Глубокий рейд. Новые

Глава 21

Нового человека по фамилии Кофман записали во взвод, и опять это был казак всего с одним призывом.

— Берём! — говорит Сашка без всяких раздумий.

— Куда? — не соглашается Саблин. — Девятнадцать лет… Ему броню подгонять придётся ещё пару раз, пока он расти закончит.

— Да ладно… Аким, какая нам разница, нам главное — взвод до комплекта довести. Может, Короткович тогда не будет морды кислые корчить, — настаивает Каштенков. — А нам всего трёх людей останется найти, и боевое расписание выполнено. Полный взвод будет.

— Ой, Саня, всё-таки ты формалист, — бубнит Аким. Он явно недоволен. — Набрал полвзвода сопляков — и радуется, расписание выполнено; а как ты с ними воевать будешь?

— Как-нибудь повоюем, чего, в первый раз, что ли? — отмахивается зам и сидит ждёт приказа, уже карандаш над списком занёс. — Ну что, берём?

Зама не переспорить. Саблин замечает, что больно Сашка стал Коротковича бояться, угодить всё ему хочет. И прапорщик машет ему рукой:

— Бери.

— Ну и правильно, — Саня записывает данные нового бойца в реестр списка. — Арнольд Кофман, один призыв. Полных лет: девятнадцать. Должность: штурмовик, — он отрывается от записей: — Ну что, в первое отделение его пишу, к Кочеткову?

— Там и так у него детсад, он за всеми и не уследит уже, — отвечает Аким. — Запиши его во второй. А я при себе его оставлю, вестовым.

— О, точно, — обрадовался Каштенков. — Ты это хорошо придумал.

Потом они пошли в курилку, а затем и покинули штаб полка. Сначала заехали к Калмыкову, Аким завёз деньги, которые ещё был должен Денису за рейд. Но того дома не было. Мария Калмыкова, баба усталая, вздыхала, держа малое дитё на руках:

— Да нет, не в болоте он.

— В чайной опять, что ли? — догадывался Саблин.

— Ну а то где⁈

— Так ещё и полудня нет, — мрачно удивляется прапорщик.

— Ну, дружки его уже позвали… Чай пить. Им уже как раз.

Аким достал из кармана пыльника деньги: пару небольших серебряных слитков Мурманского казначейства и ещё медную пятирублёвку.

— Вот, бери. Купи что надо, одежды или муки, ещё что там вам нужно…

Мария сразу деньги берёт, не отказывается, не говорит, что отдаст их мужу.

— Спасибо, Аким.

Когда он вышел на улицу, Сашка, ждавший его у квадроцикла, сразу спросил:

— А чего ты такой?

— Какой такой? — бурчит Саблин и закуривает, пряча от сильного ветра, что нёс пыль из степи, огонёк зажигалки.

— Злой, — отвечает Саня, заводя мотор.

— Ты уж меня лучше Насти видишь. Прямо через КХЗ просвечиваешь, — говорит Аким и садится позади товарища. А ведь и вправду он был зол на Дениса.

'Оно понятное дело: иной раз выпить человеку надо, особенно надо после непростого рейда или после возвращения из призыва, с фронта. Бывает иной раз и в выходной посидеть, послушать товарищей, где какая рыба пошла, за рюмочкой — одно удовольствие. Но вот так лакать водку, как Калмыков, каждый день, каждый день, пока деньга не кончится… — этого Саблин не понимал. Вернее, понимал: — Болезнь! — и от этого горько становилось ему за товарища. Хорошего товарища. Толкового болотного казака.

— Куда? — спрашивает Сашка.

— К кошевому поехали, — говорит Аким, выпуская дым из-под респиратора.

Никодим Щавель, как уволился из полка, так сразу был избран куренным кошевым Болотной. Из полка он уволился по возрасту, а китель с погонами есаула носил до сих пор. Он как раз возвращался с обеда из офицерской столовой, когда среди стариков, вечно сидящих в помещении станичной администрации, степенно разговаривающих и чадящих плохим табаком, увидал двух казаков, которых можно было ещё отнести к служащим.

— Кто там⁈ — крикнул кошевой. — Казаки, вы ко мне?

— К тебе, Никодим Владимирович, — отвечал ему Аким из конца коридора.

