Барон фон дер Зайцев – 2

Глава 13

Событие тридцать седьмое

Малый ледниковый период — это не сказки, как оказалось. Уже двадцатого октября выпал снег, и он больше не растаял. Из-за этого практически встали все производства Иоганна. Что толку ходить по берегу, если он покрыт снегом. Не найти под ним янтаря. И тем не менее пацаны, чтобы подзаработать, продолжали наведываться на побережье, переплывая на плотах Аа. Река не замёрзла пока. Держалась. Разве делали они это не каждый день, а только после штормов. Огромные волны слизывали снег с полоски в десяток метров, они же отодвигали горы водорослей, и они же приносили из моря новые кусочки окаменевшей смолы. Урожай был в разы меньше, чем в первый месяц этого промысла. За месяц и ведра не получалось, хоть после штормов пацаны от мала до велика устремлялись через реку, а с ними и девчонки постарше.

И мало тут не самое правильное слово. Иван Фёдорович поражался в двухтысячные и более поздние годы «мудростью» правительства. Нефти добывали явно избыточное количество и радовались, финансирую врагов в Европе и Америке, отправляя туда деньги. Ну, добывай и продавай сколько надо, не создавай профицита экспорта, а если уж продаёшь лишку нефти и газа, то не финансируй врагов, строй нефтеперерабатывающие заводы и продавай не нефть, а бензин и солярку. Строй заводы химические и продавай удобрение и ткани. Нет. Только сырую нефть. Ну, чёрт с ним, продал, так не финансируй врагов, покупай золото. Из-за этого цена на него будет постоянно расти и те копеечные проценты, что обещали в Европе и Америке в разы компенсируются подорожанием золота.

Так про мало. Денег теперь в баронстве было столько, что сундуки от серебра ломились. Не было больше необходимости продавать янтарь. Необработанный янтарь. Теперь только продукт высокой переработки. В первую очередь это картины.

С рисовальщиком Сильвестром, как выяснилось, всё плохо. Матильда определила у него самую настоящую пневмонию. Оказалось, что этот термин уже есть, и болезнь та же самая, что что и в двадцать первом веке. И точно так же называется. От древних греков название пришло. И от пневмонии тут выздоравливают как мухи. Привезли это они рисовальщика, просто подкашливающего, к Матильде, и оставили, а утром Иоганн пошёл брата Сильвестра проведать и оказалось, что вечером в брате всё сломалось. Выразилась поломка резким подъёмом температуры, кашлем с обильным выделением гнойной мокроты и болями в груди. При прослушке через новенький стетоскоп знахарка определила у монаха жёсткое дыхание и хрипы при этом дыхании.

Насколько Иван Фёдорович помнил, даже в двадцать первом веке смертность от этой болезни очень высока. И это при наличии мощнейших антибиотиков. А сейчас нет ни одного. Только аспирин в ивовой коре, да высушенных побегах и листьях малины. А, ну в таволге ещё. Но аспирин — это не антибиотик. Иоганн пошёл дальше на урок жмудского языка к преподобному Мартину и сказал ему, что скорее всего помрёт брат Сильвестр.

— Пневмония, Матильда выгнала меня, говорит заразно, и питьё нам с вами прописала у неё три раза в день пить, чтобы не заболеть.

— Так она вылечит? — принимая от пацана свою дозу утреннего питья, забеспокоился святой отец.

— Ничего не говорит. Всё в руках Господа. Вот и весь ответ.

Урок прошёл вяло. Переживали оба. Преподобный, что друга и брата может потерять, а у Иоганна рушились планы по созданию художественной мастерской и художественной школы для детей.

— Знаешь, Иоганн, девиз Тевтонского ордена — «Помогать — Защищать — Лечить» (нем. Helfen — Wehren — Heilen)? То, чем ты занимаешься, как не стало твоего отца, точно укладывается в эту строчку. Я надеюсь, что такая великая знахарка, как наша Матильда, вылечит брата Сильвестра. И это будет не только её заслуга, но и твоя. Мне бы и в голову не пришло заплатить деньги, чтобы отвезти его сюда. Да мне бы просто не пришло в голову сюда его отвезти, ведь инфирмарий монастыря брат Лука казался мне достойным и знающим человеком. Он окончил Гейдельбергский университет, он магистр медицины. А получается, что инфирмарий монастыря брат Лука не понял болезнь брата Сильвестра и, по существу, погубил его.

