Гасконец. Том 2. Париж

Глава 9

Несколько секунд я смотрел на Её Величество, не решаясь что-то сказать. Ларошфуко, стоящий у стены, тихо закашлялся. Тогда я выдавил:

— Почему меня?

— Вы благородный человек. Человек своего слова и чести, — начала Анна Австрийская. Будучи к тому же ещё и человеком стальной воли, я поборол соблазн закатить глаза.

— То, что я здесь и меня не пытаются убить, Ваше Величество, делает и вашего помощника человеком чести, — нашёл я самый дипломатичный ответ.

— Вы сохранили жизни тем испанцам, что сдались вам в плен, — сказала Королева. — И вы не выдали меня Людовику, хотя, после всего что случилось, он бы вам поверил.

Я промолчал. Как бы лично я не относился к Анне, она всё ещё оставалась моей королевой. Как я и говорил Ларошфуко, тогда на кладбище Сорбонны, моя шпага и жизнь принадлежат ей.

— Мне нужно, шевалье, чтобы вы отправились в Англию. Там похоронен один отвратительный мужчина, которому хватило наглости украсть то, что принадлежит мне.

— И мне нужно искать имущество покойного? Может вам всё-таки подойдёт легист или…

— Шевалье, — Анна понизила голос. — Его похоронили с подвесками, что подарил мне Людовик. Я точно знаю, я много заплатила за эту информацию. Негодяй сорвал их с меня, когда мы ехали в Амьен и сбежал с ними.

— А сейчас эти подвески внезапно понадобились потому что?

— Потому что я хочу восстановить отношения с мужем, — опустив голову, произнесла Анна. — Потому что моя драгоценная Мари мертва, и у меня больше никого в этом мире не осталось. Кроме сына, мужа и, может быть, Франсуа.

«Ну вы чаще с Франсуа по подозрительным особнякам инкогнито разъезжайте, тогда ещё и мужа не останется», — чуть было не сказал я, но в очередной раз, проявил чудеса выдержки и силы духа. Королева восприняла моё молчание как знак, чтобы продолжить.

— Прошу вас, шевалье. Ради моей семьи и счастья Людовика. Я знаю, что моя просьба будет отвратительна любому христианину, но я буду молиться за вас каждый день, если вы согласитесь. Пожалуйста, отправляйтесь в Портсмут. Раскопайте могилу этого негодяя Бекингема.

— Почему вы не наймёте могильщика?

— Вы знаете, шевалье. Красный… то есть, Его Преосвященство… однажды сказал мне, что по-настоящему довериться можно лишь тому, кто уже держит твою жизнь в своих руках. Я была уверена, что он говорил о Господе.

Королева посмотрела на меня с надеждой. Где-то за моей спиной едва слышно скрипнул снег. Я, отчего-то, не обратил на это внимания.

— Я знаю только, что я не стану предпринимать ничего, за спиной вашего мужа, — сказал я.

За моей спиной раздался тихий смешок. Я обернулся. Его Величество и Мазарини, черт его знает каким образом, уже стояли во дворе. Кардинал дважды хлопнул в ладоши. Людовик подошёл к нам. Я снова опустился на колено и снова снял шляпу.

— Достаточно, в самом деле, — улыбнулся Людовик.

— Достойные слова, достойного мужчины, — продолжил за него Мазарини.

— Поднимайтесь, шевалье, поднимайтесь. Никто — в этот раз — за моей спиной не действует. Можете быть спокойны.

Я поднялся, непонимающе оглядел всех собравшихся.

— Но я не понимаю… зачем вам подвески, если вы уже знаете, где они?

— А это, шевалье, уже дело Франции, — печально улыбнулся Король.

— Ну так… — подала голос Анна Австрийская. — Вы поможете мне?

— Если на то воля Вашего Величества, — я бросил короткий взгляд на Короля. Людовик кивнул. Тогда я сказал:

— То я непременно это волю выполню. Сколько у меня времени на сборы и сколько человек можно взять с собой?

