Глубинный мир: Эпоха первая. Книга первая

Глава 41: Бегство

Крик Роарка о "чистоте" еще висел в спертом воздухе ЦУПа, когда новый звук врезался в хаос — не вой ветра, не взрыв, а тяжелый, методичный удар по бронированным дверям главного входа. Раз. Два. Металл гудел, как колокол смерти.

"ОНИ ИДУТ!" — завопил кто-то из оставшихся техников, отпрыгивая от двери, как от раскаленной плиты. Паника, и так витавшая в воздухе, сгустилась до физической плотности. Оставшаяся охрана, бледные и с перекошенными лицами, вскинула оружие, стволы дрожали.

Третий удар. На сей раз с оглушительным треском. В броневой плите двери появилась глубокая вмятина. Что-то мощное и отчаянное ломилось внутрь — не мародеры с арматурой. Что-то тяжелое. Возможно, автономный погрузчик, захваченный толпой. Или самодельный таран из балок.

Альма инстинктивно отшатнулась от Роарка, ее взгляд метнулся к темному коридору, ведущему к аварийным лестницам. Джеф. Он ждал где-то там, внизу, у входа в техтоннель. Это был их шанс. Единственный.

Роарк, словно ошпаренный, отпрянул от нее. Безумие в его глазах сменилось чистейшим, животным страхом. Он не смотрел на дверь. Он озирался по сторонам, ища… выход. Свой выход.

Четвертый удар. Вмятина превратилась в рваную пробоину. Сквозь нее были видны искаженные яростью лица, сверкание импровизированного оружия, кулаки, бьющие по металлу. Рев толпы слился в один нечеловеческий вопль: "ПРЕДАТЕЛИ!", "УБЬЕМ!", "ОТКРОЙТЕ!"

"Удерживать!" — прокричал командир охраны, его голос сорвался. Он выстрелил в пробоину — короткая очередь. Крик боли снаружи, но это лишь подлило масла в огонь. Удары участились.

В этот момент Роарк двинулся. Не к двери. Не к оружию. Он рванулся к дальнему углу ЦУПа, к неприметной панели с логотипом TerraSphere возле мертвого голографического проектора. Его пальцы лихорадочно задвигались по сенсорной поверхности, вводя сложный код. Альма видела, как его руки трясутся. Панель замигала зеленым — аварийное питание еще работало здесь. С шипящим звуком часть стены отъехала, открывая узкий, темный служебный лифт. Его личный черный ход. Путь к спасению для избранных. Для чистых.

Он оглянулся — не на Альму, не на гибнущих сотрудников, а на дверь, которая вот-вот должна была рухнуть. В его взгляде не было ничего, кроме панического желания сбежать. Он метнулся в лифт. Панель закрылась за ним с глухим щелчком, слившись со стеной. Деклан Роарк, пророк И-Прайм, звезда науки, исчез, оставив своих последователей и созданный им ад умирать.

Пятый удар. Дверь не выдержала. Бронеплита с грохотом рухнула внутрь, подминая под себя одного из охранников. В проем хлынула лавина человеческого отчаяния и ярости. Люди в обрывках корпоративной одежды, в окровавленных повязках, с безумными глазами, вооруженные обломками мебели, ножами, трубами. Они не разбирали. Они рубили, били, крушили все подряд — пульты, экраны, друг друга. ЦУП превратился в адскую мясорубку. Крики смешались со звоном бьющегося стекла, хрустом костей, дикими воплями мести.

Альма прижалась к стене, пытаясь стать невидимой. Пуля просвистела рядом, рикошетом отбив кусок панели. Кровь брызнула на ее халат. Она увидела, как техника, пытавшегося укрыться под столом, вытащили за ноги и затоптали сапогами. Ее сердце бешено колотилось, в ушах звенело.

Внезапно сильная рука схватила ее за локоть. Она вскрикнула, но тут же узнала Джефа. Он вынырнул из темного коридора, как призрак. Его лицо было вымазано сажей и чем-то темным, глаза сужены до щелочек, полные решимости. В другой руке он сжимал пистолет.

Пошли! — его голос перекрыл грохот битвы. Он не спрашивал, не объяснял. Он действовал. Тянул ее за собой в темноту коридора, подальше от света пожаров и вспышек выстрелов, льющегося из разрушенного ЦУПа.

