Эволюционер из трущоб. Том 16

Глава 12

Артём приподнялся на локтях и настороженно посмотрел на меня.

— Куда это ты собрался?

— Сначала на границу с Титовыми, а после в Европу. Нужно найти Короля Червей. — Я вздохнул и добавил. — Если зараженные прорвутся вглубь Империи, а с другой стороны попрут волны нежити, то нам станет совсем грустно.

Артём понимающе кивнул, его лицо стало таким же серьёзным и озабоченным.

— Благое дело. Главное, лишний раз не рискуй, — сказал Император твёрдым голосом. — И не смей подыхать. Империи ты нужен живым и здоровым.

— Планируешь использовать Кашевара в своих грандиозных планах? — усмехнулся я.

— А как иначе? Кашевар использовал меня, я использую его. Круговорот услуг в природе, — улыбнулся Артём.

За окнами уже занимался рассвет, окрашивая небо в багровые тона. Первые лучи пробились сквозь портьеры, рисуя золотые полосы на паркете.

— Раз уж я должен выжить, то дай мне бойцов для охраны западной границы, — прямо сказал я. — Боюсь, сил нашего рода не хватит, чтобы остановить этого глиста-переростка.

— Ты получишь столько людей, сколько потребуется для обороны рубежей. Попрошу лишь об одном, уничтожь этого выродка как можно скорее.

— Так и планировал, ведь у нас времени с гулькин член до того, как Туз Крестов прибудет к нам в гости. Кстати, есть ещё одна просьба.

Артём нахмурился, его брови подозрительно и настороженно сошлись на переносице.

— И чем же я могу помочь великому Кашевару?

— Ничего нового. Прикажи всем гвардейцам, находящимся сейчас в столице, сдать кровь.

Артём несколько секунд смотрел на меня, а потом громко и искренне расхохотался. Смех был усталым, но в нём слышалось неподдельное веселье. Он хлопнул ладонью по кровати и покачал головой из стороны в сторону.

— Опять решил поглотить целую кучу доминант и попытаться сдохнуть? В прошлый раз, когда ты… ты едва выжил. Или ты забыл, как валялся без сознания целые сутки?

Я пожал плечами с напускным равнодушием, хотя в глубине души прекрасно понимал, чем рискую.

— Подумаешь, сутки поспал. Тебе что, жалко? — я криво улыбнулся, — Но если я подохну, то просто подожду тебя на той стороне, брат. Король Червей и Туз Крестов очень быстро проводят тебя ко мне.

Артём тяжело вздохнул с выражением «ты безнадежен» на лице. Потер переносицу пальцами, собираясь с мыслями и принимая непростое решение.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Через час кровь будет у тебя.

— Не слишком ли быстро для такой операции по сбору? Собрать кровь у пятисот тысяч человек — это кропотливый и долгий труд.

Артём хитро усмехнулся, в его глазах заплясали веселые огоньки.

— Если брать кровь через медпункт, то да. Но если каждый из гвардейцев просто порежет палец ножом… — он сделал паузу, — и размажет кровь по тряпке, процесс пойдёт гораздо быстрее.

— Ты точно мой брат, так как используешь мои же методы. Что ж, благодарю за помощь, великий Император Артём Константинович, — произнёс я и протянул руку брату.

— Удачи, Михаил Константинович, — улыбнулся Артём, пожимая мою руку.

Час спустя я стоял на центральной площади Хабаровска и не верил своим глазам. Передо мной возвышалась гора окровавленных тряпок, значительно превышающая мой рост. Куски ткани всех цветов и размеров были пропитаны кровью. Запах железа бил в нос.

Гвардейцы сдали образцы и свалили по добру, по здорову, а то мало ли, что их ещё попросят сдать? Солнце уже взошло и заливало кровавый курган ярким светом. Тени от тряпок причудливо переплетались, создавая жуткий узор на брусчатке.