— А, Саблин, — узнал его Щавель. — Ну заходи.

Они с Саней зашли за кошевым и прикрыли дверь. Поздоровались, и кошевой им предложил, указывая на стулья возле своего стола и придвигая пепельницу:

— Курите.

— Нет, накурились уже, — отвечает Саблин. Он лезет в карман и достаёт оттуда обрезанный слиток никеля, а ещё неплохой такой моток оловянного припоя. Аким смотал с катушки метра четыре, не меньше. И всё это кладёт на стол перед кошевым. — Это на общество.

— О! — Щавель смотрит на богатства, что лежат перед ним на столе, потом на Саблина и снова на стол. — Вот это вот удружил… Ах, Аким… Ах, Аким… — он чешет себе подбородок. — Олово нам очень нужно, я его отдам… прямо как раз поспел ты с ним. Ты же знаешь, что мы на Горячей улице трансформатор ставим, а то у молодых семей с электричеством там плоховато. Как раз блок управления монтируют. Я туда олово отдам, ты не против, Аким?

— Ну, это ты уже сам, Никодим Владимирович, думай, — отвечает Саблин. — Сам отдавай туда, куда нужнее. А мы пойдём.

— Подожди! Куда пойдём, оформить же нужно. Всё записать.

— Ну, запиши сам, — отмахивается Саблин.

— Что значит — сам запиши… У нас на этот счёт порядок… Чтобы кривотолков не было… Тебе расписаться надо будет, — кошевой достаёт бумагу, большую книгу и карандаш. — Ах, как вовремя… Думали уже покупать… Вот спасибо, Аким. А где ты добыл это?

Саблин садится за стол писать бумаги.

— Да добыл где-то.

— Хе-хе… — смеётся Щавель и мотает головой от восхищения. — Все вы, добытчики, так говорите. Вот Савченко, дружок твой, так же отвечал, когда на общество жертвовал, это когда ещё жив был, — прапорщик поднимает на кошевого глаза, а тот и говорит: — Хороший Олег был человек, хороший, много для станицы добра сделал.

Аким ничего ему не говорит, принимается писать. И кошевой начинает записывать что-то в большую книгу.

Всё. Теперь он все свои обязательства выполнил, никому и ничего больше не должен. Ни товарищам, ни обществу, ни своим женщинам. И посему мог заняться тем, что было его личным. Важным для него самого.

— Ты домой, что ли, не идёшь? — на всякий случай спросил прапорщик у своего зама.

— Домой? А чего там? — как всегда, Саня в семью спешил не сильно. — Надел и без меня прополют. Есть кому. А ты, что, домой?

— Нет, пока время появилось, хочу лодку ещё раз посмотреть.

— Тогда я с тобой, — и они поехали на пристань.

Непросто было прапорщику смотреть на свою лодку. Самая, кажется, любимая его вещь. На первый взгляд всё с нею в порядке, а в лодку ступил… а там вода по дну прокатилась. Течёт корпус.

— Проваривать надо, — заметил Саня.

— Да нет смысла, ты же помнишь, что Кульчатый сказал, — почти с горечью отвечает Аким.

А лучший лодочный мастер станицы сказал, что листы повело от пулевых попаданий, и выправить лодку будет сложно. Саблин вздыхает:

— Сань, давай мотор снимем.

Они снимают и вытаскивают из лодки мотор, бережно кладут его на мостушку, потом начинают доставать из лодки ящики со снастями, давилку и всё остальное. Всё это Саблин думает отвезти домой. А Саня интересуется:

— Значит, переваривать лодку думаешь?

— Нет, — Аким не хочет ходить по болоту на плохой лодке. — Новую у Кульчатых закажу.

— О! — восхищается зам. Смотрит на прапорщика, а потом вдруг удивляет своего командира: — Слушай, Аким, а я вот думаю подать рапорт и уйти из замкомвзвода.

Саблин, поднявший ящик с инструментом, так и замер с ним в руках.

— А чего это ты так вдруг?

— Да надоело, — отвечает Каштенков с какой-то радостью. — Этот Короткович… вечно недовольный чем-то. Хоть что ему сделай, а он всё одно найдёт что-нибудь. Цепляется и цепляется… Вон пусть Кочетков к тебе в замы идёт, он давно заслужил…

— А ты куда? — Аким ставит тяжёлый ящик на мостушку. Он всё ещё удивлён этим желанием товарища.

