Эвис: Неоднозначный выбор

Глава 2

Четвертый день пятой десятины второго месяца весны.

К Черным воротам дворца мы подъехали незадолго до рассвета. Окинув взглядом лица стражников, несущих службу, и убедившись, что оба воина из Незримых, я слегка расслабился. Поэтому коротко кивнул обоим, вскинул руку и жестом отправил Сангора с шестью подчиненными на площадку для ожидающих. А когда парни отъехали, повернулся к Найте:

— Почему именно ты?

— Без Дарующей тебя бы все равно никуда не отпустили… — ответила женщина, ничуть не удивившаяся моему вопросу. — Вэйлька моталась с тобой в Глевин в последний учебно-боевой выход, значит, теперь моя очередь. Кроме того, в ней слишком много желания, а в этом походе оно будет только мешать.

— Ты забыла добавить, что считаешь себя моей Тенью, и не собираешься уступать место за моим плечом даже собственной сестричке[1]? — прочитав недосказанное в эмоциях, поддел ее я. При этом щедро плеснув в душу Найты чувством уважения, удовлетворения и любви.

— Зачем озвучивать очевидное? — притворно удивилась женщина, а через пару мгновений выделила своим Даром несколько знакомых сознаний, приближающихся к нам со стороны дворца.

Я поморщился, узнав среди них не только Зейна Шандора с наследником, но и Манишу:

— Надеюсь, они догадались взять закрытую карету?

Догадались — небольшой четырехместный экипаж без гербов и с темными занавесками на окнах подлетел к воротам буквально минуты через три-четыре. А когда створки распахнулись, выехал с территории дворца и последовал за нами с Найтой к площадке, прячущейся между деревьями.

Первым наружу выбрался Недвир Топор, цепким взглядом оглядел моих парней и окрестности, поздоровался со мной и инеевой кобылицей[2], и разрешил своим подопечным выходить. Экипаж тут же качнулся на ремнях, и на землю спрыгнул самодержец:

— Привет, Нейл! Рад видеть тебя и твою супругу в добром здравии!

— Доброе утро, Зейн! — спешившись, улыбнулся я, обрадовавшись искренности эмоций венценосного побратима. — Дай Пресветлая здоровья и благоденствия тебе, твоим супругам и детям!

А через десяток секунд, когда к нам выбралась и королева, поклонился:

— Доброе утро, ваше величество! Прошу прощения за то, что вынудил вас проснуться в такую рань.

Судя по эмоциям, сердце женщины было не на месте. Но многолетняя привычка держать лицо в любых ситуациях позволила ей отшутиться:

— Одними извинениями не отделаешься: с тебя в подарок что-нибудь из «Просветленного[3]»!

— Договорились! — пообещал я, а затем обратил внимание на принца и добавил в голос металла: — Здравствуй, Террейл. С этого момента и до возвращения во дворец ты отзываешься на имя Тарг ар Эвис. Твое место в движении и в бою — за левым плечом десятника Сангора. Во-он те две лошади — твои. Поперек седла первой — плащ. Надеваешь, накидываешь на голову капюшон и ждешь команды выдвигаться.

— Может, хоть ты мне объяснишь, что все это значит⁈ — не без труда сдержав вспышку гнева, попросил наследник престола.

— «Вы». Или «арр Нейл»! — негромко, но властно рыкнул король. — С этого момента и до возвращения во дворец!

Принц повторил так, как требовалось. И получил не такой уж информативный ответ:

— Объясню. В дороге. Завтра-послезавтра…

К моему удивлению, этого хватило — Террейл, или, по-новому, Тарг опустил голову, стиснул пальцами рукоять меча и нехотя поплелся к своим лошадям. А я, оставшись с его родителями, негромко вздохнул:

— Надеюсь, что все получится…

Голос Шандора лязгнул сталью:

— Если не поможет даже это, то трон я уступлю кому-то из младших сыновей!

А Маниша подошла ко мне и… по-матерински обняла:

— Поосторожнее там, ладно?

…Ворота, разделяющие Верхний и Нижний город, мы пролетели, как на крыльях, так как при появлении нашего отряда неприметный парень из Незримых, отиравшийся возле караулки, метнулся к десятнику и что-то прошептал ему на ухо. А тот, сорвавшись с места, принялся собственноручно разгонять толпу, мешающую нам проехать между створок. Приблизительно так же преодолели и Восходные ворота. А когда выехали на Гельдский тракт, пара, назначенная Сангором в головной дозор, унеслась на перестрел вперед, вторая приотстала, а в оперативном канале раздался сосредоточенный голос Стеши:

— Еще раз доброе утро! Приветствую вас уже как тактик операции «Прогулка». Звено дронов сопровождения в воздухе, картинки с них — под соответствующими пиктограммами, а до поворота направо два километра шестьсот сорок два метра…

Особой необходимости все это говорить не было, но и у меня, и у Найты враз потеплело на душе. А когда в левом верхнем углу тактического экрана появилось окошко, демонстрирующее лицо девушки, начало улучшаться и настроение. Тем временем меньшица, закончив рассказывать обо всех потенциальных опасностях, которые могут подстерегать нас до поворота, ослепительно улыбнулась и перешла к домашним новостям:

— У нас все в порядке. Только что закончили пробежку и идем в большой зал. Я слегка приотстала, поэтому могу показать общую картинку. Это задница Рады… Хельги… Хильды… задницы парней… для Найты, наверное. О, а вот и Алькина! Хороша, правда? Кстати, сегодня на полосе препятствий девочка злобствовала, как никогда, и Майре приходилось ее придерживать… Увы, я уже у дверей. Опоздаю к началу тренировки — буду наказана. Так что до связи…

— Э-э-эх! — с наслаждением вдохнув свежий утренний воздух, буркнула Найта, и плеснула в меня не совсем понятной последовательностью чувств, которую я после короткого раздумья «перевел», как вопрос «Здорово, что они у нас есть, правда?»

