Эвис: Неоднозначный выбор

Глава 24

Четвертый день второй десятины второго месяца лета.

Первая десятина в режиме семь плюс три получилась очень тяжелой. После чуть укороченной утренней тренировки и завтрака мы отправлялись на базу к Сарджу и пропадали там до позднего вечера с небольшими перерывами на обед и ужин. Чем занимались? Осваивали по две специальности — основную и дополнительную, подобранные нам искином — и использовали для этого виртполигоны, стрелковые комплексы, летные тренажеры и так далее. Кроме того, забивали головы знаниями, которые были необходимы для понимания того, чем мы, собственно, занимаемся.

Несмотря на более чем приличный объем информации, который приходилось усваивать ежедневно, и непривычные нагрузки, заниматься было очень интересно. В основное время я осваивал нелегкую специальность штурмовика диверсионно-разведывательной группы десантной секции, специализирующегося на скрытном проникновении на территорию охраняемых объектов как планетарного, так и космического базирования, и их последующем захвате. А в дополнительное учился летать, в смысле, управлять учебно-тренировочным ботом как на тренажерах, так и по-настоящему. Дайна летала в основное время, так как должна была стать штатным пилотом группы, и лишь в случае необходимости исполнять обязанности первого номера снайперской пары. Майра, первый номер снайперской пары по основной специальности, параллельно осваивала средства подавления систем связи и защиты, а также все, что могло обеспечить возможность скрытого проникновения внутрь охраняемого периметра. Найта, мой второй номер в обычном бою, при необходимости должна была взять на себя обязанности запасного медика. Медик по основной специальности, Вэйлька, могла стать первым номером штурмовой пары, в которую входила Ланка, главный специалист по средствам подавления и проникновения. А тактик группы, Стеша, могла стать вторым номером в запасной снайперской паре Дайны.

Само собой, за семь дней занятий мы составили крайне поверхностное представление о том, чему будем учиться следующие несколько лет, зато согласились с рекомендованными Сарджем специальностями, ибо и сами чувствовали склонность к тем видам деятельности, которые он для нас подобрал. Увы, у такого плотного графика тренировок были и не очень приятные стороны: мы виделись только по утрам, а всей семьей собирались лишь ближе к ночи, когда заканчивали последнее занятие и переходили на остров, чтобы завалиться в джакузи, прийти в себя и хоть немного пообщаться. Поэтому умудрялись соскучиться так, что не отлипали друг от друга с вечера до утра. А во время мимолетных встреч на базе радовались, как после долгой разлуки.

Кроме тренировок, приличная часть возможностей пообщаться тратилась на «обычную» жизнь. Первое, третье, пятое и седьмое утро я по два часа гонял Магнуса и его супруг, то есть, уделял большую часть внимания им, а не своим девочкам. Вечер второго дня убил на посещение приема у Вессов. А вечер четвертого — на визит к Шандорам.

В результате такого подхода к занятиям к концу «тренировочной части» десятины мы чувствовали себя так, как будто не виделись месяц, а то и два. Поэтому ночь с седьмого на восьмой день, дорвавшись друг до друга, провели так, что утром еле встали… даже после очень добросовестного «лечения» Найты! А все три дня на озере отдыхали, как последний раз — наслаждались тишиной и игрой в безумного слепня, прыжками со скалы и шуточными перепалками, рыбалкой и ночным нырянием. Кстати, от нас не отставали и Койрены: почувствовав вкус к такому времяпрепровождению, они старались получать удовольствие от всего, что можно и нельзя. Поэтому, не задумываясь ни на мгновение, соглашались на любое безумство, развлекались, забывая обо всем на свете, и упивались возможностью делать то, что хочется, а не то, что разрешено традициями.

А хотелось им ой, как многого! Ивица влюбилась в вызывающе-открытый костюм «торренской наемницы» от Амси и раздельные купальники. Поэтому в дорогу облачалась только в первый, а большую часть времени, проведенного на озере, не вылезала из вторых, которых у нее стараниями моих девочек стало аж три штуки. Кроме того, она теряла голову от плавания и от прыжков в воду, поэтому вылезала из воды лишь для того, чтобы позагорать или согреться. А еще при любой возможности делала упражнения для увеличения объема задницы и бедер.

Торренки предпочитали носиться в закрытых купальниках, но не из-за стеснения, которое напрочь пропало и у них, а лишь потому, что кроме плавания, ныряния и прыжков они все свободное время отрабатывали технику работы с ножами, учились «лесному» шагу и правильно падать, осваивали элементы акробатики и паркура.

А бедный Магнус разрывался между всем вышеперечисленным, стараясь вбить в ноги все, что видит. Но больше всего удовольствия этот мужчина получал от наблюдения за веселящимися супругами и от участия в их развлечениях.

При таком подходе Койренов к отдыху большую часть этих трех дней мы, Эвисы, что-то кому-то показывали или объясняли. Поэтому, подъезжая к дому после возвращения с озера, жаждали только одного — запереться в спальне и уделить друг другу столько ласки и тепла, сколько получится. Ибо понимали, что семь первых дней следующей десятины будем встречаться так же редко, как и на прошлой. В общем, поздоровавшись с домочадцами и вверив лошадей заботам конюхов, двинулись к дому и… уперлись в Селию, стоящую на крыльце.

