Эволюционер из трущоб. Том 10

Глава 23

В столовой невероятно вкусно кормили. По крайней мере, так сказал Шипастый. А я смотрел на него и думал «Не охренел ли ты, друг?». Нет, ну правда. Он действительно оборзел. Пожалуй, это первый человек… точнее, человекоподобное существо, которое жрёт не меньше меня. А я, как известно, не люблю проигрывать!

— Виктор Павлович, вы чего стесняетесь? Давайте, налегайте на блинчики. С мясом же. Вы, поди, в своих лесах давно таких не ели! — подначивал я Ежова, уплетая за обе щеки уже пятый блинчик.

— Премного благодарен! — выпалил он, обмакнул блин в сметану и запихнул его в рот целиком.

— Хавофый у фас аппетит, — чавкая, проговорил я.

— Не жалуюсь, ваша светлость, — улыбнулся Ежов и потянулся к здоровенному пирогу с рыбой.

Постепенно вокруг нас собрались гвардейцы Барбоскина и ребята из Трёх Топоров.

— Ты видал? Полпирога разом заглотил. Обалдеть, — присвистнул Иван.

— Наш глава-то не отстаёт, — уважительно сказал второй.

— Агась. Думается мне, Михал Константиныч выиграет, — произнёс Семёныч, стоящий за моей спиной. — Ежели ряпчиками богаты, то могём поспорить.

— А давай. Тысячу ставлю на эту образину, — отозвался Иван.

— Эй! Не обижайте нашего нового друга! Острить имею право только я. Вам же можно лишь в случае, если подружитесь с ним и он сам вам позволит. Усекли? — возмутился я, зыркнув на Ивана.

— Так точно, ваша светлость! — отчеканили бойцы и принялись делать ставки.

Мимо проходила дородная кухарка, посмотрела на нас с Ежовым как на двух свиней, жрущих помои из корыта. Ели мы, конечно же, не отходы, а отличную еду, однако, делали это и в самом деле как свиньи. Ведь о каком этикете может идти речь, когда у нас сражение в самом разгаре!

— Фух… Тяжело. Сейчас лопну, — проговорил Ежов, запивая морсом жирнющий чебурек.

— Я на тебя пять тыщ поставил! Борись, родимый! Половину выигрыша отдам! — выкрикнул Иван, размахивая купюрами.

Ежов посмотрел на меня и спросил.

— А пять тысяч это много? Я давненько ничего не покупал.

— На пять тысяч можешь купить своим подопечным пятьдесят тортиков или около шестидесяти килограммов конфет, — пояснил я, беря со стола пирожок с капустой.

— Тогда я, пожалуй, ещё что-нибудь скушаю, — решительно кивнул Ежов и продолжил битву.

Спустя пять минут я понял, что Ежова вот-вот стошнит. Я, конечно, люблю побеждать, но не такой ценой. К тому же, Ежову предложили половину от выигрыша аж пять человек! Колючий альтруист решил пустить рубли на благое дело, а значит, я был вынужден ему помочь.

— Простите, что-то меня мутит, — буркнул я, вскочив из-за стола, и быстро выбежал на улицу.

За спиной раздались вопли, наполненные и радостью и огорчением одновременно. Одни хвалили Ежова, другие печалились о потерянных деньгах. Я же ждал шипастого на улице. Минут через пятнадцать он показался со стопкой мятых купюр в руках. На лице улыбка, рассматривает бумажки, размышляя, что и кому он подарит с выигранных денег.

— Не благодари, — усмехнулся я.

— Вы поддались? — удивился он.

— Если бы не поддался, тебя бы стошнило. Баба Люба не оценила бы такого поворота. А так, ты при деньгах, а столовая чиста. Все в выигрыше. — Я хлопнул его по плечу и потащил следом за собой. — Идём, разместим твоих подопечных в пятиэтажке напротив нашего дома. Считай, будете соседями.

— А можно я буду жить вместе с ними? — с надеждой в голосе спросил Ежов.