— Ага! — подтвердил я. А через несколько минут, увидев, что головной дозор добрался до начала тропинки, выбранной Стешей для съезда в лес, дважды свистнул. Тамор с Тавором, братья-погодки, которые пришли в мой род из побочной ветви ар Лоусов, мгновенно среагировали на приказ и остановились. А «прочитав» последовательность жестов, спешились, дождались, пока основная группа приблизится, и ушли в лес, ведя лошадей в поводу.

Прекрасно понимая, что опыта передвижения пешком у «Тарга» нет и быть не может, на ближайшей полянке я сделал остановку. Минут, эдак, на сорок пять. Во время которой заставил принца распотрошить переметные сумки на заводной лошади и объяснил, по какому принципу в них уложено снаряжение. После объяснений ткнул пальцем в один из двух «лишних» свертков и приказал переодеться. А когда наследник престола выполнил приказ и в сердцах зашвырнул ненужные вещи куда подальше, рассказал, что такое портянки, зачем они нужны, и показал, как их правильно мотать.

Следующие полтора часа мы еле ползли, так как через каждые двадцать минут неспешного шага приходилось делать пятиминутный привал, чтобы Тарг восстановил дыхание и перемотал портянки. А чтобы такое времяпрепровождение приносило хоть какую-то пользу, я объяснял наследнику Зейна, как правильно ходить, дышать, слушать лес и так далее — в общем, читал лекцию по основам выживания на дикой природе. Как ни странно, принц слушал очень внимательно — видимо, оценил количество взятых с собой продуктов, и понял, что надеяться на возвращение домой в ближайшие пару дней не стоит.

Ближе к концу этой «прогулки» он начал понимать, что в моих словах куда больше смысла, чем казалось на первый взгляд: все семеро моих вассалов, включая Сангора, выглядели бодрыми и свежими, перематывать портянки даже не думали, а сам Тарг основательно подустал и слегка стер пятку на левой ноге.

Доводить его до изнеможения в первый же день похода в мои планы не входило, поэтому сразу после того, как тропинка вывела нас на огромное поле, поросшее редким кустарником, я разрешил всем забраться в седла и начал первую из запланированных лекций:

— Средняя крестьянская семья состоит из двенадцати-пятнадцати человек. Как правило, это глава семьи, две-три супруги и уйма детишек разного возраста. Для того чтобы прокормить одного взрослого человека в течение года, вырастив и продав, скажем, пшеницу, требуется поле размерами от нас и во-он до того, до того и до того кустов. А всю семью…

Естественно, размеры и сам рассказ я брал не из радужных грез — отталкивался от маркеров, стараниями Амси появляющихся на экране тактического комплекса, и читал подготовленный ею же текст. А она, для большей наглядности, щедро разбавляла его цепляющими за душу примерами:

— Если добавить к получившемуся участку кусок под налоги, которые эта семья должна будет заплатить хозяину земли, учесть возможность наступления дождливого или засушливого лета и вспомнить о том, что зерном с удовольствием лакомятся птицы и многие дикие звери, то надел потребуется раза в три больше.

— А ведь этим крестьянам надо не только есть, но и во что-то одеваться, запасать на зиму дрова, покупать сено для коровы или саму корову… — поддержала меня Найта, читающая тот же текст. — Да и налоги — это еще не все: чтобы зерно превратилось в муку, надо купить телегу и мешки, довезти урожай до мельницы, заплатить за работу и мытарям на въезде в город, за место на рынке и так далее и тому подобное. А после всего этого еще и умудриться довезти вырученные деньги до дому.

— Именно! — кивнул я. — А теперь я покажу, сколько стоит простенький серебряный кубок, конь, меч и родовой перстень…

В этот момент принц слегка оживился. Но ненадолго — сообразив, что ни одного упомянутого мною предмета крестьянской семье не купить при всем желании, нахмурился.

— Теперь задумайтесь вот о чем: на всем этом огромном наделе трудится не вся семья, а лишь взрослые. С рассвета и до заката. С ранней весны и до начала осени. И каждый день! Почему? Да потому, что зерно, брошенное на землю, просто так не прорастает…

Кусок лекции, посвященный основам земледелия, Тарг слушал с все усиливающимся изумлением. Особенно после того, как узнал, что большая часть крестьянских семей возделывают землю деревянными инструментами, ибо железные и стальные слишком дороги. Когда я предложил ему представить себя крестьянином, по полю которого в самом конце лета пронеслась кавалькада из сотни-другой охотящихся благородных, принц невольно дотронулся до рукояти меча. А где-то через час, когда мы проезжали мимо полей, на которых трудились местные жители, очень внимательно приглядывался к тому, что они делали, то ли сравнивая с тем, что услышал из лекции, то ли примеряя каждое их действие на себя.

