Бастард рода Неллеров. Книга 8

Глава 24

Всё же здорово, что в рансбурском университете свободное посещение занятий, хочешь — ходи, не хочешь — пропускай, главное сдавай экзамены и зачёты. Что-то мне подсказывает, такая красота не только у нас, в других государствах таже самая картина, во всяком случае, на нашем континенте Итерика. Всё же, порядки в разных государствах тут не сильно различаются. Американский президент Грант как-то сказал, что бог создал людей сильными или слабыми, а полковник Кольт всех уравнял.

Не знаю насчёт этого, но наличие магии и класса одарённых во всех странах, делает их общественные и социальные взаимоотношения очень сильно похожими, в империи ли, в королевствах или республиках. Различается лишь распределение власти в них между аристократическими родами. Подозреваю, если Эдгар с Филиппом в своей схватке доведут род Саворских до ничтожества, в Кранце тоже может организоваться аристократическая республика вроде Верции, Швердинга и Диоса или Лига наподобие Ахорской, Торнейской или той, что существует на крайнем северо-востоке, называемой Лигой Вольных городов, в которой воля только для господствующих там родов и семей торговых грандов, вбирающих в свои кланы всех одарённых их государства.

Да, могу свободно увести с лекции миледи из Новинок. Легко вывести девушку из хутора, но хутор из девушки невозможно. Господи, это-то при чём? К моей девочке данная пословица никакого отношения не имеет. Я о другом, о том, что мудрый, и хорошо знаю натуру преподавателей из опыта своей прошлой жизни, уверен, здесь они не сильно другие. Станешь пропускать их занятия без уважительных причин, чёрта с два сдашь потом зачёт или экзамен. Поэтому, пообнимав и успокоив Берту, расплакавшуюся от счастья встречи с благодетелем и, надеюсь, очень нравящимся ей парнем, обращаюсь к травнице:

— Вы позволите забрать родственницу? — обращаюсь на вы, как принто между не представленными друг другу дворянами, а преподаватель университета становится благородным, даже если не одарён. Закон ещё от тысяча трёхсот какого-то года. Почти восемь веков действует, когда даже Кранца не было, а мы являлись лишь имперской провинцией Северск. — Миледи должна сегодня дать вассальную клятву.

— Да-да, конечно. — женщина смотрит на меня во все глаза и не может удержаться от вопроса. — Скажите, а вы действительно тот самый, ну, тот самый милорд Неллерский? Мне вечером сказали, что вы можете прийти, только я не думала…

— Нас так-то трое, — чуть сжимаю локоток своей девчонки. Господи, всё также кожа да кости. Могли бы во дворце и откормить. Ладно, она раньше жила на рапсе, батате, и лепёшках из скверной муки вперемешку с лебедой и тёртой корой, так не разжиреешь, но сейчас-то чего? — Милордов Неллерских трое, — объясняю. — кроме меня ещё мои дяди Курт и Иоанн. Вы кого из нас имеете в виду? Если аббата Степа, то да, это я.

Думал, она начнёт чего-нибудь выспрашивать, но преподавательница, чуть краснея, принялась расхваливать мою протеже, какая она умница, старательная и скромная. Можно подумать, я сам этого не знаю, тётушка Ника мне подробно обо всём писала, да и Берта весточки слала. Я бы ещё добавил, что она красавица, но сейчас это к делу не относится. Впрочем, шоры на глазах держать не люблю, прекрасно понимаю, вчерашней крепостной очень сложно учиться, она и пишет-то как курица лапой, а вывозит её только сильный магический источник, какому многие графские рода могут лишь завидовать, благодаря которому в алхимии Берта на голову выше своих однокашников, даже одарённых. Писала, что смогла создать зелье полного забвения. Ника сказала, что такое даже её супругу, главному королевскому магу недоступно, не хватает одного оттенка, а других вариантов накладываемых на отвары таких плетений, кроме двух известных, в общедоступных и наших родовых библиотеках не имеется.

— Очень приятно было услышать. — принимаю слова преподавательницы весьма благосклонно. — Если будут какие-либо просьбы ко мне, можете их передать через миледи из Новинок. Не обещаю выполнить, не знаю, как будет со временем и возможностью, но обязательно рассмотрю.

Зря наверное я так сказал. Кто она такая эта тётка? Наберу ненужных обязательств перед людьми невысокого ранга, и к чему это? Ничего, раз уж сказал, то чего жалеть. Слово не воробей.

— Благодарю вас, ваше преподобие. — коротко поклонилась женщина.