— Я бы точно не хотел, чтобы вы тащили с собой в Англию войско, — насупился Людовик. — Даже отряда будет слишком много. Не больше пяти человек, включая вас, шевалье.

— А срок?

— Боюсь, что лучше вам отправляться завтра на рассвете.

Я поклонился Королю и уже собирался было попросить его разрешения удалиться, как Мазарини вдруг заговорил.

— Подождите, шевалье. Насчёт смотра в Гаскони.

— Да, Ваше Преосвященство?

— Вы гарантируете, что ваша «диета» поможет Его Величеству?

Я вздохнул и покачал головой.

— Диета, особый уход, отказ от кровопусканий, горный воздух. И это не панацея, я не смогу Вас исцелить.

— Всего лишь облегчите мой уход? — грустно усмехнулся Король.

— Нет, нет, я лишь говорю о том, что полностью вылечиться и жить как в юные годы, вы уже не сможете. Но я уверен, что даже в самом худшем случае, вы сможете увидеть совершеннолетние сына.

Его Величество невесело кивнул и ответил:

— А может ли Король желать большего?

На этом мы распрощались. Я стремглав бросился домой, чтобы рассказать о предстоящей поездке Анне, Планше и Джульетте. Сирано де Бержерак хотел поехать со мной, но я попросил его остаться и приглядеть за девушками. Присутствие рядом Джульетты носатого воодушевляло на подвиги, но перспектива остаться рядом с ней воодушевила его ещё больше.

Прощание мы отложили, поскольку у меня был ещё целый день. Я пообещал, что как только соберу мушкетёров, сразу же вернусь домой и устроим хороший ужин. Вот эти новости уже обрадовали Планше. Я выдал ему солидную сумму в су, чтобы слуга позаботился о продуктах. И после этого, обменявшись с Анной короткими и нежными взглядами, покинул друзей.

Найти де Порто и д'Атоса труда не составило. Они, почему-то раздетые по пояс, несмотря на внезапный для Парижа октябрьский мороз, стояли на небольшом дворике у мушкетёрских казарм. Оба держали в руках затупленные шпаги. Пот на спине де Порто уже покрылся инеем, д'Атос же был румяным и весёлым.

— Ты стареешь, — рассмеялся он, делая выпад.

Здоровяк ловко отбросил шпагу товарища и ударил своей сверху. Арману было проще уклониться, чем принять такой мощный удар на шпагу. Он сделал шаг назад и в сторону, как по учебнику. Если отступать только назад, противник легко загонит тебя в угол, так что нужно стараться кружить вокруг него.

Но де Порто был старшим среди нас. Точнее, он дольше всех провёл на службе королевским мушкетёром, пережил куда больше битв, заговоров и дуэлей. Он снова нанёс размашистый удар, так, чтобы у Армана была возможность отступить только влево. Д'Атос сделал предсказанный здоровяком шаг и оказался одной ногой на замерзшей ещё луже.

Де Порто атаковал снова, и д'Атос, защищаясь, всё-таки не удержал равновесие. Взмахнув руками он приземлился на пятую точку. Шпага здоровяка легонько шлепнула его плашмя по лбу.

— Два один, — рассмеялся де Порто.

— Пошёл к чёрту, — бросил Арман и улёгся в снег. Мне стало зябко от одного вида. Я подошёл ближе к мушкетёрам и сказал:

— Месье, не хочу вас прерывать, но у нас срочное дело.

Мушкетёры повернулись ко мне. Арман поднялся на ноги, растирая по телу снег. К де Порто подбежал слуга и передал полотенце. Здоровяк вытер лицо, а потом спросил:

— От Его Величества?

— Не могу сказать, — развел руками я. Де Порто кивнул. За баловством Исаака и Армана итак наблюдала порядочная толпа зевак. Стоило мне прийти, из казарм показалась новая группа заинтересованных в свежих сплетнях мушкетёров.

