Дом Мэлори. "Мама, ты справишься!"

Глава 7

Следующие три дня прошли для меня, как в тумане.

Похороны, соседи, роль горюющей вдовы, дети. Самым сложным было последнее.

Мэтти, и без того тихий мальчик, превратился в бесплотную тень. Странная реакция, учитывая, сколько боли и страха причинял ему отец. Он неотступно следовал за мной, как потерянный щенок, но словно не слышал и не видел ничего вокруг.

Итан же, напротив, встретил горестную весть яростным воплем, обвинив меня в смерти Ромула! Сбежал из дома, словно дикий зверь, и не появлялся до самого погребения. А когда вернулся, смотрел на меня исподлобья, как на злейшего врага. Мне стало страшно, я впервые ощутила, что не справлюсь с этим ребенком и в принципе не знаю, что от него ожидать.

Средневековые похороны выглядели совсем иначе, нежели в моем времени.

Пока мужчины грубо сколачивали погребальные носилки, женщины омывали тело Ромула, облачая его в новую, домотканую рубаху. Я сидела в стороне, наблюдая за тягостной процессией, и чувствовала себя чужой на этом празднике смерти. Главным распорядителем был дьякон, прибывший из соседней деревни. Она была больше нашей, там имелась своя церковь, приход которой набирался из трех ближайших селений. Дьякон читал молитвы, окуривал раздувшееся тело Ромула едким ладаном и отдавал указания, что нужно делать далее.

Двое служителей в белых балахонах безмолвно помогали ему. Как я поняла, церковь брала на себя организацию похорон «от» и «до», за что полагалось заплатить. И, разумеется, не забыть о пожертвовании в размере десятины от всего, чем я владела, — об этом дьякон тактично напомнил мне во время короткой, сочувственной речи. Меня дрожь пробирала от одного лишь присутствия всех этих людей в моем доме, на расспросы и уточнения не было ни сил, ни желания.

Бабка Люсинда все время ошивалась поблизости, и я непроизвольно прислушивалась ко всему, что она говорит. К счастью, с ее уст не прозвучало ничего, что могло как-то меня осудить. Напротив, лекарка сокрушалась, что Ромул сорвался с крыши ее сарая, и теперь она чувствовала себя виноватой в его смерти.

Похоронили Ромула на небольшом кладбище за деревней. Могилу выкопали быстро, мужчины споро орудовали лопатами, словно соревнуясь, кто скорее закончит это мрачное дело. Гроба не было, покойника опускали прямо в погребальных носилках из неструганых досок, но украсили их ветками ели и полевыми цветами.

Мэтти, как тень, следовал за мной, держась за край моей юбки. Итан шел поодаль, с ненавистью глядя на все происходящее. Дьякон монотонно читал молитвы, служители размахивали кадилами, распространяя вокруг терпкий запах ладана. Женщины причитали, выли и осыпали накрытое желтоватой тканью тело землей. Я стояла, словно каменная, не в силах проронить ни слезинки. Внутри все похолодело и сжалось в тугой комок.

На похоронах собралась вся деревня. Люди сочувственно качали головами, выражали соболезнования и предлагали помощь. Но в их глазах я видела не только жалость, но и настороженность. Шепот за спиной не укрылся от моего слуха. Кое-кто поговаривал о проклятии, нависшем над нашей семьей, ведь совсем недавно вот так же хоронили моего отца.

После погребения ко мне подошел дьякон и порекомендовал прибыть в церковь, дабы «очиститься». Я согласилась, лишь бы все это поскорее закончилось.

Потом мы с детьми вернулись в дом, где каждый предмет напоминал о Ромуле. О его грубости, пьянстве и бесконечных придирках. Но теперь все это осталось в прошлом. И вместо облегчения я почувствовала тягостное чувство вины. Вины за то, что желала ему смерти и теперь, в глубине души, счастлива, что он ушел из нашей жизни.

Вечером я попыталась поговорить с Итаном, но он лишь огрызнулся и убежал в свою комнату. Мэтти молча обнял меня, прижался щекой к руке и уснул рядом на кровати.

Ночь прошла в тревоге и кошмарах. Мне снился Ромул, обвиняющий в своей смерти, дьякон, требующий непомерную дань, а затем подозревающий в ведьмовстве, и голодные лица детей. Проснувшись, я чувствовала себя разбитой и измотанной. Но нужно было вставать и что-то делать. Дети голодны, новая реальность требует решений, а впереди еще столько дел.