— Точно педофил. Я так и знал, — с ужасом в голосе произнёс я, а после не сдержался и захохотал. — Ха-ха! Виктор Павлович, привыкай. Эту шутку я буду повторять до тех пор, пока ты будешь так на неё реагировать. Ты бы видел свою рожу.

— Знаете. Я был удивлён, когда вы за меня заступились. А теперь мы идём заселять моих подопечных и вы поливаете меня грязью, — покачав головой, произнёс Ежов, однако в его голосе не было обиды.

— Не благодари. Я рад восстановить вселенский баланс. Иначе бы ты мог задрать нос, а сейчас как раз уравновесился, — весело произнёс я и бодро зашагал в сторону пустующей пятиэтажки.

К концу дня две сотни квартир были заняты ребятнёй. Мальчишек селили отдельно, девочек отдельно. По два человека в однушку, по три в двушку. Места всем хватило. Ежов же взял себе небольшую каморку на первом этаже. Сказал, что высоты боится и на десятом этаже рядом со мной ему не комфортно.

Дети восприняли переселение настороженно, если не сказать большего. Они давным-давно не видели других взрослых кроме Ежова. Из-за этого они посматривали на всех с опаской. Пришлось тащить шипастого к Шульману.

— Покупаю эту зверушку за миллион рублей, — заявил Измаил Вениаминович, заинтересованно глядя на Ежова.

Я прыснул со смеху, а воспитатель надулся, сложив руки на груди.

— Таки это была шутка, — успокаивающе проговорил Шульман, а после прошел мимо меня и прошептал. — Даю десять миллионов.

Чёртов торгаш довёл меня до слёз. Правда плакал я от смеха. Пока я хохотал, Ежов передал выигранные деньги Шульману и заказал какое-то неприличное количество сладкого.

— Заказ принят. Через… — торговец замялся, посмотрел на часы и кивнул, — через три часа всё необходимое прибудет.

— С вами приятно иметь дело, — поклонился Ежов, а потом спохватился и обратился ко мне. — Извините, Михаил Константинович, никак не привыкну к тому, что нельзя кланяться.

— Кланяться нельзя, а откланяться просто необходимо. — Шутливо произнёс я, взяв Ежова за рукав куртки, и собирался вытащить его на улицу, но куртка порвалась. Совсем забыл, что он в обносках ходит.

— Вижу, вашему другу нужна новая одежда, — алчно произнёс Измаил Вениаминович.

— Да, будьте добры, подберите ему три комплекта на смену, — кивнул я.

— Может и вам что-то выбрать? А то давненько вы, Михаил Константинович, не приобретали себе новых нарядов.

«Хе-хе! Шиш тебе, а не кровно заработанные ряпчики! У меня теперь вечный наряд! И ничто! Ничто не сможет его уничтожить! Муа-ха-ха-ха-ха!!!» — подумал я, а ответил весьма лаконично:

— Может быть, позже.

— Как вам будет угодно, — кивнул Шульман, снял мерки с Ежова и спустя десять минут притащил новенькую одежду.

Вы бы видели лицо воспитателя. Он едва не рыдал от счастья. Судя по всему, его тряпки остались ещё со времён Большой Войны. Да и снимал он их, скорее всего, тогда же.

Как бы там ни было, но этот поход в магазин навёл меня на шикарную мысль! Шепчущий больше не является угрозой, а напротив — стал соратником. Род обзавёлся пятью сотнями новых последователей. Благосостояние рода увеличивается, а аномалия отступает. Всё здорово! А значит, грех не отпраздновать достигнутые результаты. Да и бойцам, ежедневно рискующим жизнями, нужна передышка.

Решено! Устрою бал. Да, весьма небольшой. Для близкого круга, так сказать. Позову чету Титовых, Малышевых, а также всех, кто мне верен. В Кунгуре как раз сохранился дворец культуры. Там полным-полно места, сводчатые залы с лепниной и высокими потолками, да и хрустальные люстры целы. А значит, балу быть! На землях Черчесова живёт десяток аристократов, их тоже приглашу. Надо ведь распространять своё влияние.