— Письмо от его величества короля Зейна, арр! — вручив мне кожаный футляр с гербом Шандоров, сообщила девушка. — Доставлено вчера в полдень.

Я сломал сургучную печать, вытащил лист бумаги, пробежал глазами десяток строчек и вздохнул — спальня отменялась. Как минимум до полуночи. Ибо Зейн просил посетить прием, который должен был состояться в четвертый день второй десятины второго месяца лета!

— Что случилось? — спросила Майра, когда мы все-таки вошли в дом и двинулись в сторону бани, чтобы перейти на остров и смыть с себя пот и дорожную пыль.

— Шандор просит быть на сегодняшнем приеме… — буркнул я. — Зачем — не написал.

— Вероятнее всего, из-за вашей с ним ссоры! — «объяснила» Амси.

Я аж остановился:

— Какой, в Бездну, ссоры?

— Кто-то подслушал часть вашей беседы с Зейном. Той самой, во время которой он предложил тебе возглавить Разбойный приказ. И, одурев от твоего отказа, неправильно истолковал все, что ты потом сказал. В частности, решил, что твое желание запереться дома и на пару месяцев забыть о существовании этого мира — что-то вроде завуалированного оскорбления. Тот, кому он передал эту фразу, оказался еще более «наблюдательным» — обратив внимание на то, что вы практически перестали появляться во дворце, он пришел к выводу, что между вами с Зейном произошла серьезная ссора. Когда вы начали надолго уезжать из города, слух окончательно переврали, и посол Торрена сообщил о нем в Торр-ан-Тиль. А позавчера утром Беорд приказал проверить, насколько серьезна ваша размолвка.

— А откуда об этом узнал король? — спросила Ланка.

— Осведомители есть не только у торренцев! — фыркнула Стеша. — Они продали информацию нашему послу, а тот сразу же отправил голубя Шандору.

— Так и было… — подтвердила призрачная хозяйка.

— Что ж, придется прокатиться! — решил я. — Всей семьей. Чтобы не оставлять никаких оснований для сомнений.

— А еще стоит прихватить с собой Койренов… — сказала Стеша. — И предупредить Магнуса, чтобы он так же, как и мы, нацепил знак «Верность, Доблесть, Честь». Таким образом, мы дадим понять всем и каждому, что уважаем Зейна, гордимся наградой и что разлада между Шандорами и нами не было, нет, и не предвидится. А еще лишний раз напомним высшему свету о союзе между нами и Койренами.

— Согласен! — кивнул я. — Тогда решайте, в чем едем, и я отправлю кого-нибудь предупредить Магнуса и его супруг…

…Ар Койрены примчались к нам чуть более чем через час — влетели во двор, взбежали на крыльцо, ворвались в дом, выстроились перед нами в одну шеренгу и как-то уж очень торжественно застыли. Спрашивать, почему дамы не в платьях, а в старых костюмах торренских наемниц, я счел несвоевременным, поэтому просто поздоровался. Хотя расстались мы совсем недавно. А Магнус, зачем-то оглядев своих женщин, уставился мне в глаза:

— Одним из самых важных решений, которое я принял за всю свою жизнь, было решение принять твое предложение о дружбе. Ведь в результате я обрел не одного настоящего друга, а восемь. И эти восемь изменили всю мою жизнь: позволили увидеть мир совсем по-другому, повели по Пути Меча к знаниям, о существовании которых я даже не подозревал, позволили врасти душой в любимую жену, помогли найти двух очаровательных меньшиц, показали, что такое настоящая семья и научили говорить не «я», а «мы»! Знаете, МЫ очень долго ломали головы, пытаясь понять, чем отплатить за все то, что вы для нас сделали. И в конце прошлой десятины, наконец, придумали…

Магнус сделал шаг вперед и вытянул перед собой ладонь с перстнем и горсткой колец:

— Эвисы, это вам. От нашей семьи. С любовью и уважением…

Взяв с его ладони перстень не самого привычного вида, я мысленно присвистнул: если он приковывал к себе внимание издалека, то при ближайшем рассмотрении заставил потерять дар речи. Ибо между двумя крупными рубинами, символизирующими два наших рода, располагался потрясающе красивый вензель из переплетенных букв «К» и «Э». А по обе стороны от него были изображены крошечные, но от этого не менее четкие гербы! Мало того, по всему кольцу струилась вязь из букв, складывавшихся в двенадцать имен и в слова «С любовью и уважением». Причем эта вязь была настолько мелкой, что перстень казался бархатным!

Конечно же, я рассмотрел и женские кольца, выполненные в том же стиле, просто с мелкими рубинами. Потом надел перстень на палец и от души поблагодарил всех Койренов сразу:

— Спасибо! Мы в восторге и от чувств, вложенных в подарки, и от идеи, и от ее воплощения в металле!

Магнус обрадовался и стиснул пальцами мои плечи. А его супруги бросились к моим девочкам. Обниматься. И заодно демонстрировать точно такие же кольца на своих пальчиках.