В течение оставшейся части дня я его больше ничем не терзал — давал знаниям улечься в голове и прорасти в душу. Поэтому мерно покачивался в седле, изредка корректировал направление движения отряда, а сам либо учился, либо общался с семьей, благо с момента имплантации тактического комплекса успел разобраться с большей частью его возможностей и научился набирать и отправлять текстовые сообщения почти незаметными шевелениями пальцев левой руки…

…До места будущей ночевки, выбранной для нас Стешей, добрались незадолго до заката. Вот тут мне пришлось поднапрячься — взять принца в напарники и последовательно объяснять ему каждое свое действие. То есть, учить самым простым вещам — обихаживать лошадей, обустраивать место для ночлега, собирать валежник и расставлять сторожки. Сначала вымотавшийся за день мужчина понимал объяснения далеко не с первого раза. Но когда сообразил, что я никуда не тороплюсь и готов заставлять его делать одно и то же хоть до утра, заставил себя собраться. Поэтому был оставлен в покое не так уж и поздно — минут через пятнадцать после окончания трапезы. Вернее, после того, как вместе со мной сходил к речке и собственноручно вымыл тарелку и нож.

Он обрадовался. Добрался до кучи лапника, застеленной плащом, лег, с наслаждением вытянув ноги, и… еще полтора часа, открыв рот, наблюдал, как я гоняю Найту и своих вассалов…

…Следующие три дня пути были похожи один на другой, как капельки росы. Подъем на рассвете, часовая тренировка, завтрак, дорога с редкими привалами, обустройство лагеря, еще одна часовая тренировка, ужин и сон. Стеша, которая нас вела, выбирала маршрут таким образом, чтобы заросших лесом участков было как можно меньше, а полей и перелесков — как можно больше. Но перебирать ножками нам это не мешало — минимум треть пути я, Найта и мои вассалы проделывали пешим по конному, то есть, бегом, держась рукой за стремя.

Весь второй день наследник престола наблюдал за этими пробежками, тихо дурея. И, кажется, с нетерпением ждал момента, когда, наконец, хоть кто-нибудь да взбунтуется. Не взбунтовался никто. Мало того, на вечерней тренировке все те, кто «весь день» несся по полям «со скоростью лошади» выкладывались так, как будто бездельничали месяц-два и соскучились по нормальным нагрузкам. А на следующий день бежали так же бодренько, как и накануне!

Террейл задумался. А когда поймал чей-то насмешливый взгляд, решил делать то же самое. И хотя пробегал относительно немного — по полкилометра за каждый подход — к вечеру плавился от гордости.

Еще одним небольшим отличием последующих дней от первого были темы лекций: все промежутки между пробежками я рассказывал «вассалам» об экономике. То есть, объяснял, откуда берутся те вещи, которые мы используем в обычной жизни, сколько стоит вложенный в них труд, какую длинную цепочку рабочих рук проходит, скажем, кусок руды для того чтобы в конечном счете превратиться в меч и так далее. Кроме этого, рассказывал и о налогах, заставляя спутников прослеживать процесс накопления средств от тех, кто что-то выращивает или производит, до королевской казны.

Тем было много, и все разные. Но их объединяла одна-единственная мысль, кстати, ни разу не высказанная мною вслух: «Крестьяне и ремесленники — фундамент благосостояния благородных. А тот, кто посягает на их имущество, здоровье или жизнь, является наиглавнейшим врагом короны».

Вообще лекции, подготовленные Амси, были очень интересными и невероятно образными. Благодаря этому все, что я озвучивал, само собою откладывалось в памяти. И вынуждало задавать вопрос за вопросом. Само собой, не меня, а вассалов. А ответы на них расставляли акценты именно так, как требовалось. Видимо, поэтому к концу четвертого дня ежедневного воздействия на мозги все те отдельные фрагменты, которые я описывал, вдруг собрались в общую картину и поразили и меня, и Найту, и парней до глубины души. А наследника престола сподобили сформулировать ту самую мысль, к которой его подталкивали. Правда, получилось у него это несколько сумбурно.

— Арр Нейл, а можно вопрос? — подал он голос минут за сорок до завершения дневного перехода. А когда я кивнул, хрустнул костяшками пальцев: — Все то, что вы рассказывали эти дни, звучит логично, но совсем не так, как мне когда-то объясняли наставники. Если отталкиваться от ваших слов, то получается, что любое королевство, прежде всего, богато чернью, а это утверждение не лезет ни в какие ворота!

— Скажи, Тарг, чем закончилась недавняя война между Реймсом и Гельдом? — спросил я.

— Гельд потерпел поражение в нескольких сражениях, а потом… — тут принц нахмурился, — … отдал Реймсу приличный кусок территории!

— И победителя это устроило, не так ли? — усмехнулся я. — Хотя ни одним благородным, которые считают себя фундаментом королевства, это королевство так и не приросло. Наоборот, потеряло в битвах некоторое количество частей этого самого «фундамента» ради того, чтобы наложить лапу на «никому не нужный» кусок земли, но почему-то сочло такой обмен выгодным!

Принц задумался. Минут на пять-семь. А потом разродился умной мыслью:

— Ну да, какой бы ежегодный доход ни приносил этот кусок территории, король Гельда его уже не получит. А значит, не сможет выучить, вооружить и прокормить некоторое количество воинов. Или укрепить стены какого-нибудь пограничного города. Или закупить достаточное количество стрел для лучников. То есть, станет немного слабее! А когда реймсцы заселят эту землю и начнут получать с нее доход, их королевство станет чуть сильнее. И… постарается забрать очередной кусок!

Что интересно, этот вывод его не удовлетворил — все время, пока мы обустраивали очередное место ночевки и тренировались, он заново разбирался в причинах и последствиях самых крупных недавних войн. А после ужина задумчиво пробормотал:

— Арр Нейл, а ведь вы были правы! Отец говорил, что основной причиной войны между Торреном и Реймсом, случившейся шесть лет назад, была необходимость сократить количество дурной молодежи, подросшей в благородных родах. А про крестьян и ремесленников не сказал ни слова!