Оставив преподавательницу в откровенно восторженном состоянии, с Бертой выходим, взявшись за руки, в коридор. А здесь столпотворение. Пусть не весь алхимический факультет, но все, кто занимается на этом этаже высыпали в коридор. Не проверял, однако уверен в аудиториях сейчас не осталось ни студента, ни преподавателя. Сергий мой мало напоминает ледокол, а ему приходится выступать в его качестве, пробивая нам дорогу. Хорошо, что люди тут вежливые, расступаются, прижимаются к стенам, освобождая проход. Меня просто едят глазами, а на Берту смотрят с откровенной завистью. Чувствую, любви к ней теперь не прибавится, скорее, наоборот, но, уверен, всё будет по другому. Миледи из Новинок обзаведётся свитой из подхалимов, лукавых друзей и попрошаек. Надо будет её предупредить. Надо? Сделаем.

— Привет, Ирен. — взмахом руки и улыбкой приветствую недавнюю знакомую из Любкиного парка, прижатую спинами однокашниц к нераскрытой створке двери в класс. — Как дела? Ник с Иваном на этой неделе не смогут с тобой и подругами встретиться. Служебные дела навалились.

Вот ещё одна девушка резко повышена мною в статусе. Ирен это сразу же осознала, вон как ошалела от восторга и что-то ответила мне уже в спину.

Пока идём к воротам, Берта рассказывает о своей жизни во дворце, всё, что не могло поместиться в письма. Ей там не очень хорошо, как ни странно. Да, отношение к ней весьма доброжелательное благодаря покровительству королевы-матери и принцессы, тётушка Ника тоже сильно помогает, приглашая на всякие посиделки в гостиных и альковах, но моя девушка всё равно чувствует себя там одинокой, гораздо более одинокой, чем раньше в деревне. Там у неё хотя бы подружки были. Про обстановку вокруг неё в университете она пока не сказала ни слова. Понимаю, что здесь дела намного хуже. Ну, захочет расскажет. Теперь-то будет по другому после явления Христа народу, в смысле, прихода милорда Степа Неллерского к ней в аудиторию.

На аллее Берта немного поработала у меня гидом. Показывая пальцем на здания, пояснила, где у них какие учебные корпуса, где столовая и общежития, где спортивный манеж и исследовательские лаборатории. Если честно, мне это не очень интересно, но изображаю внимание, девочке надо немного прийти в себя от эмоционального всплеска при нашей встрече.

Возле ворот дежурят уже другие студенты, помоложе и трезвые. Они передали мне приглашение от ректора и декана алхимического факультета их посетить. Наверное тоже хотят о чём-нибудь попросить или рассчитывают на очередные подарки от меня. Нет уж, сено за коровой не ходит. Передал им, что буду рад их видеть у себя в арендованном особняке на следующей неделе. Адреса не сказал, вдруг заблудятся или не узнают, где я остановился? Напрасные мечты конечно, но надежда умирает последней.

Трактир «Чернильница и перо», куда часто ходят студенты, кому не хватает разносолов в своей столовой, располагается на другой стороне дороги от университетской ограды, в полусотне шагов от ворот, я даже в седло забираться не стал, к тому же, для Берты лошадь прихватить не догадался.

— А ты как сюда от дворца добираешься? — интересуюсь у своей девчонки.

— Мне портшез выделяют, но я чаще прошу королеву Матильду разрешить мне ходить пешком. Тут ведь недалеко, а вокруг столько всего интересного случается. — скромно опустила она голову.

Я её слегка подтолкнул в спину, чтобы она впереди меня поднималась на крыльцо трактира, где полный как колобок мужчина распахнул перед нами двери. Мои парни топают позади. Сюда я свернул, потому что у нас есть почти час времени до назначенной церемонии принесения вассальной клятвы. Пока в храме идёт проповедь, но дядя Курт пообещал, что десяти часам зал церкви будет в полном распоряжении нашего рода.

Да уж, «Чернильница и перо» не «Золото Кранца», грязновато, столов здесь вдвое меньше, а ароматы из кухни не самые приятные. Похоже что-то подгорело, а что-то прокисло, и всё это одновременно. Впрочем, по одёжке протягивай ножки, студентам, коих и сейчас во время занятий тут присутствовало больше полутора десятков, в основном переростки — парни и девицы далеко за двадцать, для них тут самый раз.

О, тут и те двое, что встретили меня у ворот. Уже готовые. Мама сказать наверное смогут, но вот оторвать свои задницы от скамей вряд ли. Расплылись в улыбках при виде меня, всё-таки заметили. От подскочившего ко мне трактирщика узнал, что эль здесь всего по шесть зольдов за кружку, даже страшно такое пиво пробовать, не то что пить.

