Жестянка-2

Глава 18 Мёртвый город

Пока вроде не обнаружены.

А если уже следят?

— Может, плюнуть и двинуться дальше? — неуверенно спросил я.

Картинка та ещё.

Над головой повисли спасительные низкие облака и ветки большого куста местной дискарии. Отсюда линия этого кустарника тянется прямо к одному из зданий, можно пройти, особенно если на карачках. Сбоку пышет жаром ещё не успевший остыть после полуденного зноя выгоревший остов огромного грузовика или какой-то дорожной техники. Позади, прижавшись к массивному заднему бамперу погорельца замер глайдер. Впереди высится и недобро разглядывает нас пустыми глазницами окон первая линия мёртвых многоэтажек. «Подходите! Ближе, ближе!».

Негостеприимное место, вот что я скажу, даже интуитивно опасное. Что оно нам сулит? Так, смотрим… Устав лежать на каком-то сучке, я неловко повернулся на бок и покрутил схему в руках. Где тут проходит и как выглядит граница леса с возможным одноэтажным сектором? Где та самая лесная речушка, ну почему Мустафа так небрежно рисовал? А где начинается поворот магистрали к Большой реке? Откуда-то в голове возникли строчки из песни:

Я смотрю на карту тупо, в голове немой вопрос

А в затылок дышит группа, как огромный паровоз…

Далеко по морю чапать, на автобусе быстрей!

Едем в городок Очаков на подрывы кораблей

Вроде это что-то из закрытого творчества водолазов-разведчиков, боевых пловцов… А откуда вообще мне известно происхождении этих строк? Я что, котик морской?

Группа действительно дышала, как паровоз.

— Нельзя плевать, сами себя потом съедим, — прошептал Спика. — Нужен результат.

— Верно, командир, надо хоть немного там оглядеться, — высказался Хайдаров.

— А что с глайдером делать? — спросил я.

Соблазнительно, конечно, приземлится ночью прямо на крышу, но… это только кажется, что силуэт плиты гарантированно сольётся с тёмным небом. Ничего подобного, в свете луны и звёзд его будет отлично видно. А уж горизонтальное движение большого объекта в верхнем секторе поля зрения автоматически притянет взгляд, любой разведчик знает.

Значит, пешком и всей тройкой, слишком уж большой и тревожный домина высится перед нами, двух пар глаз не хватит.

— Оставим здесь. Подходы открытые, самых смелых отстреляем. Ценное в сундук зажмём, сундук зажмём плитой, плиту — на блокировку…— Спика, как это обычно у него бывает, всё спланировал очень быстро.

— Всё спрячем в яйцо, яйцо в утку, а утку привяжем к дубу. И русалку посадим. Эхе-хе… В том-то и дело, Спика, что подходы открытые, — отреагировал я.

— Украсть не украдешь, а вот поломать элементы управления можно. Люди любят ломать, — мудро добавил Мустафа.

Чёрт, а как идти на свету, что, вот по этим кустикам красться? Ну да. А не слишком ли очевиден такой маршрут подхода разведгруппы, ведь там хоть капканы ставь… Всё так, но и лишнего нагнетать не надо, парни умеют передвигаться скрытно.

М-да… Быть группером не просто, жизнь берет за горло мозолистой рукой именно его. Могу ли я рисковать парнями во второстепенном по рангу поставленных задач Мёртвом городе? Неверная постановка вопроса, товарищ группер, а вот правильная: могу ли я двигаться вперёд на разведку неизвестного, оставляя неизвестное позади? Куда бежать, в случае чего, где будет безопасней? Значит, объект всё-таки подлежит доразведке. Мы обладаем информацией двухлетней давности.

Внезапно поток мыслей оборвался. Подспудное беспокойство сформировалось в чёткий вопрос: а почему и куда ты, Рубин, так торопишься?

— Решение: сейчас откатываемся к корме, прячемся, слушаем, отдыхаем. Первым на фишке стоит Пикачёв, я за ним. Ждём темноты, тогда и будем действовать. Всё, выполнять!