— Тогда, где встретимся? — сказал Арман де Сиге д'Атос. Я пожал плечами.

— Знаете, где искать Анри?

Мушкетёры обменялись печальными взглядами.

— Ты так и не навещал его? — первым спросил де Порто. Я качнул головой.

— Меня потеряли? — вдруг раздался холодный голос за моей спиной. Я обернулся. Д'Арамитц был одет в мушкетёрскую форму, но сейчас она на нём словно висела. Вряд ли человек смог бы так исхудать всего за один день. Но лицо Анри было пепельным, а под глазами виднелись синяки. Несколько секунд мы молча стояли и смотрели друг на друга.

Арман д'Атос не выдержал первым:

— Анри! — воскликнул он. — Я думал, ты…

— Что? Начну пить и жалеть себя? — холодно отрезал д'Арамитц.

— Нет, дружище, — де Порто улыбнулся. Слуга уже принёс ему одежду, а вот д'Атос так и стоял, сверкая голым торсом.

— Что за дело? — повернулся ко мне д'Арамитц.

— Мы будем обсуждать случившееся вчера? — спросил я вместо ответа.

— А тебе есть что сказать, Шарль?

— Кроме слов извинений и соболезнований? Нечего.

— Их можешь оставить при себе. Что за дело?

— Завтра, у ворот Сен-Дени, на рассвете. Соберитесь в долгую дорогу, и возьмите лопаты. Позже объясню, месье. Вы нужны Короне.

Д'Арамитц не стал отвечать. Кивнув, он развернулся и не прощаясь ни с кем, отправился своей дорогой. Я посмотрел на оставшихся мушкетёров. Никто больше не улыбался. Мы сухо попрощались. Наверное, каждый думал сейчас об Анри и о том, что мы можем для него сделать. Ни у кого не было ответа.

По дороге домой, я заглянул в оружейную Пьера Барже. Моя аркебуза с нарезным стволом не была ещё готова, и я доплатил целый луидор, чтобы мне отдали её завтра перед рассветом.

На ужин, перед отъездом, пришёл и королевский бальи Плерво, вместе с кухаркой. Точнее, Планше пришёл к женщине за помощью, и кашеварили они вдвоём. А уж Сирано де Бержерак, узнав об этом, притащил с собой обоих. И кухарку, и её хозяина.

Парижане сперва удивились тому, что в Гаскони хозяева едят за одним столом со слугами, но особых вопросов не задавали. Ужин прошёл тихо и в какой-то меланхоличной обстановке. Никто не спрашивал куда я направляюсь, все понимали, что дело чертовски важное. На закате все разошлись по своим домам или комнатам. Мы остались с Миледи в гостиной. Долго смотрели друг на друга. Потом я сказал:

— Как женятся гугеноты?

— Нам нужен доктор… не священник, а просто человек, хорошо знающий Писание.

— Тогда найдите доктора до моего возвращения, — улыбнулся я.

— Вы всё-таки не шутили днём, — звонко рассмеялась Миледи. Я накрыл её руку своей и покачал головой.

— Можете готовиться к свадьбе, Анна, поскольку я никогда не встречал женщину, похожую на вас. И никогда не встречу.

— Думаете, это Божья воля, что наши пути уже дважды пересеклись?

— Думаю, да.

Мы снова поцеловались. Я проводил Анну до её комнаты и после третьего, всё ещё слишком быстро закончившегося поцелуя, отправился к себе. Спал я плохо. Я поселил Миледи в комнате, через стену от своей. После часа бесплотных попыток уснуть, я решился заговорить с ней. Слышимость была чудесная. Так, разделённые стеной, мы и проговорили до самого рассвета.

Мы стояли у ворот Сен-Дени и дожидались Анри. Я всё поглаживал свою новую аркебузу. Солнце уже почти поднялось, только самый его край скрывался за горизонтом. Де Порто устало буркнул:

— И где его черти носят?

