Хозяин вернулся

Глава 10

27 апреля 2024.

— Присаживайтесь, — на лице чиновника играла дежурная улыбка. — Юная барышня может устроиться у окна.

— Спасибо, — Максим положил на стол заполненные анкеты и паспорта.

В присутственном месте семью приняли по записи. На предварительной беседе вчера выдали анкеты, брошюры для мигрантов, подробно объяснили, как и что заполнять. Строгая молодая дама в мундире завела все данные в компьютер.

Вроде все хорошо, начальство, персонал держатся вежливо, люди доброжелательны. Какого-либо давления нет, беженцев сразу разместили в лагере, все бесплатно, даже волонтеры появились, и они реально помогают, решают проблемы. Однако Максим чувствовал себя не в своей тарелке. Никто это в слух не говорил, но висело в воздухе свинцовое слово «мигранты».

Чувствовалось во всем этом что-то унизительное. Марина в откровенном разговоре отметила тоже самое. Они не граждане, у них прав нет, их принимают из милости. Да, сама обстановка, подробные анкеты, интересные такие вопросы довлеют, сгущают атмосферу. За границами лагеря вроде такие же русские, но не такие. Словами это не объяснить, есть ощущение иного, непривычного. Даже манеры общения, разговор все другое.

Поразило, что среди местных волонтеров оказалось много священников. И не только православные батюшки, в лагерь приезжали три пастора и даже католический ксендз. В чужие дела они не лезли, не навязывались, ходили между людей, прислушивались к разговорам, если вдруг что-то нужно было в любой помощи не отказывали. Увы, потерявшим все людям зачастую надо было выговориться, найти чуткого понимающего собеседника.

— Максим Викторович, вижу вы все правильно заполнили. Очень хорошо, — чиновник взглядом пробежал бумаги по диагонали. — Гражданство Российской Федерации. Другие гражданства или подданства у вас или членов вашей семьи есть?

— Нет. Я работал на госслужбе. С этим строго.

— Это хорошо.

— А попадались такие? — полюбопытствовала Марина.

— Представьте себе, барышня, только сегодня утром рассматривал курьезный случай. Один господин выложил на стол паспорта Федерации, Казахстана и Израиля. Все на одну персону. Двух государств в природе не существует, с третьим тоже все плохо. Не любит матушка природа химер. Не любит.

— И что стало с этим человеком?

— Что с ним станет, — чиновник усмехнулся. — Пока думает. Однако ситуация в высшей степени забавная.

Хорошее настроение передалось посетителям. Шутка снимает напряжение, помогает при разговоре.

— Так, господин Марков, где вы жили и в какую часть России хотите поехать?

— Великий Новгород, Геннадий Аркадьевич, — имя чиновника МВД указано на табличке на двери, Максим запомнил. — У нас были городская квартира и загородный дом в полной собственности.

— Так и запишем.

— Куда ехать? — Максим повернулся к супруге, взглядом ища поддержку. — Думаю, в России все изменилось. Все другое. Лучше конечно, Северо-Запад, привычнее.

— Здраво. Редкое здравомыслие. Я не знаю, что было в Новгороде в вашем мире, но это большой губернский город. Сам не бывал, люди рассказывают только хорошее. Местные промышленные ярмарки, выставки на весь мир славятся.

— Мы едем в Новгород. В моей анкете это указано, я работал в городской администрации, по-вашему городская управа. Отвечал за коммунальное хозяйство. Думаю, мои навыки и опыт пригодятся.

— Новгород, так Новгород. Отмечу в карточке, — согласился чиновник. — А вот со службой ничего не получится. Вы хоть и европеец, после гражданской присяги вам положены все права и обязанности полноправного христианского подданного Императора, гражданина, в армии не служили, государственная служба вам заказана. Исключений нет.

Максим и не надеялся на решение вот так вот сразу, но тем не менее. Попытка не пытка.

— Я прошел срочную службу. Два года в армии.

— Увы, не в нашей стране. Вынужден отказать. У нас с этим очень строго, — резкое движение головой и чиновник отвернулся к экрану.

Пока Геннадий Аркадьевич подшивал анкеты и вбивал данные в компьютер, Максим разглядывал кабинет. Маленькая комната, светлая фактурная краска на стенах, рабочий стол и стулья, шкаф, сейф. Ничего лишнего.

На стене за спиной хозяина кабинета портрет в серебристой рамке. Моложавый мужчина с мужественным подбородком, короткой аккуратной стрижкой в парадном мундире с орденами. Художник сумел передать выражение лица, уверенный взгляд серых глаз человека. Портреты императора обязательный элемент всех присутственных мест России.

В том другом мире над креслом начальника департамента городского хозяйства тоже висел портрет. Разумеется, не императора, а только пытавшегося на него походить. В отличие от того мира, царю Владимиру Васильевичу ни на кого походить не нужно. Все куда честнее, без наигранной фальши.

