Жестянка-2

Глава 13 Обломы

Остаток пути мы прошли без приключений.

Грунтовка, вот ведь удивительно, опять оказалось абсолютно безлюдной, ни одного встречного автомобиля, откуда бы им взяться. А ведь порой так хочется обогнать колонну монструозных седельных тягачей! Шарахнуться в сторону от летящей на вызов скорой помощи, подмигнуть красивой девушке, на несколько секунд оказавшей рядом за рулём строгой чёрной «Камри». Доброжелательно уступить полосу отъезжающему от остановки электробусу, пропустить бабушку, которую под локоток ведёт какой-то чмырь, наорать на самокатчика…

Хрен, дорогу здесь перебегают только песочного цвета зайцы-выбегайцы, а попутно трусят исключительно койоты. На встречке их нет, прячутся.

Возле съезда к ферме Фроловых нас ждали. Встречать конвой к магистрали вышел лично Его Богатейшество Мордовский папа. Рядом с ним ветерок лениво катал три волосатых мяча перекати-поля, которые сами с собой играли в какой-то странный футбол.

Поодаль на зелёной лужайке центральной усадьбы играющие дети обеспечивали кипение вечерней жизни, приветственно лаяла на цепи лохматая собака, которую в наказание за какую-то шкоду не пустили встретить и качественно облаять конвой. Ещё жарко, поэтому окна дома распахнуты настежь. На крыше у фермера белеет уже пара солнечных панелей, сбоку стоит самокатная тележка, для которой мы везём два велосипедных моторчика.

Константин стоял возле новенького дорожного столба, размалеванного краской из баллончиков. На голове его красовалась кожаная шляпа с гнутыми полями. Джинсовый костюм, платок на шее и карабин «Сайга-МК» на плече. За неимением зубочистки Фролов гонял губами тростинку. Ковбойский человек!

Я присмотрелся к джинсе. Мама дорогая, да это же «вранглера», ещё и «тринадцатые». И куртон той же фирмы! Вот где только люди такое добывают?

— Супер! Не хватает губной гармошки из вестерна, — восхищённо молвил в полной мере оценивший всё это великолепия Спика. — В смысле, чтобы музыка в кадре играла. Подогнать ему, что ли, свой, как его… Weltmeister?

— Забудь. Не будет Мордовский папа учиться на гармошке играть. Так же как и ты, балабол, — усмехнулся я. — Ведь чего говорил? «Да вы ещё увидите, да я научусь, да как заиграю! Меня в рок-группу возьмут…»

— Возьму и научусь! — набычился Пикачёв.

Гравилёт плавно останавливался.

— Возьми, возьми. Кто же против. Спешиваемся, — и уже в другую сторону:

— Константин, приветствуем! Нормально рисуешься, с тебя рекламный плакат фирмы Marlboro можно делать! Действительно, ковбойский человек!

Поздоровались, пожали руки, затем быстро выгрузили заказанное по списку, Хайдаров сразу отсчитал сдачу. В этот раз Фроловым повезло, доплачивать не пришлось.

— Слушай, а зачем тебе сразу два движка? Твой проволочный колясоид весит не больше велосипеда, — поинтересовался Пикачёв.

— Джип из него хочу сделать, — пояснил Мордовский папа самым серьёзным тоном, исключающим любые насмешки. — Чтобы два моста.

Спика что-то ответил, но я не расслышал, ревностно посматривая на синие фермерские штаны. Вот ведь гадство-то какое! Спросить, что ли, где он «тринадцатые» штаны достал? Стрёмно как-то, несерьёзно, ведь это не он, а я только что в город ездил. На шопинг, блин.

— Костян, а чё фонарь на земле пылится? Масляный? — заметил нечто необычное Мустафа.

— Не, мне под него керосин выделили. Зажигать сейчас буду, и на столб вздёрну, согласно распоряжению, — важно ответил фермер.

— Да? А что, на участке активизировалось автомобильное движение?

— Шутишь, Мус! — широко улыбнулся Фролов, — Казанников так решил, а ему видней. К темноте зажгу, и будет исправно гореть до самого утра. Радиограмма срочная пришла, ориентировка. Так что это ночной маяк, мы теперь велосипедиста на мотоциклете ловим.

