Глубокий рейд. Новые

Глава 10

Шли тихонечко, Аким волновался, что могут их моторы «услышать». Ни Калмыков, ни Карасёв спать так и не ложились. Денис был на руле, Мирон у рации и РЭБа. Он трижды сообщал, что за их спиной на востоке кто-то выходил в эфир.

— Общаются, — делал вывод радист.

— Советуются, — догадывался рулевой. — Аким, мы уже далеко от них ушли, может, поедем побыстрее?

Но Аким не соглашался:

— Нет, не спеши… Пока так держи.

Так Денис и держал всю ночь, а когда за кормой стало подниматься солнце, они от места встречи с женщинами ушли километров на сорок.

Денис ещё ночью стал заговаривать с ним:

— Слышь, Аким, а где ты был то?

— А к чему тебе это? — отвечал Саблин. Он не хотел врать товарищам, но и правду говорить не собирался.

— Да хоть поговорим; покурить нельзя, так хоть погутарить. Так, сон отогнать… А то ушёл, пробыл неизвестно где почитай час, а пришёл — ни слова, ни полслова… Расскажи, к кому хоть ездили? А то в станице и рассказать нечего будет.

— Ты про здешнюю рыбалку рассказывай, только не уточняй, где были, — отзывается прапорщик. — Не говори, что на Талую ходили.

— О-о… — кажется, там, за забралом, Денис жмурится от счастья, — про рыбалку обязательно нашим расскажу. А время будет, так за налимом и ватагу соберу. А что там за люди-то нас ждали? Поди, деловые?

— Да, деловые. Дружки Олега. Купи-продай, ещё вези, — отвечает Саблин.

— А что, заказали ещё что-нибудь? — интересуется Карасёв.

— Ага, то же, что и привезли; говорят, ещё вези такого. А где Олег это им добывал, я и ума не приложу.

— А что же им нужно? — не понимает Калмыков.

— Да я и сам толком не понял. Хреновина какая-то, несуразная вещь… — признаётся прапорщик, и, в общем-то, не сильно и врёт.

— А платят-то хорошо? — уточняет урядник.

— Платят хорошо, — отвечает Саблин. — Заплатили уж заплатили, — и тут он вспоминает, что, дойдя до Енисея, им нужно будет идти до Туруханска на север, а не домой, на Таз. И он добавляет: — Я тут, товарищи казаки, покумекал, посчитал и, думаю, ещё по двадцать рублей сверх обещанного вам начислю.

— Вот это очень приятная новость! — сразу оживился Калмыков. И тут же стал мечтать: — Я жене денег оставлю и точно ватагу соберу на налима. Уйду сюда, на Талую, на пару недель…

— Да-а, и мне деньга лишней не будет, — согласился степенный урядник. — Главное теперь — до дома добраться.

«Доберёшься, доберёшься… Только малость… через Туруханск!». Саблин послушал ещё казаков, а потом, хоть и устал уже, выгнал Дениса из-за руля.

— Спать ступай. Я до двенадцати посижу. А как на Реку выйдем, ты сядешь. И ты, Мирон, тоже… Настройки сохрани, рация и РЭБ чтобы работали, а сам тоже поспи. Нам ещё долго идти.

Ближе к девяти часам утра рация поймала радиомаяк Тридцатой заставы. И тогда он точно вычислил местоположение. До реки оставалось сорок километров. Он уже хотел спать, но никого будить не стал, решил дотерпеть до большой воды.

Перед Рекою, километров в пяти до большой воды, началось мелководье, глубины метр, чуть больше, чуть меньше… Вся растительность, что приплывала по течению Талой, собиралась здесь. Целые поля ряски, кувшинки. Тина иной раз наматывалась на винты, приходилось хорошенько добавлять оборотов, чтобы избавиться от водорослей. Продираться сквозь заросли кувшинки, искать чистую воду. В общем, теперь необходимо было прилагать заметные усилия, нужно было больше внимания, чтобы двигаться дальше. Честно говоря, ему было лень. Устал прапорщик.

«Как тут Денис в темноте справлялся? Или он южнее заходил?».

Тут уже Аким и разбудил своих товарищей. Дождался, пока они приведут себя в порядок и поедят, а уже потом и сообщил им:

— Казаки, сразу вам этого не сказал… Только нужно нам съездить в Туруханск. На денёк. Повидать там человека одного.

И ни Калмыков, ни Карасёв поначалу ничего ему на это не ответили, хотя Аким ждал, что начнёт урядник вспоминать, дескать, мы договаривались лишь до Талой и обратно, а тут до Туруханска и обратно ещё, почитай, вёрст двести будет. Но Мирон лишь спросил чуть погодя:

— Это потому ты нам по двадцатке сверху накинул?