— Охренеть, — прошептал я себе под нос, оценивая объём работы.

Даже в самых смелых фантазиях я не мог представить себе такое количество образцов. Пятьсот тысяч человек сдали кровь за один час по приказу. Эффективность Имперской военной машины по-настоящему впечатляла.

«Мимо», — мысленно позвал я своего верного друга по ментальной связи.

Воздух рядом со мной исказился, и из ниоткуда появился Мимо. Его желеобразное тело приняло форму мальчика. Он посмотрел на гору тряпок и присвистнул.

— Господин, мне что, всё это нужно выстирать? — спросил он с ужасом в голосе.

— Нет, — покачал я головой. — Я хочу, чтобы ты стал моим проводником в мир боли и страдания.

Я протянул руку вперёд, и Мимо всё понял без лишних слов. Его тело снова приняло желеобразную форму и потянулось тонкими нитями к моей руке, окутывая её. Кожа покрылась полупрозрачной сероватой плёнкой.

— Опутай, — попросил я, и от моей руки к тряпкам потянулись сотни тонких нитей.

Они извивались как змеи, бесшумно и быстро скользя по брусчатке. Каждая нить касалась окровавленной тряпки, и я тут же слышал голос Ут «Обнаружен образец ДНК, желаете ознакомиться со списком доминант?».

Нити множились, делились, разветвлялись на тысячи более мелких отростков. Они проникали вглубь кровавой горы, касаясь каждой тряпки. Голос Ут в моей голове отдавался эхом и резонировал, ласковый, но сводящий с ума:

«Обнаружены образцы ДНК в количестве четырёхсот восьмидесяти семи тысяч единиц. Желаете ознакомиться с каждым образцом?»

Я мысленно отмахнулся от этого предложения, понимая, что всё равно не смогу усвоить подобный пласт информации. Да и зачем это мне? Я ведь точно знаю, для чего поглощаю образцы.

— К чёрту ознакомление, — прохрипел я вслух. — Поглощай всё без остатка.

«Принято. Начинаю процесс переработки доминант», — произнесла Ут за мгновение до того, как боль раскалёнными иглами вонзилась в мозг.

Я почувствовал, как в мой разум хлынули чужие воспоминания. Сотни тысяч жизней, чьи обрывки я видел прямо сейчас, хотя находился в сознании. Мои колени подогнулись, и я рухнул на ледяную плитку. Мир вокруг поплыл, цвета смешались в безумном калейдоскопе образов. Звуки превратились в невнятный гул, словно я погрузился под воду. Последнее, что я увидел, это неясную фигуру, несущуюся ко мне.

Темнота забрала меня с собой. Спасла от бесчисленного количества обра… Внезапно передо мной появилась картинка. Чёткая, яркая, будто я видел её не со стороны, а был непосредственным участником событий. Я бежал по зелёной траве, она щекотала босые ступни, солнышко ласково пригревало макушку. Впереди заросший камышом пруд.

— Пацаны! Айда за мной! — закричал парнишка лет семи с веснушками на носу.

Он обогнал меня и со всего разбега ухнул в тёмные воды пруда. За ним последовали ещё трое. Я же почему-то стоял на берегу и смотрел на то, как ребята плещутся.

— Санька! Чё замер? Иди к нам! Вода — как парное молоко! — позвал меня веснушчатый.

По моему телу прокатились мурашки, а в голове появилось чёткое осознание: «Я не умею плавать».

— Коль, давайте быстрее. Нас мамка ждёт. Заругает ведь, — вырвались из моих уст слова, но голос явно был чужим.

— Да нормально всё! Щас я тебе ракушку достану, смотри! — парнишка подмигнул мне и нырнул, скрывшись под водой.

Пока Кольки не было, ребята плескались, смеялись, а после поняли, что паренька нет слишком долго. Внезапно на поверхности показались огромные пузыри воздуха.