Наметив план действий, я дал Ежову возможность отнести новенькую одежду домой, а после потащил его на скотный двор. О-о-о! Эти чудные напевы кудахчущих кур, шипящих гусей и курлычущих индюшек. Так бы слушал и слушал. Эта мелодия сулила шашлык, яичницу и весьма крупную сумму денег. Но всё это потом. Сейчас же мы работаем во имя самообеспечения! Земель у меня много и продуктов требуется не меньше.

Ежов пять раз отправлял птиц во временной портал. И каждый раз, когда они возвращались, на моём лице появлялась всё более широкая улыбка. А всё потому, что птички, в отличии от тех же коров, размножаются, как никто другой! В портал провалился гусь и гусыня? Хлоп! И через мгновение у нас гусь, гусыня и десяток гусят.

А если в портал провалились тридцать гусынь… Ну, вы поняли. Благосостояние рода увеличивалось на глазах. Однако самочувствие Ежова стремительно ухудшалось. Опять пот струится по лицу, руки дрожат, тяжело дышит. Может, стоит усилить его доминантами? К примеру, отдам ему свою доминанту «Тройное сердце», так он сможет трудиться днём и ночью, пока не сойдёт с ума и не покончит с собой. Ха-ха. Нет, будем всё делать постепенно. Ведь мне лишние жертвы не нужны.

Наши трудовые будни прервал звонок Шульмана. Торговец сообщил, что заказ Ежова доставлен и можно его забирать. Я отпустил колючего и тот с радостью убежал забирать тортики. Удобно то, что он может разом забрать десятки тортов, просто забросив их в пространственный карман. Хммм… Может, Ежова устроить грузчиком в Хабаровск? На полставки. Сможет заменить хоть сотню человек разом. Стоп! Снова я хочу его уработать до смерти. Лучше займусь другим, более важным делом.

Я вернулся в свою квартиру и сел за небольшой письменный стол. Солнечные лучи пробивались сквозь тонкие занавески, создавая на полу причудливые узоры. Вытащив телефон из кармана, набрал номер барона Дмитрия Антоновича Титова. Телефон коротко прогудел и знакомый басовитый голос барона ответил почти сразу:

— Михаил Константинович! Рад вас слышать.

— Дмитрий Антонович, доброго вам дня, — произнёс я уверенно и спокойно. — Я устраиваю бал для для весьма узкого круга лиц. Надеюсь, вы сможете приехать.

На другом конце провода повисла небольшая пауза, а затем раздался довольный, чуть удивлённый голос Титова:

— Бал? Да это же прекрасно, Михаил Константинович! Я с удовольствием приму приглашение. И обязательно возьму с собой всю семью. Уверен, жена будет счастлива, а то, признаюсь честно, она в последнее время частенько ворчит из-за того, что мы давно не выбирались на светские мероприятия.

— Вас понял. Постараюсь организовать всё так, чтобы ваша супруга осталась довольна, — улыбаясь, ответил я. — Тогда через неделю жду вас в Кунгуре.

— Михаил Константинович, слышал некий зеленоглазый блондин неведомым мне образом унаследовали род Черчесова. Не знаете, кто бы это мог быть? — спросил Титов, уже зная ответ.

— О! Дмитрий Антонович, я знаю этого человека так же хорошо, как самого себя. Приезжайте на бал и я вам всё расскажу.

— С превеликим удовольствием.

Я попрощался и почувствовал, что внутри разгорается приятное ощущение и даже нетерпение. Хочется как можно скорее организовать праздник и отвлечься от постоянных сражений и бытовухи. Всего один вечер общения, сплетен, смеха и веселья. Уверен, это пойдёт всем нам на пользу.

Дверь моей квартиры тихо отворилась и внутрь вошла бабушка. Маргарита Львовна двигалась медленно, с достоинством и той грацией, которую не смогли стереть даже годы. Она подошла ко мне, мягко положила руку на плечо.

— Миша, — произнесла она мягко, глядя на меня проницательными глазами, — слышала ты собрался устроить бал?

— Слышала или подслушала? — хитро прищурившись, спросил я.

— Это одно и то же, — отмахнулась бабушка, улыбнувшись.