Я оглянулся. Д'Арамитц имел привычку появляться за спиной, как только его поминали. Как я и думал, гугенот действительно выплыл из ворот, верхом на своей лошади. Мы все были конные, и у каждого были с собой нехилые запасы. Пища, вино, пули и порох. Даже тёплые плащи.

— Нужно было обговорить кое-что, — не здороваясь, сообщил Анри. Мы с де Порто переглянулись. Арман д'Атос молчал, глядя на стены Парижа и думал о чём-то своём.

— Ты с нами не поделишься? — спросил я у Анри. Тот смерил меня холодным взглядом и качнул головой.

— Поделюсь, но подальше от города.

Мушкетёры молча кивнули, почти синхронно и мы пустились в дорогу. Молчание не было тяжёлым, скорее ожидающим. Очень быстро, спустя каких-то полчаса неспешной езды, мы оказались на границе снега и зелени. На севере всё ещё была тёплая октябрьская осень. Впереди снег лежал лишь в тени нескольких больших деревьев.

— Вот так и поверишь, что это Господь пролил слёзы на могиле Красного, — вздохнул д'Арамитц.

— Сколько там дней прошло? — спросил де Порто. Мы только пожали плечами.

— Здесь достаточно далеко от Парижа, чтобы вы наконец-то нам рассказали, что случилось? — спросил д'Атос. Я кивнул.

Но стоило мне открыть рот, как прогремел выстрел. Пуля просвистела не то, чтобы над ухом. Она высекла щепки из дерева, хорошо, если метрах в трёх от меня. Но всё равно было неприятно. Ни слова ни говоря, мы развернули лошадей и вскинули своё оружие. У каждого мушкетёра, помимо висящего на крупе мушкета, был с собой пистолет. Я же принялся заряжать аркебузу.

На нас мчалась десятка всадников в черном. Разумеется, аркебузы были и у них, правда не у всех. Прогремела ещё пара выстрелов, но я вообще не представляю, на что эти ребята рассчитывали. Расстояние было и без того большим, а им ещё хватило ума стрелять на скаку.

— Дилетанты, — хмыкнул я, спешиваясь. Исаак, Анри и Арман проделали тоже самое, успев только забрать мушкеты. Мы хлопнули лошадок по крупам, чтобы они поскакали вперёд. Далеко бы всё равно не ушли, животные они умные и обученные. Вернутся к нам сами, спустя какое-то время.

— А это вообще честно, убивать таких неумех? — спросил д'Атос, заряжая свой мушкет. Мы разбежались по сторонам дороги, стараясь занять укрытия среди деревьев. Де Порто спрятался за какой-то гигантский валун, видимо, оставшийся ещё со времён галлов.

Неизвестные продолжали пальбу, всё приближаясь. Несмотря на то, что аркебуза с нарезным стволом была для меня оружием новым, я зарядил её куда быстрее, чем парни разобрались со своими мушкетами. Вскинув её, я шепнул:

— Ну давай, мальчик, отрабатывай свои шесть луидоров.

Точность была на порядок выше, чем у всего прочего оружия, что я держал в руках. Ну, в XVII-ом веке, разумеется. Я целился в грудь, чтобы попасть в голову, по привычке. Но пуля вошла точно в грудь и первый неизвестный свалился с лошади. Та заржала и поднялась на дыбы. Следом три мушкетёра дали залп.

Двое незнакомцев свалились, а потом раздалась тихая ругань Анри д'Арамитца. Ожидаемо, гугенот снова промазал — шпагой он владел куда лучше, чем мушкетом.

— Готовим пистолеты и глубже в лес! — крикнул я. Никто не назначал меня старшим, но мушкетёры уже привыкли полагаться на меня в сложных ситуациях. Даже д'Атос, несмотря на его заносчивость, не стал спорить. Только буркнул что-то злобное себе под нос, и мы рассредоточились.