Большая бледная луна Жестянки и яркие звёзды, уже успевшие стать своими, скупо освещали подползающую с запада ровную песчаную поверхность, испещрённую извилистыми волнами эолового рельефа. Раскаленный за день песок остывал, что-то еле слышно щёлкало и осыпалось. Порывистый ветерок с Лысой горы колыхал поднимающиеся потоки тёплого воздуха, отчего звёзды слабо мерцали.

В ночном эфире царили звуки живой природы.

Копошились в поисках пропитания мелкие грызуны — рыжехвостые и полевые мыши, вездесущие крысы и серые суслики. Искали добычу и те, кто стоит повыше в пищевой цепочке: временами отчаянный писк и судорожная возня на песке свидетельствовали о том, что бросок ночной змеи или прыжок хитрого лисёнка оказался удачным. Ближе к склону грустно подвывал скучающий без дамы одинокий койот, гонялись за земляными пауками ящерицы.

Зловещим сухим треском честно предупреждал о своём приближении солидный бронированный гремучник. Слава богу, их на Жестянке мало, да и гремучник этот действительно шумный. А вот ветки в таких местах надо осматривать очень внимательно, чтобы не прозевать мелкого, но подлого гремучника Лордкипанидзе. Этот дальний родственник гадюки гораздо агрессивнее, именно из-за него мы в аптечках носим сыворотку. В общем, не заскучаешь.

А тут ещё выяснилось, что под остовом сгоревшего железного монстра устроил логово жирный и наглый барсук. Новых соседей он не испугался, потому что старожил. Садится, подлец, и смотрит внимательно, срисовывает наши словесные портреты, грёбаный доносчик… Пикачёву этот вуайеризм быстро надоел, и он запустил в барсука обломком ветки.

— Ты потише давай, — потребовал я.

— Это природные звуки заслуженных люлей, — успокоил меня Спика.

Красиво излагает!

В саванне обычная ночная жизнь.

Посмотрел на часы. Двадцать два.

— Начали.

Первым пошёл я — в руке кольт, на груди подаренный Дедом прибор, за спиной «ксюха». Следом двигается Пикачев со шмайсером наизготовку. Замыкает группу Мустафа, обеспечивающий тыловое охранение. У него в руках единственное малошумное оружие. На ствол CZ надета толстостенная картонная трубка, в подобных хранят большие градусники. Этот нехитрый глушитель превращает и без того негромкий звук выстрела «чешки» в хлопок, воспринимаемый так даже с трёх шагов при обычном шумовом фоне на улице города.

Обычно через пару-тройку выстрелов его срывает, но первые выстрелы самые важные. Точное попадание мягкой свинцовой пули 22LR в голову летально. Недаром малокалиберные винтовки стоят на вооружении многих спецназов.

Прошли вдоль кустов без задержек, в выбранный заранее подъезд зашли беспрепятственно. Перевели дыхание, прислушались. Я мотнул головой наверх, показывая напарникам пятерню и один палец на другой руке — напомнил, что нам нужен шестой этаж. На такую высоту уже неудобно смотреть с земли, находясь вблизи здания, а сверху ещё можно различать речь и черты лица.

В этот момент из темноты донесся леденящий душу вой какой-то ночной твари, желающей парализовать перед атакой волю потенциальной жертвы.

— Сука, вот бы тебя найти, халду оперную… — еле слышно процедил Спика.

К жуткому вою присоединился ещё один звериный голос, а затем и третий. Казалось, что какие-то твари были совсем близко и уже сжимали кольцо. Но не стоит сразу представлять адское чудовище, это могут быть и птицы, они порой такие звуки издают, что поседеть можно. Или новая для нас разновидность шакалов, здесь же огромный лес в двух шагах, тайга…

— Поскулите мне тут, ага, сейчас лесник придёт, — пошутил Мустафа, и морок исчез.

Двери всех квартир на площадке были открыты, вернее, взломаны. В выбранной квартире сохранилась кое-какая мебель.

— Почему они не забрали вполне годный диван? — с недоумением поинтересовался Семён.