— Подарок со смыслом. И сделан от души. Я даже расчувствовалась… — сказала Амси в общий канал. — Пожалуйста, не отпускайте их домой переодеваться! Накормите печевом, напоите взваром, заболтайте, но задержите на двадцать три минуты, ладно? А потом перейдите на остров: я как раз закончу синтезировать свои подарки — костюмы для приема на обе ваши семьи…

Уговорить Магнуса остаться на ужин оказалось несложно, ведь сразу после расставания с нами они отправились к ювелиру, а домой вернулись незадолго до приезда Дэйва, поэтому успели только ополоснуться и переодеться в чистое. Услышав решение мужа, ар Койрены обрадовались до невозможности — засияли и рванули в обеденный зал, на ходу срывая куртки, закатывая рукава белых рубашек выше локтей и расстегивая «лишние» пуговички. Это уже не удивляло, ведь в моем доме они чувствовали себя своими, поэтому не задурялись никакими правилами поведения, кроме того девиза, который запечатлели на подарках. А я, еще раз полюбовавшись на перстень, задумчиво пробормотал:

— Хороший мастер. Но его рука мне не знакома.

— Он беженец. Из Дитрена. Приехал чуть менее месяца назад и пытается выжить. Увы, пока без особого успеха. Скажем, я наткнулся на его мастерскую совершенно случайно, когда искал, чем бы еще порадовать своих девочек, заболтался с Ивицей и ошибся дверью…

— Что он за человек? — спросил я.

— Честно говоря, толком не понял… — признался Койрен. — Знаю лишь, что потерял дом во время пожара, а потом проехал через половину Маллора, чтобы, в итоге, снять жалкую пристройку в Оружейном конце Торговой слободы. Что у него на шее жена, две меньшицы и пятеро детей. Что он замотан, озлоблен и угрюм. Но слово держит. И дело знает.

— Как его зовут?

— Ялошем. По прозвищу Мизинец. А что?

— Есть у меня одна идейка, для воплощения в жизнь которой требуется хороший ювелир… — чуть поколебавшись, сказал я. — Если твой Ялош понравится, как человек, то я предложу ему пойти под мою руку. И построю ему мастерскую по соседству с лавкой Колина.

Магнус прищурился и склонил голову к плечу:

— Хочешь, чтобы он продавал сразу и платья, и украшения, которые к ним подходят?

— Угу! — подтвердил я. — А еще хочу найти мастера, способного тачать по-настоящему красивую обувь.

— Девочкам говорить не буду, чтобы не разболтали… — пообещал он. — А сам буду присматриваться…

…После сытной трапезы разомлевшие гости нехотя встали из-за стола и поинтересовались, не будем ли мы возражать, если они откланяются, дабы съездить домой и подготовиться к приему.

— Будем! — хором ответили мы. А когда ар Койрены опешили, перестали издеваться: — Пока мы с вами отдыхали на озере, Колин закончил шить очередной заказ. Поэтому вместо того, чтобы ехать домой, вы можете подняться в гостевую спальню и переодеться. Хотя, на мой взгляд, собираться еще рановато.

Рановато? Женщины исчезли, толком не дослушав моих объяснений. Все! Оставив в обеденном зале только нас Магнусом. Мы переглянулись и рассмеялись, налили себе еще по кубку ягодного взвара, откинулись на спинки кресел и расслабились. Как ни странно, совсем ненадолго — не прошло и трех минут, как с лестницы послышался дробный топот, и в зал ворвались недавние беглянки. Причем Ивица, перелетевшая через порог самой первой, была настолько счастлива, что начала подпрыгивать и крутиться на месте, толком не успев переступить через порог:

— Магнус, Нейл, смотрите — у меня начали округляться бедра и попа! Видите⁈

— Ага! А еще немного увеличилась внутренняя часть икр… — улыбнулся я, наслаждаясь искрящейся радостью в глазах и эмоциях. — … и появились весьма симпатичные валики мышц вдоль позвоночника!

— Правда? — женщина тут же встала на носочки и, прогнувшись в пояснице, попыталась увидеть то, что я сказал. Но не смогла. Поэтому метнулась к мужу, пылко поцеловала его в губы, благодарно улыбнулась мне и в сопровождении веселящейся «свиты» снова унеслась наверх. К зеркалам.

— Ну вот, заметила! — расстроено вздохнул Магнус. А когда увидел мой недоумевающий взгляд, объяснил: — Я обратил внимание на то, что она начала округляться, еще несколько дней назад. Но промолчал. Ведь даже сомневаясь в том, что тренировками действительно можно изменить фигуру, Ивица занималась по два-три раза в день. А сейчас, увидев результат, доведет себя до изнеможения!

— Надо было сказать мне! — нахмурился я. И пообещал: — Не волнуйся, завтра на тренировке я ей объясню, что слишком большое количество повторений одного и того же движения уменьшает объем мышц…

…Увидев умопомрачительные наряды, очень смутно напоминающие костюмы торренских наемниц, зато превращающие красоту наших женщин в нечто по-звериному дикое и хищное, Магнус сглотнул подступивший к горлу комок и ошарашено посмотрел на меня:

— Как он это делает⁈

— Кто, Колин? — ухмыльнулся я.

— Ага! От них веет опасностью так сильно, что хочется потянуться к мечу!