— Да, бабуль; решил, что всем нам не повредит небольшая передышка, — произнёс я, погладив её по сморщенной руке, лежащей на моём плече.

— Ты молодец, — одобрительно сказала Маргарита Львовна. — Радуйся жизни, пока она у тебя есть. — Её голос приобрёл нотки печали, которые бабушка стремилась скрыть.

От её слов и у меня на душе стало тяжело.

— Мой сын Константин всю жизнь откладывал счастье на потом. Считал, что сперва надо выполнить долг перед родом. Завоевать новые земли, получить новый титул, заставить дрожать от страха тех, кто ещё вчера смотрел на тебя с вызовом. А радость он отложил на потом. И посмотри, к чему это привело… — Маргарита Львовна вздохнула, в уголках её глаз блеснули слёзы.

Я крепко сжал её руку.

— Теперь он гниёт в темнице. А в его жизни не было ничего, кроме бесконечных сражений, боли и потерь. Он не успел узнать, каково это — просто жить, без борьбы и постоянной тревоги, — голос Маргариты Львовны стал тише.

— Бабуль, я сделаю всё для того, чтобы спасти отца, — уверенно проговорил я, глядя ей в глаза. — Обещаю тебе, я вытащу Константина Игоревича.

Она внимательно посмотрела на меня и горько улыбнулась.

— Я верю тебе, Миша. Знаю, что у тебя хватит сил и ума для этого. Только прошу, — её голос слегка дрогнул, — не взрослей так быстро. Тебе всего пять лет, а уже зарос щетиной, как портовый забулдыга.

Она засмеялась, но было понятно, что она собиралась сказать что-то другое. То, что действительно тревожило её сердце, но не смогла. Решила оставить печаль в себе. Я её понимаю. Порой так и выглядит забота. Не обрушивать на близких груз собственных проблем, а держать их в себе. Однако, это разрушает изнутри. То, что можно было легко вынести вместе, становится неподъёмной ношей для одиночки.

Она помолчала ещё секунду, словно собираясь с силами, затем мягко сжала моё плечо, развернулась и собралась уйти. Но кто ж её отпустит? Я поднялся со стула и обнял бабушку. Маргарита Львовна шмыгнула носом и я почувствовал, как ткань на моей груди намокла. Так мы и стояли пару минут. Она плакала, я же набирался решимости сделать всё ради того, чтобы спасти отца. А потом она ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Я ещё долго смотрел на закрытую дверь, чувствуя, как ей тяжело. Я дал обещание, и теперь его нужно выполнить. Однако, я знал: что бы ни случилось, я не должен рисковать собой. Если бабушка потеряет и меня, то её сердце попросту не выдержит. Жизнь слишком ценный дар, чтобы ею разбрасываться.

Вернувшись за стол, я нашёл в телефонной книге номер Сергея Алексеевича Малышева. Сделал глубокий вдох и набрал, ожидая ответа. Трубку долго не снимали. Я собрался сбросить вызов, но в последний момент всё-таки услышал голос Сергея Алексеевича. Звучал он спокойно, даже с лёгкой долей удивления:

— Михаил Даниилович, рад тебя слышать. Что-то случилось?

Даниилович? Проклятье. А это может стать проблемой. Ведь на балу встретятся те, для кого я Константинович и те, кто думают, что я сын Черчесова. Впрочем, своих людей я проинструктирую. Будут называть меня Данииловичем или просто «ваша светлость». Уж один-то вечер они смогут попритворяться ради меня.

— Добрый день, Сергей Алексеевич, — произнёс я, стараясь наполнить голос дружелюбием. — Хотел пригласить вас на бал, который я организую.

Малышев замолчал на пару секунд, явно размышляя. А когда заговорил, голос звучал осторожно и вдумчиво:

— Бал, значит? А что за бал такой? В честь чего решили устроить?

— В честь моего погибшего отца, — спокойно ответил я, чувствуя, как внутри кольнуло от воспоминаний. — А также в честь того, что нам удалось отбросить аномальную зону подальше от наших границ.

