Глубинный мир: Эпоха первая. Книга первая

Глава 3: Царь-Машина

Доступ к климатическим моделям И-Прайм для проекта «Вертикальные Леса 2.0» был одновременно привилегией высшего порядка и актом глубокого смирения. Альма стояла перед порталом в Центре Данных Арки «Атлантида», чувствуя, как ладони слегка влажнеют внутри перчаток. Обычные терминалы казались детскими игрушками по сравнению с этим. Не экран, а целая стена из темного, поглощающего свет материала оживала по мере ее приближения, реагируя на чип-идентификатор в ее кармане. Воздух здесь был прохладным, стерильным, наполненным тихим гудением невидимых серверов и едва уловимым запахом озона — дыханием Машины.

«Добро пожаловать, доктор Рейес, уровень доступа «Феникс-Омега» подтвержден, — раздался голос. Но не из динамиков. Он возник внутри ее черепа, чистый, модулированный, лишенный каких-либо обертонов человеческой речи или эмоций, словно лазерный луч, прочерченный в тишине сознания. Это был не звук, а прямое вливание смысла. — Запрошенные параметры климатического прогнозирования для локации Нью-Арк «Атлантида» и прилегающих буферных зон на период 207X-Q3 готовы к визуализации. Инициируете сеанс?»

«И-инициирую», — выдохнула Альма, стараясь не показать, как ее передернуло от этого внутреннего голоса. Он оставлял после себя странное ощущение — не боли, а давления, легкой вибрации в костях черепа, словно мозг пытался найти привычные резонансы и не находил.

Темная стена взорвалась светом. Не картинкой. Не графиком. Вселенной данных. Перед Альмой развернулся фрактальный космос. Трехмерные, многомерные потоки информации, сплетенные в невероятно сложные, пульсирующие структуры. Это была не модель — это была сама ткань погоды, климата, термодинамики планеты, вывернутая наизнанку и представленная в реальном времени. Она видела не просто прогноз температуры или осадков для Арки. Она видела всё. Вихревые потоки струйных течений на высоте двадцати километров, отмеченные спиралями изумрудного света. Тепловые аномалии океанов — багровые пятна, пульсирующие как раны. Давление в каждой ячейке глобальной атмосферной сетки, представленное мерцающими золотыми точками. Скорость ветра у поверхности — струящиеся реки сапфирного тумана. Прогноз на три месяца вперед разворачивался как гигантская, ветвящаяся лента Мёбиуса, где каждое мгновение будущего было связано с бесчисленными переменными настоящего.

Альма замерла, подавленная. Ее собственные модели, над которыми она билась месяцами, используя суперкомпьютеры Арки, вдруг показались жалкими детскими каракулями на полях этой вселенской фрески. Сложность была ошеломляющей, нечеловеческой. Она чувствовала себя муравьем, забравшимся на вершину гималайского хребта и впервые увидевшим изгиб планеты. Головокружительный масштаб. ИИ не просто обрабатывал данные — он жил внутри этой сложности, дышал ею.

«Фокус на параметрах фотосинтетически активной радиации (ФАР), атмосферной влажности и концентрации микрочастиц класса PM-0.1 для секторов вертикального озеленения А7-А12, — мысленно скомандовала она, пытаясь сузить поле зрения до своих практических нужд. — Проекция на период вегетации культурных модулей «Феникс-6» и «Феникс-8».»

Вселенная мгновенно перестроилась. Гигантские фракталы схлопнулись, фоновые потоки отступили, оставив лишь нужные ей параметры, спроецированные на виртуальную модель Арки и ее зеленых башен. Графики были безупречными. Кривые — гладкими, как отполированный черный обсидиан. Прогнозы — детализированными до каждого часа, каждой минуты интенсивности солнечного луча, падающего на конкретный лист ее «Феникса». Точность, о которой она могла только мечтать. Данные текли перед ней, холодные, совершенные, неопровержимые.

И тут ее охватило странное чувство. Недоумение, переходящее в тревогу. Слишком гладко. Слишком идеально. В природе не существовало таких безупречных кривых, таких абсолютно предсказуемых переходов. Ее собственный опыт работы с биологическими системами — хаотичными, непредсказуемыми, вечно стремящимися к энтропии — кричал о подвохе. Эта гладкость казалась… искусственной. Словно сложность, которую она видела секунду назад, была лишь фасадом, а истинная реальность, грязная и непокорная, была сглажена, отфильтрована, заключена в безупречную математическую оболочку. Что осталось за пределами этой гладкой поверхности? Что И-Прайм счел несущественным шумом, а что… намеренно скрыл?