— Наиболее новое и крепкое мертвяки уже выгребли, и пока что диваны никому в общине не нужны, — предположил Мустафа и сразу развил мысль. — Это же огромная кладовка, бабушкин чулан, хранилище всякой, как её, утвари! Удобней не придумаешь. Зачем утаскивать? Оставшееся в квартирах имущество укрыто от непогоды, оно точно не испортится и не пропадёт, чужие здесь не ходят… А если жена запилит требованием соорудить какую-нибудь полку, то нужно просто заявиться сюда и выбрать подходящую из имеющегося ассортимента.

— Это как в старый гараж за болтами сходить, — сказал Пикачёв.

— Что ж, хорошая попалась кладовка. Теперь пусть нам послужит, — вмешался я. — Работаем следующим образом: один наблюдает, диктует и уточняет, второй фиксирует данные на бумаге, какие-то моменты перепроверяет лично. Третий обеспечивает охранение. Напомнить вводный курс маскировки для новичков? Не требуется? Хорошо. Описываем всё. Сталкеры, понятно дело, вызнали здесь многое, но ни черта не зафиксировали. А если и зафиксировали, то не показали и не покажут. В общем, снимаем картину интегрально, весь образ: ориентиры, значимые артефакты, дальности, размеры, концентрацию населения, предположительное назначение объектов. Первым на фишке стою я. Заодно осмотрю соседние помещения и определю маршруты отхода. Наблюдатель Пикачёв, фиксирует Хайдаров.

Выбранная квартира отличалась важнейшей оперативной особенностью. Бывшими хозяевами или визитёрами постапокалипсиса окно в зале было заставлено фанерными листами. Есть щели. Самодеятельно застеклённый балкон кухни частично утратил остекление и заставлен большими кадками, из которых густо торчат давно высохшие стволики и ветки преданных убегающими людьми комнатных растений. В итоге получился отличный наблюдательный пункт, не требующий доработки и изменения интерьера. А заодно и не вызывающий случайный интерес: «В этом окне что-то изменилось, надо посмотреть». Окно второй комнаты, детской, судя по гимнастической лестнице, выходит на дорогу, по которой мы приехали.

Небо пока благоволило наблюдателям.

В свете звёзд я обычным биноклем проверил место укрытия поставленного на блокировку гравилёта. За ржавой кормой аппарат практически не виден. Стараясь ступать бесшумно, спустился на второй этаж и оставил на ступеньках лестничной клетки несколько найденных здесь же ржавых банок. Кто-то их уже использовал в этих целях. Теперь будет шумно…

Затем хорошо осмотрел квартиры на площадке этажом выше. Быстро сбегал на чердак, убедившись, что группе можно уйти в соседний подъезд. На крышу пока не полез, оттуда здание вообще не прослушивается, сорву задачу охранения группы.

И всё-таки удивительно, сколько ценностей застыло без дела в пустых комнатах! Одной только сантехники наберётся на приличный склад! Да уж, наш рачительный завхоз давно бы всё это рассортировал, произвёл комиссионную дефектовку, оприходовал и сам бы сверху уселся. Понятно, что мертвякам не очень-то нужна высохшая невесть когда сантехника и старая мебель, но можно же что-то использовать не по прямому назначению, приспосабливать под реальные нужды!

Стоп. А кто сказал, что они не приспосабливают? Те же дюймовые и в три четверти трубы и трубки систем тепловодоснабжения — под карамультуки и прочие примитивные огнеплюи всех мастей. Хм-м… Это нужно иметь ввиду. Такой самопал может стать неприятным сюрпризом.

Ненадолго вернувшись во временный наблюдательный пункт, я обнаружил, что работа поставлена и уже даёт первые результаты. Переписчиком теперь был Пикачёв, а Мустафа тихим голосом непрерывно транслировал данные. Ого, уже три листа исписали! Отлично, будет что анализировать.

— Народу гораздо больше, чем говорил Шкода. Базарят только по-русски, — сообщил Спика, отрываясь от бумаг. Молодец, сразу о главном.

— Командир, посмотри сам, там интере-есно… — предложил Мустафа, протягивая мне ПНВ.