Кроме студентов, тут и какие-то мужики с бабами, возле первого стола у ряда окон семья с двумя детьми, но места новым посетителям нашлись сразу же. Одного моего красивого вида хватило, чтобы мигом появились разносчицы с тряпками и тазом с водой, а сидевшего одинокого наёмника, рассматривавшего содержимое кружки, кажется пустой, попросили пересесть к компании горожан. Вояка обернулся, сфокусировал га мне свой взгляд и без возражений на полусогнутых ногах с кружкой сменил дислокацию. Нам досталось два шустро отмытых стола, один для нас с Бертой, другой для моих сопровождающих. Сергий пометался между ними, но верно прочитав мой взгляд, оставил меня с миледи из Новинок наедине друг с другом.

— Принцесса Хельга совсем на такая, как все про неё думают. — моя девочка что-то совсем ничего не есть и не пьёт. Понятно, отчего худая. — Она…

— Прям совсем не такая? — уточняю, пробуя котлету. Ригер с Эльзой в Рансбуре целую революцию произвели нашими готлинскими мясорубками. Сейчас могу убедиться, что не в инструменте дело, надо владеть умело. Котлета не очень вкусная, пережарили, и она жёсткая. — А какая?

— Она, она очень добрая. — скупо улыбается Берта. — И несчастная. Ты знаешь, что её хотят выдать замуж за кузена? Того, кого она ешё в раннем детстве невзлюбила? Вот. А ещё она не даёт надо мной смеяться. И книги, которые ты мне присылал, приказала, чтобы я их кроме неё никому не давала. Иначе их могли бы испортить. А сама их очень любит. Особенно ту, последнюю, про Алису в Стране Чудес. Принцесса не знает, что ты приехал, госпожа Ника велела, чтобы я ей ничего не говорила, а так она всё время про тебя спрашивала. А теперь ей наверное сейчас не до чего. Во дворце очень тревожно. Все бегают туда-сюда. Королева-матушка на меня вчера накричала, когда я к ней приходила, хотела вернуть богословский фолиант, который она мне давала. Правда тут же успокоилась и даже за щёчку потрепала. Степ, а ты появишься во дворце?

— Куда же я денусь. — а вот жареные колбаски вполне приличны. — Не сегодня и не завтра, но приду, чтобы сообщить, что ты теперь вассал нашего рода и жить будешь в городском особняке.

Эта идея мне вот-вот только что пришла в голову. Чего я мучился, покупать или не покупать арендованный дом? Быть или не быть? Конечно быть, конечно купить. Со слугами и охраной вопрос решаемый. Пусть в нём миледи Берта и живёт, оттуда кстати до университета даже ближе, чем от королевского дворца.

Бедная, бедная Хельга. Нет, я так не думаю. Именно здесь, уже в новом для себя мире, полностью осознал, что права идут рука об руку с обязанностями. Быть принцессой тут означает не только блистать на балах, охотиться на зверушек и беглых или ещё как-то развлекаться, а и, в том числе, выйти замуж в того, в кого ткнут пальцем. Можно сказать даже, Хельге повезло. Могли бы за старика выдать. Правда, и с двоюродным братцем идти под венец не очень хорошо, а, как по мне, и вовсе негодно, но, в отличие от Земли, в Паргее имеется целительская магия. Не знаю, насколько она эффективна по отношению к генетическим отклонениям, однако, какие-то крайние случаи уродств, вроде тех, что появлялись у египетских фараонов или европейских монархов, полагаю, смягчать возможно.

— Жить в городском особняке? — переспросила моя брюнетка.

— Да, и там тоже. — подтверждаю. — Из дворца тебя никто не гонит, комнатка твоя, та на двоих, останется. Зато будешь, когда и если захочешь уединения, уезжать в свою норку. Разве плохо? Сегодня после ритуала заедем, покажу. Заодно и подарки вручу. И принцессе передам. Больше не нужно таиться про мой приезд в Рансбур.

Из «Чернильницы и пера» я вышел не очень сытым, всё-таки студентов реально кормят плохо, как в своё время у нас в студенческой столовой. Вино кстати тоже так себе. Одними, считай, колбасками и забил пузо, ладно, лепёшки ещё ничего, хоть и пресные, зато горячие, только из печи были. А вот бойцы оказались не столь привередливыми, как их господин, вышли довольные и у коновязи весело переговаривались, глядя на своего товарища, подгонявшего к крыльцу трактира портшез для миледи Берты.