— За свою жизнь средняя благородная дама рожает три-четыре ребенка, из которых выживает три четверти. Средняя крестьянка рожает раз шесть-восемь. Только из ее детей выживает в лучшем случае треть…

Озвучив эту фразу, я ужаснулся. Конечно же, не показав и виду. А наследник престола аж подпрыгнул на месте:

— Почему так мало⁈

— В крестьянских семьях нет личных лекарей. Да и условия жизни с нашими не сравнить. Кроме того, будущая мать работает до последних дней беременности, чтобы помогать мужу, поэтому не всегда дохаживает полный срок. В результате частенько рожает в поле, а роды принимают либо члены семьи, либо деревенские знахарки. Надо ли говорить, что у крестьянок огневица начинается куда чаще, чем у благородных? — хмуро объяснила Найта. — Поэтому они мрут. И мрут их дети. Причем не только во время родов, но и в неурожайные годы, во время работы, от лесного зверья…

— От зверья? Как⁈

— Дети крестьян пытаются помогать родителям хоть чем-нибудь, поэтому собирают грибы, ягоды, дикий мед… — подал голос Сангор. А когда принц повернулся в его сторону, добавил: — Позапрошлым летом в одной из деревенек манора ар Маггор четыре девчушки восьми-двенадцати лет отправились собирать малину и нарвались на медведя, раненого, но не добитого какими-то недоумками. Года четыре тому назад, зимой, после восьмидневной метели, трое мальчишек пошли в лес за дровами, но наткнулись на оголодавшую волчью стаю…

— В прошлом году за одно лето в деревеньке по соседству с Лоусом покалечилось двое парней. Одного придавило лесиной во время лесозаготовок, а второй надсадился на мельнице, таская мешки с мукой… — поддержал его Лоннер.

Принц удивился:

— Мешки? Как? Они же не такие уж и тяжелые!

— Для нас — да! А для двенадцатилетнего мальчишки, которого сносило ветром от слабости после голодной зимы, они оказались неподъемными…

Подобных историй Террейлу рассказали предостаточно, поэтому все время, пока мы тренировались, и еще половину ночи он сосредоточенно думал…

Рассвет пятого дня пути наследник престола встретил не выспавшимся и злым, как цепной пес. И не только из-за тягостных мыслей: настроение испортил как ночной поход в кусты по нужде, во время которого бедняга еле ковылял из-за боли в мышцах ног, так и моросящий дождик, начавшийся в середине ночи и успевший промочить все то, что не было накрыто. То есть, только его вещи. Поэтому, встав и натянув на себя сырую куртку, Тарг оглядел лица моих вассалов и взбесился еще сильнее: парни, готовившиеся к утренней тренировке, не обращали никакого внимания на висящую в воздухе водяную взвесь и весело перешучивались. А когда на полянку вернулась Найта и от избытка чувств поцеловала меня в щеку, вышел из себя:

— Скажите, арр Нейл, а почему женщина сопровождает только вас? У вас что, самые большие потребности в любви и ласке?

— Эта женщина тренируется по два раза в день, с легкостью поддерживает тот темп и режим передвижения, который я задаю, и способна порезать на мелкие лоскуты и любого из моих вассалов, и тебя… — ухмыльнулся я. И пообещал: — Когда среди твоих супруг появится хотя бы одна такая же, я разрешу взять ее с собой.

Этот ответ заставил принца почувствовать себя уязвленным:

— Если вы мне только что намекнули на то, что арессу Найтиру надо считать воином, то неудачно: воины не спят со своими предводителями!

— Хочешь, я буду спать с тобой⁈ — внезапно предложила Дарующая.

Террейл нервно сглотнул, но кивать поостерегся. И правильно сделал, так как после небольшой паузы женщина озвучила условия такого «счастья»:

— Убей Нейла в поединке, сумей объездить меня — и я не вылезу из твоей постели, пока тебе не надоест!

— Это можно считать обещанием? — спросил он, видимо, решив оставить за собой последнее слово в перепалке. — Я ведь могу постараться и…

Найта оглядела его с ног до головы и презрительно фыркнула:

— Для того, чтобы когда-нибудь сравниться с моим мужем и со мной, тебе надо тренироваться круглые сутки. А ты предпочитаешь себя жалеть!

Последняя фраза инеевой кобылицы и улыбки, которые появились на лицах моих парней, заставили Тарга заткнуться и… принять участие в тренировке. И хотя работа в паре с Сангором наследника ничем не порадовала — во время тренировочных боев десятник не отдал ему ни одного укола, а сам нанес десятка полтора — Шандор все-таки дотерпел до команды «Достаточно». А бешенство выплеснул перед завтраком, отлучившись в лес и изрубив в щепки какое-то несчастное деревце.

Злился и по дороге. Правда, при этом слушал очередную лекцию с неослабевающим интересом — как мне показалось, сравнивая то, что я говорю, с тем, чему его когда-то учили наставники и пытаясь найти любую возможность, чтобы придраться. К его искреннему сожалению, найти слабые места в рассуждениях искина не получилось, поэтому после окончания «занятия» принц ушел в себя.

Я обрадовался. Поэтому следующие полчаса посвятил общению с семьей, только-только закончившей утреннюю тренировку, перебравшейся на остров и отмокающей в джакузи. Вернее, с большим удовольствием наблюдал за шуточной грызней девочек, оставшихся дома, с сопровождающей меня счастливицей:

— Сестричка, тебе не стыдно⁈ — возмутилась Вэйлька, как только мы подключились к общему каналу и написали, что можем поболтать. — Мы поручили твоим заботам главу рода, семьи и любимого мужа, а ты, не успев выехать за ворота, потеряла Свет[4]!