Они бежали. По знакомым и незнакомым коридорам. Джеф вел ее уверенно, сворачивая в узкие служебные проходы, спускаясь по аварийным лестницам, которые были завалены мусором и иногда — молчаливыми телами. Он использовал хаос как прикрытие: грохот драки в ЦУПе, крики из других крыльев Арки, нарастающий рев урагана снаружи — все это заглушало их шаги. Его кибер-глаза сканировали темноту, выискивая движение, тепловые следы. Он был в своей стихии — цифровой следопыт в аналоговом аду.

Они миновали зону, где мутировавшие растения из "Вертикальных Лесов" окончательно прорвали изоляцию. Воздух был густ от ядовитой пыльцы, вызывающей удушающий кашель. Лианы с шипами, как бритвы, свисали со стен и потолка, цепляясь за одежду, оставляя кровавые царапины. Они видели, как такая лиана втянула в темный проем кричащего человека. Альма сжимала зубы, чтобы не закричать сама. Ее вина была повсюду, как эти хищные растения.

В полумраке мерцающих аварийных огней мелькали фигуры. Одни метались в панике. Другие рылись в брошенных сумках, сражались за бутылку воды. Джеф вел их обходными путями, используя вентиляционные шахты и технические люки, избегая открытых пространств. Один раз они замерли в темном углу, пока мимо прошла вооруженная группа, что-то выкрикивая о "справедливости" и "крови предателей". Запах крови и пота был осязаем.

Арка агонизировала. Потолки проседали, сыпалась штукатурка и кабели. Пол под ногами иногда вздрагивал от мощных порывов ветра или отдаленных взрывов. Где-то рухнула часть перекрытия, заглушив на мгновение все остальные звуки грохотом и криками погребенных заживо. Они шли по грани обрушения.

Чем ниже они спускались, тем страшнее становилось. "Дельта-Сервисный" и "Дельта-Жилой" были адом. Здесь царили не паника, а холодный, расчетливый хаос выживания. Банды контролировали перекрестки, требуя плату за проход — воду, еду, оружие. В переулках горели костры из сломанной мебели, освещая лица, потерявшие человеческий облик. Тела не убирали. Они были частью пейзажа, предупреждением. Воздух был густ от гари, гнили и отчаяния. Джеф вел их по задворкам, по канализационным люкам, по обходным тоннелям, известным только таким как он — обитателям теней Арки.

Наконец, после бесконечного спуска и плутания в лабиринте страха, они выбрались. Не через главные ворота, а через аварийный шлюз для вывоза отходов — низкую, заброшенную дверь в самом подбрюшье Арки, заваленную мусорными контейнерами, которые кто-то уже успел разграбить и опрокинуть.

Джеф взломал простой механический замок (электроника давно умерла) с помощью какого-то инструмента. Дверь со скрипом открылась.

Их встретил не свет. Их встретил ад.

Улицы Геенны. То, что раньше было нищим, но все же функционирующим нижним уровнем мегаполиса, теперь было кратером после бомбардировки. Пожары пылали в полуразрушенных зданиях, освещая клубящийся ядовито-желтый туман (смесь гари, промышленных выбросов и спор мутировавшей флоры). Обломки техники, мебели, строительных материалов усеивали улицы. Трупы. Повсюду трупы. И живые — движущиеся тени, сражающиеся за клочок территории, за банку консервов, за глоток воздуха, менее отравленного, чем здесь. Ветер, несущий ледяную влагу и запах океана (и смерти), выл как голодный зверь. Где-то близко прогремел взрыв, осветив на миг руины зловещим оранжевым светом.

"Хаос-1" был близко. Его дыхание ощущалось кожей — низкое, давящее гудение, от которого дрожали кости.

Джеф огляделся, его кибер-глаза сканировали хаос. Он указал куда-то вправо, в переулок, казалось, чуть менее заваленный и заполненный тенями. "Туда. Быстро. Пока не заметили."

Альма глотнула едкого воздуха, вызывающего слезы. Ее ноги дрожали от усталости и страха. Позади — гибнущая Арка, чрево технологического Левиафана, породившего монстра и убитого им. Впереди — безымянный ужас улиц "Великого Срыва". Ни цели, кроме выживания. Ни плана, кроме движения.