— Вот и все. Вам надо зачитать вслух прошение о приеме в подданство за себя и детей. Высказать согласие. Марина Петровна, вам за себя лично. Расписаться рядом с фамилией, — пока чиновник говорил, принтер выплюнул два печатных листка.

Формальность не заняла много времени. Очередной этап пройден. Следующий на очереди кабинет финансового специалиста. И прием назначен только на вечер.

Беженцев из Турции разместили в военном лагере близ Мраморного моря. С третьего этажа видны лазурная полоска моря, паруса на горизонте. Иногда появляются большие корабли. Прямо к ограде части примыкает фруктовая роща. Рядом большое село с церковью и магазинами. Чисто русское селение, очень красивое, но с этаким налетом провинциальности.

Место весьма обустроенное. Людей расселяли в капитальных казармах. Увы, тесновато, по-спартански, но зато крыша над головой. Марковым досталась одна большая жилая комната, разделенная перегородкой на две неравные части.

Жить можно. Тем более скоро лето. Питание в солдатских столовых весьма обильное и даже вкусно. Местные явно диетами и извратами экологической повестки не страдают. Повара придерживаются стиля а-ля-натурель. Все свежее, много мяса и овощей. Порции явно рассчитаны на мужчин занятых тяжелой физической работой.

Тех, кто эвакуировался с минимумом вещей, а нашлись и такие, не всем повезло, обеспечили на месте недостающим. Та же самая военная форма без погон и знаков различия. Гигиенические принадлежности в разумных пределах, постельное белье по норме. Если кому нужны лекарства, лазарет оборудован по последнему слову техники. Многие названия препаратов незнакомы, это уже привычная картина, еще одно напоминание — вокруг совсем другой мир и другая страна.

Жить можно. Однако вдруг обострилась беда информационного голодания. Интернет пропал еще в море и больше не появлялся. Телефоны тоже ни у кого не работали. Нет, у имперской России и ее зоны исключительных интересов есть и своя мобильная связь, и интернет, который местные именуют «интерсетом» и даже спутниковый «космосет» распространён. Последний, к удивлению, считается дешевым и общедоступным, разве что для подключения нужны не обычные телефоны, а специальные блоки или планшеты.

Вот только стандарты связи в этой России свои собственные. Несовместимо со всем окружающим миром. Подключиться проблемы нет, но местный телефон еще надо купить, адресную чеку оформить. С деньгами же не густо. Правда, всем беженцам выдали местные банковские карты со ста рублями на балансе. На детей меньше. После того как Максим узнал курс, его бровь поползла на лоб — 664 «деревянных» за один имперский рубль. Весьма недурственное пособие получается. Для многих до Катаклизма, это средняя зарплата выходит.

Максим и Марина решили лишнего не тратить, не шиковать, экономить. Никто не знает, дадут ли пособие? С обменом имеющейся налички уже возникли вопросы. Отделение банка в ближайшем поселке федеральные рубли не принимает. Для этого надо ехать в Константинопольскую контору.

Заначку в виде трех тысяч долларов наличкой супруги решили придержать на самый крайний случай. Тем более, у местных доллары тоже свои собственные. В банке их не знают, принимают за фальшивки. В лагере рассказывали, что серии и защита американских денег здесь совсем другие. О евро же местные узнали только после Катаклизма. Да, для местных русских тоже много нового на голову свалилось.

Так получилось, на фоне информационного голода комнаты отдыха с телевизорами никогда не пустовали. Так же образовывались очереди к общественным персоналкам с кабельным интерсетом. Все каналы местные, все только местное, связи с внешним миром нет.

Первые дни и вечера все мигранты буквально прилипали к экранам, губкой впитывали выпуски новостей. За экранами телевизоров открывалась совсем другая жизнь, странный, чем-то пугающий, непривычный мир. Художественное кино тоже вызывало восторг.

— Ты знаешь, вроде все просто, особых таких находок, ну ты знаешь, нет, — Марине после фильма не терпелось поделиться впечатлениями.

— Мне лично понравилось. Добротный военный боевик, наши так не умеют.

— Ты обратил внимание? В кадре только настоящие мужчины. Женщины никого не спасают и не строят из себя суперменш со сложной позицией. Заднеприводных нет. Негров нет. Азиаты только в массовке, когда, ты же видел, где-то там в Азии дело было.

— Толерантность и рядом не валялась, — поддержал Максим. — Ты знаешь, мне такое кино нравится. Признаюсь, в последние годы голливудщину вообще не смотрел.

— Я тоже. Надоело смеяться над убогими. Достало, когда любой сюжет превращают в черт знает что.