— Ага! — поддержала ее Алька. — Вместо того чтобы согревать Нейла душой и телом сутки напролет, ты поддалась соблазнам окружающего мира и возжелала другого мужчину!

— И не просто возжелала, но и подарила ему надежду! — сделав вид, что потрясена таким непостоянством подруги до глубины души, «мрачно» вздохнула Майра. — Да так, что воодушевленный принц сразу же принялся за тренировки!

— Что вы несете? — воскликнула Найта. Вернее, ее комм, озвучивший написанный ею текст голосом хозяйки: — Нужен он мне, как ягненку мельничный жернов! Я просто выполняла распоряжение тактика изыскать возможность подтолкнуть Террейла к тренировкам!

— Чтобы так извратить мое распоряжение, нужен нешуточный талант! — схватилась за голову Стеша. — И тщательно скрываемый интерес к наследнику Зейна.

— Может, она считает, что Найтира ар Шандор звучит лучше, чем ар Эвис? — похлопав густыми ресницами, спросила Ирлана. — А что, супруги принца хлипковаты и безвольны, подмять их под себя не такая уж и большая проблема, значит, детская мечта всех девиц — стать старшей хозяйкой королевского рода — вполне достижима.

— Ох, вы у меня договоритесь! — «злобно» прошипела старшая Дарующая. — Времени у меня много, фантазии тоже достаточно, поэтому к возвращению домой я придумаю для вас такое изменение, от которого вы взвоете!

— Не-не-не, только не это!!! — ужаснулась Алька и «в панике» прикрыла ладонями полушария груди Стеши, сидевшей рядом. — Такую потерю Нейл не переживет…

К моему удивлению, сразу после окончания этой перепалки, когда мои красавицы, погрустнев, отправились на занятия, Найта подъехала поближе и написала в личный канал:

— Ты ведь не думаешь, что мне действительно есть хоть какое-то дело до Террейла и его короны, правда⁈

Шутить на эту тему я не рискнул — эмоции старшей Дарующей звенели напряжением, как перетянутые струны, готовые лопнуть, а личико ощутимо побледнело:

— Мне не надо думать: я чувствую все твои эмоции с раннего утра и до поздней ночи. Поэтому знаю, что в твоем сердце нет места ни для кого, кроме меня и наших девочек.

Тень несколько мгновений вслушивалась в мою душу, потом полыхнула облегчением и благодарно улыбнулась…

…На Дитренский тракт выбрались за два часа до заката и, ведомые Стешей, порысили на Полдень. А уже через двадцать минут головной дозор, обратив внимание на птичий грай, раздающийся откуда-то справа, подал знак «Внимание». И Сангор, повинуясь моей команде, отправил в лес пару лучших следопытов. Все время, пока их не было, принц не находил себе места — рассматривал неглубокий овраг, перед въездом в который мы остановились, придирчиво оглядывал нависающие над дорогой деревья, сверлил взглядом густой кустарник и вслушивался в окружающий мир. А когда мои вассалы вдруг бесшумно возникли из-за ближайших стволов, невольно вздрогнул.

— Там трупы, арр! — доложил Лоннер. — Три крестьянские семьи. Мужики, женщины старше тридцати лет и дети. А молодух, продукты и все, что можно продать, нет — их, видимо, забрали с собой.

— Разбойники? — подъехав к нам вплотную, хрипло спросил Террейл, вдруг чем-то неуловимым напомнив мне своего отца.

Воин утвердительно кивнул.

— Когда произошло нападение? — поинтересовался я.

— Судя по состоянию тел, вчера во второй половине дня.

«Правильно…» — мысленно отметил я, так как стараниями Сарджа и Стеши видел это нападение от начала и до конца на картинке со спутника.

— Что ж, идем, посмотрим повнимательнее… — буркнул я, спешившись и жестом приказав Найте следовать за собой.

— Арр Нейл, можно, я с вами? — попросил принц. А когда я пропустил эту просьбу мимо ушей, начал вываливать на меня аргумент за аргументом: — Погибшие были подданными моего отца. И, не столкнись с разбойниками, рано или поздно стали бы моими. А значит, я, как будущий король, просто обязан увидеть их тела собственными глазами!

Аргументы он привел веские, поэтому я «нехотя» согласился. А через пару минут, стоя на краю оврага, заваленного трупами, убедился, что не зря вытаскивал Террейла из дворца: Шандор-младший, переходя от тела к телу, пристально вглядывался в каждое лицо, осматривал каждую рану и постепенно наливался холодным бешенством. А в самом конце, посидев на корточках рядом с изломанным тельцем мальчишки лет семи, вдруг выпрямился и требовательно уставился на меня:

— Арр Нейл, я надеюсь, мы не оставим это нападение безнаказанным⁈

— Мы не оставим… — подтвердил я, выделив интонацией самое первое слово. — А тебе придется подождать с лошадьми. Ибо бесшумно передвигаться по лесу ты не умеешь и не чувствуешь своего напарника, а те навыки мечевого боя, которые вбили тебе в ноги наставники, хороши только для поединков.