Решив начать с малого, я спустилась на кухню и принялась готовить завтрак. Это были накопившиеся за несколько дней яйца, жаренные на сале. Мэтти уселся за стол и молча наблюдал за моими действиями. Итан так и не вышел из комнаты. Накормив младшего и отправив его в курятник за очередной порцией яиц, я решила попытаться наладить контакт со старшим сыном. Постучала в детскую, но в ответ услышала лишь тишину. Открыв дверь, я увидела, что он сидит на кровати, уставившись в одну точку.

— Итан, нам нужно поговорить, — сказала я мягко.

Он ничего не ответил. Присев рядом с ним на кровать, я взяла его за руку.

— Я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело. И знаю, что ты любил своего отца. Но ты должен понять, что в его смерти нет виноватых. Это был несчастный случай.

Итан вырвал свою руку и отвернулся к стене.

— Уходи, — прошептал он.

Конечно же потребуется время, чтобы залечить его раны, но я не собиралась сдаваться.

Ведь должна была стать для этих детей матерью, защитницей и опорой. Даже если это означало, что придется бороться с целым миром.

Не успела я открыть рот для очередной попытки наладить связь, как по дому разнесся громкий стук во входную дверь. Всего один, но от него вздрогнули стены. Затем скрип петель и тяжелые шаги через порог.

— Встречай, хозяйка! — прогремел незнакомый мужской голос. — Поговорим о судьбе твоей дальнейшей!

Итан вдруг встрепенулся и схватил меня за руку.

— Господин Гильем!

— Кто?..

— Староста деревни! Он же не заберет нас у тебя, нет?

В глазах Итана плескался неподдельный страх. Я растерялась. О таком повороте событий я никак не могла подумать…

— Нет! Конечно, нет.

— Мэлори Бут, гость на пороге! — снова заголосил староста.

Итан среагировал быстрее меня, вскочил с кровати и выбежал в коридор. Я поторопилась следом.

В прихожей стоял огромный мужик лет сорока пяти с круглым багровым лицом, густой рыжей бородой и животом, выпирающим из-под кожаного жилета. Глаза маленькие, темные, смотрят исподлобья. За ним в дверях жался перепуганный Мэтти с тремя куриными яйцами в ладошках.

— А вот и ты, вдовушка! — рявкнул Гильем, осматривая меня с ног до головы. — Слыхал я, как ты тут мужа схоронила. Дело, конечно, житейское. Но теперь ты одна, а землица-то у тебя знатная.

Он прошел на кухню, не разуваясь, и уселся на ближайший стул, водрузив свои огромные ручищи на стол. Мэтти спрятался за моей спиной, Итан стоял рядом, сжав кулаки. Отмерев, я последовала за старостой, но садиться напротив не стала.

— Ты не переживай, Мэлори. Мы тут люди добрые, в беде не бросим. — промурлыкал Гильем, словно кот, играющий с мышкой. — Но порядок есть порядок. Раз мужа нет, надо решать, кто о тебе заботиться будет. Негоже молодой бабе одной пропадать.

Я похолодела. Вот оно что! Этот мерзавец пришел меня сватать! Или, что еще хуже, принудить к браку с кем-то из своих прихвостней, чтобы отобрать наследство. А ведь земля на могиле Ромула еще не осела!

Ярость заклокотала внутри, но я старалась сохранять спокойствие, как будто ничего не происходит.

— Господин Гильем, я еще не успела оправиться от горя. Дайте мне время, — попыталась я сдержать дрожь в голосе. — И потом, у меня есть дети. Я должна о них позаботиться, о себе сейчас думать некогда.

Гильем хмыкнул, словно не веря ни единому моему слову, и обвел взглядом Итана и Мэтти.

— Дети? Да разве ж твои они? Ромул осиротил поганцев, теперь отправим их в приют Святой Анны, в Ладлоу. Там им самое место.

— Нет! — я инстинктивно прижала Мэтти к себе. — Они останутся со мной! Я была законной женой Роланда и усыновила мальчиков. Теперь я его вдова, а дети — мои.

Староста свел кустистые бровь к переносице и прочистил горло.

— Кхе-кхе. Да зачем же тебе на плечи такой груз, Мэл! Посмотри на себя, молодая баба, кровь с молоком, тебе жизнь устраивать надо, защитника искать, кормильца. А разве ж кто возьмет тебя с таким выводком-то?

Кажется, в моих глазах отразилось все, что я думаю на этот счет, потому что Гильем вдруг махнул рукой и стукнул ладонью по столешнице, заставив подскочить чашки.

— Ай, да ладно! Поговорим об этом позже. — просканировав Итана и Мэтти оценивающим взглядом, добавил: — Мальчишки крепкие, работники из них выйдут знатные. Скоро сезон полей да огородов откроется. Не пропадут.

— Моим детям и без того забот хватит. У нас много дел ожидается в доме и хозяйстве, своей лишь парой рук я не справлюсь, — возразила я, стараясь говорить твердо.

