Глубокий рейд. Новые

Глава 11

«Чего? А эти-то тут при чём?».

Аким не понимает, о чём говорит хозяин круглосуточной столовой, которая не очень-то на столовую и похожа. А тот интересуется всё так же доброжелательно:

— У вас есть какие-нибудь дела с людьми с островов?

Саблин удивляется:

— Да откуда? — но тут же вспоминает. — Были, но давно. Я как-то работал с одной женщиной… Помогал ей найти одну тварь в болоте.

— Нашли? — интересуется Олег.

— Нашли, — говорит Аким и тут же спрашивает: — Послушайте… а вот эти… ну, которые вам радировали насчёт меня… они разве не с севера?

— Они тоже с севера, — отвечает ему Панов. — Но они, судя по всему, с другого севера и принадлежат к другой организации. Те, что вас искали… как мне кажется, они с Франца Иосифа. Или с Комсомольца. Впрочем, это одни и те же люди. Это островитяне.

«Он тоже про тех женщин мало знает? Или врёт?».

— А те… ну, которые вам прислали радиограмму насчёт меня? — не отстаёт от собеседника Саблин. — Они откуда?

— Понятия не имею, — отвечает Панов. — Кстати, островитяне их и ищут, чтобы выяснить, где у них их база… ну или поселение…

— А как этих… как их называют? А то я к ним ездил и даже не знаю, кто это, — продолжает Аким.

— Их называют новыми… — чуть подумав, произносит Панов. — А вы, что, никогда не слышали про них?

— Нет… Никогда не слышал, — признаётся прапорщик.

— Так вы промыслом не занимаетесь, что ли? — удивляется хозяин скупки.

— Нет, не занимаюсь; я служу и рыбу ловлю, а сюда попал… — Саблин вздыхает. — Дружок мой старинный, Олег Савченко… просил доставить товар заказчику. Он сам не смог… Ну я и отвёз…

— Я знаю, он погиб… Кстати, а где он погиб? — спрашивает Панов.

— Он умер в госпитале, его какая-то тварь… то ли спору, то ли клетку свою ему в организм занесла… Он начал мутировать, врачи не смогли помочь.

Олег понимающе кивает:

— Тёзка мой лихой был добытчик… Лихой. Чего уж там, один из лучших на всём болоте от Оби до Енисея. И, значит, та лодочка красивая, на которой вы приехали, она Савченко?

— Ну да… Его лодка, — «А как он узнал, на чём я приехал?».

Тут хозяин заведения вдруг вспоминает:

— Слушайте, прапорщик… Может, вы есть хотите? Может, чаю? Или водки…? А может, пива? Всё за счёт заведения.

— Пива, — Саблин соглашается. Он и поел бы, но не хочет злоупотреблять гостеприимством. И больше, чем есть, прапорщик хочет пить. Поесть можно и в солдатской столовой, бесплатно. А чая он и дома напиться может. И поэтому он кивает: — Ну да, пива можно.

Олег делает знак, и женщина, что предлагала Саблину снять пыльник, подходит к ним.

— Марина, мне чая, прапорщику пива. Да и мне дай пива, помянем нашего товарища.

Женщина уходит, а Саблин тут решается спросить:

— А что, все промысловики про этих новых знают?

— Да нет, конечно, — Панов усмехается. — Нет, новые — это большая тайна, про них знают только те, что ходят за арматурой, да и то не все, и никто не знает, где у них база или какие они; я вот сколько уже лет с ними сотрудничаю, а никогда их не видел. А вы видели?

— Я? — Саблин удивляется. Причём удивляется непритворно.

— Вы же ходили к ним на Тунгуску. Товар-то им отвозили?

«На какую ещё Тунгуску? — тут Аким едва успел себя одёрнуть и не поправить Панова. Дескать, на Талую, я отвозил товар на Талую, а не на Тунгуску. Но он вовремя спохватился и не стал ничего уточнять. — Ладно, на Тунгуску, так на Тунгуску. А этот Олежек… Хитрый мужичок». И после говорит:

— Да, отвозил, но я не видел никого… — но тогда ему бы пришлось рассказать, как он товар передавал, и поэтому он поправляется: — Вернее, видел бота. Мы заказ выложили на берег, как нам приказали, подождали — бот вылез из кустов и забрал его.