— Он видит нашу внутреннюю суть! — «совершенно серьезно» заявила Майра, одновременно плеснув в меня весельем. — И иногда показывает ее окружающим.

— Так шутить нельзя! Я на мгновение поверил! — возмутился Койрен, а когда увидел, что его жена обиженно выпячивает губку, наконец, догадался высказать «правильное» мнение: — Дамы, вы выглядите невероятно красивыми и невероятно опасными!

— А то ж! — гордо подбоченилась Ивица, мгновенно забыв о притворной обиде. — На мне сейчас столько оружия, что я сама себя боюсь!

Оружия было действительно много — кроме сбруи с тремя ножами, прятавшейся под одеждой, на ее поясе болтался кинжал старшей жены, а из волос торчали рукояти авад. И хотя пользоваться всем этим она еще не умела, зато научилась подражать подругам, поэтому выглядела пусть мелковатой и темненькой, но вполне настоящей инеевой кобылицей. Или инеевым жеребенком?

— Себя бояться не надо. Поехали пугать других! — предложил я и, показывая пример, первым вышел в коридор. А уже через пять минут первым выехал со двора…

…По вечернему Лайвену передвигались крайне неспешно, получая удовольствие от шуточных перепалок и ошалевших взглядов всех встречных и поперечных, поэтому на территорию королевского дворца въехали одними из последних. Продолжая веселиться, добрались до крыльца парадного входа, спешились, поднялись по ступенькам и пошли по Золотой Анфиладе. Как обычно, вызывая вспышки самых разнообразных эмоций в душах тех, кого встречали по пути.

Перед тем, как переступить порог зала для приемов, остановились. И, переговорив с герольдом, минуты полторы зевали, дожидаясь, пока он объявит всех нас по именам и прозвищам. И, тем самым, проигнорировали сразу несколько правил этикета.

Реакция собравшихся на наше одновременное появление превзошла самые смелые ожидания. Сначала в зале прекратились все разговоры. И все, кто в нем находился, повернулись в нашу сторону, не стесняясь вставать на цыпочки или даже подпрыгивать. Через пару мгновений послышались первые шепотки, постепенно превратившиеся в слитный гул, а из дальнего правого угла помещения, в котором, по ощущениям, находился Талвар ар Аннер, почувствовалась вспышка бешенства.

— Нам, определенно, не рады… — плотоядно ухмыльнулась Вэйлька и заставила отшатнуться какого-то ар Весса. — Значит, повеселимся!

«Веселье» началось в конце первой четверти «обязательного» круга, сразу после того, как мы закончили обмениваться любезностями с главой рода Зегилей и двинулись к чете ар Лиин, невесть какими судьбами появившимися в Лайвене в середине лета.

— Добрый вечер, арр Нейл, арр Магнус, арессы… — залебезил арр Юрген, старательно отводя взгляд от племянницы[1]. В этот момент Вэйлька вдруг полыхнула диким бешенством и кинула в общий канал запись фразы, произнесенной крайне недовольным женским голосом:

— Чем дольше Ивица ар Койрен общается с Эвисами, тем распутнее становится: на прошлой десятине она носилась по хейзеррскому тракту с голым задом, сегодня явилась к Шандорам в костюме продажной девки, а завтра начнет мериться выносливостью с супругами Повелителя Развратниц и прыгать из постели в постель!

Через мгновение рядом со мной стало пусто — едва дослушав монолог, Найта прошла через толпу девочек, как нож сквозь масло, и рванула к Зегилеям. При этом от нее веяло такой жутью, что арр Колгар и все, кто находился рядом с ним, попятились. А когда сообразили, что Метель несется не к ним, а к арессе Бранвен, порскнули в разные стороны. Правда, не все — глава рода нашел в себе мужество остаться на месте. Впрочем, он Дарующую не интересовал — пройдя мимо играющего желваками мужчины, она остановилась перед бледной, как полотно, ар Зегилей. И вперила взгляд, вымораживающий душу, ей в глаза:

— Вы оскорбили моего мужа, моих подруг и меня!

— И что ты сделаешь? Отрежешь мне косу? — взвизгнула Бранвен и, выбросив вперед руки с растопыренными пальцами, попыталась вцепиться Найте в волосы. Волос на месте не оказалось. Равно как и их хозяйки — Тень скользнула в сторону, легким ударом колена в живот заставила женщину сложиться пополам и придержала ее в такой позе болевым захватом. А через мгновение выхватила из набедренных ножен клинок, рассекла прутья кринолина своей жертвы вместе с верхней юбкой, оттянула нижние вместе с панталонами и круговым движением лезвия вырезала в них здоровенный круг! Тем самым выставив на всеобщее обозрение широченную дряблую задницу и жирные бесформенные ляжки. После чего холодно усмехнулась:

— Пробежку с голым задом по хейзеррскому тракту не обещаю, но по Золотой Анфиладе прогуляться придется!