— Колька! Колька! Всплывай! Колька! — заголосил я, дрожа всем телом.

Один из мальчишек нырнул за моим братом, потом ещё, и ещё один. Спустя десять секунд троица вынырнула с паникой на лицах.

— Санька! Зови взрослых! Колька в сетях запутался! Живо! — взвизгнул один из парней, и я побежал.

Образ оборвался так же резко, как появился. Но спустя мгновение появился новый. Я седой старик, сижу у окна, курю и смотрю в собственное отражение. Позади меня сын, собирает вещи.

— Толик, сидел бы ты дома. У нас хозяйство, жена у тебя на сносях. Куда тебя черти понесли?

— Бать. Ты же знаешь, что я всегда хотел стать гвардейцем. А у Императора-батеньки нынче недобор. Спасибо китайчатам. Устроили резню на границе и подарили мне шанс проявить себя, — отозвался Толик, продолжая собирать вещи.

— Проявить себя можно и в других делах. Не обязательно головы рубить, — философски произнёс я.

— Всё будет хорошо, бать. Вернусь, хату новую тебе построю. С банькой, машину куплю, Лажа 2077, ты ж о ней всегда мечтал.

— Толь, да нахрен мне этот металлолом нужен? Я хочу, чтоб ты живой и здоровый был, — буркнул я, затянувшись сигаретой так, что кашель сам собой вырвался из лёгких.

— Всё будет, бать. Ты ещё будешь мной гордиться, — произнёс Толик и обнял меня со спины.

Картинка сменилась. Теперь я видел старика со стороны. Он стоял у гроба сына и бил кулаком по закрытой крышке.

— Толька! Толька, твою мать! Ты же обещал, что всё будет хорошо! Я дурак старый! Надо было тебе руки заломить за спину и в подвале запереть! Толька-а-а! — скорбно взвыл старик.

И снова смена плана. Я опять видел глазами старика. Он стоял в строю и принимал присягу, вступая в ряды Имперской гвардии. Старику пришлось бросить привычный уклад жизни ради того, чтобы внук и жена сына могли есть досыта и спать под крышей. Ведь теперь в семье был лишь один кормилец — старый, седой, разбитый, с кучей сожалений.

Появился новый образ. Я кудрявый рыжий юнец, сижу с книжкой на подоконнике. За окном уже темно, но мне плевать. Фонарик светит, вырывая из темноты буквы, а я зачитываюсь ими до одури.

— Нейро… лингвистическое… программирование… Ага, понятно. Паттерны поведения это… Подстройка по позе, движениям, ценностям, тембру и скорости речи… Если собеседник смотрит в верхний левый угол, это значит… — бубню я себе под нос, а после слышу звук, от которого волосы встают дыбом.

Выключив фонарик, я закрываю книжку и прячусь под одеялом. Громогласные шаги приближаются к моей комнате, а после дверь резко распахивается. В комнату входит отец. Красивый, подтянутый, суровый. На нём военная форма, на лице уродливый шрам от уха до шеи. Он сдёргивает одеяло и рывком поднимает меня с кровати.

— Опять читал свою чушь? Где книга⁈ — рявкнул он командным голосом.

— Я… Я ничего не… — начал было я оправдываться, но тут же получил такую пощёчину, что перед глазами поплыло.

— Хватит мямлить. Где чёртова книга? — с угрозой в голосе проговорил отец.

Я не ответил. Лишь с вызовом посмотрел отцу в глаза. Впрочем, ответ ему был и не нужен. Он сделал пару шагов и нашел книжку по психологии у меня под кроватью. Мощные руки смяли её, словно она была сделана из пуха, а после разорвали пополам.

— Нет! Отец! Я хочу выучиться на психолога! Буду помогать таким, как ты и… — выкрикнул я, так как только что лишился самого дорогого, что у меня было в жизни. Шанса на светлое будущее.

