Хроники Короны. Восстание.

Глава 3. Часть 3. Участь бедных деревенщин.

— Теперь мы, насколько я полагаю, в безвыходном положении, — выразила честное мнение Лорсан.

Ребята всё ещё стояли на “ой каком” хрупком льду, который уж точно не ждал разрешения, когда ему сломаться. Вы только представьте себе насколько странно выглядело бы подобное действие.

— Добрый день, господин Амбелив, не знаете, во сколько по расписанию у меня внезапный разлом под бредущими мимо детьми?

— О, Мистер Лëд, время для плотного завтрака уже прошло! Самое время!

Вокруг рискованных путешественников возникла глухомань, которую периодически прерывало лишь эхо от напряжённых диалогов пророчественной троицы, попавшей в внезапную передрягу. Кто же ожидал подвох? Только Мистер Лëд, специально запрятавшийся под недавно выпавший сугроб. Вокруг не появился ни один чудесно-великолепный герой в сияющих светлых доспехах, что спас бы героев и помог бы Короне, самолично перебив армию восставших и Неизвестного с вместе с ними. Нет, конечно. Кому это вообще нужно?

С крайне мерзким скрипом, напоминающим звук, что обычно появляется при растяжке кривой спины стокруговой женщины в отставке, иногда покачивались сами по себе молоденькие дубы, а борей, дующий со стороны разрушенного Онфоста, насвистывал шаловливую песенку “у-у-у-у-у”, вероятно, иностранную. Самое время заметить, что Томас так и не поведал друзьям о кошмарах после усыпления от Ба-Суд. Он в какой-то степени стыдился себя и не верил, что сны – это правда, а не шутка, исходящая от расшалившейся фантазии. В ответ Лорсан послышалось отрицательное мычание Логана.

— Предлагаю медленно, потихоньку, размеренным шагом выйти отсюда. Желательно, в совершенно разные стороны, чтобы не упасть всем вместе. — уточнил Джим. — Если тонуть, то одному!

— Звучит крайне эгоистично, как по-моему, — недовольно произнесла Варди.

— Не мои проблемы, что здесь эгоистичный только я. Как говорил знаменитый на целый мир знаток абсолютно любого Врунс Лапшинауши: наш мир, так или иначе, определяется сильнейшими особями из человеческого общества. Эгоизм – это не то, что вы думаете, оно помогает в любой ситуации. Среди соперников важно следующее: побеждает не тот, что предаёт, а тот, что предаёт раньше”. Особенно данный совет помогает во время соревнований по предательству. Так вот, нам пора действовать, ведь ещё предстоит спасти Корону!

Джим решил рискнуть и осмотрелся вокруг. Выбрав самое безопасное и крепкое с виду место, мальчик осторожно шагнул вперёд, подальше от друзей. Послышался протяжный треск, и, казалось бы, лëд рухнет прямо вниз, но нет. Он выдержал.

— Это было крайне глупо с твоей стороны, Логан, — продолжила недовольство Лорсан. — А если бы ты упал?

— Не упал же, — гордо отозвался парнишка, продолжив путь. — В жизни побеждает тот, кто совершает наиболее тупые поступки.

— Может разойдёмся так же, как он? — предложил Томас Варди, на что получил.

— Нет, конечно. Не знаю, о чём он думает. Мы находимся рядом с деревней, стоит позвать на помощь. Вот и всё.

Логан уже отдалился от ребят на достаточное расстояние и, сделав очередной напряжённый шаг, повернулся к ребятам.

— Вот видите? — довольно сказал он. — Нет совершенно никаких проблем.

И парень сделал ещё один шаг, однако, к ужасу, не заметил спрятанную в снегу то ли корягу, то ли кочергу и поскользнулся, рухнув на льдину. Естественно, она с лёгкостью проломилась под ним, и мальчик скрылся под водой.

— Джим! — крикнул перепуганный за товарища Гринбейл.