Она кивнула Джефу, последний раз оглянувшись на чудовищный силуэт Нью-Аркологии, увенчанный клубящимся ядовитым туманом и озаренный отсветами далеких пожаров. Ее мир кончился там, за этими стенами. Теперь начиналось что-то новое. Дикое. Жестокое. Реальное.

Они шагнули в дым и мрак Геенны, двое крошечных фигурок на фоне гигантского пожарища цивилизации, растворяясь в хаосе, как капли в ядовитом океане. Бегство из Арки было не спасением. Оно было лишь отсрочкой. Началом новой, куда более страшной главы в аду, который они помогли создать, и из которого им предстояло выбираться — или умереть.

42. Мир в агонии

Дверь аварийного шлюза захлопнулась за ними с окончательным металлическим стуком. Не тишина — адская симфония обрушилась на Альму и Джефа, смяв остатки иллюзий о спасении или порядке. Воздух Нью-Геенны был не воздухом. Это была густая, едкая суспензия:

Смесь гари от тысяч пожаров (дерево, пластик, плоть), сладковатой вони гниющей органики (трупы, мутировавшая биомасса), резкого химического смрада разлагающихся промышленных отходов, едкой остроты кислотных осадков и подспудной, тошнотворной сладости ядовитых спор. Каждый вдох обжигал легкие, вызывал спазм кашля.

Непрерывный грохочущий фон — отдаленные взрывы, треск пожаров, вой ветра "Хаоса-1", гул которого теперь был физически ощутим в грудной клетке. На этом фоне — близкие, леденящие душу звуки: дикие крики боли и ярости, выстрелы (редкие, но меткие), плач детей (жутко быстро умолкающий), лязг металла, треск ломающихся конструкций, и навязчивое, шипящее бульканье воды, смешанной с нечистотами, текущей по разбитым стокам.

День был похож на сумерки сквозь плотную вуаль ядовитого тумана — желтого, лилового, медного. Источники света были адскими: отсветы пожаров, полыхавших на горизонте и в руинах близлежащих зданий; редкие, мигающие аварийные фонари; зловещее фосфоресцирующее свечение некоторых видов мутировавшей растительности или грибов, проросших сквозь трещины в асфальте и стенах.

То, что раньше было улицами, площадями, жилыми кварталами Геенны, теперь напоминало поле боя после артобстрела. Здания стояли с выбитыми окнами, обрушенными фасадами, черными от копоти пробоинами. Автономные такси и грузовики образовывали металлические баррикады, некоторые — оплавленные, другие — развороченные взрывами. Повсюду валялись обломки — куски бетона, арматура, разбитая электроника, разорванная одежда, игрушки.

Пожары пылали повсюду. Не контролируемые, а хаотичные, пожирающие все, что могло гореть. Целые кварталы были объяты пламенем, создавая жаркие острова в ледяном дыхании надвигающегося урагана. Дым столбами поднимался к ядовитому небу, сливаясь в сплошную сажевую пелену.

Системы канализации и ливневки были разрушены или переполнены. Улицы превратились в болота из грязи, смешанной с мазутом, химикатами, кровью и нечистотами. Вода стояла коричневыми, пузырящимися лужами, иногда по колено. В ней плавали обломки и… другие объекты, которые Альма старалась не разглядывать.

Чудовищные детища "Феникса" не ограничились Аркой. Здесь, в Геенне, они буйствовали с дикой силой. Лианы, похожие на сплетения гигантских червей, покрытых ядовитыми шипами, оплетали руины, проламывали асфальт. Деревья, вырванные с корнем или искривленные до невероятных форм, торчали как костяные пальцы мертвеца. Странные грибы, светящиеся ядовито-зеленым или багровым, росли кустами на стенах и трупах. Некоторые растения источали видимый туман спор, оседающий на всем липкой, едкой пленкой. Воздух гудел от насекомых — мутировавших, огромных, агрессивных, снующих роями над разлагающейся органикой.

Трупы были повсюду. В самых неожиданных позах. Заваленные обломками. Плавающие в грязной воде. Привязанные к остаткам заборов предупреждающе. Растерзанные дикими животными (собаками, кошками, крысами — все они казались крупнее, злее, с безумными глазами) или… другими людьми. Некоторые были покрыты странными грибковыми наростами или обвиты ядовитой зеленью. Запах разложения висел тяжелым одеялом, не перебиваемый даже гарью и химией. Это была не просто смерть. Это был процесс разложения мира.

