз, но тот прекрасно понимал нрав своей «родни», а потому на провокации не поддавался, лишь показывая всякие неприличные жесты в ответ.

И правда, впереди, посреди всепоглощающей темноты, сияла неоновая точка. Но это был не мрачный замок из легенд. Она переливалась всеми цветами радуги, словно гигантский маяк,

— А вот и Замок Дверей, — раздался задумчивый голос Никс. Она бесшумно возникла на перилах, и её шерсть встала дыбом. — Это место… изменилось. Раньше оно не сверкало, словно ёлочные игрушки. И я совсем не уверена, — её хвост нервно дёрнулся, — что эти изменения к добру…

— Но у нас ведь всё равно нет иного выбора? — я широко ухмыльнулся, ощущая, как азарт вытесняет осторожность.

Кошка молча кивнула, не отводя взгляда от сияния.

— Тогда полный вперёд! — скомандовал я, и «Летучий Голландец» послушно исполнил мой приказ. — И будь что будет.

На моём лице расплылась ухмылка. Я либо заведу там новых друзей, либо моя шпага впервые отведает чужой крови. Оба варианта меня вполне устраивали. Я устал от ожидания, теперь я жаждал показать себя миру, напомнить всем о роде Бальтазар. МЫ вернулись! На зло врагам и недоброжелателям. И пускай сестра частенько пропадает в большом мире, не бывая дома неделями, но мне только предстояло увидеть реальный мир, мое вынужденное домашнее заключение неумолимо подходило к концу.