Гасконец. Том 2. Париж

Глава 2

После встречи с бальи, мы погрузили в карету наши нехитрые пожитки. Вещей и впрямь было не слишком много, как бы мне не хотелось прихватить с собой из Гаскони весь арсенал. Планше сел на козлы, а мы с Джульетта, как и весь путь до этого, остались в самой карете. Девушка молчала, но что-то её явно беспокоило. Когда Планше во второй раз обозвал наших лошадей «трухлявыми клячами» и они, наконец-то соизволили потащить карету вперёд, я спросил:

— Вы испугались, мой друг?

Девушка качнула головой, и из-под платка выбилась длинная рыжая прядь. Джульетта сразу же спрятала её обратно, потом повернулась ко мне и ответила:

— Не бальи, месье.

— Парижа?

Она снова покачала головой, потом опустила глаза. Колесо кареты наехало на какой-то камень или корягу. Нас тряхнуло, Планше снова грязно выругался. Джульетта едва заметно улыбнулась.

— Вы спасли меня и обращались со мной как настоящий рыцарь, — сказала бывшая проститутка. — Но вы ведь собрались меня как-то использовать в Париже?

Я кивнул. Отпираться было бессмысленно.

— Я не стану вас ни под кого… — грубые слова дались чуть сложнее, чем я думал. — Подкладывать.

— Спасибо. Но вы заставите меня за кем-то шпионить? — лицо Джульетта оставалось потерянным

— Скорее всего, — я откинул голову назад. Затылок коснулся жестковатой подушки, набитой какой-то крупой. Взгляд уперся в потолок.

— К кому вы меня пошлете?

— Я просто держу на руках нужную карту, но партия только началась.

— И вы не сбросите эту карту, если придёт рука получше?

Я рассмеялся.

— В нашем случае «сбросить» вас, означает отправить вас в целости и сохранности обратно в Гасконь. Не более.

Джульетта не ответила. Она отвернулась к окошку и какое-то время смотрела на проползающие мимо нас предместья. Мельницы, домишки, рощицы, поля и речки. Планше не спешил, как я ему и повелел ещё три дня назад, в Гаскони. Минут через сорок, когда Париж был уже виден впереди, бывшая проститутка снова заговорила:

— Я не хочу умирать, месье.

— Никто не хочет, — вздохнул я. — Просто будьте осторожны и внимательны. И я обещаю, что я буду очень осторожен и внимателен с вами.

— Когда я верну вам долг за своё спасение, — спросила девушка. — Куда мне отправляться?

— Какой еще к Дьяволу долг? Джульетта, не выдумывайте. Даже если бы вы отказались со мной поехать, я бы вас всё равно не выгнал.

— Правда? — Джульетта вздохнула, а потом наконец-то улыбнулась. — Проклятье, надо было отказываться.

Она тихо рассмеялась. Понятия не имею, насколько сказанное ею было шуткой. Скорее всего, бедняжка и впрямь согласилась составить мне компанию, чтобы «вернуть долг». Не знаю, думала ли она действительно о том, что я выброшу её на улицу, в случае отказа. На некоторые вопросы лучше не знать ответа.

Мы подъехали к городским стенам. Минут пять простояли в очереди, потому что поток желающих прибыть в Париж никогда не ослабевал.

— Куда дальше, месье, — крикнул Планше.

— Постоялый двор, о котором ты говорил, далеко отсюда? — пробормотал я.

— Нет, месье.

Дальше мы снова ехали молча. У самого постоялого двора разгрузились. Мои люди, отправленные заранее, уже сняли для нас большую комнату. Почти хоромы, с двумя спальнями. Джульетта отправилась в дальнюю, а мы со слугой разместились в проходной. По старой привычке, так и не искоренённой за год пребывания в этом новом мире, мне ужасно хотелось помыться с дороги. Бани, как я узнал у Планше, позакрывали ещё сто с лишним лет назад, из-за эпидемии сифилиса. Найти работающую в Париже было возможно, но хлопотно. Пришлось доплачивать хозяину за старую деревянную ванну, обитую листами железа. Разумеется, первым делом я предложил её Джульетте, но девушка вежливо отказалась. Тогда я, предупредив её, что буду какое-то время без одежды, с огромным удовольствием залез туда сам.

— Планше. Найди де Бержерака. Передай ему, что нужно бы встретиться до похорон,

— сказал я, откидывая голову назад.

— Они завтра утром, — напомнил слуга.

— Ну да.

— Я бы не ставил на то, что месье де Бержерак успеет протрезветь так быстро.

— Едва полдень, Планше.