При смерти, на пороге могилы, одной ногой в могиле, и прочая, и прочая, так можно было сказать о последующих двух неделях, когда народные средства и экстрасенсорные способности ведьмы Матильды боролись с вирусами и бактериями в лёгких у художника. Матильда боролась, а Иоганн где-то к концу второй недели придумал очередной ход конём. Придумал и обслюнявливал его со всех сторон, и так, и эдак осматривая, и пытаясь найти, где проколоться можно.

Сидит он на очередном уроке жмудского у преподобного Мартина, а тот ему на этом несносном сыпясем языке говорит, я, дескать, мальчик мой, собираюсь наведаться в Ригу в монастырь и отчитаться о проделанной работе архиепископу по переводам с греческого на латынь, не выделишь ли мне пару воев в сопровождение, а то война рядом совсем, боязно немного. Тут Иоганн и решил свой коварный план святому отцу проведать. Какой с него спрос, в смысле с Иоганна, в него просто опять бес вселился.

— Преподобный отче, а что, если вы в монастыре скажете, что брат Сильвестр почил в бозе.

Событие тридцать восьмое

Фимка — десятника Семёна младший сынок, и Горст — средний сын святого отца Мартина, оставленные без учителя, которого им вроде как Иоганн привёз… Нда, привёз, но чуть не довёз. Лежит и умирает в Кеммерне в дому у ведьмы Матильды. Так вот, оставленные без учителя, юные художники эти три недели сиднем не сидели. Как делали вторую картину янтарную руки помнят, потому, пока в Риге народ пропадал, пока учитель будущий лечился, пацаны сделали три копии второй картины. И надо отдать им должное, не тупо повторяли пройденное, а улучшать пытались. К тому и предпосылки имелись. Иоганн секрет нескольких красок и немного самих красок из Риги привёз. Так что, каждая следующая картина выглядела всё лучше, а третья, с использованием красок брата Сильвестра, получилась настоящим шедевром. Лев мультяшный хитро скалился и даже глаза у него хитрые получились. И все линии чёткие — нет размытости первых двух картин. Научились приклеивать крошку янтарную не просто насыпая её сверху. По рисунку Иоганна кузнец Угнисос что-то типа маленького пинцета изготовил. Теперь каждый кусочек янтаря, до трёх миллиметров включительно, не кидали. как попало, а укладывали строго на своё место и той стороной, что надо. Да, в десять раз дольше. Но эффект пацаны сами видели, не дураки, потому не бузили. А посыпали крошкой теперь только фон.

В результате к очередному вояжу в Ригу, который теперь возглавит святой отец, и в котором только староста Георг будет участвовать от коммерсов, были готовы три картины со львом, одна другой краше. А сейчас парни по наброскам Иоганна трудились над картиной, где лев лежал под деревом со львицей. Семейка такая на пикнике. Но её уже не успеть. Это к следующему вояжу.

Ренегат Карлис, переименованный для удобства Иоганном сначала в Карлоса, а теперь просто в Карлушу, тоже явно улучшил свои поделки. Пятая его рама для картин теперь сама была шедевром. Иван Фёдорович в будущем видел рамы на картинах, где рисунок выползает за ткань на раму, вот и решил чуть скреативить. А почему только рисунок может вылезти на раму, почему не рельеф тоже? Рассказал и показал столяру, как это должно выглядеть, понятно, на бумаге показал. В результате, Карлос на раме вырезал кусочек гривы льва и ветки дерева с листочками. Как такового объёма, конечно, не получилось. Мастерство пока не то, если четырёх недоучек собрать вместе, то один мастер не получится. Объема не получилось, но и рамам даже самого лучшего багетного мастера Италии, ой-ё-ёй, как далеко до рамы Карлуши. Не умеют сейчас так, и ещё пятьсот лет не будут уметь.

Старшим в собираемом караване будет святой отец Мартин. Ну, это духовное старшинство. Он же пастырь, должен народ за собой вести. (Слово «пастырь» происходит от древнеславянского языка, где оно непосредственно указывает на лицо, ведущее скот). А от коммерсов старшим будет староста Кеммерна Георг. Он две из трёх картин повезёт на продажу. Одну самую лучшую, последнюю, решил Иоганн «продать» за пять марок архиепископу. Жалко? А как директору фирмы жалко деньги на рекламу вбухивать⁈ Этот проклятый Дмитрий Нагиев совсем берега попутал, такие огромные бабки требует за участие в съёмках ролика. Но платят же. А раз работа у Нагиева не заканчивается, то, выходит, реклама работает. А тут наоборот, за рекламу ещё тебе платят. Пусть в пять или шесть раз меньше, чем продал на рынке Георг, но платят. Ещё сделаем. Теперь каждая следующая картина получается не только лучше, но и быстрее. Даже для приклеивания янтаря привлекли третьего пацана. Это сын всё того же отца Мартина Клаус. Он на год старше Горста, но бог умением рисовать его не наградил, зато воспитание и спокойный нрав сделали его идеальным участником процесса создания картины на финальном этапе. Без спешки, очень аккуратно, четырнадцатилетний Клаус подбирал и приклеивал кусочки янтаря к картине.