Староста хмыкнул и пригладил густую бороду. В ней я разглядела кусочки пшеничной каши, запутавшиеся в волосах. Внутренне содрогнувшись от омерзения, постаралась сдержать внешнее спокойствие.

— Как уже сказал, обсудим позже. А ты, Мэлори, женщина видная. Не думаю, что долго одна пробудешь. Но я, так и быть, готов взять заботу о тебе в свои руки. Земля твоя мне ни к чему, у меня своей хватает. Просто не хочу, чтобы ты тут одна пропадала. В одиночку такой годной бабе жить — не дело.

Он говорил сладко, но в маленьких глазках плясали недобрые огоньки. Я чувствовала, как Мэтти вжимается в мой бок, а Итан стоит, словно натянутая струна, готовый в любую секунду сорваться. Нужно было выиграть время.

— Я благодарна вам, господин Гильем, за вашу заботу. Но, как я уже сказала, я еще не готова к такому серьезному решению. Позвольте мне подумать.

Гильем нахмурился. Видимо, не ожидал такого отпора от тихой вдовушки. Он поднялся, тяжело опираясь на стол, отчего тот скрипнул под его весом.

— Ты же понимаешь, что на тебя желающие быстро найдутся? И далеко не такие выгодные, как я. Может оказаться, что никто другой вот так расшаркиваться перед тобой не станет. Придет, да возьмет силой, да еще обрюхатит. И некуда тебе потом будет деться. А сильно потасканную я уже брать не захочу. Брезгливый я.

Меня пробила холодная дрожь от его слов. Этот говнюк говорил обо мне, словно о вещи!

— Дайте хотя бы месяц, — выдавила из себя я. — А там посмотрим.

Он выпрямился и подтянул пояс штанов, слегка перекрывая полоску волосатого пуза. Движением воздуха по кухне разнесся запах пота и мочи. Меня замутило.

— Ладно, вдовушка, месяц так месяц. Но смотри, время быстро летит. А вздумаешь меня завтраками кормить, пожалеешь.

— Даже не подумала, господин Гильем.

— Я человек занятой, долго ждать не люблю. Так что думай хорошенько. А чтоб хорошо думалось, пришлю тебе завтра работника. Чего тут надобно в доме по мужской части сделать, поручишь ему. Не стесняйся.

Я поторопилась отказаться, понимая, что его помощь обернется еще большей кабалой.

— Ну что вы, не стоит!..

— Не перечь, Мэлори. Лучше подумай, чем в следующий раз меня угощать будешь. Не гоже гостю голодным сидеть на кухне.

Я стиснула зубы и отступила в сторону, когда огромная фигура Гильема двинулась к выходу, заслонив собой свет. Вот что за напасть? От одного борова избавилась, как еще один нарисовался! И ведь месяца спокойного он мне не даст. И детей наверняка придумает, как в приют отправить, а землю оттяпать.

Как только за Гильемом закрылась дверь, напряжение в комнате словно лопнуло. Мэтти разрыдался в голос, уткнувшись лицом мне в живот. Итан же продолжал стоять, сжав кулаки до побелевших костяшек, и смотрел в окно, туда, где только что скрылся староста.

Я понимала, что месяц — это ничтожно мало, а Гильем не из тех, кто будет спокойно ждать.

Мне нужно было срочно придумать план, пока не стало слишком поздно.

Я обняла Мэтти крепче, чувствуя, как его хрупкое тельце содрогается от рыданий. Итана взяла за руку, и он неохотно, но все же сжал мою ладонь в ответ. В его глазах плескалась недетская решимость.

— Я в приют не поеду! — отрезал он. — И Мэтти не поедет. Ни за что!

— Тихо, милый, — ответила я успокаивающим голосом. — Никто никуда не едет, все остаются здесь. Я не допущу, чтобы вас у меня забрали. Мы справимся, мальчики. Но только вместе.

Мэтти немного успокоился и отлепился от меня.

— Ты готов помогать мне, Итан?

Он кивнул, не отрывая взгляда от окна. Старший все понимал. Понимал, что их жизнь в одночасье перевернулась с ног на голову, и теперь им предстоит бороться за свое место под солнцем. В этой новой реальности нет места для долгой скорби по отцу и надуманной обиды на мачеху.

— Тогда слушайте меня внимательно, — произнесла я, стараясь говорить твердо и спокойно, чтобы не посеять лишнюю панику. — Сейчас нам в первую очередь нужно привести в порядок дом. Мэтти, твое задание: вынести все вещи из вашей комнаты. Складывай прямо в коридоре, на пол. Пусть останутся только голые стены и мебель, хорошо?