Понятно. По радио из города пришла известная информация, и Пятисотка включилась в поиски пропавших. Быстро Волков сработал, ничего не скажешь. Дальше можно было не расспрашивать. Но я спросил:

— Костя, ты Зацепина давно видел, как он там вообще? Туда ехали, не увидели…

— Андрюху-то? Где-то с полмесяца назад встречались. Сейчас у него какой-то там сезон, гусь-шмусь, так что на месте вряд ли застанешь. А ты знаешь, что он уже четыре отъезжие избы наколотил, а теперь пятую строит? Пока все проверишь…

На прощанье фермер передал девчатам в дорогу корзинку с солеными сухариками, а мне вручил маленькую глиняную свистульку чёрного цвета с четырьмя отверстиями, которую я сразу спрятал от пацанов в карман. Задолбят остротами, надо будет детям подарить.

М-да, хорошо бы Андрея всё-таки застать. Из всех соседей в округе Замятин, пожалуй, единственный, кто может что-то знать о судьбе пропавших кладоискателей. Отъезжие избы, а на деле балаганы, этакие усиленные шалаши, он строит, как это принято у промысловиков, радиально, захватывая под контроль большую территорию.

У него то один сезон на носу, то другой горит. То утиный, то страусиный, следом идёт сайгачный, вепрячный, бизонский… А там и речные раки на берег полезут, трюфель из-под куста попрёт, рыба на нерест по ручьям повалит дурью. Только гербарий не собирает. Вымотавшись и набрав добычи, Замятин возвращается в главную избу для отдыха и переработки добытого. Так что у Андрея есть все шансы что-то заметить, найти, увидеть или услышать.

Появится в посёлке, расспрошу.

Поменялись, теперь я сел за пульт. Дорога, как и время пути, тянулись монотонно и потому скучно. Кругом столешница. Сплошная равнина на этом участке, по сторонам ни холмика. Зарослей стало меньше, высохшей травы на огромных полянах больше. С затянутых серым небес начал капать мелкий частый дождик, из-за которого духота, почти исчезнувшая к вечеру, немного усилилась. Ветерок с дальних камышовых зарослей у Дуромоя, ещё не успев стать прохладным, доносил запах болотины. Женщины начали было опытно расправлять тент, но тут дождик прекратился.

Не успеваем, скоро стемнеет по-настоящему.

Последний участок весьма примечательный. Всего-то километр пути, а местность выглядит совсем по-другому. Саванна, оказывается, довольно разнообразна, если по ней не пешком шататься, а передвигаться на транспорте.

Высокие кусты зажали магистраль с двух сторон, слева вообще густые заросли стеной, горизонт исчез. А при любом изгибе трассы растительность совершенно перекрывает обзор, что по курсу, что за кормой. Этот отрезок хочется пройти на скорости.

Два с половиной года назад где-то здесь на неспешно тащившийся в сторону Переделкино на поисковые мероприятия гарнизонный «уазик» из-за стены тонких стволов внезапно вымахнул махайрод. И промахнулся! Может, старый был, или больной… Хорошо, что промысловики, не ждавшие столь наглой засады в зоне пешей доступности от родных гарнизонных ворот, успели профессионально отреагировать дружной пальбой и азартными криками, загнав зверя подальше в заросли.

Потом долго ходили, искали ценный трофей. Всё напрасно, зверь ушёл. Это был единственный случай подтверждённого появления в непосредственной близости от Пятисотки невесть откуда взявшегося саблезуба. Но место это с тех пор имеет статус несколько тревожного, ехать мимо как-то неприятно.

Вот колёса простучали по старинному булыжнику каменного моста через Дуромой, вдали над главными воротами периметра приветственно мигнули два жёлтых фонаря. Пахнуло какой-то неимоверно вкусной, до слюноотделения, выпечкой — в столовой на славу трудится вторая смена.

