Барон Дубов 8

Глава 18

— Банза-а-а-а-ай!!! — хором заорали китаёзы. Или япошки. Хрен этих узкоглазых разберёт.

Скопом набросились на меня и Альфачика, но удар молота об пол, с толикой электрической маны, раскидал их, как кегли, и малость взбодрил. Их защитные артефакты были порядком потрёпаны, но у некоторых ещё действовали.

Воины из них оказались отличные. Мелкие и юркие, они, как шимпанзе, скакали по древним машинам, ящикам, балкам, кидали свои сюрикены, которые застревали во мне и делали очень больно, и кололись зубочистками. К счастью, для них стало сюрпризом, что я пусть и не умею скакать, как в попу ужаленный, но бываю очень быстр. Спасибо постоянным тренировкам и огромному запасу маны в теле.

Двигаться приходилось так быстро, что окружение размывалось.

Альфачик прикрывал меня слева, а справа я и сам справлялся. Летали всполохи молний от моих и его ударов. Вспыхивала зелёная мана на рунах молота и топора. Разлетались на части враги. Я их не жалел, они меня тоже.

Сразу трое атаковали меня справа, пытаясь проткнуть клинками. Я сделал шаг назад, а затем снова вперёд, рассекая воздух слева направо топором. Рассёк заодно и их. Хорошая всё-таки секира.

Новый крик «Банзай» привлёк моё внимание — на гриву Альфачика сверху спрыгнул враг и занёс маленький китайский кинжал для удара. Я успел сбрить его молотом, ветром пошевелив шерсть на голове Лютоволка. Для этого мне понадобилось меньше доли секунды.

Ряды япошек заметно поредели после первой атаки. Кого-то разрубил мой топор, кого-то поджарило молниями Альфачика. Пару вбил в пол мой молот. Узкоглазые с истошными визгами откатились назад, чтобы перегруппироваться. Но такой возможности я им давать не собирался.

Альфачик набросился на них слева, метая молнии и метя клыками в их глотки. Я атаковал справа, разбежавшись и в прыжке обрушив объединённую мощь топора и молота на головы врагов.

Вдруг блёклая вспышка разрезала ставший кровавым полумрак ангара. Группу выживших, которых осталось не больше двух десятков, окружило мягкое серебристое сияние. По форме оно напоминало закрытый бутон пышного цветка.

Молот и топор отскочили от бутона, не причинив вреда.

А в центре, высоко вскинув руки, стояла та японка. Сейчас, подсвеченное мягким лунными сиянием, её лицо казалось просто божественно красивым.

Эх, ей бы в борделе работать. От клиентов бы отбоя не было. Да что там, я бы сам к ней наведался разок-другой! Кимоно, туго стянутое широким поясом, обтянуло ладный стан. Узкая талия, спортивные бёдра, что выглянули в разрез ткани. Только лицо было исковеркано злобой и красной юшкой, сбегавшей из уголка губ.

Выжила, но какой ценой?

— Вам не победить… Лунный цветок! — с трудом выговорила она.

— Да мне и не надо, — пожал я плечами. — Посмотрим, сколько ты продержишься.

И я начал один за другим наносить сильные удары по тускло светящимся лепесткам. При каждой атаке они мерцали, но держались. Женщина приседала всё ниже. Пол под сферой покрывался трещинами и оседал, будто проваливаясь с каждым ударом.

Вдруг женщина вскрикнула, и один из лепестков бутона оторвался и устремился к Альфачику.

«Ложись» — успел я заорать мысленно.

Лютоволк среагировал мгновенно и припал к земле. Лепесток срезал шерсть на его загривке и улетел дальше, покорёжив балку и часть ржавых механизмов.

Несколько следующих лепестков, направленных уже в меня, я сумел отбить молотом. Один даже вернулся назад и рассёк на части троих врагов. Поняв, что в местах выпущенных лепестков новые не появились, я снова атаковал.

Цветок повернулся ещё целыми листьями. Это спасло врагов от меня, но не от Альфачика. Молния поразила ещё нескольких.

— Стой! — вдруг вскрикнула женщина. — Ты почти уничтожить мой клан. Остановись!

— Не я это начал, — пожал я плечами, всё больше вбивая остатки её цветка в пол.

— Если ты сохранить нам жизнь, я… Я сказать, кто заказчик!

— О как. — От изумления я в самом деле остановился. Альфачик чуть не подавился молнией, которую уже почти выплюнул в япошек. Пришлось садануть ею в потолок, отчего она срикошетила и врезалась в ногу одному из врагов. Он свалился на пол с истошным воплем. — Ой. Он сам виноват! И вообще, ты же не можешь сказать его имя. Иначе смерть, разве нет?