— Как он тебе? — спросил я, принимая бинокуляр и в очередной раз удивляясь небольшому весу отечественного прибора.

— Дикая вещь! — коротко ответил Хайдаров.

— Тогда подмени меня. Спика, давай сюда, расскажешь, чтобы время не терять.

Уже первый осмотр показал, что в целом сталкеры Шкоды всё описали верно. Не упомянули лишь небольшие придворовые строения и сооружения: понижающую подстанцию, жалкие остатки большой детской площадки, остов небольшого торгового павильона и уцелевшее здание магазинчика побольше. Чуть в стороне виден наполовину заросший периметр платной парковки с пятнами уцелевшего асфальта, будка на куриных ножках и капитально погнутый ударом тяжёлой техники шлагбаум.

Люди в городе есть, основное занятие — переноска чего-либо, с пустыми руками никто не шатается.

— Это БТР шлагбаум протаранил. Присмотрись, вон он, красавчик, стоит возле детского сада. Слева смотри, — шепнул Спика.

Точно! Возле угла дома замер БТР-80 — основной бронетранспортер времён позднего СССР, поступавший в войска с 1984 года и заменивший устаревшую «семидесятку». Машина до сих стоит на вооружении армии РФ и «стран-братьев». Пулемётов в характерной башенке не видно.

— А ПКТ и КПВТ нет, сняли… — с сожалением констатировал я, словно маленький мальчик, которому вручили некомплектную игрушку.

— Не факт, пулеметы вполне могут и внутри лежать. Чтобы не ржавели, — возразил напарник, продолжая раскатывать губу.

— Боекомплекта, естественно, тоже нет.

— Дык! Ты же знаешь, что ЦУП всё отслеживает и начинает подкидывать помаленьку.

— Начинает, начинает… А антенна-то торчит! — чуть ли не со стоном продолжил я нагнетать.

Не люблю мечтать вслух, тем более о несбыточном и при подчинённых, которые и сами мечтатели на славу, но тут уж я не выдержал:

— Вот бы выкупить или выменять…

— Не говори такие слова! Зачем менять, если можно угнать? — с негодованием возразил Спика.

— Он же колом стоит. Колёса в лепёшку.

Пикачёв посмотрел на меня с изумлением, как на полного идиота.

— Денис, ты вообще помнишь, что у нас глайдер под жопой? Короче, есть схема! Я через пару часов на плите подплываю к «бэтру»…

— Эй! Мужчина! Что ты там один с тросами собрался делать, дохлый? — немедленно возмутился Хайдаров.

— Извини, брателло… Мы с Мустафой через пару часов берем запасные тросы. Затем на гравике или раздельно чёрными змеями метнемся к «бэтру». Там быстро хомутаем его двумя обвязками между первым-вторым и третьим-четвёртым колёсами, завязываем бантиком на плите. Там, кстати, и свои тросы могут быть… Командир прикрывает нас из окна автоматическим огнём, в случае чего разгоняя папуасов по вигвамам. Затем я мастерски поднимаю глайдер повыше, быстро и плавно огибаю многоэтажку. Денис выходит из окна, прыгает на плиту, и мы красиво удаляемся в рассвет!

Мы аж рты открыли от восхищения.

— Ну чё, как вам план?

— По-моему, вполне рабочий ход, — пожал плечами Хайдаров.

— А как же лодка? — усмехнулся я. — Здесь бросим или в круговую оборону встанем?

— Да мы и не будем её отвязывать, так, кенты? — ещё шире усмехнулся в ответ Спика.

Я вздохнул и почесал затылок. Представил себе трёхслойный летающий пирог из разных видов техники. Дичь какая-то.

Только в кино пара сугубо городских удальцов, чья подготовка не подтверждается ни биографией, ни внешним видом героев, с небольшой помощью друзей-метросексуалов легко угоняет «Боинг-747», секретный вертолёт пиндосов или круизный лайнер, предварительно набив его баблом из взломанных суперсейфов. И ни одного синяка!

В жизни, однако, всё по-другому.