Слева от дороги осталось одноподъездное двухэтажное каменное здание, некогда бывшее штабом зенитно-ракетной части, а может и чего поважней. По крайней мере, так утверждает Дед. В народе дом прозвали «Офисным центром». На ночь окна первого этажа, где на время учебного года располагается школа-интернат, наглухо закрывают ставнями, что превращает ОЦ в натуральный форт. Хотя там и сейчас живут люди, в паре окошек из-за шторок виден слабый свет.

Вот мы и дома. Впереди медленно распахиваются большие деревянные створки, облагороженные металлическими полосами на болтах и «егозой» — охрана периметра технику увидела издали.

Пш-ш…

— «Конвой» категорически вызывает «Заслон», как принимаете? — и я, не дожидаясь подтверждения, продолжил: — Парни, приветствую! Стучимся.

— Открыто, Денис, гоу в стойло! Норм всё?

— Ты, Григорий? Норм!

— Отлично! Вы последние в плане на сегодня. Табачок-то добыть получилось?

— Взяли твой горлодёр, взяли, оттягивай карман!

Пройдя линию ворот, я прямо с плиты кинул в руки часовому пакет с заказанным переделкинским самосадом. Наши курцы и здесь его выращивают, но почему-то всегда просят прихватить немного в городе. Какая разница? Скорее всего, никакой, эффект столицы.

Днём на часах, пока гарнизонные ворота открыты, стоят двое. У одного за спиной гладкоствольная «Сайга» двенадцатого калибра, а у второго карабин Симонова с откидным штыком в боевом положении, это обязательно, караульных даже штыковому бою обучают. Считается, что такой комплект вооружения караульной смены наиболее универсален для привратной службы: дальний выстрел, работа картечью близ периметра и рукопашка внутри, если на контроле попадётся ненормальный. Такие были.

А ворота уже закрывались, сейчас служивые зафиксируют их намертво тяжёлой доской. Затем один из них по крутой лестнице поднимется в невысокую башенку с левой стороны от въезда, оставаясь нести службу, а второй уйдёт сменяться. В принципе, этот участок периметра полностью просматривается с ближней вышки, но третий пост обязателен, внесён в уставные документы. Вдруг ночью кто-нибудь заявится. А для организации четвёртого, а тем более для пятого поста у нас не хватает людей. Так что завтра Дед и нас безжалостно включит в график несения караульной службы. Спасти может какое-нибудь ЧП, но… ну его нафиг, девочки.

Расспрашивать, что да как в гарнизоне, я не стал. Времени-то прошло, всего ничего. Случись что-нибудь экстраординарное, меня давно бы по радиосвязи достали, а то и нарочного выслали бы. Часовые здесь поставлены не для сплетен, да и чужой хлеб есть не нужно, у поваров одни новости, а у спасателей другие.

Домой хочу, надоел мне этот тыгыдым-шутер.

Грузовик с плитой отогнали на площадку возле моего дома, в гараж загонять не стали. Завгар, скорее всего, уже спит, а с утра технику нужно будет привести в порядок, непременно отмыть, протереть и ленточкой перевязать. Грязный грузовик самоделкины не примут, орать начнут. К реке отогнать, что ли, дабы не злить обывателя мойкой из шланга на территории и не таскать воду вёдрами к гаражу?

Ну к чёрту, подумаю об этом завтра.

Так, Рубин, что берём с собой на романтическое свидание в ночи? Что имеем, то и берём: две бутылки приличного спиртного, причём одна из них настоящая, стеклянная и даже с водочной этикеткой дорогой марки, какую-то особую вишневую пастилу в двух кульках, орешки в меду и подарок в виде разлетайской хлопчатобумажной юбки в пол. Цвет синий, по мне так универсальный. Если Ирине не понравится, перешьёт, укоротит, перекрасит малярной кистью. Или выбросит, хотя это вряд ли.

Короче, укомплектовался. Вот сейчас и посмотрим, умею ли я угадывать с подарками женщинам. Главное сделано: помылся, переоделся и даже обрызгался одеколоном. Большие пластиковые пакеты из универсамов на Жестянке — предмет роскоши, редкость. Поселковые решают вопрос быстро и просто, разноцветных куполов в гарнизоне выше крыши. Вот и мне девчата пошили экземпляр, большой, с ручками. Что ж, появился повод применить его в деле.