— А я на его место в первое отделение.

— В штурмовые, что ли, хочешь? — всё ещё удивляется Саблин.

— Да какая разница? Пойду… В штурмах всяко лучше, чем у пулемёта, — продолжает Каштенков и достаёт сигареты.

Честно говоря, Саня его огорчил. Аким вдруг подумал, что у него будет какой-то другой зам, и эта мысль ему не понравилась. Хотя совсем недавно он подумывал над предложением Коротковича снять Саню с должности. Но тогда он от неё отказался, и теперь не хотел его отпускать.

— А чего тебе вдруг приспичило? Ты же сам на эту должность просился, — Аким почему-то не верил, что это всё из-за того, что Каштенков не пришёлся командиру сотни.

— Раньше хотел, да… А теперь не знаю, — говорит зам и закуривает. — Хлопот много, за всё спрос, за всё… Пушка на БТРе не работает — я виноват. Сменных аккумуляторов мало — опять я, народ не идёт во взвод — снова я.

— Да ты-то тут при чём? — Саблин не понимает товарища. Он, честно говоря, немного ошарашен этой новостью. — Это всё тебе Короткович говорил?

— Ну, он так напрямую не говорил, конечно, — признаётся Саня. — Но я ему не нравлюсь.

— Сань, вообще-то так везде, во всех частях; командир занимается больше войной, его зам больше тылом, — объясняет товарищу Саблин. — Ну, сейчас с тебя спрос побольше, в призыв уйдём — поменьше будет, тем более на передовой ты Коротковича не будешь видеть неделями, — и тут вдруг Аким чувствует, что товарищ его что-то недоговаривает, прапорщик начинает догадываться. — Или что, у тебя ещё что-то есть? Чего ты с должности уходишь? Ну, говори…

И тогда зам и отвечает ему:

— Аким, вот, к примеру, Калмыков как сядет в чайной — и давай всё рассказывать: то как вы от переделанных отбивались, теперь как вы за Енисей ходили… И вся чайная собирается его послушать. И он всех ещё угощает… Деньгами сорит. Понимаешь, он живёт, а я на складе ящики с минами пересчитываю да от Коротковича прячусь. Вот так. А я тоже хочу, может быть, в рейд с тобой сходить…

Саблин только качает головой:

— Тебе, что, двадцать лет, чтобы в чайной трындеть с выпивохами?

— Ну и деньги мне бы не помешали.

— Ох и дурак ты, Саня, — продолжает Аким, — как по мне, так этих рейдов век бы не видеть, я бы лучше вместо тебя мины пересчитывал. На складе очень даже хорошо, прохладно и спокойно. Я хочу, чтобы меня больше не трогали и в рейды не тащили. Я хочу с сыном за рыбой на Северные плёсы ходить, а не по болоту болтаться. Так что ты сильно подумай, прежде чем с должности рапорты писать.

Но Сашка его словно не слышит и спрашивает сразу:

— Аким, а кто же тебя в эти рейды тащит?

— Да есть тут… — Саблин не договаривает и, желая сменить тему, говорит: — Пошли до Кульчатых дойдём, хочу спросить, сколько они за мою лодку дадут.

— Вот, — Саня и тут находит довод своей правоты. — Человеку лодку новую купить, так пару лет копить надо, а такую, как у тебя, так и три. А ты пошёл да купил! Это потому, что денег у тебя куча, ты вон взял, и несколько сотен рублей обществу пожаловал. Тебе теперь от стариков благодарность напишут. И ты сразу уважаемый человек. А почему? А потому что в рейдах денег столько заработал, сколько мне за пять лет не заработать.

— Так тебе деньги, что ли, нужны? А-а… Так ходи в болото, там рыбы не переловить. Лови рыбу — дави масло, — советует товарищу Саблин. — Но ты ведь не ходишь за рыбой.

— Ой, да ну её… Какая там от этой рыбы деньга? — отмахивается Саня. — Морока одна.

— Дурак ты, Саня, — повторяет Саблин. Он давно приметил, что Каштенков последнее время не жалует рыбалку. И тут они заходят в гараж семейства Кульчатых.