— Любопытно, любопытно, — протянул Сергей Алексеевич, задумчиво помолчав. — А кто там ещё будет?

Я слегка нахмурился. Его вопрос звучал так, будто он приедет лишь в случае, если будут высокородные особы, с которыми Малышев сможет завести дружбу. Впрочем, нет ничего дурного в его вопросах.

— Будут представители знати, мои близкие и барон Титов с семьёй, — ответил я, стараясь придать голосу лёгкость. — Мой ближайший круг, в котором я желаю видеть и вас.

— Понимаю… — Сергей Алексеевич помолчал ещё секунду и затем сказал с некоторой досадой: — К сожалению, Михаил, не смогу приехать. Если я не отстрою Екатеринбург за следующие полгода, то Император его у меня заберёт. Надеюсь, ты понимаешь. Вырваться сейчас никак не получится.

Я кивнул.

— Жаль, конечно. Но я понимаю, Сергей Алексеевич. Может, в следующий раз.

Перед тем, как попрощаться, он, будто бы невзначай, спросил:

— Кстати, а где именно пройдёт бал? Просто любопытно.

— В Кунгуре, во Дворце культуры, — ответил я совершенно искренне, не придав вопросу никакого значения.

— Что ж, желаю вам отлично провести время, — произнёс он с лёгкой улыбкой в голосе. — Передай мой привет барону Титову и ждите небольшой подарочек. Уверен, он вам понравится.

— Сергей Алексеевич, право слово, не стоит, — улыбнулся я.

— Ещё как стоит, Михаил Даниилович. Вы сын моего почившего друга. Так что ждите, сюрприз придётся вам по вкусу, — сказал он и положил трубку.

Малышев не приедет. Жаль. При нашей первой встрече он показался мне весьма приятным человеком. Я постучал телефоном по ладони и положил его на стол. Меня вдруг кольнуло странное чувство тревоги. Что-то было не так. Что-то неуловимое промелькнуло в интонации Сергея Алексеевича. Словно он что-то скрывал.

Может, его проблемы куда больше, чем он рассказывает? А может, мой разум зацепился за то, что Малышеву подарили Екатеринбург. Город, который был сердцем унаследованного мной баронства? Да, я бы хотел вернуть Екатеринбург, вот только воевать с Малышевым ради этого я не стану. Отогнав навязчивые мысли, я поднялся и направился готовиться к балу.

Хотя слово «готовиться» не подходило. Я действовал, как эффективный менеджер, а именно, озадачил других, а сам наблюдал за процессом. Мама в компании с Маргаритой Львовной с радостью взяли на себя обязанности по организации мероприятия. Отыскали музыкантов, украсили зал, наняли сорок официантов, обучили их, как правильно работать с гостями.

Деньги улетали со страшной скоростью. Закупить алкоголь, костюмы, посуду, продукты, свечи, подсвечники и чёрт знает, ещё что. Бабушка ворчала, но щедро подписывала любой из чеков, присланных Шульманом. В итоге неделя прошла незаметно и наступил долгожданный вечер.

На улице носились дети в ярких нарядах, веселились, играли, кричали, кушали мороженое. Это были дети, которых спас колючий, а также молодые архаровцы. Вышла довольно забавная смесь. Инфантильные дети, выращенные колючкой, смешавшись со строгими архаровцами, выращенными по армейским порядкам, образовали собой свору обыкновенных счастливых детей. Это грело душу.

Гости съехались со всей округи. Старосты сельских поселений, главы районных центров, мелкие аристократы, которых я видел впервые. И особой честью было принять в Кунгуре самого барона Титова вместе с семьёй.

Дмитрий Антонович с искренним удивлением рассматривал городские улицы, отреставрированные дома, ухоженные сады и мощёные дорожки. Он крутил головой по сторонам и пораженно бормотал:

— Михаил, я думал, Кунгур давно стёрт с лица земли. Как же вы сумели всё это отстроить?

— Упорный труд и никакого мошенничества, — улыбнулся я, легко пожимая плечами.