Хорошие стоят ночи. Мало комара и другого гнуса, можно держать окошко открытым. Вот месяц назад… На дворе почти тихо, лишь слышно, как где-то у пищеблока на перекуре негромко беседуют женщины ночной смены. Как там, на дворе, дождь уже закончился? У меня есть автономная метеостанция — надо высунуть руку в окно. Ага, не капает, ветерок юго-западных румбов, двадцать два градуса. Голова не болит, давление нормальное.

Вышел на улицу.

Небо почти очистилось, низкие тёмные облака уходили на восток. Над головой в стратосфере ярко светили звёзды. В любимой «водяной бочке» плавал лунный серп, причудливо покрывшийся мистической рябью, лишь только я ковырнул его пальцем. Дождусь ли, когда в бочке заведутся лягушки? Надо принести самому, пусть квакают по вечерам, нужно же держать какое-нибудь домашнее животное.

Как всегда, вокруг мало света, очень мало.

Новичкам из больших городов довольно сложно привыкнуть к постоянному недостатку освещения после захода солнца… Да и деревенские это ощущают. Память ещё долго будет подставлять им в кадр огни станции и сатанинский глаз ночной электрички, вылетающий из-за поворота вдали, цепочки пятен от фонарных столбов вдоль центральной улицы, яркий неон редких магазинных вывесок и лучи фар дальнего света на автобане.

А мотнёшь головой, и нет ничего, только звёзды, холодные игрушки. Именно поэтому испытываешь чуть ли не шок, выходя на улицы ночного Переделкино — крупный мегаполис, да и только!

Кретовой дома не оказалось. Что за облом?

Я постучал в дверь раз, другой, третий уже посильней, спит что ли?

— По голове себе постучи, герой-любовник! — недовольно предложила мне заспанная рыжеволосая Синтия. «Эта девушка из канцелярии», так называют её впечатлённые новички-нубики, попадающие в канцелярию для заполнения анкет.

Ей двадцать один год, родом из Краснокамска, что под Пермью. Как-то Синтия назвала меня «ничё так масик» и сказала, что таких, как она красавиц с ласковыми именами тропических тайфунов там много. Чуть не купился! Пришлось всю волю собрать в одном важном мужском месте.

Хотя… Напрасно я не побывал в Перми, напрасно, там интере-есно…

— Ну что долбишь? Ещё не понял, что Ирины нет дома?

— А где она?

— Умчалась по какому-то срочному делу твоя Ирина, позавчера забегала в канцелярию ключ сдать. Тебе не отдам, — сразу предупредила соседка.

— Упал он мне… А с кем, куда?

— С одним из ваших, с Виталиком, он вроде бы из второй группы.

— Из второй, из второй, — нетерпеливо подтвердил я. — Что случилось-то?

— Человек у нас один пропал, Денис, вот что случилось… Молодой парень. Говорят, что он как бы сбежал, просто взял и скрылся на своём велосипеде с дырчиком, никого не предупредив. Да ты его помнишь, это Юрик из столярки, он сюда вместе с тёткой попал. Она просто в шоке!

Сразу целый рой невесёлых мыслей пролетел в голове.

Так вот о какой радиограмме говорил Мордовский папа! Но я же самый умный, расспрашивать не стал. И на въезде в гарнизон не стал. Зато Волков у меня особо ушлый да умный! А ты тогда кто?

— Они вдвоём поехали? Гравилёт, «уазик»?

— Ничего они не поехали, ты что? Они на моторной лодке поплыли по Дуромою. Дед решил, что Юрик этот ненормальный отправился куда-то на восток. Хотя жалко его… Вот Ирина и помчалась в погоню, как вечно самая отважная.

Конечно, на восток, куда же ещё! Как и все они, к Большой реке. Вот и к нам пожаловала эта городская зараза. Нет, так дело не пойдёт, с утра нагряну к Деду и, не дожидаясь Кретовой, начнут его качать на особо дальний и сложный рейд. Что-то мне подсказывает — быстро это дело не срастётся.