— Я мочь показать, — прошептала Нахх, встав на одно колено. Но руки не опустила, чтобы защита не спала окончательно.

— Ты думаешь, это так работает? — не поверил я.

— Я… не пробовать. Вдруг сработать!

— Что ж, звучит разумно, — кивнул я, резко опуская молот на пол.

Даже слишком резко. От него вдруг поползла глубокая трещина к просевшему полу, где стояли япошки. С глухим рокотом воронка провалилась сразу на полметра, а затем пол окончательно обвалился. Большинство врагов успели отпрыгнуть, но двое — самый долговязый и ещё один — провалились вниз. Тот, что поменьше, отчаянно цеплялся за долговязого, погубив в итоге обоих.

Ангар заполнило розоватое свечение, вырвавшееся из дыры.

Внизу проходил тот самый запертый уровень, которым я планировал идти изначально, потому что он более прямой и короткий. Мои удары молотом пробили дыру в метровом слое горной породы между этажами.

Нахх тоже успела выпрыгнуть, приземлилась на другой стороны провала и тут же, не выдержав, осела на землю. Да, крепко ей досталось.

Внизу орали два голоса. Один всё повторял «Кацу». Видимо, чехвостил. А второй кричал с мольбой «Исама». Но вскоре их голоса смолкли. Мы с Альфачиком переглянулись. Япошки тоже тревожно озирались, несколько помогли своей начальнице подняться.

Вдруг из дыры повалил густыми клубами розовый туман.

Так вот он где. Розовый туман, о котором упоминал кузнец Торвальд. А я всё гадал, когда он появится. Видимо, все шесть веков он был заперт на одном из уровней гномьих шахт, и теперь, будто под давлением, толчками вырывался из своей темницы.

Следом с нечеловеческим рычанием выпрыгнули двое узкоглазых. Только теперь они перестали ими быть. Их тела раздуло, мышцы увеличились в объёме и разорвали одежду, глаза выпучились, словно у рыб, а вены на теле вздулись, светясь изнутри розовым.

Их безумные взгляды скользнули по мне с Альфачиком, оставив нас без внимания. Затем парни обернулись и уставились на Нахх.

(яп.) — Женщина! — хором проорали они одно слово на своём непонятном языке.

И кинулись к Нахх, которая бросилась бежать с ужасом в глазах.

А следом из провала начал быстро расползаться туман. Клубы вылетали из него словно щупальца, тонкие и гибкие, цеплялись за пол и подтягивали «тело». Нескольких замешкавшихся япошек они мигом обвили, залезли в рот, нос, уши и даже глаза. Бедолаги кричали, когда туман поднимался их в воздух, и беспомощно сучили ногами и руками. А затем их тела раздувало, как у первых двух.

(яп.) — Женщина… — один за другим повторяли они и пускались следом за Нахх.

— Спасти меня, Дубов! — истошно кричала та где-то впереди.

Ага, сейчас. Бегу и падаю. Жаль только, что теперь она вряд ли укажет на заказчика нападения. Да и самому бы в этот розовый туман не угодить. Он как раз уже к нашим ногам подбирался. Я еле успел поднять и отдёрнуть от него молот, спрятав оба оружия в кольце.

Розовое марево быстро расползалось по ангару, как густой кисель. Забираясь под машины, ломая ящики, обрушивая стеллажи.

Мы с Альфачиком попятились. Опять придётся другой путь искать… Но, насколько я помню карты, этот единственный. Может, если забраться на машины, то удастся по ним перебраться на ту сторону? Не будет же он расползаться бесконечно. Или будет?

Я развернулся к ближайшему бульдозеру, но внезапно из-за его ковша показалось розовое щупальце.

Так. Этот вариант отпадает.

Повернулся к другой машине — то же самое. Туман вдруг оказался со всех сторон и быстро сжимал розовое кольцо вокруг нас.

Боже, как же ужасно это звучит. Но и выглядит тоже. Я не хочу бегать по пустому городу гномов в поисках женщин. Мне для этого нужен нормальный город!

Туман клубился уже в паре метров от нас. Альфачик отдёрнул лапу от извилистой струйки и прижался ко мне боком. Ещё одно щупальце уже коснулось моего ботинка, и я ощутил, будто ступню сжимает невидимая рука.

Вдруг почувствовал толчок сзади. Неужто туман?

Ткань жилетки натянулась, и ноги оторвались от пола. Я попытался обернуться, но ничего толком не смог увидеть. Только раскачался. Меня быстро подтянуло к потолку, а следом к мечущемуся внизу Альфачику устремилась белая нить. И его тоже вздёрнуло и подвесило рядом со мной.