Тут женщина приносит им пива, а Саблин закуривает, прежде чем сделать первый глоток.

— И что, ничего не оставили взамен? — продолжает расспросы Олег. Он к пиву не прикасается. Видно, этот дорогой напиток ему не в диковинку.

— Оставили, как же не оставить, — отвечает Аким и достаёт из кармана золотой слиточек. И протягивает его хозяину заведения. — Я тут кое-что принёс.

— Хотите продать? — интересуется Панов и берёт слиток в руки. И тут же, наверное по весу, определяет его. — Да, скорее всего это настоящий.

— Да, хочу, мне с товарищами нужно рассчитаться.

— Рубль двадцать за грамм, — предлагает Панов. — Соглашайтесь, это хорошая цена. Вам не дадут больше даже в Игарке; если только в самом Норильске предложат больше, но и там разница будет незначительная.

Аким кивает:

— Да, забирайте.

Цена и вправду отличная. Там, в его родной Болотной, скупщики рыбьего масла не дали бы и рубля и десяти копеек за грамм металла в четыре девятки.

Панов подзывает к себе всё ту же женщину:

— Марина, забери, — он отдаёт ей слиток, — принеси меди под расчёт.

— Угу, — она хватает золото и быстро уходит.

А мужчины остаются за столом, пьют пиво. И так как Саблин молчит, хозяин заведения интересуется:

— А вы с Савченко вроде как в друзьях были?

— Были, — Саблин отпивает пива. — Мы же с ним с одной станицы. Раньше, пока я не женился, вместе на промысел ходили… сюда забредали…

Тут возвращается Марина. У неё деньги, Олег кивком головы показывает на Акима: вон ему отдай. И женщина кладёт на стол перед прапорщиком шесть толстых и тяжёлых десятирублёвок из меди. Потом отходит от стола. А Саблин сгребает деньги в ладонь, прячет их в карман на груди КХЗ, застёгивает молнию. Кажется, пришло время и про дело спросить.

— Олег, я там говорил с этой… с новой… ну, когда товар отдавал. Она сказала, что вы мне можете помочь с одним делом…

— И с каким же? — интересуется Панов. Причём интерес он проявляет вовсе не поддельный.

— Она мне сказала, что мы привезли мало шины, — подбирая нужные слова, продолжает Саблин.

— А им этой шины сколько не привези — им всё мало, — заметил Панов. — И что же они там вам ещё сказали?

— Ну… — Саблин потушил окурок. — В общем, мне нужно добыть для них эту шину.

Олег молчит, смотрит на него и покачивает головой, как будто соглашается. Кажется, что он ещё и усмехается при этом. И наконец хозяин заведения произносит:

— Вообще-то… это очень сложное дело.

— Нет, ну это я уже понял… — начинает Саблин, но Панов его перебивает:

— Вы с переделанными воевали?

— Да, приходилось пару раз.

— То есть опыт имеете?

— Ну, какой-никакой имеется, — скромничает Аким.

А Олег продолжает:

— Чтобы добыть полный пласт шины, нужна целая операция. Такая шина есть… ну, например, в станциях контроля. Это горные посты наблюдения, их на Урале всего четыре. Также такие есть в стационарных боевых постах… Понимаете?

— Это где гнездятся переделанные?

— Да, это их базы, — говорит Панов. — Много такого материала на Станциях, одну такую Станцию пришлые как раз в середине болота достраивают; да вы, конечно, видели её…

— Станцию? Это та, что недалеко от Ягельной? Вы про неё?– уточняет Саблин.

— Да, про неё… про неё, — говорит Олег. — Она ещё не готова к работе. А как начнёт работать… Вокруг неё будет много переделанных. Некоторые думают, что на таких станциях есть фабрики, на которых пришлые их и производят.

— И что? — Аким тут немного напрягся. Ведь не так уж и далеко было от его родной станицы до Станции. Иной раз, когда ветер не приносил из степи пыль, вечером или ночью прямо с крыши его дома можно было увидать на западе фиолетовый свет, а иногда и чёткий фиолетовый луч, что уходил по ночам в небо. — И когда она начнёт производить переделанных?