Принц вспыхнул, набрал в грудь воздуха и… скрипнув зубами, выдал фразу, которая меня по-настоящему обрадовала:

— Вы правы, я еще не готов, а значит, буду для вас обузой! Поэтому в этот раз подожду…

Двадцать с лишним минут, которые потребовались для того, чтобы въехать в лес и найти подходящую полянку для временного лагеря, Тарг не находил себе места. А к моменту, когда лошади были стреножены, и я назвал ту пару вассалов, которая отправится вместе со мной и Найтой, был готов броситься по следам разбойников в одиночку. Поэтому на мою просьбу отвернуться и в течение половины кольца не поворачиваться, среагировал как-то уж слишком нервно:

— Зачем⁈ У вас от меня есть какие-то тайны⁈

Я кивнул:

— Да, есть: я и мои вассалы охотимся на разбойный люд в снаряжении, придуманном именно для этого. И мне бы очень не хотелось, чтобы по какой-нибудь трагической случайности нечто похожее вдруг появилось, скажем, у хейзеррских боевых звезд, у воинов Торренского Ночного двора или у тех же лихих людишек!

— А-а-а…

— Все те, кому удается увидеть это снаряжение, умирают! — ответил я на не заданный вопрос. — Поэтому эта тайна рода Эвис до сих пор и остается тайной.

Принц нервно хрустнул костяшками пальцев, потом развернул плечи и гордо вскинул подбородок:

— Клянусь кровью рода Шандоров и своей жизнью, что все тайны ар Эвис, которые я узнаю в этом походе, умрут в моей душе!

Клятва была серьезной, чувства, которые при этом испытывал принц, тоже не давали достаточно веских причин для отказа, поэтому я коротко кивнул, скользнул к одной из своих переметных сумок и вытащил из нее сверток с простеньким тряпичным «лесным» маскхалатом. Найта, Тамор и Лоннер последовали моему примеру. А когда нацепили их на себя, сразу же принялись вдевать в петельки листочки, веточки и пучки травы.

Все это время принц стоял, открыв рот: еще бы, на его глазах мы превращались во что-то вроде оживших кустов или выворотней. Точно так же, не отвлекаясь ни на мгновение, он смотрел и на процесс нанесения на лица и кисти рук самой обычной лечебной мази, перемешанной с зеленым, коричневым и черным красителями. А когда мы закончили и занялись проверкой оружия, вдруг криво усмехнулся:

— Да уж, несколько умелых воинов в таком облачении могут изменить ход любой войны. И делать врагам Маллора такие подарки я не намерен…

…К лагерю душегубов мы подобрались ближе к полуночи, то есть, через час после того, как угомонились самые похотливые и любвеобильные ублюдки. Обнаружив, что в этой шайке стражников[5] не выставляют, приятно удивились. В смысле, удивились мои вассалы, ибо мы с Найтой об этом знали точно, так как наблюдали за лагерем сначала через спутник, а потом и через камеры дронов сопровождения. Затем я распределил цели, прекрасно видимые в одном из специальных режимов наблюдения тактического комплекса, и дал команду начинать.

Лоннер и Тамор отработали просто великолепно — бесшумно прокрались каждый к своему шалашу, почти неслышно прирезали каждый по паре душегубов, и при этом постоянно находились в готовности к действию. Я тоже особо не тянул, поэтому обошелся одним ударом по каждому телу. А Найта, быстренько разобравшись с первыми двумя, скользнула к шалашу главаря, ударом в голову отправила спящего татя в беспамятство и добросовестно связала. Еще через минуту, первой сняв с себя маскхалат и спрятав его в рюкзачок, прошла к загону для пленниц и, остановившись у «двери», связанной из приличных жердин, с нетерпением посмотрела на моих вассалов.

Парни, только-только закончившие возиться с трупами, мгновенно поняли намек. Поэтому не только ушли с поляны, но и встали спинами к ней. Убедившись, что они, выпившие зелье кошачьего глаза, не нахватают лучей Ати[6] от яркой вспышки, я бросил на кострище сушняка, раздул тлеющие угли и коротко кивнул Дарующей.

— Привет, девчата! — выворотив из земли и отбросив в сторону «дверь», мягко заговорила она. — Я — Найтира ар Эвис по прозвищу Метель, супруга главы Странного рода и одна из тех воинов, которые только что отправили за Грань ваших мучителей. Сейчас я перережу путы на ваших руках и ногах. Пугаться, плакать или убегать в лес не стоит — темная фигура, которая стоит у костра — мой муж, Нейл ар Эвис по прозвищу Повелитель Ненастья и человек, который очень не любит разбойный люд…

С такими пленницами Найта уже общалась, соответственно, прекрасно понимала, что первое время большинство воспринимает не смысл произнесенных слов, а интонацию, и очень нервно реагирует на любые резкие движения или жесты, которые выглядят угрожающими. Поэтому говорила неторопливо и очень благожелательно, а резала кожаные ремни и перемещалась между женщинами так плавно, как будто исполняла медленный танец.

— Если выйти из этого загона и повернуть направо, то шагов через десять вы упретесь в гору котомок с награбленными вещами. Выберите себе то, что подойдет… — ворковала она, растирая запястья девочке лет девяти, и осторожно, на самой грани чувствительности, подлечивая ее истерзанное тельце пробужденным Даром. — Желающие ополоснуться могут спуститься чуть ниже: там, под выворотнем, бьет небольшой ключ. Только не затопчите — вас много, а он один. И совсем маленький…

Пока женщины мылись и переодевались, Найта ходила по поляне, копаясь в трофейном оружии, а я общался со Стешей, Алькой и хозяйкой пляжного домика. Первая находилась в оперативно-тактическом зале объекта ноль-два, под руководством Сарджа училась обеспечивать любые потребности ДРГ[7] и беседовала со мной в оперативном канале. Вторая, сбежав на остров и закрывшись в одной из комнат, с нетерпением ждала самой важной, по ее мнению, части операции. А Амси отслеживала ее состояние и периодически сообщала мне, что девушка в относительном порядке.