Его и токарем сделали. Угнисос с Карлисом — Карлушей и главплотником собрали и наладили первый в мире токарный станок на велосипедном приводе. И балясину им прямо на округлившихся глазах за десять минут Иоганн выточил. Сейчас эти балясины и точит уже третий день Клаус. Пришлось ещё и велосипедиста привлекать. Герда села, попробовала, но быстро устала и сдулась. Это попробовать интересно, а работать совсем не интересно. Она поступила круче самого Тома Сойера, тот за работу по побелке забора огрызки яблок брал, а эта пигалица додумалась до продажи за пфенниг час на лисепеде педали покрутить. Пфенниги у детворы есть, Иоганн честно за янтарь и мыло расплачивается. Маленькие монетки горстями по дорфам ходят. Монетки есть, а вот лисапеда ни у кого нет. Так Герда час рабочего времени продаёт за пфенниг и очередь от обеда и до забора стоит.

Янтарь пока Иоганн боится под резец подставлять. Пусть Клаус и велосипедисты опыта на балясинах наберутся, чтобы без рывков, плавно. А ещё чтобы научился парень на разных скоростях работать. Неизвестно же янтарь лучше обрабатывать, когда он медленно крутится или быстро.

Ну и семь рукомойников ещё с собой Георг повезёт. Теперь быстрее дела пойдут, у главплотника Игнациуса появился третий помощник. Во время последнего визита в Ригу Георг, как и обещал, нашёл бондаря. Искал среди тех, кто был из спалённых ворогами предместий Риги. Не совсем бондаря, но нашёл староста. Сам бондарь убит, жена убита, дочь старшая тоже, а вот сын семнадцати лет, его младшая сестрёнка и совсем уж младший пятилетний братик выжили. Их Георг и привёл к Иоганну, когда они из Риги выбрались. Продавались они набором. Пришлось набором и брать. Тринадцатилетняя белобрысая, всегда зарёванная, девчушка была обласкана бабкой Лукерьей и приставлена к посуде. Население замка росло и росло, и еды теперь Лукерье приходилось в три раза больше готовить, и что удивительно, все, пожрав, не бежали миски мыть, а кидали просто их в корыто. Удивительные люди. Так что Лизка, а на самом деле Лазда (лещина) не обузой и довеском к бондарю малолетнему оказалась, а ценным приобретением. Ну, а маленького Гелминаса, как и кузнеца, тут же переименованного в Гену, и его взяла на попечение Герда. Бегает за ней хвостиком, а датчанке это в радость.

Бондарем, хоть и учился всю жизнь у отца, Радослав (Радик) оказался средним. Нет, делал рукомойники он очень качественно, ни один не бежал, но больно медленно. В два дня один выдавал. Главплотник, однако, не ругал парня, а наоборот подбадривал, мол с опытом скорость придёт, главное, чтобы качество не ушло.

Мыла наварили всего пятьдесят кусков. Снег и перед этим сплошные дожди неделю, резко увеличили трудоёмкость и энергоёмкость производства соды из водорослей. Пришлось набирать водоросли в котёл и уже под ним разжигать костёр. Сначала водоросли высыхали и только потом вспыхивали. При этом дров уходила уйма. Зато сода стала чище и мыло из-за этого почти уже белым получалось. Герда попросила главплотника Игнациуса сделать круглую и овальные разборные формы, а Иоганн, когда увидел готовые куски, подсказал обработать ножом края и потом зашлифовать. Куски получились обтекаемой формы, как в будущем их продают. Красота.

— Святой отец, — провожая караван в Ригу, напомнил преподобному Мартину Иоганн, — вы глаза не отводите, не мямлите. Разведите руками. Мол, издох брат Сильвестр. Только приехал и сразу сильно занемог и через день представился, схоронили на вашем погосте.

— Грех это, Иоганн, — тяжко вздохнул отец Мартин.

— Он ведь помер бы в монастыре, и здесь ещё неизвестно выживет ли, так что это не ложь и не грех — это вероятное событие. Я за вас помолюсь, чтобы это «предположение» вам Господом простилось. Вон, и отче Иакова попрошу за вас помолиться. От схизматиков и ортодоксов богу быстрее молитва доходит. Вы же знаете греческий, дословный перевод греческого слова «ὀρθοδοξία» («ортодоксиа»), буквально — «правильное славление (прославление)».