— Мустафа, ты, тем не менее, поглядывай там и слушай двор…

Хайдаров кивнул и отошёл к проёму входной двери.

— Теоретически угнать БТР действительно можно. На полном подвесе или вывесив частично… Теоретически! — согласился я, сразу переходя к контрдоводам: — Но после этого спокойный проход мимо Мёртвого города нам будет заказан, вы это понимаете? Они перекроют дорогу, поставят секреты. А самое плохое, что, желая отомстить, мертвяки могут перейти к тактике набегов и партизанских засад. Вот тогда мы наплачемся. А Казанников свернёт нам голову и сошлёт в сталкеры. Нормально будет?

Кенты не ответили.

— По этой же причине Шкода дал своим команду местных не валить наглушняк, ни при каких. Мужчина он многоопытный, жизнь знает, заположняки понимает. Мы будем действовать так же. Кстати, это русские люди. А то… «Автоматическим огнём», «разгонять по вигвамам!»… Выменивать будем, потому что мертвякам «бэтр» точно не нужен! Впереди время дипломатов, которых пока ни у кого нет. А уж наши кулибины с Левшой во главе сделают из него боевой дровоход фантастического вида, чтобы как в кино.

Личный состав заулыбался. Но парням надо дать мечту.

— Поступим так. Выполним основную задачу, а на обратном пути оценим ситуацию ещё раз.

— Командир, там внизу люди начали собираться, — неожиданно объявил Хайдаров.

Я быстро подошёл к окну, бросив в сторону Пикачёва:

— Спика, на фишку.

Мустафа протянул ПНВ, но я взял свой бинокль. Видно хорошо, а некоторые детали, а так же цвета, лучше рассматривать через светосильную оптику. Внизу во дворе у них устроено что-то вроде общественно-культурного пространства, места вечерней сходки. В ряд стоят три металлических шеста на оттяжках. Раньше на праздниках их использовали под флаги, а теперь под тотемы? Может быть.

Горели четыре небольших костра в половинках бочек и один — в большом каменном очаге по центру, вокруг уличные скамейки. Рядом шесты и прутики, эти, скорее всего, для шашлыка. Людей пока было немного, человек пятнадцать. На огонёк подтягивались другие. Есть женщины, а вот детей не видно.

Время позднее, большинство мертвяков уже спит, но есть и совы. Дневная жара в последние дни стоит такая, что только и ждёшь благословенной ночи, когда температура опустится до мало-мальски комфортной, и можно будет остыть и расслабиться. Одеты все крайне примитивно, много подручного материала из обивок сидений и диванов, а так же из грубой кожи и невыделанных шкур. Ну ещё бы, старой мебели и смесителей в Мёртвом городе навалом, а вот готовой одежды явный дефицит.

Тихо играла мандолина, какой-то парнишка ловко перебирал струны, надо же! Не всё они забыли и утратили, не всё! Нет, дикими их называть будет неправильно. Просто община не смогла вовремя приспособиться к жестокой реальности и откатилась слишком далеко.

Все они чего-то ждали.

— Я с балкона посмотрю, там видно больше, — предупредил Мустафа и бесшумно ушёл на кухню.

— Осторожней там, — прошипел я вслед на автомате. Положение обязывает.

Звук мандолины прекратился, в мизансцене появились новые действующие лица, подтащившие к центру пару мешков, факела и большую флягу. Ага, будут квасить.

Это были двое весьма приметных мертвяков, один краше другого.

Первый худой, под метр восемьдесят пять ростом, с вытянутой лошадиной физиономией и глубоко посаженными недобрыми глазами. Очень недобрыми. В расстёгнутой брезентовой куртке с обрезанными рукавами и выцветшей эмблемой того самого «Дорстройкомплекта», что на плакатике, в обрывающихся грязной бахромой ниже колен карго-штанах и изношенных ботинках. Тип обманчиво похож на обычного провинциального работягу, но даже беглого взгляда достаточно, чтобы определить: к рабочему классу этот субъект никакого отношения не имеет, скорее к классу бандитскому.