— Потому, казаки, — признался Саблин. И стал рассказывать: — Всего на день. Там у армейских помоемся, поедим со стола, поспим на кроватях. Один день — и обратно.

— Это тебя те деловые попросили? — уточнил Денис.

— Точно.

— Но больше потом никуда не пойдём? — спрашивает Мирон.

— Нет, только туда — и по домам, — обещал Аким.

— Ну раз так, то ладно, — соглашались казаки.

До Туруханска долетели всего за пять часов. Вниз по течению идти было одно удовольствие. Аким и выспаться не успел, когда к нему в кубрик постучал радист и сообщил:

— Атаман, доехали вроде.

Да, доехали. На крутом изгибе великой реки возвышался настоящий город. Встречал он реку мощными и высокими бетонными причалами, которые могли удержать и защитить город от большой воды даже в весенний паводок. Дома же стояли ещё выше, на сопке, куда вода точно не заберётся, даже в самый пик дождей. А у причала можно было увидеть десятки лодок всех размеров и моделей, и несколько больших барж. Как армейских, так и торговых.

Нашли удобный причал. Пришвартовались. Пришёл смотритель пирса, Саблин заплатил ему десять копеек за одни сутки.

— А вы, господа казаки, здесь чего, по промыслу или по службе? — интересовался смотритель, заглядывая с пирса в их лодку.

— А что же, дядя, сам не видишь, что ли? — отвечал ему Калмыков, снимая кожух с одного из двигателей. — Конечно, по службе.

— Ну, я так и понял… Так и понял… Вижу, сами вы в броне, — тут же соглашался смотритель, — и экипировка у вас приличная. А куда путь держите, господа казаки?

— А это, дядя, военная тайна, — откликается Денис.

— Ну, понятно, понятно… — смотритель ещё раз оглядывает лодку и медленно уходит.

— Пошёл коменданту писать про нас, — задумчиво говорит Карасёв.

— Пусть пишет, — откликается Аким, снимая броню. Таскаться по городу в боевом облачении — внимание привлекать. — Должность у него такая.

Он переоделся в КХЗ. Лодка полна драгоценного оборудования и снаряжения, оставлять её без присмотра никак нельзя.

— Мирон, ты давай переодевайся, иди в общежитие, помойся, поешь, найди пару коек. Спать там будем, — Саблин смотрит на большую армейскую баржу, что стоит через причал от них. — Ну, если найдёшь свободные, конечно.

— Есть найти пару коек, — отзывается Карасёв. И не спеша начинает снимать броню, чтобы надеть КХЗ. Хотя Туруханск крупная армейская база, бродить по городу в боевом облачении — людей пугать.

— А ты, Денис, пригляди за лодкой, я пойду найду одну скупку. Есть тут один человек, говорят, цену хорошую даёт, у него скупка где-то здесь. Скоро вернусь и тебя отпущу.

На том и договорились. Саблин прихватил с собой один из золотых слитков и пошёл вдоль складов и ремонтных мастерских. Но сразу найти скупку он не смог. Туруханск город был не маленький. Тысяч на пять человек. Самый южный аванпост севера на Енисее. Тут была крупная армейская база, куча мастерских и заводов для обслуживания барж и военной техники. Соответственно, причалов и мастерских в городе было предостаточно. Саблин, покуривая из-под респиратора, ходил вдоль набережной в поисках скупки. Прапорщик бывал здесь, но только в составе своей сотни, и тогда не очень интересовался местными достопримечательностями. Поэтому он решил спросить у местных. Человек у большой, недавно сваренной перевёрнутой лодки зачищал болгаркой сварные швы. Он то и подсказал ему.

— Так вон же… — рабочий кивнул вдоль набережной. — Вон… не доходя до электростанции. Дом большой. Там же и поесть можно, там еда круглосуточно.

— А, это где столовая? — говорит Саблин, понимая. — Я там проходил. Там и вывески нет, что это скупка.

— Ну, кому нужно — тот знает, — сказал рабочий и попрощался с казаком.

А Аким пошёл в кафе, где вход оказался платным. Ему пришлось заплатить копейку, чтобы просто войти. Но зато в кафе был отличный герметичный тамбур, где с него напором воздуха чуть не сорвало респиратор вместе с пыльником. А когда он был очищен, его запустили в помещение, в котором почти не было посетителей.