— Ну, понятно, Синти, извини за беспокойство. Прими маленький презент, — я протянул ей один из кульков, как деревенский хлопец, угощающий на танцах разлюбезную семечками.

— Ой, это что? Мармеладки! Неужели из вишни? Ты у нас прямо галантный кавалер, Рубин!

Я показал большой палец, соглашаясь с Синтией, и тут же, не сходя с места, разъяснил по-научному:

— Куртуазный маньерист!

В ответ девушка нарочито скромно улыбнулась, мягко кивнула, демонстрируя своё расположение, и бросила украдкой взгляд на сумку из жёлтого шёлка, которая своим неуместным звяканьем сдала меня с потрохами. Затем кивнула ещё раз:

— Спаси-ибо! Может, заглянешь? Не надолго, на часочек. Чайку попьём, посплетничаем, а там посмотрим.

Соблазнительно, чёрт побери! Да и сама она весьма соблазнительная. Я, между прочим, что формально, что неформально свободен, ждули у меня в гарнизоне нет, одни начальники. К тому же смертельно устал, заслужил и нуждаюсь.

Эх, Синтия, Синтия, если бы ты не была соседкой…

Я выразительно посмотрел на часы, поднял голову, улыбнувшись, и сказал:

— Согрешу ведь, зажигалочка. А потом пулю в задницу выхвачу… Знаешь, Синти, давай представим, что между нами всё уже произошло, целее будем.

С такой вот мерой изящности попрощавшись с дамой и надеясь, что не нажил себе кровного недруга, я и направился домой. Спать сном голодного праведника.

Не везет мне в смерти, не везёт в любви.

Проснувшись утром и сразу вспомнив о по-настоящему важных делах, достаточно быстро привёл себя в порядок. Бочка, горячий кофе с керосинки, опасная бритва, остаток «Нового Тройного», который в Переделе умело бодяжат из самогона и цветочков-лютиков, и который я забыл купить, свежая гражданская рубашка в мелкую клетку, серые брюки и настоящие, почти не растоптанные дерби коричневого цвета — красавец!

Взяв планшет, я открыл дверь подъезда и сразу увидел нечто очень важное: помощник и ученик Камиля Левашова новенькой метлой неторопливо, стараясь не поднимать пыль, подметал двор. Зовут его Никитой, имя это, судя по всему, на Земле было очень популярно. Я лично на Жестянке пяток Никит знаю.

Идея родилась мгновенно.

— Никитос! Иди сюда… Предлагаю тебе выгодную сделку! — я сразу взял быка за метлу.

— Чё почём? — вяло поинтересовался скучающий метельщик.

— Говорю коротко и ясно. Ты моешь «газон», прямо здесь и сейчас. Это же ваша типа поляна, поэтому тебе Левша ничего не скажет. А мне ещё как скажет! Воду… Ну, пяток вёдер притащишь из кухни, пару можно взять из моей бочки, но не больше.

— А мне что?

— Ножик складной, офигенский. Плоский и прочный. Знаменитая штука, точно такой же складень граф Монте-Кристо под стелькой туфляка прятал, тюремная стража не нашла, между прочим. Ты читал Дюма?

— Не-ет…. Кино смотрел!

— Во-от! — подбодрил я смурного метельщика. — Его даже на голом теле можно спрятать.

— Это как? Чё ты гонишь?!

— Элементарно! Его надо между ягодиц в жопу вложить. Люди проверяли, не выпадает.

— Ух ты!

— Дарю приём, пригодится.

— С собой тесак?

— Дома у меня лежит, в тумбочке, — кивнул я головой в сторону своего окна.

— Что за ножик-то?

— О-о… Это «дук-дук», французская колониальная легенда, раскрученная в тридцатых годах прошлого века благодаря дизайну Гаспара Коне. Он изобразил на рукояти своего ножика меланезийского Духа возмездия, подсмотрев гравюру этого чёрта в журнале — босоногую остроголовую фигурку в перьях диковатого вида… Но в Меланезии бизнес у Гаспара не покатил, потому что аборигены этого духа, как выяснилось, шибко опасались. Промашка вышла. Ну, тогда француз переправил всю партию на Чёрный континент, и там продажи пошли ураганно. Со временем дук-дук стал одним из самых популярных ножей в Африке.