В подлесок на лошадях было ещё можно заехать, поэтому мы расходились всё дальше. Пара незнакомцев увязалась за мной, один уже начал целиться из своей аркебузы. Я выстрелил, и противник остался всего один. Выхватив шпагу, он попытался подобраться ко мне поближе, но не знал, что у меня в запасе ещё и кинжал.

Я выбросил руку вперёд, лезвие кинжала вошло незнакомцу в горло. Из подлеска снова раздались выстрелы, а затем хрипы и предсмертные стоны. Зная, что стрелковым навыкам д'Арамитца доверять нельзя, я бросился на помощь именно гугеноту. Перезаряжать пистолет на бегу было не бог весть каким удобным делом, но я уже хорошо приспособился к этому оружию.

Следом за Анри также выехала двойка, и оба ещё были живы. Один перезаряжал аркебузу, второй был готов стрелять. К несчастью для него, он оказался в поле моего зрения как раз в тот момент, когда я взвёл замок своего пистолета.

— Эй! Каналья! — крикнул я, чтобы противник обернулся. Оставшиеся от оригинального Шарля Ожье рефлексы всё равно не дали бы мне атаковать врагу в спину.

Оба противника повернули головы, и тогда я выстрелил. Незнакомец с заряженной аркебузой выронил её из рук, и следом сам повалился из седла. А потом выстрелил Анри, и со всей присущей ему королевской меткостью, сбил шляпу с головы незнакомца.

Но я всё равно уже бежал к неприятелю, выхватывая из ножен шпагу. Обескураженный выстрелом Анри, враг не успел среагировать. Я добрался до него в несколько, скорее даже прыжков, чем шагов. Моя шпага вошла ему точно в грудь, насколько я мог дотянуться, и вышла из спины.

— Наши кончились! — донёсся из подлеска голос Армана д'Атоса.

— Наши тоже, — рассмеялся я, и умирающий противник свалился мне на руки. Я осторожно положил его на землю. Мушкетёры быстро обступили нас, Исаак убирал за пояс пистолет, а Арман вытирал небольшим платочком шпагу. Только Анри стоял, чуть позади, черней тучи.

Я склонился над умирающим противником. Из его рта уже текла кровь, и жить ему оставалось недолго. Он был ещё совсем юнцом, без бороды или усов. Без единой морщинки на бледном лице.

— По какому обряду вас отпеть? — совершенно серьёзно сказал я. Юнец повернулся ко мне и открыл рот, но вместо слов, лишь сильнее потекла кровь.

— Кто-нибудь его знает? — спросил Исаак де Порто. Арман покачал головой. Анри ничего не сказал. Умирающий схватил меня за рукав.

— Ты… — прохрипел он.

— Совершенно верно, месье.

— Не верь Королеве, — едва слышно выдохнул юнец и его взгляд остекленел. Рука разжалась.

Я вздохнул, вынимая шпагу из мертвеца.

— Совсем мальчишка, — покачал головой Исаак де Порто.

— Значит, Шарль, дело на которое мы отправляемся, поручила вам Её Величество? — раздался тихий голос д'Арамитца.

— Не только, — я остался сидеть на корточках, рядом с мертвецом. Не знаю почему.

Я коротко пересказал мушкетёрам все события вчерашнего утра. Ну, кроме поцелуя с Миледи и нашей предстоящей свадьбы. Анри только крепко сжал губы, они словно вытянулись в одно бледную линию. Арман и Исаак задумчиво смотрели куда-то на дорогу.

Раздалось конское ржание — это вернулись наши лошадки.

— Её Величество выдала Людовику заговор Сен-Мара, — пожёвывая ус, сказал де Порто.

— Она знала и о недавнем заговоре, — вздохнул я.

— Откуда знаешь? — спросил д'Арамитц.

Я пару секунд молчал, не зная, стоит ли рассказывать. Но между товарищами по оружию не может быть секретов. Пришлось выкладывать обстоятельства моего ночного рандеву с Ларошфуко, на кладбище Сорбонны. Повисла гнетущая тишина.