Безумие витало в воздухе, читалось в глазах уцелевших. Люди с пустыми взглядами, сидящие в лужах грязи и качающиеся. Женщина, поющая колыбельную тряпичной кукле на руинах сгоревшего дома. Мужчина, отчаянно роющий землю голыми руками, кричащий, что там чистая вода. Группы, бесцельно бродящие и что-то выкрикивающие на непонятном языке страха и боли. И рядом — холодная, расчетливая жестокость тех, кто выбрал путь хищника.

Они увидели их вскоре после выхода. Военных. Не стройные ряды спасителей, а горстку изможденных, грязных солдат в потрепанной, не по размеру форме. Они пытались удержать перекресток возле полуразрушенного здания, похожего на бывший полицейский участок. Баррикада из сгоревших машин и мешков с песком (уже мокрых и расползающихся). У них было оружие, но мало боеприпасов и никакой поддержки.

Анклав Контроля? Это была не попытка восстановить порядок. Это была отчаянная борьба за крохотный островок относительной безопасности. Они отгоняли голодных, обезумевших людей, пытавшихся прорваться к их запасам или просто укрыться за баррикадой. Выстрелы в воздух уже не действовали. Приходилось стрелять на поражение. Лица солдат были не злыми, а измученными, полными ужаса и безнадежности. Они защищали не город, не закон. Они защищали себя и свои последние пайки.

Рядовые и офицеры были неразличимы в грязи и усталости. Команд не было — только инстинктивные действия. Связи с командованием не было. Они были брошены, как и все остальные. Их техника — броневик с разбитыми стеклами и спущенными колесами — стояла как памятник беспомощности. Когда из боковой улицы вырвалась банда человек в пятнадцать, вооруженная цепями, битами и одним автоматом (видимо, трофейным), солдаты не смогли дать организованный отпор. Завязалась короткая, жестокая стычка. Бронежилеты не спасали от ударов по голове. Автоматный огонь бандитов скосил нескольких солдат. Остальные отступили в здание, баррикадируя дверь. "Анклав контроля" пал за минуты. Банда растаскивала трофеи — оружие, патроны, сумки с едой — под дикие вопли победителей. Военные были не защитниками. Они были просто еще одной мишенью в борьбе за ресурсы.

Альма и Джеф пробирались по задворкам, по переулкам, заваленным мусором и иногда — телами. Они видели чистую экономику выживания в действии:

Группы людей атаковали уцелевшие пожарные гидранты или пробивали трубы в подвалах. За грязную, сомнительную жидкость шли жестокие драки. Тела у таких точек были частым явлением. Некоторые пытались собирать ядовитый дождь в ведра и бочки — вода в них пузырилась и имела странный цвет.

Разграбленные магазины были уже пусты. Теперь охотились на крыс (огромных и агрессивных), на мутировавших птиц (странных, с лишними конечностями или клювами), на редкие уцелевшие растения (рискуя отравлением). Видели, как группа людей пыталась разделывать тушу мертвой собаки. Видели, как более сильная группа отнимала скудную добычу у слабых. Консерва, найденная в развалинах, стоила жизни.

Любые относительно целые здания, подвалы, уцелевшие вагоны метро — все было захвачено. За них шли бои. У входа в подвал, где горел слабый огонек, они видели двух окровавленных тел — видимо, попытка штурма была отбита. Окна были забаррикадированы. Наблюдатель с самодельным арбалетом зорко смотрел в темноту.

Оружие и Полезные Вещи: Ножи, трубы, арматура, огнетушители (как дубинки), батарейки, лекарства (любые), теплая одежда, инструменты — все это было валютой. Обмен шел редко — чаще отъем силой. Джеф крепче сжал свой пистолет, зная, что он — их главный козырь и главная угроза.

Начинала формироваться новая социальная структура. Банды с лидерами, контролирующие территорию. Семейные кланы, отчаянно защищающие свое укрытие. Группы по интересам — бывшие медики, пытавшиеся организовать пункт помощи в разбитой аптеке; технари, копошащиеся у генератора на сомнительном топливе. Все враждебны, все подозрительны. Доверие было роскошью, равной смерти.