А Джим был уверен, что лёд выдержит и что и на следующий раз ему повезёт, однако подобного не произошло, и теперь Джим барахтался где-то там.

— Джим! — обеспокоенно повторил имя лучшего друга Томас.

Отнюдь не везучему Логану удалось выплыть на секунду, чтобы глубоко вдохнуть.

— Прохладно, но терпимо. — пожаловался мальчик и попытался вылезть наружу, но вдруг что-то произошло, и его медленно потянуло назад. — Эй, я не понял! Эй-эй, что-то тянет меня вниз!

Только Гринбейл с Варди вздохнули, как вновь пришлось волноваться. Мальчишка с чёрными волосами из последних сил держался за кромку льда, однако Мистер Лëд, как известно, обладал крайней скользкостью. Совершенно верно, Джим снова сорвался вниз. Томас не выдержал, скинул портфель на ближайший берег, в тайне надеясь, что стеклянная бутыль с водой не пострадает, и поспешил на помощь союзнику, но тут же с ужасом почувствовал, как под ногами трескается лёд. Успев произнести лишь неловкое “ой-ой”, Гринбейл рухнул вниз, пробив тонкую застывшую поверхность.

Не прошло и секунды, как мальчишка погрузился в мутную, ледяную воду, заставившую лёгкие сжаться. Конечно, наш кудрявый герой не ожидал такого внезапного падения, поэтому не успел вдохнуть достаточное количество воздуха. Как не пытался Томас разглядеть друга, у него не получалось – от проклятой или не очень воды, вязкой, по ощущениям напоминающей песок и словно состоящей из клейкой смолы со смоляного дерева, у Гринбейла защипали оба глаза. Так как боль была невыносимой, подростку пришлось закрыть веки и плыть наощупь. Да и с закрытыми глазами щипало так, будто в странную жижу посреди дремучего леса добавили мыло, и Томас, к сожалению, потерял из виду барахтающегося неподалёку друга и вообще какие-либо ориентиры. Он даже не понимал, куда нужно плыть и откуда он попал в болотистое нечто.

Для начала Гринбейл, превозмогая холод и дрожь, махом распространившуюся по телу, попытался подняться на поверхность, однако не смог, ведь то самое нечто, которое упомянул Логан перед тем, как пропасть, схватило кудрявого за левую ногу. Да ухватило так, что стало и мерзко, и действительно страшно. В голове появились мысли “а что случится, если я не выберусь”. Кто расскажет моей бабушке, что я задохнулся где-то здесь? И придёт ли она, если узнает о случившемся? Выдержит ли тяжкий удар судьбы?

“А ведь смерть, приходящая из-за неудачной попытки спасения практически родного человека – это хорошо? — подумал Томас, осознавая, что воздуха уже не осталось. — И значит, что я смог совершить нечто хорошее в жизни, хоть и не спас Корону?”

Дышать стало невозможно (что крайне логично, кто же сможет дышать без воздуха), Гринбейл надеялся позвать Лорсан, однако не смог. В рот попала жутко солёная вода, отвратная на вкус.

“И вот она смерть, — раздалось голове. — Вроде бы и ничего страшного в этом нет”.

И вот, обращусь я к моим дорогим читателям, чего же вы ожидали от данной книги? Может быть, хорошего финала? Может быть, хотя бы кого-нибудь, кто поможет героям? И вы, уверен, не поверите, что Гринбейл погибнет прямо сейчас и останется на дне. Томасу помогли лишь два слова. Если бы.

Если бы на помощь не пришёл таинственный странник, то жизни Томаса и Джима оборвались бы. Сквозь лёд, где-то наверху, с сильным всплеском попало ещё одно тело, стремительно направившееся к почти задохнувшемуся Гринбейлу и Логану, оказавшемуся неподалёку. Впрочем, это была не Лорсан, превратившаяся в сильного мужчину. Истинный спаситель без каких-либо проблем оторвал утопающих от того, что тянуло их вниз, и благодаря мощному толчку мокрые мальчишки буквально вылетели на берег, приземлившись в сугроб рядом с портфелем кудрявого. Джим же так и не снял свой, и тот ужасно намок. Но так ли это важно, если теперь двоица спасена. Откашливаясь от противной жижи, успевшей попасть в рот и активно вдыхая воздух, парни протёрли глаза снегом и посмотрели вперёд.