— А вот на то, что этот пройдоха успел налакаться, я бы поставил без раздумий.

— Хватит болтать, — усмехнулся я. — Кошель на столе, возьми, сколько тебе будет нужно.

Планше взял несколько су, и скрылся за дверью. Вылез из ванны я только спустя полчаса, когда вода окончательно остыла. Вытеревшись и одевшись, я сообщил Джульетте, что хочу немного пройтись. Я забрал с собой деньги, оставив Джульетте двадцать су на всякий случай и покинул постоялый двор.

Разумеется, я обратился к первому же сидящему на земле оборванцу с вопросом:

— Приятель, где тут оружейная?

— Посолиднее, месье, или поскромнее? — лениво протянул мальчишка.

— Посолиднее, — усмехнулся я и бросил оборванцу денье. Мальчишка поймал его так ловко, что я даже рассмеялся. — Ружейная, будь любезен.

— На денье даже пожрать не возьмёшь, месье, — соврал пацан. Или цены в Париже действительно так кусались.

— Не настолько богат, чтобы серебром разбрасываться, — я пожал плечами.

— Ну и ищите сами, — буркнул мальчишка. Мимо нас проехала пара всадников, о чём-то оживленно болтающих и смеющихся. На солдат они были не похожи. Одна из лошадей, прямо на ходу, навалила кучу в полуметре от нас.

Я вздохнул, мальчишка с надеждой посмотрел на меня.

— Хотя бы один су, месье, с вас же не убудет, вот где остановились, — начал канючить попрошайка.

— Я тебя покормлю, сойдёт? — мне совсем не хотелось светить кошельком с серебром. На самом деле, у меня с собой было три кошелька и ещё один остался спрятанным у Джульетты. В первом, что я носил на поясе, были денье и всего пара серебряных монет. Второй, за пазухой, был набит су. В третьем были бумаги.

— В хорошем месте, — мальчишка поднялся на ноги. — И сестрёнку мою. По рукам?

Он протянул мне на удивление чистую руку. Только под длинными ногтями была грязь, а вот сама ладонь оставалась на удивление белой. Я, не стягивая перчатку, пожал мальчонке руку.

— Веди, — сказал я. Оборванец махнул рукой в сторону одной из многочисленных узких улочек. Пару раз мальчонка оказывался у совсем уж подозрительных и узких проулков, заглядывал туда, свистел. Ему отвечали, он качал головой и вёл меня в совсем другом направлении.

— Там могут ограбить? — с улыбкой поинтересовался я. Я знал, что мог легко за себя постоять, тем более, если речь шла об обычном уличном отребье.

— Да, месье, — кивнул мальчишка. — Но вас, вроде, хватиться могут.

Я рассмеялся. Минут через десять, пацан вывел меня к огромному каменному зданию, занимавшему, наверное, всю улицу. Люди суетились вокруг, вбегая и выбегая из нескольких распахнутых дверей. Только одна была парадной, и над ней красовалась дорогая медная вывеска: «Пьер Берже. Часы, ружья».

— То, что нужно, — сказал я и уже собрался войти, как дверь распахнулась прямо перед моим носом. В проеме стоял мужчина, как две капли воды похожий на того, что получил накануне небольшой порез алебардой. Хуже всего было то, что «мертвец» меня тоже узнал. Он практически сразу же побледнел, сделал шаг назад и выдохнул:

— Ты….

— С кем имею честь? — я прикинулся, что не узнал его, но не успел закончить вопрос, как в лицо мне ударила брошенная перчатка.

— Дуэль, месье! — брызнул слюной «мертвец». — Не оскверняйте мой слух своими предательскими речами!

На нас уже начали с интересом поглядывать с улицы. Даже кто-то из посетителей оружейной выглянул, чтобы посмотреть, кто там шумит. Прежде, чем я успел сказать что-то успокаивающее или примирительное, «мертвец» снова зарычал:

— Сейчас же! За оружейной есть дворик, отличное место для вашей смерти, д'Артаньян!

— Вы знаете кто я, а я понятия не имею, кого мне придётся убивать, — выдохнул я, едва разжимая зубы.

Злость вскипела в груди, не столько моя, сколько занимаемого мною тела. Д'Артаньян, судя по всему, был каким-то адреналиновым маньяком. Меня буквально колотило и больше всего на свете хотелось разбить голову незнакомцу прямо в здании оружейной.

Но вот, что интересно. Во время настоящих сражений, что я застал на войне с испанцами (конфликт во Фландрии всё ещё тлел), тело таких фортелей не выкидывало. Я был куда более хладнокровен и спокоен. Д'Артаньяна трясло только когда дело касалось оскорблений чести.