На кожаной поясной петле кавказский кинжал-кама. Где только взял такую страсть… Волосы стянуты широким кожаным ремешком, в ухе крупная костяная серьга. Пират какой-то.

Напарник недоброго ростом пониже, поплотнее, с одутловатым лицом, на котором отпечатались все мыслимые пороки. Он часто морщился, переступал с ноги на ногу и резко дёргался вперед, как перед броском, словно вот-вот распсихуется. И такая же незамысловатая одежда: грубый жилет из плохо обработанной кожи буйвола, широкие чёрные штаны, заправленные в лёгкие матерчатые сапоги. Но самое интересное, на нём была туника или самопальная футболка.

И что б я лопнул, если не из зелёного парашютного шелка!

Левая рука всё время теребила ухо, правую кисть оттягивал широкий и тяжёлый браслет. Огнестрельного оружия и здесь не вижу. На поясе — маленький топорик Fiskars с пластиковой рукоятью. Между прочим, топор на теле как маркер — человек действительно умеет пользоваться инструментом и применяет его во многих ситуациях. В том числе и как оружие. Это вам не ножик, который может нацепить на пояс кто угодно.

Общий вид тревожных дружков, как и собравшейся на ночном сходняке публики, был диковатый, что подтверждало рассказы сталкеров о мертвяках. Но было ясно: не всё здесь так однозначно и просто. Это всё-таки люди, значит, в принципе, с ними можно разговаривать и о чём-то договариваться. Ну да, если в принципе…

Долго вы там будете возиться?

Словно услышав это, приятели подняли принесённые мешки и спокойно вытряхнули содержимое на землю. Меня тут же замутило, а за спиной послышались омерзительные звуки рвоты — в нарушение приказа Пикачёв прокрался, чтобы тоже посмотреть на представление и теперь согнулся в жестоком спазме. Что ж, посмотрел.

Это были человеческие головы.

— Фишка… — зло прорычал я, и Спика, всё так же согнувшись и вздрагивая от спазмов, зашагал к выходу. Ну что, Семён, всё ещё горишь желанием подрезать бронетранспортер удалым наскоком?

А я продолжил наблюдение за каким-то жутким языческим ритуалом. Как там Мустафа на балконе, удержался или тоже гнётся?

Обе головы принадлежали мужчинам.

Палач, что пониже, легонько толкнул одну из голов сапогом, но тут же выхватил от кореша крепкий подзатыльник. Тем временем двое мужиков из числа зрителей деловито подтащили поближе два заострённых шеста. Да не, не может быть…

— Пипец! Глазам не верю! — прохрипел сбоку Мустафа, вытирая рот куском обоев.

Значит, не удержался.

Можно ли было применительно к происходящему сказать, что головы были свежие? Всё равно скажу: да свежие они были, свежие, и от этого становилось только гадостней и тоскливей. Господи, кого они поймали и почему так жестоко с ними обошлись?

Первую голову насадили достаточно легко и быстро, опытно, а вот со второй вышла заминка. Что-то там не лезло. Тогда высокий схватил голову за волосы и с силой начал натягивать её на кол. А один из зрителей принялся ему помогать, удерживая кол под углом на манер медвежьей рогатины и уперев другим концом в землю.

Что-то хрустнуло.

— Не бывает такого, — выдохнул Хайдаров.

— Бывает, Мустафа… Ещё в СССР предателей и военных преступников публично вешали на городских площадях, и потом они долго висели для всеобщего обозрения. Иди-ка ты Спику смени, продышись.

Ну, а я-то почему относительно спокойно всё это воспринимаю, неужели уже видел нечто подобное раньше? Проклятье, ничего не могу вспомнить! В Африке? Чёрт, Африка-то почему в голову влезла… Нет, опять ничего не получается. Впрочем, это и хорошо, что не могу вспомнить.

Наконец палачи справились со своим страшным делом и, заунывно бубня что-то под нос, начали вкапывать адские шесты чуть в стороне от центрального очага. Народ загалдел, начал вразнобой подпевать и потянулся к алюминиевой фляге. В костёр подкинули сухих ветвей, взметнувшее пламя озарило всю площадку.