Отец и сын носильщики так бодро побежали со своим грузом — хотя того груза-то килограмм сорок — что мы на конях за ними еле поспевали. Шучу конечно же, однако до храма добрались действительно быстро.

В вотчине прелата Курта Неллерского, внутри зала, оказалось много народа — я сам удивился — человек сто, если не больше. Сразу же понял причину многолюдства — здесь собрались не только члены и вассалы нашего рода, но и те простолюдины, кто нам служат. Вижу Ригера, улыбается довольно, глядя на меня, значит, стреломёты все продал. Рядом с ним Эльза. Ничего себе, а кто в лавке остался?

За кафедрой, перед высокой статуей создателя стоит, опустив голову и сложив руки на груди, виконт Андрей Торский. Напомнил мне Наполеона с какой-то картинки. Треуголку ему, и вылитый бы Бонапарт получился. Позой разумеется, а не фигурой. Вице-канцлер строен как кипарис и довольно высок. Сумел вырваться из дворца, за что ему отдельное спасибо.

— Не волнуйся девочка. — медоречиво говорит подошедший у нам милорд Неллерский, заметив, как Берта вцепилась в мой рукав побледневшими пальчиками. — Я сам проведу церемонию, и ничего сложного в ней нет. Просто прочитаешь громко вслух, что написано в лежащем там свитке, выслушаешь виконта Торского и дважды громко скажешь «клянусь».

Хозяин дома сидел, вальяжно развалившись в кресле. С небольшого золотого блюда, на котором лежали две виноградные кисти тёмно-красного и ярко-зелёного цветов, он отщипывал по одной ягоде и неспеша ел, внимательно и с сочувствием слушая оправдания переминавшегося перед ним на ковре с ноги на ногу худощавого молодого мужчины тридцати лет.

Самому виконту Оланскому недавно исполнилось сорок два, хотя ему иногда казалось, что прожил вдвое большее количество лет. Наверное, если измерять срок жизни не годами, а событиями, так оно и было. Сергий посмотрел на стоявшего за спиной молодого мужчины сутулого верзилу, и тот подобрался, поняв, что вскоре ему предстоит сделать то, что должно. Стоявший на ковре взгляд хозяина кабинета заметил, нервно оглянулся и заговорил быстрее:

— Этого выродка точно кто-то предупредил, господин. Нас предали. Он знал! Клянусь. Знал и про засаду, и про её место и время!

— Неужели, Альберт? Наверное так и есть. — понимающе кивнул виконт. — Ведь во дворце двое — сам король и его начальник тайной службы знали о том, что ты должен выполнить. Ну, может, ещё двое — казначей и начальник секретариата — могли догадываться. А ведь все эти четверо испытывают огромную симпатию к Неллерам, вот и поспешили предупредить их о твоей засаде. Ведь так же?

— Нет, не они, но…

— А кто же тогда? — сидевший в кресле мужчина отбросил ягоду назад в блюдо. — Все остальные, кто знал о предстоящей работе — это были твои люди. Те, кого ты подбирал и за кого отвечаешь. Ведь так?

— Да…

— Вот видишь, Альбертик. И что тогда получается? Получается, что вина-то всё равно на тебе. И отвечать за провал, очередной твой провал, должен ты. Согласен? Наверное, поэтому хотел пуститься в бега?

— Нет, господин, я…

И на этот раз он не смог договорить. Только не потому, что его опять перебил хозяин дома. Повинуясь взгляду виконта Оланского, стоявший у двери верзила удивительно бесшумно и быстро подошёл к молодому мужчине, накинул ему на шею тонкую удавку и мгновенно её затянул.

Сопротивление жертвы длилось несколько мгновений, вскоре мужчина затих, и верзила выпустил его тело, мешком свалившееся на ковёр. Виконт Сергий не любил вида крови, также как и не хотел портить ею дорогое покрытие. Но он хотел лично убедиться, что единственная ниточка, которая могла бы привести к нему сыск Неллеров, перерезана.

— Вынеси тело. — приказал. — И как обычно, разруби и вынеси на псарню. Давно мои друзья человечинкой не лакомились.

— А как же та вчерашняя девка? — позволил себе чуть улыбнуться верзила.

— Ах, да. — тихо засмеялся виконт Оланский. — Про ту потаскуху я уж и забыл. Спасибо, что напомнил, Дик. Да, всё равно распорядись усилить охрану моего особняка. Хотя бы месяц нам надо быть осторожней обычного.