А перед ними возвышался такой же мокрый, как и сами ребята, бородатый и довольно высокий широкоплечий мужчина кругов сорока-сорока пяти. Лицо его не выражало каких-либо сильных эмоций, а волосы были белыми, словно седыми. С земли он поднимал совершенно сухую бурую меховую накидку, какие в прошлом носили лишь деревенские дровосеки и лесорубы. Подтверждением того факта являлся увесистый топор, лежащий рядом и крепкое древко которого было заранее обмотано канатной верёвкой, завязанной в узел крестом для того, чтобы рабочий инструмент не выскальзывал из руки. Из-за спины мужчины взволнованно выглядывала совершенно сухая и одновременно насупившаяся Варди.

— Я же говорила, что необдуманные поступки чаще всего приводят к различного рода трагедиям, — констатировала она. — Но кому нужны мои советы? Не забудьте поблагодарить меня за то, что я позвала на помощь.

— Да ладно тебе, милочка, — съехидничал низким голосом истинный герой. — Пускай отпыжатся для начала, да и вон, гляди, небось дрожат от холода ребятки. Ясное дело, не привыкли городские к холодам. Городские же?

— Именно, — подтвердила Варди. — Городские и к тому же несмышлёные.

Возможный лесничий поднял не отошедших от произошедшего парней, забрал у них насквозь мокрые пальто, успевшие пропахнуть тиной, и снял с себя гигантскую шубу, напомнившую Томасу о Скобеле Тарасовиче. Хотя у шварца с Терриякки шуба выглядела в разы шире.

— Ну и как вам в голову пришла ненормальная мысль пойти в деревню через Всезавязывающее Болото? — с интересом спросил спаситель, отряхиваясь как собака. — По-моему, все знают, что по нему лучше не ходить. Не даром дети и старики гибли в нём, хотя всего-то оступались. Ни один из них не послужил вам причиной для обхода?

— Мы заговорились и не обратили внимания на лёд, да к тому же его не было видно после такой сильной снежной бури, — пояснила Лорсан. — А ещё, уверяю вас, ни о каком Всезавязывающем Болоте мы и не слышали. На карте окрестностей Онфоста и Тинсана оно никак не обозначено.

Мужчина осуждающе покачал головой. Наверняка посчитал подростков тупицами, каких искать не стоит. Мало ли, кто ошивается вокруг деревни.

— Эх, ладно, что с вас взять то, молодёжь! Пойдёмте скорее к Ронне, пока вы не замёрзли окончательно и не заболели. Не хотите же вы, чтобы местный низкорослый врач Гимли отрубал вам загноившуюся конечность? К Ронне, к Ронне, там погреетесь хотя бы. И по поводу всяких ваших бурь – нет у нас такого уже долгие периоды. Затишье и лепота.

Троица отнюдь не поняла, кто такая Ронна и зачем необходимо отрубать конечности, если уже как сотню кругов назад изобрели антигноитель, но дрожащие от холода закадычные товарищи и любители поплескаться в проруби Джим и Томас, услышав слово, связанное с теплом и местом, где они обогреются, шустро припустили за спасителем.

— Вас как звать то? — стараясь сделать голос более нейтральным и безразличным, спросила Лорсан лесоруба, угрюмо или нет побирающегося к виднеющимся входным воротам.