Зегилей взвыла, выпрямилась, прогнулась в спине, прикрыла огромную дыру в юбках обрывками ткани, а Найта, вдруг оказавшись перед женщиной, еще несколько раз взмахнула ножом, в результате чего резко увеличившийся вырез стал демонстрировать три четверти крайне несимпатичной груди и добрую треть кошмарного живота. А овальная «арка», возникшая в подоле еще через пару секунд, позволила окружающим увидеть и ноги от потертых туфель до панталон:

— Костюм продажной девки, по моим представлениям, должен выглядеть приблизительно так!

Аресса Бранвен пошла пятнами и сорвалась с места, чтобы спрятаться за родичей. Только это в планы Найты не входило — Тень поймала беглянку за шиворот и рванула на себя. Тем самым, разорвав утягивающий корсет любительницы позлословить почти до пояса и вывалив наружу дряблые, отвисшие и исчерченные растяжками полушария:

— Стоять, я еще не закончила!

А когда Зегилей вынужденно застыла, ударом левого кулака выбила ей челюсть, выдернула наружу язык и отсекла добрую треть.

Зал ахнул. А «кобылица» спокойно вытерла пальцы и нож о платок, отбросила испачканный кусок ткани в сторону, подошла к арру Колгару и обожгла его лютой стужей:

— Ваша женщина слишком много говорила. Теперь не будет. Кстати, если пробежаться вместе с ней по дворцу достаточно быстро, то можно успеть добраться до парадного крыльца и прижечь обрубок языка факелом еще до того, как аресса Бранвен истечет кровью.

Мужчина скрипнул зубами, качнулся в сторону истошно мычащей Бранвен и снова застыл, остановленный еще более холодным взглядом Найты:

— Да, совсем забыла спросить — у вас есть ко мне какие-либо претензии?

Мужчина затравленно огляделся, наткнулся взглядом на сотника Королевской стражи, явно не собирающегося принимать какие-либо меры, и обреченно выдохнул:

— Нет.

— Простите?

Глава рода Зегилей полыхнул ненавистью, но ответил значительно громче и понятнее:

— Нет, вы были в своем праве!

— Тогда не смею вас задерживать… — учтиво сказала Тень, забыла про его существование и поплыла ко мне, за пару мгновений превратившись из воплощения лютой зимней стужи в олицетворение любви и нежности. Причем как внешне, как и в эмоциях!

— Дорогая, ты, как всегда, великолепна! — восхищенно выдохнул я, решив добавить пару лишних штрихов к ее игре. Затем поцеловал Найту в требовательно подставленные губки, на несколько мгновений «забыл обо всем на свете», но потом «вспомнил» о забытых собеседниках и вернулся к ар Лиинам: — Арр Юрген, аресса Оланна! Прошу прощения за то, что был вынужден ненадолго отвлечься — у арессы Бранвен ар Зегилей случилось внезапное помрачение рассудка, и одна из моих супруг любезно помогла ей исцелиться…

…Зейн следил за происходящим в зале для приемов через смотровой глазок, расположенный в стене над троном, и выходить не торопился — ждал, пока мы закончим обязательный круг и образуем Уголок Вечной Стужи. А когда, наконец, дождался, то сделал довольно интересный ход — выпустил к нам сына. В смысле, не к гостям, а к нам, Эвисам и Койренам.

Войдя в зал для приемов через боковую дверь, Террейл, не сопровождаемый ни одним телохранителем, прошел через толпу, ошеломленную таким его появлением, добрался до нас и засиял:

— Добрый вечер, арры и арессы! Если бы вы знали, как я рад вас видеть!

— Добрый вечер, ваше высочество! — улыбнулся я в ответ. — Что случалось? Замучили поклонницы?

— Нейл, ты когда-нибудь видел декольте и разрезы, которые расширяются и сужаются сами по себе? — жалобно спросил он.

Мы расхохотались. В голос. Некоторые девочки — до слез. А когда закончили веселиться, рассказали наследнику престола о хитрых тесемках, способных превратиться в силки для неосторожных принцев. После чего напугали Террейла скорым появлением спадающих лифчиков и трусиков.

Рассказывали, не понижая голосов, так что к концу объяснений ржали все, кто находились поблизости. А Террейл хохотал так, что привлек внимания всех тех, кто его еще не заметил.

Через пару минут я, прислушивавшийся к его эмоциям, мысленно отметил, что он действительно получает удовольствие от общения. Порадовался. А затем удивился — наследник престола остался в нашем Уголке даже тогда, когда герольд объявил о выходе его отца и Маниши. Мало того, он еле слышно комментировал обращение Зейна к гостям. И составил нам компанию, когда мы пошли к трону, чтобы засвидетельствовать свое почтение венценосной чете.

А вот покинул он нас с большой неохотой. И только потому, что за ним пришли телохранители и намекнули, что пора бы подняться на тронное возвышение и усесться на свое место. Правда, даже после этого удалился не сразу — сначала пожаловался на однообразие жизни во дворце и с грустью вспомнил поход на Полуденную Окраину. А потом, сидя в кресле наследника престола, постоянно поглядывал в нашу сторону и изредка вспыхивал легкой обидой на отца.