В отличие от знакомого мне по книжкам XIX века, где вызываемый на дуэль выбирал время и место, тут меня сразу же вызвали «перетереть за школой». Я усмехнулся и спокойно вышел из оружейной. Незнакомец последовал за мной. Он молчал, хмуро оглядываясь по сторонам и хорошо, что не пыхтел.

— Тяжеловато себя держать в таком напряжении? — с улыбкой спросил я, когда мы дошли до угла гигантского здания оружейной.

— Я не разговариваю с убийцами и предателями, — огрызнулся незнакомец. Я вздохнул. Мальчишка, по какой-то причине увязавшийся за нами, хихикнул.

— Мне полагается выбрать оружие, так?

— У нас обоих с собой лишь шпаги и кинжалы, — прошипел «мертвец». — Прекратите болтать!

Я пожал плечами. Мы вышли на узкий задний дворик. Со всех сторон нас окружала каменная громада оружейни. Точнее, основное здание — видимо, цеха — было по правую руку. А вот многочисленные пристройки, склады и (предположу по нескольким трубам) плавильня были разбросаны вокруг, но так близко друг к дружке, что можно было просто перешагнуть с порога одного здания, на порог другого.

В дальнем конце дворика возвышалась грандиозная мусорная куча. С десяток жирных крыс, копошащихся там, подняли на нас хитрые и явно заинтригованные мордочки. Ну да, завтрак пришёл.

Незнакомец выхватил шпагу, в левую руку взял кинжал. Его руки едва заметно подрагивали. Конечно же, ему было страшно. Меня же куда больше раздражал тот факт, что этот придурок об меня убьётся до того, как хоть немного прольёт свет на происходящее. Я не сомневался в своих навыках. У меня была отличная база в виде невероятно быстрого и тренированного тела настоящего д'Артаньяна. Но одной базой дело не ограничивалось, весь год в Гаскони я совершенствовал свои навыки, даже выписал себе довольно умелого итальянца в спарринг-партнёры.

— Прежде чем мы начнём, — в последний раз попытался я вытащить из «мертвеца» информацию. — Представьтесь и скажите, чем я вас оскорбил.

— Меня зовут… — начал незнакомец и прежде, чем я успел что-то ещё сказать, резко выбросил вперёд левую руку. Ещё до того, как я успел обнажить своё оружие. Брошенный кинжал рассёк воздух, и я в последний момент успел освободить из ножен шпагу и отбить оружие в сторону. Кинжал лязгнул о каменную стену оружейной.

— Ну как не стыдно, — вздохнул я. Противник чертыхнулся, но встал ко мне в пол оборота, чтобы минимизировать «площадь попадания». Я приближался, опустив шпагу к земле. Выпендривался, грешен.

«Мертвец» сделал выпад. Довольно умелый, но недостаточно. Я с легкостью увёл его шпагу в сторону и сократил расстояние ещё на шаг. Противник замахнулся снова, не отступая, и я снова отразил выпад. А затем пнул негодяя в живот, так, что незнакомец сложился пополам. Выбив из его ослабевшей руки оружие, я приставил шпагу к его шее.

— Ты даже не догадываешься, как я устал спрашивать одно и то же, — устало произнёс я. — В последний раз. Кто ты, каналья, такой и что тебе от меня нужно?

— Жак Бюте, — выплюнул обезоруженный. — Брат подло убитого тобой Сезара Бюте. Дворянина мантии.

— Слушай сюда, Жак. Твой брат и его приятель попытались прирезать меня во сне. Если ты мне объяснишь почему, мы разойдёмся и больше никогда друг о друге не вспомним.

— Ты мятежник, — тихо ответил дворянин мантии. По-простому: чинуша, или адвокат какой. — Подстилка Красного, как и вся ваша мушкетёрская гниль.

Я едва удержал руку. Сжал шпагу до побелевших костяшек, до боли в кисти. Кажется, Жак Бюте это заметил. Он попытался отползти назад, но я качнул головой, и бедолага застыл на месте.

— Ришелье умер, — произнёс я.

— Но его преемник всё ещё у трона!

— Тогда какая вообще речь о мятеже, тупица⁈

Жак Бюте молчал, крепко сжав побелевшие губы. Но здесь, посреди бела дня, я бы не смог выбить из него правду.

— Скажите спасибо, что я пока не готов пытать людей, — сказал я, убирая шпагу в ножны.