Мальчик послушно кивнул, бережно положил на стол куриные яйца, которые все это время сжимал в руках, и отправился выполнять поручение.

— Итан, а тебе нужно сначала поесть.

— Я не голоден.

Вздохнув, я села на табурет и жестом подозвала его к себе. Когда он остановился напротив, заговорила:

— Тебе придется стать моей опорой, Итан. Особенно сейчас. Мне будет трудно решать все эти свалившиеся на нас проблемы и попутно переживать, поел ли ты, искупался ли, дома ли ты, или снова сбежал в неизвестном направлении. Я понимаю, потеря папы — это страшный удар, но…

— Он был козлом.

Я осеклась, словно споткнулась о камень, потеряв нить своей речи.

— Прости, что?..

— Отец был плохим, поняла? Я это знаю. Он бил тебя, бил меня, отрезал язык Мэтти. Но мне все равно кажется, что без него нам будет еще хуже.

Тишина, словно могильный камень, повисла между нами. Сглотнув ком, подступивший к горлу, я подбирала нужные слова. Итан почесал затылок, скосил взгляд на тарелку с остывшей яичницей и, словно повинуясь невидимому приказу, нехотя сел за стол. Пододвинул к себе завтрак и начал есть.

— Я и не говорила, что нам будет лучше, — наконец выдавила я из себя. — Нам будет просто… по-другому. Мы продолжим жить в этом доме, и я не хочу, чтобы к нам присоединялся кто-то еще.

Итан промычал что-то невнятное, жадно поглощая жаренные на сале яйца.

— Хорошо, тогда решено. Закрыли тему и больше к ней не возвращаемся. Твои поручения на сегодня: подоить козу и наносить бочку воды. Только не двумя ведрами сразу, ладно? Ходи с одним, не нужно надрываться. Это задание на весь день, так что отдыхай, когда захочется, и не торопись. Я сегодня буду много мыть и стирать, так что следи, чтобы мне хватало воды.

Покончив с едой, Итан отодвинул тарелку и странно на меня посмотрел. Словно хотел что-то спросить, но не решался.

— И все? Только вода и коза?

— Да.

— Ну-у… я могу еще чего-нибудь поделать. Что ж мне до вечера балду гонять, что ли?

— Следи за водой, Итан. И не убегай из дома. Если понадобится еще какая помощь, я позову тебя.

— Ладно.

В моих словах звучала твердость, но я понимала, что одними разговорами и генеральной уборкой дело не решить. Гильем не отстанет, это было ясно как день. Нужно что-то предпринять, и как можно скорее. Первым делом следовало оценить наши ресурсы и продумать план защиты. Дом, слава богу, был крепкий, но вот запасы продовольствия оставляли желать лучшего.

Когда мальчики разошлись по своим делам, я вышла во двор и окинула взглядом свое небольшое хозяйство. Курятник и сарай с козой, огород, заросший сорняками, и сад с яблонями, нуждающимися в обрезке. Работы — непочатый край. Но сейчас главное — безопасность. Я заглянула в сарай, где хранились инструменты и прочий хлам. Нужно было найти что-то, чем можно было бы обороняться. Топор, вилы, лопата — все это в моих руках выглядело довольно жалко против предполагаемой грубой мужской силы. Но хоть что-то. Взяв топор, я вернулась в дом. Закрыла входную дверь и оценивающе осмотрела пространство рядом с ней.

Во-первых, надо взять за правило запираться, когда дети в доме. Местные обычаи входить без разрешения нервировали до белого каления.

Во-вторых, помимо засова нужно придумать добротный крючок — его быстрее накинуть, если вдруг понадобится запереть дверь в считанные секунды.

И в-третьих, нам нужна собака. Было бы неплохо знать заранее о приближении чужака.

Поставив себе мысленно галочку — сходить по соседям с этим вопросом, я принялась думать, куда пристроить топор. Оставлять его на виду не хотелось, но и убирать куда-то далеко — смысла не было. Переведя взгляд на покосившуюся этажерку со всяким хламом, я протянула к ней руку и медленно наклонила вбок. Все, что на ней громоздилось, с грохотом повалилось на пол. Коробки, старые банки, гвозди, какие-то тряпки, поломанные деревянные игрушки — просто немыслимо, по какому признаку все это складировалось конкретно в этом месте!

Воодушевившись, я схватила метлу и смела пыль с паутиной из угла рядом с дверью. Потом подтянула туда освободившуюся этажерку. Она встала точь-в-точь до дверного проема.

— Отлично! — вырвалось у меня.

Топор прекрасно помещался между этой полкой и стеной. В глаза он не бросался, зато был в легком доступе. А когда я организую здесь хранение нужных вещей, оружие для самообороны и вовсе исчезнет из вида, и знать о нем буду только я.