Когда от ключа вернулась последняя крестьянка, Найта оглядела каждую из одиннадцати бывших пленниц, и заговорила снова:

— Мы отправимся к Дитренскому тракту где-то через кольцо, сразу же, как возьмем болью за боль с предводителя этой шайки. У кого есть желание посмотреть или поучаствовать — оставайтесь на месте. Все остальные могут отойти в сторону и заткнуть уши.

— Он что, жив⁈ — с мстительной радостью в голосе воскликнули сразу несколько девушек.

— Да! — нехорошо ухмыльнулась Дарующая. — Смерть оказалась бы для него слишком легким наказанием. А дальнейшая судьба не смогла бы стать уроком для тех татей, до которых мы еще не добрались.

Отходить в сторону и затыкать уши не захотели даже самые маленькие. Поэтому Найта, удовлетворенно кивнув, подтащила разбойника поближе к костру и привела его в сознание мощной затрещиной. Когда мужчина забился в путах, представилась, дала ему немного понаслаждаться ужасом, затем воткнула в землю рядом с его головой самый приличный из найденных ножей и вопросительно посмотрела на окруживших его женщин:

— Уши ему уже не понадобятся. У кого есть желание отрезать, скажем, правое и добросовестно прижечь ранку?

…Когда Найта и недавние пленницы закончили воздавать болью за боль, превратив главаря разбойников в одноглазого, безухого, безносого и однорукого скопца, Алька удовлетворенно хмыкнула, пожелала мне спокойной ночи и отправилась спать. А Амси тихо вздохнула:

— Безумный способ психологической реабилитации. Но в вашем сумасшедшем мире он каждый раз помогает. Алиенна опять отключится, не успев коснуться головой подушки, и будет всю ночь улыбаться во сне. Тина посмотрит эту запись завтра, поплачет в одиночестве и вновь обретет душевное спокойствие. А большинство женщин, которых вы только что спасли, уже удовлетворены, поэтому озаботились своим будущим — вон, носятся по поляне и отбирают все то, что стоит хоть каких-то денег и сможет помочь им выжить.

Я равнодушно пожал плечами, ибо считал, что все те способы этой самой «реабилитации», о которых призрачная хозяйка рассказывала во время первого учебно-боевого выхода, в нашем мире не сработают. Само собой, за исключением полного стирания воспоминаний о насилии. А еще был убежден, что каждая жертва насилия имеет право на воздаяние…

…Когда трофеи разбойников были осмотрены, а все ценное, но не очень тяжелое, оказалось поделено, уложено в самодельные котомки и заброшено за плечи, я дал команду выдвигаться. Самых мелких девиц Лоннер и Тамор понесли на плечах. Благо возвращались мы по тропинке, натоптанной лихими людишками, а не по бездорожью. Остальные женщины шли, держась одна за другую. А я вел «намек» для остальных разбойников. Вернее, направлял его в нужном направлении хорошими пинками.

Несмотря на не самое лучше самочувствие и кромешную тьму, которая царила в лесу, никто не жаловался. Скорее, наоборот — с каждым метром, который удалял крестьянок от ненавистной поляны, их шаги становились все легче и увереннее, а настроение — светлее. Так что к месту нашего ночлега вышли чуть менее чем через три часа. Сангор, убедившись, что никто из нас не пострадал, взял спасенных под свою опеку — рассадил вокруг котелка с кашей, щедро приправленной мясом, раздал грубые ложки, вырезанные парнями за время ожидания, и предложил угощаться. Измученного донельзя калеку к котелку не пригласили — сбили на землю, связали ноги и оставили ждать рассвета. А я, Найта и оба вассала, участвовавших в операции, отправились к переметным сумкам — возвращать на место маскхалаты и не потребовавшееся снаряжение.

Пока мы занимались делом, Террейл со злым удовлетворением в чувствах разглядывал главаря шайки. Потом подошел ко мне и тихо спросил:

— Сколько их было, арр?

— Девять.

— А женщин забрали одиннадцать?

— Тринадцать. Но две самые юные не выдержали истязаний и были выброшены в ближайший овраг за ненадобностью!

Эмоции мужчины полыхнули бешенством, а десница вцепилась в рукоять меча. Но наружу не потянула — он не хуже, чем я, понимал, что в данном случае смерти, как наказания, будет слишком мало.

— Спасибо. И от имени Шандоров, и от меня лично… — справившись с желанием убивать, выдохнул он и… поклонился! А потом, выслушав ответ, мотнул головой в сторону женщин: — А что будет с ними?

— Доведу до ближайшего городка, договорюсь с наемниками о сопровождении, вручу той, которая окажется поумнее, сопроводительное письмо и отправлю в свой манор.

— В тот самый, которым вам некогда заниматься, и поэтому он продолжает оставаться под доверительным управлением Скряги?

Я кивнул.

— Не самое лучшее решение… — вздохнул мужчина. — Я знаю Лейрама ар Биер куда лучше вас, поэтому могу сказать точно: он посчитает этих женщин лишней обузой. Нет, проигнорировать прямой приказ побоится, но выделит на всю толпу какую-нибудь полуразрушенную лачугу в самой отдаленной деревеньке. А следующей весной с прискорбием сообщит, что бедняжки не пережили тягот тяжелой зимы.

У меня потемнело в глазах:

— Но Зейн сказал, что ему можно доверять!

— Арр Лейрам кристально честен! — поморщился принц. — В смысле, не ворует и всей душой радеет о доходах сюзерена. Но при этом относится к простолюдинам, как лучник к стрелам: хорошие бережет, а кривые выбрасывает.