Туман злобно клокотал на полу ангара.

А затем перед нами показался гигантский паук, которого я был очень рад видеть.

— Гоша!

Мохнатый восьмилапый переросток быстро сплёл под нашими ногами плотную паутину между параллельными балками и обрезал нить, поднявшую нас сюда. Сеть мягко пружинила под ногами, но не рвалась. Похоже, мы всё-таки удерём из этого места.

— Ну что, братцы, — потёр я руки, глядя на обоих питомцев, — давайте выбираться отсюда.

Территория Османской империи

У заброшенного выхода из катакомб

Пару часов спустя

Два янычара несли вахту в пустынном предгорье. Один постарше, с лицом, испещрённым шрамами и морщинами, второй моложе, с длинными, ухоженными волосами, чёрными как ночь. И сейчас тоже ночь стояла. Тёмная и безлунная. Только голубые точки на небе перемигивались.

(осм.) — Охрам, на кой-хрен мы здесь стоим? — зябко повёл плечами молодой.

Оба солдата притаились за стволом толстой сосны. Упавшей так давно, что она успела почти окаменеть под лучами немилосердного солнца и под промозглыми горными ветрами. Они наблюдали за входом в какие-то старые катакомбы гномов. Каменная дверь давно обвалилась внутрь, а сверху её придавило обломками осевших горных пород.

(осм.) — Сидели бы сейчас в казарме, пили вкусный горячий салеп… — продолжал мечтать озябший молодой янычар.

(осм.) — Тихо ты, Серкат, — отвечал ему умудрённый жизнью и боями Охрам. — Надо, значит надо. Приказано стеречь границу от русских. Если появятся, сразу доложить.

(осм.) — От русских? Да мы в нескольких ферсахах (прим. авт. Ферсах — османская мера расстояния, около 5,5 км) от границы, — отмахнулся Серкат. От резкого движения волосы, что он перекинул через плечо, рассыпались обратно по спине. — Откуда им здесь взяться? К тому же это явно гномские катакомбы. А их город под горами давным-давно заброшен.

(осм.) — Командир получил донесение, что здесь могут пройти диверсанты сегодня или завтра. Мы обязаны всё проверить и доложить!

Серкат вздохнул и покачал головой, сетуя на упрямство боевого товарища.

(осм.) — Говорю тебе, Охрам, нечего нам тут делать. Даже гномы отсюда свалили.

(осм.) — Ушли-то они ушли, да только ходят в местных деревнях странные легенды… Что если хочет женщина соблазнить мужчину, то ей надлежит привести его сюда.

(осм.) — Охрам… — темные глаза на красивом лице Серката подозрительно сузились, — ты на что это намекаешь?

Но Охрам его уже не слушал. Он вдруг припал к высохшей коре дерева и прислушался, знаками показывая, чтобы его товарищ сделал то же самое.

(осм.) — И правда… — прошептал Охрам. — Кто-то идёт! Приго…

В темноте ночи сверкнули несколько эфемерных лепестков огромного цветка. Они вылетели из катакомб, как ядра из пушки. Разрезали камни и пробили выход. Следом выбежала девушка в пыльном и рваном кимоно. Она спотыкалась и постоянно оглядывалась.

Серкат цокнул языком.

(осм.) — Какой красивый бутон… Её бы помыть и расчесать… Но на русских диверсантов она что-то не похожа.

— Ш-ш-ш! — шикнул Охрам.

И правда: следом за девушкой, с лёгкостью распинывая камни, вырвались два десятка чудовищ в чёрных одеждах.

(яп.) — Женщина! — неистово кричали они, преследуя девушку в кимоно. Та убежала в сторону.

Вдруг четверо из них затормозили и стали озираться. Одновременно четыре пары глаз остановились на молодом янычаре.

(осм.) — Беги, Серкат! — крикнул Охрам, быстро поняв, что дело плохо. — Я задержу их! Доложи командиру!

Серката долго уговаривать не пришлось. Он вскочил и припустил по пологому склону вниз.

Охрам скинул с плеча винтовку и открыл огонь по врагам. Вот только свинцовые светлячки рикошетили от пластин брони или застревали в коже, не причиняя особого вреда. Враги быстро приближались. Курок винтовки сухо щёлкнул — Охрам не заметил, как кончились патроны. Он спешно начал пихать новую обойму в казённик, а до врагов оставалось меньше десяти метров.

Нет, не успеет. Тогда в штыковую!