Контингент в лагере Забронное постоянно меняется. Прибывающие в основном туристы, попавшие под Катаклизм на отдыхе. Почти каждый день автобусы привозят новых людей из аэропорта или из порта. Несчастные люди, в один момент потерявшие все.

Отток пока меньше, но тоже наблюдается. Первыми уехали беженцы с европейскими паспортами. Их ждали дома, у них все хорошо с документами и деньгами, стоит надеяться. Очень быстро прошли фильтрацию беженцы с Ближнего Востока. Никто не знал, что их ждет на новой-старой родине. Те режимы, от которых люди в свое время уехали в Турцию или Египет ушли в небытие. Что там сейчас? Русские уверяли, что все отлично. Мирные относительно благополучные, но несамостоятельные страны в зоне Исключительных интересов.

— Вот еще одно словечко, — Максим почесал в затылке. Марковы вместе с Каммерерами смотрели телевизор в комнате отдыха. На экране репортаж с какого-то празднества горных племен королевства Ливан.

— Насколько я понимаю, это официальные полуколонии. Потому они и провалились в наш дурдом вместе с настоящими русскими.

— Андрей, вот еще одно выражение: «настоящие русские», — Максим наклонил голову и бросил на приятеля оценивающий взгляд. — Они русские и мы русские. Так как же их правильно называть?

— Новые, старые, настоящие — каждый на свой лад.

— А ты почему назвал настоящими?

— Ты сам посмотри, — на лице Каммерера играла довольная хитрая улыбка. — Посмотри сам, чего они добились, и куда мы влетели с Великими экспериментами и потрясениями прошлого века.

— Ты стал монархистом? — живо спросила Марина.

— Нет. Я за справедливость и народовластие.

— А как же царь?

— Он часть системы. Опора демократии.

— Странно это все.

Сюжет в телевизоре сменился. Теперь красивая светловолосая девушка в деловом костюме зачитывала биржевые сводки. Андрей поднес палец к губам и поддался вперед, стараясь не пропустить ни одного слова диктора. Судя по словам и графикам спад остановился, котировки замерли на одном уровне. Затем слово взял приглашенный эксперт. Вся речь сводилась к неожиданному потрясению Катаклизма. Человек не скрывал, что полный паралич внешней торговли больно ударил по экономике империи. Причем, страдает больше метрополия.

Речь идет об остановке заводов, снижении оборота портов, затоваривании складов. По мнению эксперта, тяжелый период пройдет примерно за месяц, затем промышленники перераспределят производственные мощности, найдут внутренние источники сырья, перекроют потребность рынка. Отмечаются весьма радужные перспективы торговли с новым миром. Однако, эксперт это не скрывал, есть сложности с заключением договоров и пониманием специфики новых рынков.

Да, мы видим спрос, видим возможности, но для их реализации надо серьезно работать с окружающим миром. Интересная постановка вопроса. Максим про себя отметил, что у настоящих русских на экспорт работали высокотехнологичные предприятия прежде всего. Потеря сбыта углеводородов считается мелкой не стоящей внимания проблемой.

После биржевых сводок ведущий спокойным будничным голосом сообщил о наращивании орбитальной группировки. За этот день с трех космодромов стартовали тяжелые носители с модулями боевой орбитальной станции.

Затем переключились на Центр исследования Венеры. Седовласый старец с окладистой бородой и в очках отвечал на вопросы корреспондента касательно перспектив терраформирования Утренней звезды. Как поняли зрители, не все так гладко с этой планетой. Из-за катаклизма пропала связь с немецким и японским космическими буксирами. Похоже, их вообще нет в нашем мире. Из-за чего сорвана доставка на орбиту планеты ледяных астероидов. А для поиска и доставки новых источников воды у Космофлота нет ресурсов.

Вообще, космическая программа на ближайшее время сокращается. Поддерживаются имеющиеся базы и станции. Продолжается работа на Луне. Ведутся испытания новых термоядерных реакторов для космических кораблей и планетарных станций. Большое внимание уделяется группировке на орбите Земли. А вот новые исследовательские программы пока под большим вопросом.

— Как они это сделали? — Максим тряхнул головой. После такого сильно хотелось курить. Впрочем, сигареты в селе Забронное продавались весьма недурственные. Максим давно уже не пробовал такой табак. Да и цена в пересчете на федеральные рубли божеская. Примерно 100–150 рублей за пачку. Или 15–25 копеек на имперские деньги.

— Как видишь, пока мы пуляли на орбиту керосиновые бочки, они занялись переделкой Венеры под свои запросы. Пойдем покурим? — Андрей Каммерер курил мало, больше за компанию.

— Пошли. Дамы, мы вас оставим.

— С чего бы это? — округлила глаза Инга. — Марина, нас бросают.

— Мы постоим. Подышим, — велика сила женской солидарности. Супруга Максима решила не отделяться от коллектива.