Когда я получил письмо от де Тревиля, и понял, что от поездки в Париж мне не отвертеться, я сразу сообразил: дуэлей не избежать. Я расспросил отца, Планше и тощего Пьера, да наверное, вообще всех, кто сталкивался с этим популярным способом умереть. Больше всего меня поразила история о старом офицере, пожалевшем какого-то сосунка. Он выбил шпагу из его рук и сказав что-то вроде «сперва научись драться», посчитал дуэль оконченной. Сосунок заколол его в спину. Мораль в том, что никто его за это не осудил. Наоборот, рассказывая эту историю все сходились в одном. Старый дворянин «презрел победу и Бога», и вообще, сам виноват.

Так что, я знал, что делаю, когда поворачивался к Жаку Бюте спиной. Я дал этому человеку шанс. Конечно же, дворянин мантии, стоило мне отойти на пару шагов, бросился к своей шпаге. Конечно же, после этого он бросился на меня. Я развернулся, вынимая своё оружие из ножен. Он остановился, удивлённо посмотрел на свою грудь. Моя шпага вошла точно в сердце негодяя. Я сделал шаг вперёд, проталкивая оружие дальше.

— Нечестно, — выдохнул мне в лицо мертвец и повалился на землю. Тело само соскользнуло со шпаги.

— Такова жизнь, — ответил я, вытирая лезвие об одежду убитого.

Я повернулся к оборванцу. Мальчишка, совсем меня не замечая, пытался затолкать в дырявую тканевую сумку дохлую крысу.

— Хочешь су? — крикнул я.

— А кто не хочет? — улыбнулся пацан. — Но труп я прятать не стану, только за луидор.

Точно, луидор. Новая золотая монета, которую Его Величество выпустил в честь себя, года полтора или два назад. Я по привычке иногда нет-нет, да и называл их дублонами или пистолями.

— Тебя за него в первой подворотне прирежут, — рассмеялся я.

— Ничего меня не прирежут, — крыса, сложившись пополам, всё-таки поместилась в сумку. — А у вас есть луидоры, месье?

В глазах мальчонки блеснул жадный огонёк. Я не собирался брать на душу грех детоубийства, поэтому сказал:

— Нет, конечно! Найди парня по имени Сирано де Бержерак. Поспрашивай в тавернах. Расскажи ему о том, что здесь случилось. Ты же всё видел? — я достал из кошелька на поясе, где по большей части лежали медные денье, две серебряные монетки.

— Не-а, — пацан сунул в нос палец. — Я крысу колошматил.

— Вообще ничего⁈

— Да я сразу понял, что он вам не ровня, месье. Думал, зря вообще пришёл глазеть. А тут крысы.

— Дались тебе эти крысы. А, к чёрту. Никакого толку от тебя.

Я уже собирался убрать серебро обратно в кошелёк, но мальчонка запротестовал.

— Нет, нет, месье! Я найду, и сообщу, что какой-то проходимец заманил вас сюда и напал! А вы себя доблестно защитили. Так сойдёт? — он улыбнулся во весь рот. Пацану не доставало всего пары передних зубов. Я кивнул и бросил мальчишке сперва одну монету, потом другую.

— Спасибо, месье! — Пацан припустился бежать, а я поплёлся наконец в оружейную.

Солнце стояло высоко, времени оставалось полно.

Я вошёл в здание оружейной, надеясь увидеть что-то вроде современного оружейного магазина. Ружья на стенах, манекены, пистолеты под стеклом на прилавке. Меня встретил дых, запах гари и небольшая каморка. В сравнении со всем циклопическим зданием оружейной, она занимала едва ли одну сороковую от общей площади. В каморке было темно, несколько маленьких окон под самым потолком едва ли спасали положение. Дверей, казалось, было больше чем мебели — через коморку регулярно проходило по несколько человек. В углу были только крепкий дубовый стол и сидящий за ним мужчина. Он был уже не молод и ковырялся в пистолете. Чёрт его знает, чинил или что-то проверял.

— Добрый день, месье, — поздоровался я с порога и прошёл в каморку. — Я бы хотел присмотреть себе пистолет и, может быть, аркебузу.

— Присматривают коров на рынке, — буркнул мужчина, не поднимая головы. — Это вы того идиота закололи, на заднем дворе?

— Каюсь, — усмехнулся я. — Но он…

— Слушайте, месье, — мужчина был так увлечён пистолетом, что на пару секунд замолчал. Вынимал что-то вроде… пружины? — Дуэли запрещены, хотя, судя по вашему говору, вы не очень понимаете, что это значит.

— Простите?

— Вы южанин?

— Гасконец, месье, — я старался дышать ровно, чтобы не выйти из себя.

— Оно и видно. В мушкетёры метете?

— Уже, месье, — ответил я и начал мысленно считать до десяти.