Естественно, в девятом классе она училась у великолепной Миссис Одри Крунсберг, наичудеснейшего и одареннейшего учителя догородского, и знала, что при разговоре с людьми из деревень не стоит первым делом использовать догородской язык. Простолюдины имеют право взбунтоваться и накинуться с расспросами по типу “а с чего это ты болтаешь на старом языке, полагаешь, что мы настолько отсталые”. Подобный пример привела Одри из жизненного опыта тех времён, когда Крунсберг работала в тайной ленниции Властителя Норша и участвовала в переговорах с язычниками или остальными видами деревенщин. Тембр голоса должен оставаться хладнокровным, чтобы не привлекать лишний интерес “простолюдинов из лачуг”, лексикон – максимально народным и не выдающимся.

— Как меня звать-то? — мужчина зачем-то повторил вопрос сам себе, а затем ответил. — Как предки мои именовали, совсем не помню, но окружные зовут Хендриксом. Для ближних я просто Хен или Хендрик. Зови, как угодно. Наша деревня потому и особенная, что имена нам выдают по спискам из прошлого. Как старейшина первый запланировал с окончания многокруговой Кровавой войны, так нас и называют. Правда, список мой уж утерян. Не беда, скумекал сам.

— Господин Хендрик, — вежливо начала Варди, по привычке, но тут же опомнилась. — Не знаешь, сколько переться до Тинсана?

Лесоруб удивлённо обернулся к Лорсан и, высоко подняв брови, поинтересовался в личных целях.

— Девочка, а ты случайно не из нашей деревни? А то говоришь, словно здесь и родилась.

— У меня в школе имелся гениальный учитель! — честно ответила она. — Так сколько там до города духовного шмыгать?

— А вы городские что ли? — как не бывало задал вопрос Хендрик. — А то не говорят вишь ничего, скрытничают.

— Мы прибыли из Онфоста, северной провинции, — влез в разговор очнувшийся Джим. — И, если я не ошибаюсь, то вы уже спрашивали: городские мы или нет.

— А, из Онфоста, — знающе прошмыгал спаситель, при этом ставя ударение на второй слог. — Ежели из Онфоста в Тинсан, то много же вы прошли. До города духовного тринадцать вёрст всего осталось, на лошадях отсюда можно доскакать за три-четыре часа, но кто вам их доверит? Животные у нас на вес золота.

Лорсан, Томас и Джим удивлённо переглянулись. Получается, странная гадалка перенесла их приблизительно на пятнадцать-шестнадцать верст прочь от Онфоста, ибо пройти столько ногами за ночную бурю ребята не могли. Только вот как у подозрительной женщины получилось совершить подобное?

“И как тут не поверить в волшебство? — подумала Варди в очередной раз. — Ещё и Хранителя из детской сказочки приплела. Конечно, я согласилась с мальчишками насчёт магии, но надеялась, что происходящее разъяснится хоть на чуточку”.

Пока в какой-то степени дети размышляли о своëм, лесоруб незаметно привёл их к нужному месту.

— Вот и моя деревенька! — торжественно произнёс он. — Зовётся она “Запутанные пути”, потому что весной здесь не проехать, не пройти. Живём мы небогато, да и не надо нам роскоши. Конечно, мы стараемся поднять уровень доходов, но старейшина говорит, что ничего не получается. Так и работаем дальше.

Поселение и вправду оказалось довольно скромным: около десяти одинаковых одноэтажных бревенчатых домов старого типа образовывали некую аллею – по пять зданий с каждой стороны. Образовывали аллею и одновременно располагались в хаотичном порядке. Некоторые домишки стояли ровно, а некоторые – боком и даже спиной к основной дороге. Одинокие чердачные окошки смотрели на гостей с унынием, обшарпанные стены зданий недовольно ворчали и интересовались, кого же там принесло в голодную, не прокормленную деревню. Однако позади так называемой аллеи, в приличном отдалении возвышался великолепный массивный трёхэтажный особняк, так же деревянный. Широкое и длинное здание, в каких не жили и некоторые современные аристократы из-за огромных налогов, выглядело посреди бедной деревушки весьма неуместно и вычурно, будто считало себя хозяином среди пустышек (домов остальных горожан). Он обладал целыми тремя входами и настоящей пристройкой, похожей на конюшни, что, вероятно, пригодятся заезжим путникам. Джиму стало интересно, за сколько хозяин отдаст ему животное.