— А взял-то где?

— Мне его Мэнсон подарил, хозяин оружейного салона, слышал о таком? Ну, или дал бонусом к сдаче.

— Так это что, настоящий французский ножик? — с удивлением спросил Никита.

— Не торопись, французов на Жестянке мы пока не обнаружили… Дальше идём. После такой популярности дук-дуки начали клепать многие фирмы и артели, можно сказать, они по всем миру разлетелись. Залетели и в СССР, где их продавали под названием «Школьник».

— В СССР для школьников выпускался специальный складник?!

— Ага.

— Так это настоящий советский ножик?!

— Да подожди ты! В России их тоже производили, только малыми сериями. Сам нож просто гениален: три куска стали, не считая антабки, и два гвоздика-пина. Что проще? Рукоять — согнутый стальной лист, закрывающий мощную сконцевую пружину, как у офицерского «Викторинокса», такую схему начали часто применять ещё в девятнадцатом веке. При всей компактности конструкции ей обеспечена отличная жёсткость. Тонкий клинок и полный клин в сечении — такой нож практически не нуждается в заточке, достаточно примитивной правки. Ну а сталь на них всегда ставили неплохую. Например, Х12МФ.

— Неси! — не выдержал метельщик, отбрасывая постылую метлу в серую пыль опытной площадки.

— Бегу!

Через две минуты я уверенным шагом победителя двигался к штабу, оценивая своё исполнение роли Тома Сойера на отлично.

Солнце, земля подсохла, небо в уютных белых облачках, настроение самое боевое. Я пропустил несущуюся сломя голову банду ребятни среднего школьного возраста, одетую в одинаковые бриджи и рубашки защитного цвета. В руках бандиты-пионеры держали длинные оструганные шесты, четверо тащили здоровенный тюк. Вспомнил, у них очередное занятие — вигвамы за мостом ставить будут!

Учебный год закрыт, но дети у нас заняты всегда. Уроки выживания, рыбалка, работа на радиостанции, велосипед, тактическая медицина, прикладная стрельба из длинного лука и арбалета с элементами охоты. Именно детскому лагерю с Дивного передана полевая кухня.

Скоро лагерные вожатые приведут их к нам для обучения стрельбе из огнестрельного оружия. В целом, занятия у жестяных пионеров мало чем отличаются от обучения на моих курсах. Разве что теории раза в три меньше.

Почти у самой штаб-квартиры Казанникова я встретил нашего ветерана — заведующего вещевым складом Василия Павловича, большого специалиста в области экипировки, на Земле он, как минимум, был менеджером милитари-магазина. Завсклад шел в сопровождении своего вечного хвоста — Остапа Волыны. Последний славен безобидным слабоумием, недюжинной физической силой и завидной выносливостью. Вот и сейчас Остап был нагружен, как верблюд.

Хороший человек Палыч с ним занимается по какой-то особой методике, и результаты налицо! В последнее время Волына даже начал понимать простейший юмор.

— Стой, не беги, слушай сюда! Чего не заходишь?

— Да замотался совсем, — виновато улыбнулся я.

— Разматывайся, давай! — строго приказал Палыч, сдвинув мохнатые брови. — Вечерком загляни, есть подкрадули твоего размера в очень неплохом состоянии. LOWA Zephyr GTX, между прочим, слыхал о таких?

— Да ладно… — не поверил я своим ушам.

— Накладно. Ходишь как обдергаец, скоро из твоих уставных пальцы наружу полезут… Должен будешь. Кстати, по высоте средний берц. И не «словаки», хотя и они хороши, а чистая Бавария. На всякий случай.

— Так я же это, Василь Павлович! Я же тоже! Наган добыл, как вы и просили, уже неделю как в тумбочке лежит! Замотался! — очень вовремя вспомнилось мне выполненное обещание, да уж… Просто позор.

— С жёлтой кожаной кобурой, ну и патронов немного для начала. Могу обучить.