— Таким, как я? Со мной всё впорядке! Я из гордого рода Костровых. Все мои предки были военными, и все мои сыновья, внуки и правнуки будут военными. И ты тоже, — прорычал отец, тыча указательным пальцем мне в лицо.

— Но… Но я не хочу… — попытался возразить я.

— Пффф. Не хочет он. Кого волнуют твои желания? Это твой долг перед родом. Отучишься в военной Академии и пойдёшь лить кровь во славу Империи, точно так же, как это делали твои предки.

— Нет. Я… Я стану психологом и вылечу тебя от посттравматического синдрома. В Империи очень много таких же травмированных, как и т…

Договорить я не успел. Отец схватил меня за шею и поднял над кроватью, так, что мои ноги беспомощно повисли в воздухе.

— В моём роду были и будут только военные. Если ты решил предать свой род, то я убью тебя прямо сейчас. Традиции нерушимы.

Я болтался в воздухе, хрипел, пытался разжать пальцы отца, но всё было бесполезно. И хуже всего было то, что я видел, как мама стоит в дверях и смотрит на всё это, даже не пытаясь остановить отца. Да, на её лице неподдельный ужас. Животный страх. Но, чёрт возьми, я же её сын. Паника охватила меня, и я даже сам не понял, как прохрипел:

— Я сделаю так, как ты хочешь…

Хватка отца моментально разжалась, и я рухнул на кровать, хватая воздух ртом как рыба, выброшенная на берег.

— Верное решение. Завтра же отправишься в Академию. И плевать, что ты ещё слишком молод. Я договорюсь, и тебя возьмут, — стальным тоном произнёс отец, выходя из комнаты.

Дверь с грохотом захлопнулась, оставив меня наедине с собственным горем и думами о мрачном будущем.

Картинка сменилась, потом ещё, и ещё раз. Тысячи. Десятки тысяч жизней пролетели перед глазами. А после и сотни. Я чувствовал их боль. Проживал фундаментальные события, изменившие их навсегда. Это было ужасно и прекрасно одновременно. Ужасно — потому что жизнь перемолола их и привела в профессию, где им приходится убивать. И тем не менее прекрасно — потому что они всё ещё живы, несмотря ни на что.

В какой-то момент я растворился в чужих воспоминаниях и уже не мог отличить, где моя собственная жизнь, а где та, которую я увидел, поглотив чужие доминанты.

Перед тем, как мой разум погас, я подумал «Должно быть, так ощущает себя бог, сотворивший миллионы созданий. Слышащий их мысли, чувствующий их боль, знающий их стремления. Живущий одновременно в каждом создании и вместе с этим, нигде конкретно». Непроглядная тьма, безвременье, катарсис…

Мимо нёс тело своего хозяина и друга к поместью Водопьяновых. Рядом с ним бежала Венера, причитая и держа Михаила за руку. Михаил в себя не приходил, но это не слишком-то волновало мимика. Он видел тысячу раз, как хозяин терял сознание и каждый раз всё было в порядке. Вот и в этот раз всё будет хорошо. По крайней мере, Мимо в это свято верил.

Он донёс Михаила до поместья, поднялся на второй этаж и уложил его на кровать Венеры, после чего попрощался и вышел на свежий воздух. С неба сыпал снег. Такой прохладный, приятный, таящий на ладонях. Мимо улыбнулся.

— Странное это чувство, свобода, — прошептал он и побрёл по разрушенному Хабаровску куда глаза глядят.

На душе была смесь растерянности, облегчения и какой-то странной пустоты. На улицах лежали трупы гвардейцев и бойцов Архаровых, которые не успели убрать. Горели здания, извергая в небо столбы чёрного дыма, а он просто шёл сквозь этот кошмар и не понимал, что делать дальше.

— Свобода, — произнёс Мимо, обходя особенно большую лужу крови, в которой плавали чьи-то внутренности. — Я обрёл свободу, о которой мечтал столько лет. Так почему же мне так грустно и страшно?