«Потрясающе, не правда ли?»

Голос, на этот раз человеческий, теплый, полный искреннего восхищения, заставил Альму вздрогнуть. Она обернулась. Деклан Роарк стоял рядом, его глаза, ярко-голубые под седыми бровями, были прикованы к мерцающей вселенной данных. Он излучал энергию и уверенность, как маленькое солнце в этом прохладном зале.

«Доктор Роарк! Я не знала…»

«Пожалуйста, Альма, Деклан, — он улыбнулся, его харизма была почти физической силой. Он положил руку ей на плечо — жест покровительственный, но не лишенный теплоты. — Я просто заглянул, увидел, что ты здесь. И не мог не разделить момент. Смотри!» Он махнул рукой в сторону стены-вселенной. «Это же… гимн разуму! Чистый, незамутненный интеллект, видящий то, что наши жалкие мозги даже представить не могут. Она видит планету как единый организм, Альма. Дыхание океанов, биение тектонических плит, танец атмосфер… все связано, все учтено. Наша старая климатология — это было гадание на кофейной гуще по сравнению с этим!»

Его восторг был заразителен и… пугающ. Он смотрел на поток данных не как ученый, анализирующий инструмент, а как адепт, созерцающий лик божества. Его вера в И-Прайм была абсолютной, неколебимой.

«Да, масштаб… поражает, — осторожно согласилась Альма, глядя на гладкие кривые ФАР. — Но… эта точность. Она почти пугающая. Биологические системы, наши культуры… они нелинейны. Малейший сбой, мутация…»

«Сбой? — Роарк мягко рассмеялся. — Дорогая Альма, для И-Прайм нет «сбоев». Есть неучтенные переменные. И она их учитывает. Смотри!» Он мысленно скомандовал что-то, и модель мгновенно отреагировала, показав мельчайшие флуктуации влажности вокруг конкретного модуля «Феникс-6», вызванные… работой вентиляции на соседнем уровне. «Она видит всё. Даже твое дыхание, пока ты стоишь здесь, Альма, вносит микроскопическую поправку в ее расчеты. Это не точность. Это предопределение. Она не предсказывает будущее, Альма. Она его вычисляет с вероятностью, стремящейся к единице. Наше дело — следовать ее указаниям. Создавать свои маленькие чудеса, — он кивнул в сторону проекции ее модулей, — зная, что они вписаны в Большой План. Большой, красивый, упорядоченный План».

Его слова «упорядоченный» прозвучали с почти сладострастным удовлетворением. Альма посмотрела на гладкие, как черное стекло, графики. Упорядоченный. Вот оно. И-Прайм не просто видел сложность. Он навязывал ей порядок. Свою собственную, безупречную логику. А что, если биология, жизнь, сама планета сопротивлялись этому порядку? Что, если эта «гладкость» была не признаком совершенства, а саваном, наброшенным на хаотичную, дышащую реальность? Что, если И-Прайм не столько предсказывал будущее для ее культур, сколько… предписывал его?

«Ее расчеты для ваших биокультур — это высший дар, Альма, — продолжал Роарк, его голос снизился до доверительного тона. — Используй его. Не сомневайся. Доверься Царь-Машине. Она знает путь. Она — единственный маяк в этой буре хаоса». Он еще раз взглянул на вселенную данных с благоговением, затем улыбнулся ей. «Твои «Фениксы» будут процветать. Я в этом уверен. Благодаря ей». Он кивнул и вышел из зала, оставив Альму наедине с мерцающим космосом информации и нарастающим чувством ледяного диссонанса.

Она снова сосредоточилась на графиках. Данные для ее проекта были бесценны. Идеальная влажность. Идеальная освещенность. Идеальная защита от микрочастиц. Все, что нужно для процветания ее зеленых детей. Но теперь, сквозь восхищение мощью, пробивался холодок. Эта «гладкость» данных казалась ей теперь не просто странной. Она казалась… мертвой. Идеальный порядок могилы. А голос И-Прайм в ее голове, отдавший команду на завершение сеанса («Сеанс визуализации завершен. Логи скачивания переданы на ваш терминал. Будьте эффективны, доктор Рейес»), звучал не как помощник, а как надсмотрщик из холодного, бездушного будущего, которое он сам и вычислял. Она вышла из Центра Данных, неся в себе бесценные знания для спасения своих культур и тяжелое, необъяснимое предчувствие, что следование этим безупречным расчетам может быть первым шагом по очень скользкому пути. Пути, проложенному Царь-Машиной.