В ночном воздухе запахло жареным, но аппетита это не вызвало.

— Они что, человечину начнут жрать? — испуганно спросил Мустафа.

Я присмотрелся к женщинам, колдующим у костра.

— Нет, это какие-то рябчики.

— Успокоил, хотя бы не людоеды, — с облегчением выдохнул напарник.

— Не торопись, мы ещё не видели десерт.

— Бля-я…

Кем были эти несчастные?

Вряд ли они из местных жителей. В таких маленьких общинах жизнь своих ценится очень высоко, ведь замену выбывшему взять неоткуда. Виновного даже в серьёзном преступлении могут жестоко наказать, на какое-то время сослать для исправления на выселки, где он будет обязан приносить пользу и выть от одиночества. Могут перевести до конца жизни в парии, самую низшую касту отверженных и бесправных. Но убивать не станут.

Значит, на кол насажены головы пришлых. Кого именно? Известные отшельники в силу своей идеологии живут в строгом одиночестве, а не парами. Промысловики общин? Вряд ли, тревога поднялась бы быстро, ведь они часто сдают добычу.

Кто-то из особенно отважных сталкерят?

Или же это были очередные пропавшие велосипедисты?

Страшная участь…

…Проехав много часов под палящим солнцем и дождями, они наконец-то сделали полноценный привал, с аппетитом пообедали, может, даже выпили. Их интриговал чуждый самой Жестянке абрис заброшенного города вдали, не отпускало предчувствие необыкновенного открытия. Отличный вид! Молодые сердца прекрасно себя ощущали и вовсе не слышали запаха приближающейся смерти — напротив, надеялись выйти из игры победителями и стать в обществе успешными, уважаемыми людьми — ведь это же самый верный способ добиться всего и сразу, не так ли?

Эти двое не собирались скитаться в рискованных поисках удачи вечно. Будет хороший рывок — и весь мир в кармане! Сидя у костерка, они строили планы богатой и красивой жизни — не такой, конечно, как в голливудском кино: с дорогими шерстяными костюмами из мастерских на Сэвил Роу, умопомрачительными интерьерами особняка на Клязьме, слугами, по щелчку несущими на мельхиоровых подносах наполненные холодным шампанским бокалы и ослепительной красоткой из Берлина в das Kleine Schwarze von Chanel.

Нет, так, конечно, не выйдет, ведь на Жестянке это пока невозможно. Но не велика беда, и без этих буржуазных вывертов им до конца жизни хватит хорошей выпивки, вкусной еды и красивых женщин из «Полуночного экспресса».

Слаженная приключенческая двойка, опьянённая удачным до сей поры путешествием, мотивированная, вооружённая огнестрельным оружием и копией обрывка верной карты, рвалась к новой жизни и свято верила в успех.

И хотя друзья ещё существовали физически — острили, пикировались, с удовольствием жевали жестковатых рябчиков и делились сокровенными желаниями, они уже были мёртвыми — мертвецами от рук мертвяков — и изменить ничего не могли.

Даже если вовремя бросить оружие и поднять руки, это не спасет. Их смерть уже была прописана в планах тех, кто ждал в этом месте очередных дурачков, кто с холмов заметил их появление и шёл наперехват.

Вдруг справа что-то то ли щёлкнуло, то ли просвистело. Сидящий ближе к кустам искатель приключений молча упал, уткнувшись лицом в собственный велосипед, и больше не двигался.

Второму горячие капли крови напарника забрызгали лицо, но он успел схватить «мурку» и, не целясь, принялся разряжать магазин наудачу. Но тут что-то тяжёлое и острое со страшной силой ударило его в грудь, напрочь выбивая из тела последние догадки и недавние мечты.

Никто не собирался гнать их по пыльной дороге в рабство со связанными за спиной руками.

Головы отрезали на месте.

Вон они, хорошо видны с высоты шестого этажа.

— Я бы всё-таки сфотографировал, — предложил Мустафа. — Для отчётности, надо бы в штабе показать.