Барон уважительно кивнул и направился в Дом культуры, откуда лилась живая музыка. Большой зал украшали гирлянды и цветы, в центре расположилась огромная люстра, рассыпая вокруг мягкий золотой свет. Гости кружились в танце. Вот Гаврилов вальсирует с мамой. Её округлившийся животик заметно выпирал, но всё ещё позволял танцевать. От вида их счастливых лиц я и сам чувствовал тепло на сердце.

Леший, Серый, Артём и Макар облюбовали шведский стол. Неторопливо поглощали угощения, болтая о всякой чуши. Бабушка прогуливалась по залу и шпыняла официантов, если те работали недостаточно расторопно.

Ежову же мы надели высокий парик, задрали волосы вверх так, чтобы они скрывали иглы, а на лицо напялили маску. Наш шипастый друг стал отличным инфо-поводом. Все вокруг без конца пытались угадать, что за таинственная фигура скрывается под маской. А я жалел о том, что не устроил бал-маскарад. Тогда спрятать Ежова было бы на порядок проще.

Егорыч вместе с женой сидел за столом и грустил, ведь она не давала ему выпивать. А он бы с радостью присоединился к Барбоскину, который в компании Семёныча, Петровича и Евсея заливал глаза, травя байки. Восхитительный вечер! Я весьма доволен тем, что получи…

Я заметил, как ко мне с волнением в глазах идёт Мария, дочь барона Титова. Она застенчиво замерла напротив, разглядывая меня широко распахнутыми глазами:

— Михаил… Это действительно вы? — с придыханием спросила она, а её щёки порозовели.

— Рад вас видеть, Мария, — улыбнулся я, слегка наклоняя голову в приветствии.

— Вы так изменились… — прошептала она, слегка опустив взгляд. — Ещё недавно мы были ровесниками, а сейчас вы выглядите так…

— Взросло? — усмехнулся я. — Проклятые аномалии сказываются на моём внешнем виде не лучшим образом.

Мимо, как будто случайно, проходил барон Титов.

— Михаил, пригласите даму на танец. Машенька чудесно вальсирует, — Титов подмигнул мне и ушел.

Вот же, старый сводник. Но он прав. Можно и потанцевать. Я протянул Маше руку, приглашая на танец. Мария слегка дрогнула, но тут же улыбнулась, вкладывая свою ладонь в мою. Я вывел её в центр зала, приковав к нам всеобщее внимание, а после мы закружились под тихий вальс. Её дыхание участилось и Маша сбивчиво произнесла:

— Михаил, я часто думала о… — закончить фразу она не успела.

Мимо нас проскользнул официант, и что-то в нём заставило меня напрячься. Сработало звериное чутьё, однако я ничего не успел сделать. В следующую секунду я ощутил резкую боль в спине. Длинный клинок вошел в мою плоть и выглянул, разрезав китель на груди. Мария взвизгнула от ужаса, отшатнувшись назад.

Я резко развернулся, увидев удивлённое лицо. Он выдернул клинок, от которого осталась лишь рукоять, остальное уже сожрала кислота. Официант потянулся к мане, но было уже поздно. Моя рука метнулась к его шее и с хрустом сломала её. Безвольной тряпкой мужчина рухнул на пол.

Со всех сторон послышался женский визг, звуки бьющейся посуды, люди начали метаться в панике. Среди бегущих я заметил десяток колючих взглядов, сосредоточенных на мне. Так смотрят только убийцы. Холодно, расчётливо, уверенно. Стремительно они направились в мою сторону, сжимая в руках короткие клинки.

От автора: Друзья, десятый том плавно перетекает в одиннадцатый! Ваши добрые слова, сердечки и награды — настоящая поддержка, которая вдохновляет меня продолжать путь и создавать для вас всё новые главы этого приключения. Спасибо, что вы рядом!

Михаэль Испепелителя на пороге большой войны! Король червей стучится в дверь, а Дама Пик подумывает захватить Хабаровск. И всё бы ничего, но чёртов император… Эх, скоро вы сами обо всём узнаете.

Поставьте сердечко под десятой книгой если она вам понравилась и добро пожаловать на одиннадцатый том: https://author.today/work/450085