Он был создан как оружие, как живая ловушка для тех, кто жаждал богатства и спускался в подземелья, набитые сокровищами, не подозревая, что у некоторых из этих сокровищ есть зубы и желудок. Десятилетиями он выполнял свою функцию, пожирая неосторожных искателей приключений и накапливая в себе магическую энергию сожранных жертв. А потом появился Михаэль.

Этот странный маг, который вместо того, чтобы убить его или использовать, предложил ему работу, дал шанс стать чем-то большим, чем просто монстром. И Мимо согласился. Стал служить верой и правдой. А потом в его жизни появилась Галина. Каменная девочка с фиолетовыми волосами и такими же фиолетовыми глазами. Она всегда улыбалась ему и говорила, что он хороший, несмотря на то, что он выглядел как горсть грязи.

— Я волен делать всё, что захочу. Вот только чего я хочу? У меня никогда не было выбора, я банально не знаю, что такое принимать решения… — с тяжким грузом на сердце признался он сам себе.

Мимо остановился посреди площади, глядя в небо, затянутое чёрным дымом. Он никогда не задумывался о будущем. У него не было планов, мечтаний, целей в жизни, кроме базового желания служить Михаэлю.

— Может, стоит найти себе хобби? — сказал он, бредя по улицам — Люди же как-то проводят свободное время, когда не работают. Читают книги, играют в игры, занимаются спортом, ходят друг к другу в гости. Ах, да. Я же не человек, а мимик. Что может делать мимик в свободное время, кроме как жрать и спать?

Размышления прервались, когда он наткнулся на высокий забор из деревянных досок, выкрашенных в яркие цвета. Большая часть краски облупилась от времени и непогоды, несколько досок вообще отвалились, оставив в заборе дыры. Над забором виднелась верхушка какого-то сооружения, похожего на колесо обозрения, только гораздо меньшего размера и явно неработающего, судя по ржавым кабинкам, болтающимся на цепях.

Мимо протиснулся через дыру и оказался на территории заброшенного парка аттракционов. Когда-то это место наверняка было весёлым и шумным, полным смеющихся детей и их родителей. Но теперь парк был мёртв, заброшен, превратился в кладбище ржавого металла и несбывшихся мечтаний.

Большинство аттракционов были разрушены в ходе боевых действий, да так, что невозможно было понять, чем они были изначально. Просто груды искорёженного металла и сгоревшего дерева. Колесо обозрения покосилось, несколько кабинок оторвались и разбились вдребезги, валяясь внизу. Русские горки лишились доброй половины своей конструкции и теперь представляли собой каркас из балок, торчащих в небо, как кости гигантского чудовища.

Но один аттракцион всё ещё работал. В дальнем углу парка стояла карусель с деревянными лошадками, выкрашенными в яркие цвета и украшенными позолоченной сбруей. Они медленно вращались, издавая скрипучую мелодию из заклинившего музыкального автомата. Лошадки поднимались и опускались на металлических штангах, создавая иллюзию скачки, а их стеклянные глаза отражали тусклый свет, пробивающийся сквозь тучи.

Зрелище было одновременно завораживающим и жутким. Карусель безостановочно крутилась посреди мёртвого парка. В разрушенном городе, где только что закончилась кровавая битва. Словно время застыло в этом месте и отказывалось двигаться дальше.

— Похоже, время над тобой не властно. Прямо как надо мной, — с грустью в голосе произнёс мимик.

И тут ему в голову пришла идея. Весьма странная, непривычная, но своя собственная. Мимо захотел поделиться этой находкой, захотел показать эту странную работающую карусель одному человеку, а точнее существу.

Мимо сосредоточился, активировал ментальную связь с Михаилом, но тот не ответил. Должно быть, всё ещё не пришел в себя.

— Ну и ладно. Всё же мы единое целое, попробую достучаться напрямую.