— Рубин, с тобой приятно иметь дело! — вскричал завсклад, а Остап что-то забубнил и захлопал в ладоши.

— Правда, это не офицерский «самовзвод» двойного действия, а «солдатский», одинарного. Поверьте, это лучше! Продавить самовзвод не очень-то и легко, да и о точности можно будет забыть. С предварительным взводом наган стреляет очень точно.

— Вечером занесёшь? — Палыч реально возбудился. — Понимаешь, я ведь всю жизнь, насколько помню, хотел иметь личный боевой пистолет. Или наган, он мне даже больше нравится. Попал сюда, а вокруг опять склады, тряпки, вроде бы и незачем…

— Теперь будет, Василий Павлович! Будет! — горячо уверил я. — Кстати, в России револьвер это тоже пистолет, по ГОСТ-у — пистолет с вращающимся блоком патронников или стволов. А вот у американцев нет.

— Отлично, договорились!

Волына опять радостно захлопал в ладоши. Посмотрел я на него и подумал, чем он не ребенок?

Сунул руку в сумку и достал глиняную свистульку.

— Держи, Остап. Теперь вы с Ириной сможете ансамбль организовать. Я не умею, а она наверняка покажет, как играть.

Выпучив глаза, отчего они стали похожи на глаза Палыча в обычном состоянии, Волына осторожно принял подарок, поднёс к губам, и вдруг из этого комочка глины полилась волшебная мелодия. Какая-то смутно знакомая, что-то закарпатское или молдавское. Охренеть, господа, нечто подобное я уже видел и слышал в Переделкино, когда Кретова неожиданно для всех взяла в руки блок-флейту!

Это было что-то древнее, музыкально изначальное, что-то из тех ветхозаветных времён, когда человек впервые попытался отказаться от роли безропотного слушателя нескончаемого монолога природы, стать исполнителем и завести с ней диалог. Наверное, первые свистульки, костяные или деревянные, сразу оказывались в руках шаманов-колдунов, даже без их желания. Ведь именно им племя поручало как-то договариваться с всемогущими силами, способными затапливать луга, сжигать молниями леса и разрушать горы вулканами. С их помощью колдуны пытались говорить с духами, вызывать в засуху дождь и в меру сил пугать нечистую силу.

Полоумный Остап забыл практически всё, что мог знать, однако, вернувшись в нашу своеобразную древность, вспомнил это колдовское умение.

С добавлением такого таланта в творческую палитру Пятисотки и прям пора организовывать ансамбль. Маловато у нас культурной работы, кот наплакал! Одна примитивная самодеятельность кострового типа. Что поделать, надстройка всегда отстает от материальной базы.

— Ну всё, всё, Ося, — Палыч мягко опустил руку помощника и похлопал его по плечу. — Ты молодец, потом ещё поиграешь.

— Вот это да-а… — выдохнул я.

— Видишь, как сложен человек божий? Так что не торопись с оценками, не торопись… — грустно произнёс завсклад. — Сам-то куда лыжи навострил, Денис?

— К Владимиру Викторовичу с докладом, — я приподнял полевую сумку.

— Можешь не ходить, нет его на месте, — махнул рукой завсклад.

— Да? — удивился я. — И где же он?

Что-то небывалое, Казанников практически не покидает расположение, шутит: «Мы с Пятисоткой срослись».

— А-а, ты же вечно в разъездах пропадаешь, не знаешь. В медсанчасти он лежит.

— В больничке плохо! В больничке всегда больно! — с плачущим видом тут же запричитал Волына.

— Ося, не томи природу, а? — поморщился Палыч. — Что-то с сердцем, его вчера положили. Ночью вся Пятисотка на ушах стояла, это не шутки.

— А точнее?

— Когда это наши медики докладывали? Одно могу сказать, Денис, если в нашем возрасте, да с сердцем, то ничего хорошего.

Беда никогда не приходит одна. Не в результате ли пропажи Никиты и такой вот фиксации начала у нас проклятой эпидемии слёг Дед?

— Тогда я побежал!

— Не пустят тебя к нему, — предупредил Палыч.

— Пустят, — отрезал я. — Меня пустят.