После ухода Террейла толпа вокруг Уголка Вечной Стужи основательно поредела. Молодые девушки, пытавшиеся привлечь внимание наследника престола, переместились значительно правее, чтобы снова оказаться в поле его зрения. В этот момент ко мне подошли Койрены, решившие выяснить причину, заставившую Тень выйти из себя. Когда я процитировал им фразу Бранвен, Ивица полыхнула благодарностью и злым удовлетворением. Затем с вызовом оглядела тех благородных, которые стояли поблизости, и насмешливо фыркнула:

— Чем дольше я общаюсь с вами, Эвисами, тем лучше понимаю, что жить можно по-разному. Следовать советам безумных старух, до зубовного скрежета ненавидящих собственное отражение и поэтому отказывающих в праве быть счастливыми тем, кто молод и красив, или делать то, что считают правильным те, кого ты по-настоящему уважаешь!

А Магнус довольно оскалился:

— Найта, мое почтение: воздаяние получилось справедливым, веселым и о-о-очень запоминающимся!

— Не то слово, арр! — восхищенно подтвердил Дэйв, протолкавшийся через толпу гостей и остановившийся неподалеку от меня. — Аресса Найта, как вы и обещали, Бранвен ар Зегилей прогулялась по Золотой Анфиладе. И настолько потрясла свет своими прелестями, что уже получила прозвище Голозадая Молчунья!

— Обрубок прижгли? — спросила Алька.

— Да, аресса, успели! А арр Колгар, услышав от одного из своих вассалов предложение отомстить, выбил ему пару зубов.

На самом деле Дэйв страдал. Из-за того, что умудрился прозевать такое волнующее событие, как наказание Найтой злоязыкой сплетницы. Хотя, вроде бы, находился неподалеку. Единственное, что его более-менее примиряло с суровой действительностью — возможность полюбоваться на ар Зегилей во всей ее красе, которой он воспользовался в полной мере, проводив несчастную от места наказания до парадного крыльца. Нет, к ее «красоте» он остался равнодушен. Просто сразу после начала «общения» Тени с арром Колгаром перекрыл выход из зала для приемов. А когда убедился, что главу рода сплетницы мы отпустили восвояси, отправился следом. Решив убедиться, что взбешенный мужчина не захочет устроить нам какой-нибудь неприятный сюрприз.

— А почему ты тут один? — спросил я, когда Дэйв закончил объяснения.

— Лорак и Крегс познакомились с девушками из побочной ветви рода ар Сулон и остались в кафе. Дитт с ними. А я надеялся увидеть Софу ар Дирг.

— У тебя хороший вкус! — улыбнулся я. — Если ты ей понравишься, то я одобрю твой выбор…

…В течение двух с половиной часов Зейн доводил посла Торрена до белого каления мелкими, но от этого не менее болезненными издевками. В беседе с Чумной Крысой король пообещал арру Овьену уговорить меня дать пару советов по охоте за лихими людишками. «Благо Повелитель Ненастья прислушивается к моим советам». Когда какая-то ар Шелл возмутилась, что инеевых кобылиц становится многовато, «удивился» и громогласно посоветовал ей гордиться тем, что самые умные и красивые торренки ищут настоящих мужчин не где-нибудь, а в Маллоре. А когда услышал фразу Жеребца, жаловавшегося на то, что в Лайвене становится скучновато, спросил, что ему мешает повеселиться, скажем, в Торр-ан-Тиле. Так, как это сделали я и Магнус.

Таких «укусов» было много. А самый последний, по моим ощущениям, вырвал у арра Талвара приличный кусок души. Еще бы — ближе к концу приема, когда большинство гостей было уже навеселе, Маниша сделала вид, что больше не в состоянии сдерживать извечное женское любопытство, встала с трона, спустилась в зал и пошла к нам. Добравшись, сердечно поздоровалась со мной и Магнусом, после чего минут десять-двенадцать взахлеб обсуждала с девочками их новые наряды, рассказывала о последнем посещении лавки мэтра Колина и даже повертелась, демонстрируя очередное платье, пошитое нашим портным.

Мы тоже не отставали — беззлобно подшучивали друг над другом и окружающими, периодически ляпая что-нибудь такое, что обязательно разойдется по залу и хоть немного, но заденет арра Талвара. А когда он решил пообщаться со мной лично, вдруг вспомнили, что я очень не люблю послов.

Нет, мы его не оскорбляли. Ни впрямую, ни намеками. Но пока я обменивался с ним ничего не значащими фразами, Майра вдруг «заметила», что стоящий неподалеку ар Тиер чем-то напоминает покойного Гирлона ар Зейвена, посла Торрена в Маллоре, бесславно павшего от моей руки. И на пару с Вэйлькой красочно описала Власте с Риной и сам поединок, и все то, что ему предшествовало. Потом Найта вспомнила про другого посла, Нолдиса ар Цайн, и начала проводить параллели. Естественно, предельно обидные.

Дураком ар Аннер не был, поэтому довольно быстро откланялся. А минут через десять после расставания с нами попрощался и с Зейном. После чего в сопровождении старшей жены и двух помощников удалился. И, судя по всплескам эмоций, всю дорогу до парадного крыльца проклинал того, кто пустил этот дурацкий слух…

…После того, как девочки угомонились и заснули, я встал с кровати, пару минут постоял у окна, вдыхая прохладный ночной воздух, а потом отправился на остров. Увидев, что я завалился в джакузи, откинул голову на бортик и смотрю на звезды, старшая Дарующая, дожидавшаяся, пока я начну проваливаться в сон, встревожилась. И рванула ко мне. В смысле, прошла через телепорт, прислушалась к моим эмоциям и, к своему удивлению, обнаружила в них ожидание.