— Вы можете оставить свой пыльник здесь, — предложила ему опытная на вид женщина в чистом, светлом комбинезоне, едва он вышел из тамбура и стоял оглядывался. Но в кармане у прапорщика был золотой слиток, на поясе его — пистолет, а ещё в «клапане» секретная флешка с радиокодом, что дала ему синекожая. В общем, он не хотел снимать пыльник. Хотя все в заведении были без верхней одежды.

— Да нет… я так… я на минутку, — а потом спросил: — А где тут у вас скупка?

— А у вас что? — сразу заинтересовалась женщина. — Есть что на продажу? Медь есть? Может, олово?

— Нет… — Саблин качает головой. Он хочет, чтобы она от него отстала.

Но женщина не унимается:

— А что у вас есть? Может, нуклеры есть? Я куплю всё. Что есть из арматуры?

— Я даже не знаю, что это, — отвечает он ей нехотя и уже поворачивается, чтобы уйти от неё. Саблин смотрит по сторонам, ищет, где тут может быть вход в скупку, но ничего похожего не находит и говорит тогда: — Мне просто человек один нужен…

— А что за человек? — не отстаёт она, едва не хватая его за рукав.

— Да это… — он ещё раз осматривает помещение и, не зная, куда идти дальше, наконец произносит: — Мне нужен Панов.

— Панов? — кажется, женщина немного разочарована. И потом она продолжает: — Да вон он сидит.

Аким разворачивается и видит у стены под кондиционером двух мужчин, один из которых смотрит на него неотрывно, а другой при взгляде Саблина отводит глаза.

— Понял, спасибо, — произносит прапорщик и идёт к мужчинам. И он ещё не доходит до них, а тот, что отворачивался, встаёт из-за стола и уходит в подсобку. Второй же так и продолжает изучать Акима, и когда тот подходит, говорит ему, указывая на стул:

— Прошу вас, прапорщик.

Саблин не удивляется. Ну, что он прапорщик, может знать любой, так как на пыльнике Саблина изображён шеврон с номером полка, роты и званием. Пыльник подвыгорел, конечно, но цифры и звёздочка на рукаве видны неплохо. Аким садится за стол.

— Доброго вам дня, вы Олег Панов?

Человек перед ним возраста неопределённого. Может, сорок пять ему, а может, и пятьдесят пять. Со светлыми короткими волосами, нет и намёка на седину. Сам он пухловат, чуть лысоват, ручки у него белые, а серые глаза — добрые и внимательные. И вот он протягивает свою руку прапорщику и говорит:

— Да, это я, а вы, как я понимаю, прапорщик Саблин?

А вот то, что он Саблин, этот Панов знать не мог. Аким удивлён и ещё раз оглядывает помещение, и видит, что тот человек, что сидел с Пановым, никуда не ушёл, а просто пересел за другой стол и теперь разглядывает Акима со спины. И тогда Аким, пожимая мягкую руку своей рыбацкой лапищей, и спрашивает:

— Вам про меня радировали… — тут Саблин не может подобрать правильного слова, и поэтому говорит: — Радировала женщина?

— Радировала, радировала… — говорит этот мягкий человек не спеша. — Мне сообщили, что вы приедете. И, знаете, вовремя, я уже собирался уехать на пару недель по делам, — и тут же он добавляет: — Вы знаете, но не только она мне о вас говорила…

— А кто же ещё? — удивляется Саблин.

— Армейские вас искали, — и, видя удивление Акима, Олег поясняет: — Делали запрос насчёт прапорщика-пластуна из Второго полка. Интересовались, не появлялся ли он со своей ватагой в Туруханске.

И вот тут Саблин и растерялся немного, стал оглядываться по сторонам, словно ища чего-то, но Олег его успокаивает:

— Вы не волнуйтесь, здесь нас никто не слышит, — говорит он это тоном успокаивающим. Доброжелательно и мягко.

— Хорошо… А что же им от меня надо было? — Аким действительно не мог этого понять. — Какое может быть дело у армии до казака, что пошёл на промысел? Ведь, может быть, он и не на промысел поехал, а вовсе даже на рыбалку.

А хозяин заведения и говорит ему:

— И вправду, какое. Скорее всего, никакого дела у армии до вас нет; армейских, скорее всего, попросили, — и прежде чем Саблин успел произнести что-либо, Олег сам в свою очередь спрашивает: — А вы знаете, кому армейские не отказывают?

— Нашей контрразведке, — догадывается Саблин.

Но Панов лишь качает головой:

— Вашим-то они отказать могут запросто. А не отказывают армейские только северянам.