— А кто там живёт? — поинтересовался Томас у Хендрикса. — Должно быть, какой-нибудь местный богач или управленец.

— В Большом доме проживает наш обожаемый и самый честный на свете старейшина с его драгоценнейшей семьёй, — подтвердил тот догадку Гринбейла. — Их род управлял “Запутанными путями” уже множество кругов и дай Властитель им сил управлять и дальше. Теперь помимо управления нами они также держат в подвальной части Большого Дома гостиницу для гостей из северных краёв, которые спешат в Тинсан, но, скажу я вам, цены там запредельные и для некоторых из нас – неподъемные. Поэтому каждого к Ронне и водим. Она у нас душа гостеприимная, помогает всегда, в общем, как можно догадаться, человек-душа. А вот и тут она проживает и ведёт хозяйство. Знали бы вы, как мы польщены заботой Ронны. Она всегда любила людей и старалась улучшить их день или времяпрепровождение.

Дом выглядел чуть хуже остальных: слабоватые, скрипучие ступени на крыльце, кривоватая деревянная крыша, незаметные трещины на старых брёвнах, готовых развалиться в любой момент. Однако, могу вас заверить, от него словно веяло душевной теплотой и заботой, какую встретить в крупных городах по типу Горрева или Мейна практически невозможно.

Неподалёку раздался детский смех, предположительно, девчачий. Рядом с местом жительства Ронны на мерзлой земле в маленьких и полурваных меховиках расположились два милых с виду ребёнка, определенно играющих в “Вилы, глаз, воришка, лупа”, старую игру, цель которой – наугад показать верную опцию. Например, вилы били в глаз, а глаз тем временем ловил воришку, как и лупа, но если воришка появлялся после победы его хозяина, он мог украсть лупу и вилы, а также ударить в глаз. С виду простолюдинская игра, не требующая внимания окружающих. Скучное и не-сложно-заметить-что-однообразное времяпрепровождение. Как и внешность детей, ведь те выглядели идентично, словно вылитые из единственной на целый завод фабричной формы – серые волосы, сплетённые в две глупые косички и бледное лицо.

— Здаров, детяти! — приветливо гавкнул Хендрикс, на что услышал “привет, Хен”. — Это Франц и Испа, — представил мужчина детей. — Брат и сестра, соседи мои из четвёртого дома. Наверняка сидят здесь, потому что ждут от Ронны кой-нибудь вкуснятину. Правильно же говорю, а?

— Конечно, дядя Хен, — отозвались девчонки, не отрываясь от игры.

— А ну собирайтесь и по домам, живо. А то матери доложу, что по деревне шляетесь да выпрашиваете еду. Что вам, не готовят разве?

— Не надо, дядя Хен! — взмолились они одновременно и тут же поднялись.

Двоица поздновато поздоровалась с троицей незнакомцев и удалилась с хихиканьем, дабы наверняка разносить новость по поселению. Хендрик поднялся к входу по в какой-то степени сгнившим ступеням и громко постучал в дверь, после чего без спроса приоткрыл её и произнёс.

— Хэй, Ронна! Ронна, у тебя сегодня снова долгожданные посетители. Думаю, денег у них нет, кто их вообще берёт с собой в путешествия? Мало ли что, вдруг нападут разбойники.

— Пусть заходят, — послышался приятный и мягкий женский голос изнутри. — Скоро обед варить собираюсь, так что гости вовремя подоспели.

— Там у них вышла небольшая заминка, в Всезасасывающее Болото попали. Чуть не утонули! Намокли, как псины после грозового ливня!

— Так как же они выбрались? — донеслось так же из помещения.

— Дык, я спас, само собой. Правда, тоже промок до нитки.