В какой-то момент, как мне показалось, она на полном серьезе подумывала, не сбежать ли домой. Но вовремя сообразила, что никакого смысла в этом нет, и пришла «сдаваться» — скользнула в воду, устроилась напротив меня и виновато потупила взгляд.

— Ну, и что это было? — спросил я.

— Когда?

— Вечером, на балу.

— Я, вроде как, считаюсь твоей меньшицей… — пожала плечами она. — Ее и изображала…

— Да я не о поцелуе! Что творилось в твоих эмоциях сразу после того, как ты услышала фразу Бранвен?

Тень сгорбила плечи и закрыла глаза:

— Я разозлилась.

— И?

— И вышла из себя…

— Найта, искорка, ты не «вышла из себя», а напрочь потеряла голову от ненависти! — возмутился я. — И если бы Зегилеи оказались на пару шагов ближе, ты пошла бы пластать всех подряд! Так⁈

Женщину ощутимо затрясло. А ее душу начали стремительно заполнять отчаяние и ужас:

— Так…

— Иди ко мне… — позвал я. И развел руки, чтобы Дарующая поняла, что я зову ее не куда-нибудь, а именно в объятия.

Она недоверчиво посмотрела мне в глаза и прислушалась к моим эмоциям. А когда поняла, что я не шучу и, главное, нисколько не злюсь, обожгла неистовой радостью, сорвалась с места и юркнула под мышку.

— Найта, я ждал тебя на острове не для того, чтобы поругать, и, тем более, наказать! — прижав ее к себе, мягко сказал я. — Понимаешь, в течение десятка секунд ты ощущала настолько безумную ненависть, что не видела никого и ничего! И за это время сбила с ног Рину, задела локтем Ивицу, не услышала «крик» Вэйльки в общем канале и так далее. А значит, в этот промежуток времени можно было творить все, что угодно: бить тебя в спину, наводить крепостную баллисту на Шандоров или убивать нас!

Дарующая до смерти испугалась. Поэтому зажмурилась и прокусила губу. Насквозь.

— Ничего страшного не произошло! — стараясь, чтобы в моем голове и эмоциях было как можно больше тепла, сказал я. — И уже не произойдет, если мы с тобой разберемся в причинах этой вспышки и избавимся от них.

Найта сглотнула, нервно облизала губы и почти беззвучно попросила:

— Пойдем в дом, а? Тут страшно… неуютно говорить.

Почувствовав, что она хотела сказать: «Тут — страшно», я тут же выбрался из воды и подал Дарующей руку. А через некоторое время ввалился в первую попавшуюся спальню, насухо вытерся и улегся на кровать.

Как я и предполагал, говорить она начала только после того, как залезла под одеяло, вжалась в меня спиной, подложила мою правую руку себе под грудь и накрыла ее своей ладонью. Вернее, через пару минут после того, как почувствовала себя в безопасности и немного расслабилась:

— Первый раз продажной девкой и развратницей меня назвал отец сразу после того, как узнал, что я родила Альку. Хотя знал о том, что единственным мужчиной в моей жизни был его вассал, который меня изнасиловал! Вернее, не назвал, а называл. Таская за волосы по комнате, вбивая лицом во все, что попадалось на пути, и пиная ногами. Избивал недолго, чуть больше стражи, но за это время сломал несколько ребер и четыре пальца на левой руке. Бил бы и дальше, но у него снова отнялись ноги. И он, сообразив, что я уничтожила результаты трехлетних стараний врачей, взбесился и приказал Тилону ар Улеми превратить мою жизнь в кошмар. Тот обрадовался и отнесся к этому делу с невероятным пылом!

— Найта, милая, чуть-чуть спокойнее, ладно? — мягко попросил я, когда почувствовал, что в Даре женщины начали чувствоваться «льдинки». Увы, не помогло, и мне пришлось прикасаться губами к ее затылку: — Их уже нет, и никогда не будет. А у тебя есть девочки и я…

— Есть… — эхом повторила она и попыталась вжаться в меня еще сильнее. А когда я накрыл ее бедро коленом, снова почувствовала себя в безопасности и потихоньку начала успокаиваться: — Так вот, этот самый Тилон, взяв пример с отца, тоже стал называть меня продажной девкой и развратницей. И повторял эти слова каждый раз, когда меня ломал. Почему — не знаю. Может, ему просто нравилось, как они звучат? А так как ломал он меня очень часто и очень добросовестно, то все, что он говорил и делал, стало вызывать страх. Так как всегда сопровождалось болью и унижениями.

— Нейл, сколько раз я тебе говорила, что связь с ее прошлым надо оборвать⁈ — крайне недовольно поинтересовалась Амси в личном канале. — Ты тянешь и никак не можешь на это решиться, а прошлое постоянно напоминает о себе, расшатывая и без того нестабильную психику этой женщины!