— Ох, Иоганн, правильно говорят, многие знания — многие печали. Может не надо тебе греческий учить?

Событие тридцать девятое

«Месть — это блюдо, которое надо есть остывшим». Это сказал Сталин. Месть — это блюдо, которое подают холодным! А это сказал Александр Дюма в книге «Граф Монте-Кристо». И потом само собой, как всё хорошее, американцы, они же америкосы, они же пиндосы, украли. Ну, и понятно, теперь все считают, что это Дон Вито Корлеоне сказанул в «Крестном отце». Конечно же, американцы сказали. Американцы они вообще сказочники.

Иоганн про мстю аббатисе не забыл. Причинять добро и наносить пользу — любимое занятие попаданцев. И Иван Фёдорович, обдумывая месть страшную, решил, совместить три этих мероприятия. Будет одним и тем же действом наносить пользу крестьянам, готовить мстю и причинять добро обитателям замка.

Вызвал он управляющего Отто Хольте и велел ему посадить всех крестьян за переборку пшеницы. Нужны большие зёрна, заражённые спорыньёй.

— Чёрные такие большие…

В ответ Иоганн выслушал целую лекцию про ведение хозяйства в отдельном взятом баронстве. И оказалось, что всё, чему его учили в школе на уроках Истории, про кровопийцев помещиков, издевающихся над бесправными нищими и забитыми крестьянами — это неправда.

Скорее, крестьяне — это арендаторы. Да, есть что-то типа барщины и церковной десятины, но это как налог. И никто заставить крестьянина работать просто так, не может. Заплатить налог — это да, заплатят, а пересыпать из пустого в порожнее за спасибо не будут.

— Выдай мне ведро пшеницы, — Иоганн для начала решил сам с проблемой спорыньи разобраться, а потом уже идти в люди, — и ведро ржи… и ведро овса… и ведро ячменя.

Тут проблем не возникло. Типа: «Дили-дили, трали-вали, это братцы мне по силе, откажусь теперь едва ли». Принёс лично ведро ржи Отто. С него Иоганн решил начать переборку. И даже заодно новый сорт ржи вывести. В две кучки перебирал. В одну откладывал зёрна, заражённые спорыньёй. Это крупные, длинные черные на хвосте немного искривлённые зёрна отбирались легко, их отличить от незаражённых труда не составляло. Во вторую горку парень отбирал просто крупные зёрна, никакими спорыньями не заражённые. На переборку ведра у него ушло часа два. С непривычки сначала из общей кучи выбирал и уже потом догадался брать жменями и в один ряд рассыпать по столу. Пошло гооораздо быстрее. Результат получился такой. На ведро пришлось три четверти стакана зёрен, заражённых спорыньёй. Стакан неправильное слово. Это такая кружка керамическая в виде круглого стакана. Иоганн сначала ведро перемерил. Получилось пятьдесят стаканов. Если принять стакан за двести грамм, то всё правильно, в ведре деревянном десять литров.

— Блин, смотри, Отто, что получилось! — прибежал к управляющему пацан, — Тут больше полутора процентов ржи заражено спорыньёй, а при двух это беда бедовая, люди травятся, болеют, дети умирают.

Управляющий высыпал зёрна из стакана на стол?

— Хорошие крупные зёрна? Чего ты кричишь, Иоганн, опять тебя какие-то бесы одолевают?

— Вот хорошие и крупные зёрна. Именно такие надо отобрать и весной посадить…

— Это озимая рожь…

— Да? Ну, чёрт с ним, осенью посадить. А весенней… летней… ай! Во, яровой ржи у нас нет?

— Есть и рожь яровая, и пшеница, — Отто перебирал пальцами больные зёрна, — Я что ты говорил про проценеты? Что это?

— Процент? Это — сотая часть. Эти рожины… рожи… семена… зёрна больны спорыньёй. Нужно, чтобы они не попадали в пищу, их нужно перебрать и весной не сажать, споры грибов ещё несколько лет будут в земле, нужно там горох сажать первый год, второй морковь, свеклу, капусту и прочую репу, чтобы все споры вымерли.

— Споры? С кем споры? Почему умерли?

— Ладно, замяли.

Лекцию читать было некогда, и Иоганн решил действовать проверенным способом. Вздорная дочка датчанки нашлась, естественно, на кухне. Ждала пирогов.

— Герда, есть очень денежное дело. Для твоей тимуровской команды. Тебе понравится.