— Ну, этого вам никто не скажет, кроме самих пришлых, — отвечает Панов. — Но как только появляется большое сооружение пришлых, так там рано или поздно вокруг него появляются переделанные в товарных количествах. Или дарги. Это факт.

«Или дарги… Переделанных раньше в болотах было немного, а дарги к нам на берег вообще не заглядывали, — Саблин невесело усмехается. — Да переделанные сейчас шастают по болотах там, где их отродясь не бывало. А я живу как раз в нескольких часах хода отСтанции! И что, теперь их ещё больше станет? Как потом за рыбой ходить? Интересно, а командование знает о том? Наверняка знает, наверняка думает, что с этой Станцией делать».

И после Аким спрашивает:

— То есть на Станции эта шина есть?

— Конечно. Станция пришлых — самостоятельная и автономная единица. Она сама себя строит, сама себя обеспечивает, сама организует зону контроля вокруг себя. Сама себя защищает. Поэтому там есть блок анализа, планирования и управления. А в блоках есть нужный вам, да и мне тоже, материал.

Саблин никогда про такое даже не слышал, ему было не до размышлений о близкой Станции. Ему нужно было семью кормить да в призывы ходить, а тут вдруг такое; и он поэтому интересуется:

— Так это… наше командование про это знает?

— Все, кому надо, про это знают, — успокаивает его Панов.

— И значит, в этой станции можно добыть шину?

— Ну, там, где существуют системы управления, там всегда есть шина. Понимаете, прапорщик, любым системам анализа нужны очень мощные процессоры, как и системам планирования, а искусственный процессор, равный человеческому мозгу, — ну, процессор, который будет по своим параметрам сопоставим с мозгом человека, он будет величиной с этот стол, — Олег похлопал стол, за которым они сидели, — он будет потреблять адское количество энергии, греться будет неимоверно; в общем, это очень сложно. И пришлые решили эту задачу изящно: они берут один-два человеческих мозга, чаще один, и соединяют их с обычными процессорами при помощи этих самых шин. Объединяя таким образом человеческий первичный анализ и анализ глубокий, с большими вычислительными мощностями. Мозг выполняет роль интерпретатора инструкции и протоколов, процессоры работают с базами данных. И все они связаны между собой шиной.

Саблин вздохнул и сделал глоток пива; из всего рассказа он понял, что Станция будет производить переделанных и что там есть нужная ему шина. И он спросил:

— Значит, на Станции можно добыть шину?

— К Станции близко подходить опасно. Она может просто сварить вас в вашей же броне, — говорит хозяин заведения. — Я вам рассказал про Станцию только для примера. Есть другие места, где можно добыть шину. Но если вы ни разу не ходили за арматурой, вам за это дело лучше не браться. Вы погибнете сами и погубите тех людей, которых с собой возьмёте.

— Ну а если я присоединюсь к какой-нибудь ватаге?

— Такому, как вы, будут рады, вот только… — Панов покачал головой, — вам шину не отдадут. Шину продадут и поделят деньги. А вы получите только свою долю, скорее всего в рублях. Шина — самый дорогой и ценный материал, она стоит больше, чем всё остальное, что можно добыть из агрегата пришлых.

— Ладно, — Саблин допил пиво. — Вы Олег, скажите, где еще она бывает, а я уже сам как-нибудь…

— Сам как-нибудь погибну? Ну, ваше право, — Панов усмехается. — На уральском хребте девять наблюдательных комплексов пришлых. Присматривают за Обью и соседними болотами. Три крупных базы с переделанными, шесть выдвинутых постов, все они между сбой связаны постоянной передачей данных, а значит, там есть блоки обработки информации. Там везде есть шина.

— Но я её не добуду? — догадывается Аким.

— Нет, не добудете. Проверенные ватаги опытных промысловиков из тех, что ходят за арматурой пришлых, и те несут потери… Причём постоянно. Поэтому я и сказал, что такому, как вы, всегда найдется место в рейде. Но вспомните Савченко. Таких опытных, как он, людей на всём болоте и десятка не насчитать, но и он погиб, половина его ватаги полегла, хотя там были люди отборные. Так что… — Олег замолкает. Он смотрит на Саблина своими серыми глазами. И пока тот достаёт новую сигаретку, продолжает: — Но есть один вариант. Рассмотрите его?