— Твоими стараниями страхов во мне почти не осталось… — пока я вдумывался в слова призрачной хозяйки, продолжала Дарующая. — Зато появилось умение отвечать ударом на удар. И я, услышав голос Бранвен, захотела отомстить. Даже за то, к чему она не имеет никакого отношения…

— Все, достаточно, я понял… — выдохнул я ей на ушко. А когда она послушно замолчала, решил последовать совету искина: — Прошлым летом в храме Пресветлой появилась на свет Найта ар Эвис. Вэйлька подарила ей божественную красоту и очарование, Тина — ум и знания, Алька — уверенность в себе и бесстрашие, Майра — надежность и добросовестность, а я — умение владеть мечом, мощный Дар, семью и новую жизнь. Жизнь, каждый миг которой наполнен любовью, теплом и счастьем. Первое время ей было тяжело, ведь для того, чтобы наслаждаться появившимися возможностями, приходилось перешагивать через страхи, сбрасывать оковы старых представлений о нормальном и слепо верить своим создателям. Но мы были рядом — день за днем вкладывали в нее свои души, доводили до ума внешность, добавляли знаний, оттачивали навыки, помогали познавать себя и окружающий мир. И добились своей цели — она превратилась в воительницу, способную порезать на ленточки любого мечника этого мира, обрела Дар, равных которому не было даже у псионов Ушедших, и стала моей Тенью. То есть, поверила и в себя, и в нас, верно?

— Да…

— Скажи, какое слово во фразе «Ты моя Тень» греет тебе душу больше всего?

Найта не задумалась ни на мгновение:

— «Моя»!

— Тогда почему ты им не пользуешься? Ведь это слово — самый лучший щит на свете! Спрячь за ним сердце — и тебя не сможет ранить никто и ничто! Вот смотри, Тилон был ублюдком! Да, БЫЛ! Пока не сдох. А ты — моя! И счастлива. Каждый миг новой жизни! Ведь теперь ты можешь делать все, что угодно — прыгать с вышки в океан и ночевать под нижними лапами заснеженных елей, рубиться на мечах и заниматься у Сарджа, синтезировать умопомрачительные платья и наслаждаться вкусом мороженого! И, что самое главное, делать все это не в одиночестве, а в компании тех, кто тебя по-настоящему любит…

— Ты прав, так совсем не больно! — после небольшой паузы обрадовано заявила Дарующая и попробовала «щит» на прочность. Сама:

— Отец пытался меня сломать, но тоже сдох. А я твоя… И счастлива до безумия! Когус меня изнасиловал и тоже сдох. А я твоя… И буду твоей, пока дышу…

Следующих минут десять Найта вытаскивала из памяти воспоминание за воспоминанием и уничтожала все, что ее когда-либо пугало, утверждением «А я твоя». Воспоминаний было много. Кошмарных, болезненных, жутких и в любое другое время вызвавших бы во мне желание убивать. Но в этот раз я вслушивался в каждое слово несчастной женщины и радовался. Ведь ее Дар, вместо того чтобы обжигать вспышками холода, становился все жарче и жарче, а эмоции переполняло ощущение безграничного счастья. Мало того, если в самом начале этой «войны с прошлым» она описывала самые неприятные моменты, очень осторожно подбирая слова, то ближе к концу этого монолога окончательно расслабилась и начала гордиться каждой «победой». А когда к этой гордости добавилась вера в меня, Найта захотела убрать все страхи сразу — «игриво» толкнула меня попой и сдвинула мою ладонь выше. Так, чтобы она накрыла ее левую грудь:

— Да, чуть не забыла: я твоя развратница и твоя продажная девка! И это мне очень-очень нравится: я задыхаюсь от счастья, когда ты мною любуешься, млею от твоих объятий и прикосновений, готова на все ради поцелуев и жажду продаваться за время, проведенное со мною, за тепло твоей души, мягкие игрушки и мороженое!

— Правильнее говорить «твоя любимая развратница» и «твоя любимая продажная девка»! — уточнил я, поцеловал Тень в шею под ушком, как-то почувствовал, что ей не хватает самой малости, чтобы окончательно принять новую картину мира, и… неожиданно для самого себя очень осторожно и ласково сжал упругое полушарие. Как оказалось, не зря — «прислушавшись» к новому ощущению, женщина вдруг обмякла и облегченно выдохнула:

— Спасибо…

А через несколько мгновений нервно хихикнула:

— С ума сойти, первый раз в жизни чувствую себя чистой, как свежевыпавший снег, и легкой, как перышко! А еще, ты будешь смеяться, мой Дар стал раза в полтора сильнее!!!

— Не буду… — мягко улыбнулся я. — Ты просто окончательно открылась!

— Так и есть… — провернувшись в моих объятиях и заглянув в глаза, предельно серьезно сказала она. — Я поверила в то, что ты никогда не сделаешь нам больно, не бросишь одних на произвол судьбы и не позволишь нас обидеть никому на свете! И теперь мне плевать на прошлое и будущее, на законы и правила приличий, на стыд и любые страхи: я буду рядом, пока дышу, стану такой, какой ты хочешь, и никогда-никогда не предам…

[1] Алиенна ар Эвис — урожденная ар Лиин. Дайна — вдова предыдущего главы рода.