— Оно и видно, — повторил мужчина. Мы замолчали. Прошла очень неловкая минута, потом мужчина отложил части пистолета и поднял на меня голову:

— Вы ещё здесь?

— Мне нужен пистолет. Вы месье Пьер Барже?

Мужчина фыркнул.

— Месье Пьер не стал бы сидеть здесь и принимать тупиц, — усмехнулся он. — Я его отец, а мальчонка голова. Занят в цеху. Чего его отвлекать. Пистолет, говорите. Много у вас денег?

— Если честно, я бы хотел посоветоваться, какое оружие лучше прикупить.

— Для службы? — мужчина сухо и недобро рассмеялся.

— Охотничье, — вдруг сообразил я. Кому ещё в наш семнадцатый век нужно запредельно точное огнестрельное оружие? Всадники с пистолетами стреляют почти в упор. Пехота стреляет, выстроившись в линии, по таким же плотным рядам врага.

Мужчина скривился.

— Вы не похожи на охотника, месье.

— Хочу попасть в цель со ста туазов, — улыбнулся я.

Это было примерно двести метров.

— Мечтатель, — рассмеялся старший Барже. — Но я думаю, вам подойдёт хорошая охотничья аркебуза. Колесцовый замок, нарезной ствол.

— У вас есть нарезные стволы⁈ — изумился я. Признаться, я ещё далеко не все «современные» технологии освоил, и был уверен, что их ещё не изобрели. В боях под Аррасом и Бапомом я таких точно не видал.

— А у вас в Гаскони нет?

— Только вино и женщины, месье, — улыбнулся я. — Но мы не ропщем. Послушайте, а почему тогда они не в армии? Ну, аркебузы с нарезными стволами?

Во взгляде старшего Барже читалось что-то вроде «послал же Бог деревенщину». Он вздохнул, почесал в затылке.

— Настолько дорого? — догадался я. Мужчина кивнул.

— Да и долго это, — ответил он. — Пока пулю вкрутишь в ствол, дурачок со старым мушкетом уже дважды успеет пальнуть.

— Сколько?

— Пятьдесят луидоров, — усмехнулся старший Барже.

— Когда будет готово?

— Пять дней. Три за сотню.

— Пять дней меня устроит, — я рассмеялся. — Когда вам занести деньги?

— Как занесёте, так я и передам заказ пацану, что освободится. Но поторопитесь, месье, вдруг свободного парнишки не найдётся.

В моей голове щёлкнуло. Я убрал пистолет за пояс и спросил:

— Один пацан собирает одну аркебузу, так? Отливает ствол, готовит приклад, собирает механизм? Верно?

— Во-первых, стволы никто не отливает. Они железные, сварные, — угрюмо бросил мне мужчина. Я почувствовал себя круглым дураком.

— А во-вторых?

— Во-вторых, один делает ствол, другой приклад, механизм собирает мой сын.

— Прошу прощения — ответил я. — Спасибо большое, сегодня же у вас будут деньги.

Мужчина буркнул что-то мне в след, но я уже покидал оружейную. Всё шло по плану, и даже недавняя дуэль уже не омрачала моего настроения. Я вышел на улицу, понял, что запах дыма и гари нравится мне в десять раз больше, чем запах парижской улицы. Поборов соблазн вернуться назад, я отправился на постоялый двор, надеясь на то, что Планше уже там. На прежнем месте я обнаружил мальчишку, в компании ещё двух детей — ещё меньше. Девчонка лет семи держала на руках совсем уже миниатюрное существо. Будучи бездетным, даже в своём родном времени, я в жизни не угадаю сколько лет (или месяцев) было мелкому. Но он молчал и помещался на руки семилетке, вот и всё, что я могу рассказать.

— Нашёл? — спросил я у старшего. Крысы в его сумке уже не было. Надеюсь, они её не съели.

— Да, месье, — улыбнулся пацан. — Как вы и сказали, был в таверне. Там и ваш слуга был, он попросил привести вас к ним.

— А почему не пошёл на постоялый двор?

Мальчонка пожал плечами. Я не решился верить пацану на слово. Попросил его обождать, зашёл на постоялый двор и быстрым шагом направился к снятой комнате. Открыла Джульетта — она уже начала волноваться, поскольку ни меня, ни Планше не было уже довольно долго.

— Месье, — сказала она, выглядывая в коридор. — Вы одни?

— Попрошайка ждёт на улице, — ответил я, заходя в комнату и прикрывая за собой дверь. — Что-то случилось?

Девушка кивнула. Её что-то очень сильно беспокоило.

— Кто-то пытался вскрыть замок, — прошептала она едва слышно.