— Что ж, придется заглянуть к нему в гости! — процедил я, одновременно набирая текст в личном канале искина базы десантной Секции: — Сардж, доброй ночи! Мне надо, чтобы ты отправил звено дронов в мой новый манор…

Этого предложения хватило за глаза — искин, проглядев запись текущего разговора, сообщил, что дроны уже вылетели. Тем временем эмоции Террейла обожгли меня ранее несвойственным ему сочувствием. Конечно же, не ко мне, а к спасенным крестьянкам:

— Я предлагаю сделать иначе: отправить их в манор, принадлежащий мне. Во-первых, там куда спокойнее, чем в вашем — никто не взбудоражен недавней потерей старого сюзерена и не дергается, не зная, чего ожидать от нового. Во-вторых, городской глава знает мой нрав, поэтому устроит женщин именно так, как я ему отпишу. И, в-третьих, это будет справедливо: если жертвы разбойников — подданные Шандоров, то и ответственность за них должны нести мы, а не ты.

— Наследник престола умнеет на глазах! — хихикнула Стеша. — Жду не дождусь момента, когда он, наконец, додумается до главного…

— Ты у меня умничка! — написал я. После чего «нехотя» согласился с предложением принца, и заодно напомнил ему, что представляться крестьянкам придется не своим, а моим родовым именем. А тот, согласившись, унесся радовать женщин. Вернее, дожидаться, пока они насытятся, чтобы порадовать их уже потом. Я же, дотронувшись до предплечья Найты, мотнул головой в сторону леса, серией жестов предупредил Сангора, что мы с ней ненадолго отойдем, и скользнул в темноту.

Как и в позапрошлом учебно-боевом выходе, непоколебимое спокойствие, которое эта женщина демонстрировала во время операции, оказалось лишь видимой частью испытываемых ею чувств. А жгучая ненависть к насильникам и убийцам, сочувствие к их жертвам, жажда мести и злое предвкушение воздаяния, зажатые оковами воистину стальной воли, не ощущались. Но стоило Найте добраться до реки, раздеться и зайти в воду, как оковы лопнули, и Дарующую начала колотить нервная дрожь.

Как выводить свою Тень из этого состояния, я, к сожалению, знал слишком хорошо. Поэтому накинул на нее петельку воли, влил все теплые чувства, какие во мне были, и помог раздеться. А когда она, ежась, зашла в воду, начал помогать ей мыться. Вернее, мыл ее сам, так как она то и дело уходила в воспоминания и превращалась в статую. А для того, чтобы лед, сковавший ее душу, растаял как можно быстрее, вкладывал в каждое прикосновение любовь и нежность.

Когда самые острые и болезненные эмоции слегка притупились, а Найта начала замерзать, я насухо вытер ее полотенцем, дал время одеться и увел в лагерь. Там позволил ей первой залезть в наш спальный мешок, дождался, пока Дарующая скинет одежду, забрался следом и дал ей себя обнять. Как обычно, этого не хватило — прижавшись ко мне, женщина, которую колотило не столько от холода, сколько от ненависти, умоляюще потерлась щекой о мою грудь, и мне пришлось гасить ее боль сначала ласковыми прикосновениями к шее, спине и пояснице, а затем целую вечность разминать напряженные плечи.

Нет, никакого внутреннего сопротивления я не испытывал, так как любил эту женщину ничуть не меньше, чем своих супруг, и точно знал, что мои прикосновения и душевное тепло помогут ей вернуться из кошмарного прошлого в счастливое настоящее в разы быстрее, чем что бы то ни было. Беспокоило другое: каждый раз, разделив со мной боль воспоминаний, Найта словно отдавала мне очередную часть души. Причем отдавала навсегда, постепенно превращаясь из самостоятельной личности в настоящую Тень. Что самое грустное, иного будущего она не желала, считая, что ее место — за моей спиной. Или рядом. А жизнь и смерть неразрывно связаны с моими. Увы, убедить ее в обратном или оттолкнуть я не мог, так как прекрасно помнил слова Вэйльки:

«Она построила себя заново. На фундаменте, большую часть которого занимаешь ты. Так что теперь на той части души, которой мама обращена к окружающему миру, появились непробиваемые латы. А на внутренней, касающейся тебя, нет вообще ничего — ни поддоспешника, ни тоненькой нижней рубашки. И удара с этой стороны она не переживет…»

Первой меньшице я верил, как самому себе, поэтому относился к Найте, как к хрупкому стеклянному цветку, и каждый раз, когда ей не хватало тепла, отдавал его без оглядки на возможные последствия. А беспокоился самым краешком сознания и так, чтобы ненароком не сделать ей больно.

В этот раз Дарующая согревалась душой и телом минут сорок. Вернувшись в относительно нормальное расположение духа, благодарно поцеловала в щеку, повернулась спиной и требовательно толкнула задом. А когда я лег на бок и притянул ее к себе, подложила мою руку себе под грудь, накрыла ее ладошкой и… удовлетворенно прошептала:

— Еще девять поминальных свечей к усыпальнице Найтиры ар Улеми. Надеюсь, что там, в посмертии, она счастлива…

[1] Мать и дочь называют себя сестрами уже год, и Нейл к этому привык.

[2] Майру, Найту и Вэйль, считают уроженками Торрена, которых обычно называют либо инеевыми кобылицами, либо полуночницами. Подробнее — в первых книгах.

[3] То есть, эксклюзивные шмотки из лавки мэтра Колина.

[4] Потерять Свет — сойти с ума.

[5] Стражник — часовой. Слова «час» в этом мире нет.

[6] То есть, не лишатся зрения на какое-то время.

[7] ДРГ — диверсионно-разведывательная группа.