Охрам выскочил из укрытия, чтобы принять последний бой. Но чудовища, отдалённо похожие на людей, сверкая розовым венами на мощных бицепсах, пронеслись мимо него.

(яп.) — Женщина!!! — кричали они, и в их голосах слышалась радость.

Они быстро догнали Серката и повалили его на землю, срывая одежду. Серкат кричал.

(осм.) — О, Аллах… — изумлённо прошептал Охрам. — Прости меня, Серкат…

Он вогнал патрон в ствол винтовки, прицелился и выстрелил, обрывая мучения товарища. Бросив бездыханное тело жертвы, монстры побежали дальше, к долине внизу, где горели огни палаточного лагеря отряда янычар. Они не обратили никакого внимания на старого солдата.

Охрам забился в щель между землёй и упавшим деревом, обнял себя за колени и горько заплакал.

Если русские способны такое устроить, то османы уже проиграли войну.

В заброшенной шахте

Николай

Ещё несколько часов спустя

Я уже потерял счёт времени, сколько мы ползли по этой шахте. Ползли в буквальном смысле. Внизу стелился розовый туман, от которого пахло свежими фруктами. А мы пробирались под потолком. Гоша старался вовсю, выстилая перед нами паутинную дорожку. Но так как шахта была гномья, то есть не очень высокая, то от тумана нас отделял какой-то метр. То и дело вверх выбрасывались тонкие извилистые щупальца, похожие на дымок, и пытались достать нас.

Начал опасаться, что дружелюбный сосед-паук скоро выдохнется или протянет все четыре пары ног от обезвоживания, но Гоша, к моему удивлению, не выказывал признаков усталости. Только паутина стала чутка тоньше, но всё ещё прекрасно справлялась со своей задачей.

Вот только ползти меня уже достало. Хотелось встать на ноги и выпрямиться. И вдохнуть нормальный свежий воздух, который не вонял так приторно. Альфачик время от времени поскуливал, поддерживая тон моих мыслей.

«Ко-о-оль?» — вдруг раздался в моей голове голос дриады. — «А ты там как?»

«Нормально», — мысленно пожал я плечами.

«Точно нормально?»

«Да точно-точно. Скоро должны выбраться… Почему ты спрашиваешь?»

«Да так…» — тоже мысленно пожала плечами дриада. — «Скоро узнаешь. Тут такое творится…»

«Кто-то получит по заднице, если сейчас мне всё не расскажет! Ай!»

Я не заметил торчащий камень и ударился головой. Меня сейчас лучше не злить. Я и так на грани нервного срыва. Ползу уже чёрт знает сколько времени! И буду сокрушаться на эту тему, пока не доползу наконец!

Ох, не быть мне спелеологом. Но хоть туман, кажется, отступает.

Розовое марево и правда истончилось, показался пол.

«Коля, ты делаешь всё, чтобы я и дальше продолжала молчать…» — многообещающе мурлыкнула в моей голове Маша. — «Но правда, скорее выбирайся наружу. Во-первых, хочу убедиться, что в порядке, и на тебя ничего не подействовало. А во-вторых, это надо самому видеть».

«Ладно», — буркнул я, прерывая сеанс связи.

Что же там такое, что нельзя просто рассказать?

Впереди забрезжил свет, а туман внизу окончательно рассеялся, отступая обратно в глубины катакомб. До чего, блин, докопались гномы, а? Чтобы вызвать этот странный туман. Нет, даже не хочу знать, что они там искали.

Гоша перестал плести паутину и обессиленно упал на пол. А мы смогли наконец встать. Как же, оказывается, приятно ощутить твёрдую поверхность под ногами. Жаль только, распрямиться ещё не могу. Приходится сутулиться.

Схватив Гошу за передние лапы и взвалив на спину, пошёл к выходу. Альфачик помогал, подпихивая сзади тушку паука.

Наконец мы выбрались. В лицо ударил прохладный горный ветер. Свежий. Он пах звёздами и свободой. Фух, как же я по нему соскучился! Под землёй будто несколько веков провёл.

Ладно, что там дальше? Надо этих янычар найти. О, а вот и один из них.

Я увидел за деревом старого вояку в османской форме, полностью седого. Он обнимал своё ружьё и плакал. Чуть дальше, вниз по склону, ещё одного, уже мёртвого. И кучу раскиданных камней с кусками входной гномской двери.

Янычар, увидев меня, вскочил и с истошным воплем бросился бежать. Я же проследил за ним взглядом и обомлел, выпустив лапы паука. Он с тихим шорохом опустился на землю, а я не мог отвести глаз от долины внизу.

Ох ты ж ёжики лысые… Так вот о чём говорила дриада