Он сосредоточился, но пробиться к разуму Галины не смог. Зато узнал, где она находится. Галя, как и он, бесцельно шлялась по городу, так как после сражения Михаил банально забыл её отозвать. На лице Мимо появилась широкая улыбка, и он сломя голову рванул к своей подруге.

Галя гуляла по центральной улице Хабаровска, заглядывая в разбитые витрины магазинов. Порой подолгу останавливалась, любовалась платьями, а после шла дальше. Мимик подбежал к ней и схватил за руку. Сделал он это опрометчиво, так как Галина моментально среагировала и едва не разнесла ему голову мощным ударом. Она лишь чудом успела остановить кулак у самого лица мимика.

— Мимо? — спросила она с удивлением.

— Прости. Не хотел тебя пугать, — замялся мимик, глядя в пол.

— А чего хотел? — улыбаясь, спросила Галина.

— Хотел… Хотел показать тебе одно место. Идём? — сбивчиво проговорил Мимо.

Галина кивнула, её улыбка стала ещё шире, и они пошли прямиком в разрушенный парк, обходя груды мусора и сломанные аттракционы.

— Галь, — начал Мимо, нарушая молчание и пытаясь сформулировать мысль, которая крутилась у него в голове. — Если бы ты обрела свободу… Ну, я имею в виду настоящую свободу. От обязательств, контрактов и прочего. Чем бы ты хотела заняться? Куда бы ты пошла? Что бы делала?

Галина задумалась, её фиолетовые глаза потускнели, показывая, что она серьёзно обдумывает вопрос. Они прошли ещё несколько метров прежде, чем она ответила:

— А зачем мне свобода? — тихо спросила она. В её голосе звучали искренность и лёгкое недоумение. — У меня есть всё, чего я желаю. Я служу господину, который добр ко мне. Я помогаю в сражениях. У меня есть друзья, Снежа, Огнёв, хоть он и с придурью. А ещё у меня есть место, где меня ждут и ценят. Место, куда я всегда могу вернуться.

Она остановилась, повернулась к Мимо лицом, её щёки порозовели, и чуть крепче сжала его руку.

— А ещё… — прошептала она едва слышно, — ещё у меня есть ты.

Мимо замер, его тело дрогнуло и на мгновение потеряло форму, превратившись в бесформенную кучу слизи, но он быстро взял себя в руки и снова принял человекоподобную форму. Если бы у него было лицо, способное краснеть, оно бы сейчас пылало, как печь.

— Я… эм… то есть… — начал он бессвязно мямлить, не зная, что сказать. Его мысли превратились в кашу из эмоций, которые он не мог правильно осмыслить. — Галя, ты это… Ты… Когда-нибудь каталась на каруселях? — спросил он, побоявшись задать вопрос, который его беспокоил намного больше.

Она покачала головой. Улыбка Гали стала мягче и теплее, а глаза засияли таким светом, что у Мимо внутри всё сжалось от нежности. Они стояли посреди мёртвого парка, среди разрухи и смерти, но в этот момент весь мир сузился до них двоих, и больше ничего не имело значения.

— Тогда иди за мной, — прохрипел Мимо, его голос дрожал от переполнявших его эмоций.

Они подошли к карусели, которая всё ещё медленно вращалась, издавая скрипучую мелодию. Деревянные лошадки поднимались и опускались в своём бесконечном беге в никуда. Мимо помог Галине забраться на одну из лошадок. Она села боком, обхватив руками позолоченный шест, и её платье развевалось на ветру, создаваемом вращением карусели.

Мимо забрался на лошадку рядом с ней. Карусель продолжала крутиться, музыка играла ту же заезженную мелодию, лошадки скакали на месте, а вокруг них простирался разрушенный город, полный дыма и крови. Кругом горе, но эта парочка была счастлива. Счастливы просто от того, что могли быть рядом и кружиться на этой странной штуке.