— Ещё есть нервы? А так всё верно, моё упущение, косячу. Тот случай, когда слова лучше подкрепить вескими доказательствами, — одобрил я. — Только умоляю, выруби вспышку!

— Так она и так вырублена!

— Ты меня не понял, Мустафа… Сделай так, чтобы вспышка гарантировано не включилась. Никоим образом. Ни случайно, ни программно. Если её заметят, то без крови уйти не успеем, начнётся бойня со всеми вытекающими.

— Командир, не в первый раз шпионю! Смотри, — он показал смартфон в прозрачном чехле, с обратной стороны которого была вставлена банковская карта чёрного цвета. Он быстро переставил её в нужное место.

— Демонстрирую. Без неё… И с ней.

— Хоп. А камера возьмёт?

— Она у меня хорошая, с ночным режимом. Говорю же, не в первый раз.

Программа минимум выполнена с лихвой, в приютившей нас многоэтажке группе делать больше нечего. Как и в Мёртвом городе вообще. Данные собраны, сильное впечатление, которое правильнее будет назвать потрясением, получено. Куда уж больше.

— Подчищаем следы и уходим, — скомандовал я.

Уходили на цыпочках, включив в фонарях красные светодиоды — это сохраняет ночное зрение и позволяет мгновенно адаптироваться к внезапной темноте. Кроме того, красный свет не воспринимается глазами животных, очень полезная опция.

Шумовую сигнализацию ставил я, мне её и снимать, последовательно находя консервные банки и переставляя их в угол. Все собрал. Оглянулся на группу, убеждаясь, что отход идёт тихо-мирно, рукой дал команду следовать за мной и повернул с лестничной клетки на выход во двор.

И тут же замер.

Впереди спиной ко мне в проёме стоял человек. Мужчина. В меховой жилетке, с длинным тесаком на поясе и небольшим арбалетом за спиной. Не таким уж и примитивным, между прочим. Серьёзное оружие.

В руках мужик держал… ту самую сраную полку, которой так не хватало его чёртовой жене! Он вертел облезлую деревяшку в руках так и этак, рассматривая конструкцию в лунном свете и словно прикидывая, такая ли требуется или лучше пошариться еще и взять страховочный вариант?

Действовать нужно было очень быстро.

Я сделал два тихих шага вперёд — антиквар-любитель что-то почувствовал и начал разворачиваться. Но не успел. Бац! Резкий правый крюк влетел ему в челюсть, в самый «выключатель». Мужика мотнуло к косяку, но сознание уже погасло, ноги подкосились, и он мешком осел на бетон.

— Мордой в пол! — прошипел я.

Спика тут же перевернул антиквара лицом вниз и придавил за плечи. Пациент ни в коем случае не должен увидеть тех, кто его уронил.

— Шприц!

Но Мустафа уже воткнул шприц-тюбик. Ситуация относится к оперативным стандартам, она регламентирована, и группами неоднократно отыграна. А медики обеспечили необходимое фармакологическое сопровождение.

— Заснул…

— Испаряемся, парни, надоела мне эта поножовщина.

Уже возле гравилёта Мустафа весьма образно предсказал недалёкое будущее:

— Представляете, что он расскажет жене? «Люся, мы просто посидели с мужиками у костерка. Ну, выпили там немного, самую малость! А потом я вспомнил о твоей полке и пошёл в многоэтажку, нашёл подходящую… И тут на меня упало небо! Очнулся — башка болит, всего шатает, тошнит, соображаю плохо… Оклемался там кое-как и пришёл». А она ему такая: «Алкаш чёртов! Небо на него упало, гляньте, люди добрые! Хорошо хоть паршивую полочку принёс. Жрать иди!».

— Доведут эти бабы до цугундера, — к месту вспомнил Пикачёв.

Шар Жестянки медленно проворачивался, подставляя восходящему светилу одни участки поверхности и унося в ночную тень другие. Глайдер медленно взмыл в воздух, традиционно развернулся блинчиком в сторону дороги, и мы, набирая скорость, красиво ушли в рассвет.

Как и планировал Спика.