— Что ж, благодарю за честность, Шарль, — сказал д'Арамитц. Ему никто не ответил. Меня вдруг привлекло что-то, что лежало у убитого за пазухой. Что-то большое и прямоугольное, похожее на книгу.

— Но значит и мне нужно с вами поделиться, — продолжил гугенот. — Утром я был у Конде. Он… он надеется на то, что я поддержу его в тёмный час.

— И что за тёмный час? — спросил д'Атос.

— Если вдруг Мазарини отменит Нантский эдикт, Конде обещает утопить Францию в крови, — холодно ответил Анри. Де Порто, кажется, не поверил своим ушам.

— Что? — взревел он. — Конде хочет устроить новую религиозную войну?

— Чушь собачья, он же католик! — сказал д'Атос.

Анри только пожал плечами. Я осторожно извлёк из-за пазухи мертвеца небольшую книжицу. Она была чёрной, и без каких-либо надписей на обложке. Но я уже понимал, что это.

— Гугенотов во Франции ещё много. На их плечах принц крови сможет въехать в Лувр, — задумался де Порто. — Особенно, если Людовик и впрямь скоро отправится к Красному.

— Но у нас почти не осталось власти, влияния и солдат, — покачал головой Анри. — Мы просто жертвенные агнцы.

— Верно, это значит… Конде надеется использовать гугенотов, поднять бунты… а потом всех помирить? — продолжал размышлять вслух Исаак де Порто.

— Не самый худший способ стать регентом, — сказал я, открываю книжицу.

— Что там? — спросил д'Арамитц, словно почуяв неладное.

— Это библия, мой друг, — вздохнул я. — На французском.

Анри подошёл ко мне и взял книжицу из моих рук. Он с нежностью провёл ладонью по страницам, затем покачал головой.

— Уже началось, — сказал он.

— Каковы шансы на то, что Конде сам спровоцирует гугенотов? — спросил я.

— Тогда Мазарини просто обязан будет надавить на Его Величество с пересмотром Нантского эдикта, — де Порто наконец-то перестал жевать ус.

— И как раз, пока нас не будет в Париже, — сказал д'Арамитц. Молчавший до этого д'Атос вдруг спросил:

— Но как гугеноты связаны с этими проклятыми подвесками?

— Отличный вопрос, Арман, — вздохнул я. — Хотелось бы мне знать ответ. Но время не ждёт, месье.

— Мы будет хоронить их? — вдруг спросил д'Арамитц.

— Десять человек? — я покачал головой. — Можем лишь сгрузить их на лошадей и отправить обратно в Париж.

— Десять убитых гугенотов, как раз на руку Конде, — сказал де Порто.

Анри посмотрел на меня, не с мольбой… на эту эмоцию та ледяная маска, что люди могли принять за лицо, была не способна. Скорее с холодным и уважительным, но требованием. Он словно говорил своими голубыми глазами: «Граница нашей дружбы проходит на не могиле де Шеврёз, а здесь».

— Лопаты все взяли? — спросил я.

— Должны были выкопать одну могилу, а выкопаем десять, — очень грустно рассмеялся д'Атос.

Мы взялись за инструменты. До самого обеда мы рыли неглубокую общую могилу, куда и сложили мертвецов. Д'Арамитц прочитал молитву, и мы несколько минут стояли перед ямой, каждый думая о своём. Закапывать было проще и быстрее.

Мы пустились в дальнейший путь уже когда солнце перевалило зенит. Скакали бодро, жалея лошадок, но не тратя драгоценное время попусту. Уже к закату мы подъезжали к Сен-Дени, ближайший к Парижу городок на севере. И уже тогда, мы поняли, что потратили слишком много времени на проклятую могилу.

Навстречу нам ехала группа жандармов. В стальных кирасах и шлемах, с тяжёлыми кавалерийскими шпагами в руках, они подъезжали неспешно и так же неспешно старались нас окружить.