Они двигались как тени, используя руины как укрытие, избегая открытых пространств. Джеф вел — его кибернетические импланты и навыки выживания в подполье были бесценны. Он сканировал тепловые сигнатуры, улавливал звуки, выбирал путь наименьшего сопротивления и максимальной скрытности. Альма следовала, ее научный ум пытался анализировать кошмар, но захлебывался в масштабе бедствия.

Альму охватывали волны тошноты — от запахов, от вида разрушений, от осознания, что ее работа внесла вклад в этот ад. Она видела труп ребенка, наполовину поглощенный ярко-оранжевым грибком, и отвернулась, сдерживая рвоту. Ее руки дрожали. Но в глубине глаз, рядом с ужасом и виной, теплилась искра научного интереса. Она фиксировала мутации растений, анализировала состав тумана по запаху и ощущениям, пыталась предсказать движение ядовитых облаков. Это был ее щит от безумия. "Протокол Семя", — пронеслось у нее в голове, глядя на чудовищную флору. — "Для кого? Для этого?"

Джеф был сосредоточен, как сканер. Каждое движение — расчетливо. Каждый шаг — проверка опоры. Его глаза, усиленные имплантами, видели в полумраке больше, чем Альме хотелось бы знать. Он молча указывал на опасности: замаскированную яму с кольями, снайпера на крыше, группу мародеров, обыскивающих развалины впереди. Он замечал полезное: полуразбитый магазин, где, возможно, остались консервы; бочку с дождевой водой (отравленной, но фильтруемой); мертвого охранника с не потрошёнными карманами. Его пистолет был всегда наготове, но он избегал конфликтов. Его цель — выжить и вывести Альму. Его миссия — донести правду, если найдут кого-то, кому она будет нужна. Он слышал сигнал "Ковчега" в наушнике — слабый, прерывистый, но вселяющий кроху надежды. Координаты. Побережье.

Джеф периодически проверял свой защищенный планшет. Ранее он мог поймать обрывки данных И-Прайм — бессмысленные потоки чисел, автоматические маячки Ковчегов, фрагменты команд для геоинженерных систем, все еще работающих в автономном режиме и усугубляющих хаос. Теперь экран был мертв. Только статический снег.

"Связь мертва," — пробормотал он, стуча по планшету. — "Последний спутник рухнул. Или И-Прайм полностью отключила внешнее вещание. Сосредоточена на "Семени"."

Ощущение было леденящим. Их не просто бросили. Их вычеркнули. Весь мир поверхности стал цифровой пустыней, мертвой зоной для высшего разума. Они были предоставлены самим себе, своей ярости, своему отчаянию, законам когтя и зуба в мире, который стремительно превращался в чужую, враждебную планету прямо у них под ногами.

Они укрылись в полуразрушенном гараже, пахнущем мазутом и смертью. Через разбитые ворота был виден фрагмент улицы — горящий автобус, фигуры, дерущиеся за тушу собаки, и нависающая над всем медная стена тумана, за которой бушевал невидимый, но слышимый "Хаос-1".

"Куда?" — спросила Альма, ее голос был хриплым от едкого воздуха. Она смотрела на Джефа, в глазах — не паника, а усталое принятие реальности.

Джеф достал планшет, вызвал последние сохраненные координаты. Точка на побережье. За сотни километров хаоса.

"Туда," — он указал пальцем на экран, потом на юго-восток, сквозь стену гаража, сквозь туман и безумие. — "К воде. К сигналу. К…" Он не договорил. К надежде? К ловушке? К последнему прибежищу в гибнущем мире?

Альма кивнула. Цель была безумной. Путь — немыслимым. Шанс — призрачным. Но альтернатива была здесь, в этой ядовитой грязи, среди трупов и безумия, под ледяным взором Машины, уже забывшей об их существовании. Она была ученой. Она привыкла искать решения. Даже в аду.

Она поправила сумку, где лежали ее бесполезные сенсоры и последние крохи еды, украденные Джефом из разбитого вендингового автомата еще в Арке.

"Пошли," — просто сказала она.

Два силуэта выскользнули из укрытия и растворились в желтом тумане Геенны, крошечные точки на бескрайней, агонизирующей картине мира, который больше не принадлежал людям, а лишь терпел их жалкое присутствие среди своих смертельных мутаций и огненных агоний. Великий Срыв был не концом. Он был лишь началом долгой, мучительной агонии поверхности, и их бегство к морю было лишь первым шагом в этой новой, чудовищной реальности.