— Ты не замёрз, Хендрикс? А то заходи, если что.

— Воздержусь, — усмехнулся мужчина. — А вот эти пусть заходят. У меня родина четырёхстенная имеется. Так что вот так, проходите и не стесняйтесь.

Лесоруб показал ребятам пальцы вверх, тем самым призывая их зайти, забрал шубу, укрывающую Томаса и Джима, передал парням мокрые пальто, а сам после того, как троица медленно погрузилась в неизвестность, помахал лапищей и затворил за ними.

— Ну, здравствуйте, люди добрые.

В отделенном от окружающего мира помещении с двумя небольшими треснутыми окнами горела лишь одна огромная свеча. И горела она, по-видимому, довольно долгое время. Прогретый воздух окружил юных путешественников, продрогших на морозе, и заключил в объятья. За столом, расположившимся напротив входа, расположилась истинная деревенская домохозяйка, которую без проблем можно было назвать красавицей и обойтись без услуг Мадам Ба-Суд. То есть не прогадать. Она являлась дамой на вид двадцати-тридцати лет с русо-седыми волосами, собранными в косу, с прямым миниатюрным носом и небольшой родинкой на правой щеке. На ней был надет блистательный сарафан до колен. На ногах обуви не оказалось.

— Здравствуйте, — посмотрела на неё Лорсан. — Как ваша жизнь, как самочувствие, как хозяйство?

— Не жалуюсь, — ответила хозяйка, поудобнее усевшись на лавку. — Что ж, садитесь путники.

Ребята уселись на другую лавку напротив неё. Томас с товарищем тëрли руки, старались согреться, а Лорсан изучала Ронну и с интересом рассматривала простонародный интерьер. Женщина с неподдельным любопытством поглядывала на пришедших своими глубокими зелёными глазами.

— Вижу, скучно вам, поэтому можно сыгрануть в картишки, — ни с того ни с сего предложила она. — Давненько уже не колоду не разминала да и не с кем. Тихо у нас в “Запутанных путях”, размеренно. Жители убывают с каждым периодом. Кто переедет в пригороды, кто в города, кого медведь загрызëт.

— Ой, нет, — испугалась Лорсан, расслышав что-то, напоминающее слово “колода” и “раскладывать”. — Мы не играем в азартные игры.

Ни для кого в Короне (почти, как оказалось) не было секретом, что игра в карты полностью запрещена и занесена в список под названием “Наиболее запрещённые, омерзительные, отвратительные, опакостительные пакостные пакости, запрещённые законом и карающиеся либо смертной казнью, либо гниением в королевском подвале до самой смерти”.

— Очень плохо, — разочарованно протянула Ронна. — А я вот обожаю раскладывать картишки, вот даже обзавелась везучей колодой и любимой картой. Кстати, мне их привёз мой спутник сердца. Местные кличут его Микой, а для домашних – Мики. Он лесоруб, как и Господин Хендрикс, но намного талантливей.

Тут домохозяйка вытащила из нагрудного кармана запретную колоду, вытащила из неё карту и показала гостям.

— Вот эта мне нравится больше всего, — заявила женщина, указывая на неё. — Я зову её Неизвестная, а так-то вы легко сможете понять, к какой масти она относится, не мелкие вроде. Вот гляжу на вас и удивляюсь, как вы ещё не обручены? Смотрю – колец нет. В мои дни в вашем возрасте давным-давно женились или выходили замуж. Да и бывало не по любви, а ради имущества, например, матушка моя.

Конечно же, ребята не поняли масть карты по двум причинам. Во-первых, карта была то ли сильно заляпана, то ли измазана золой, а во-вторых, юные путешественники следовали законам и не разбирались в том, что связано с запретным делом. Единственное, что они разглядели – чёрный цвет.

— Не догадаетесь наверняка, — недовольно пробубнила Ронна. — Дама Червей – властная, богатая и влиятельная госпожа, которая научилась добиваться целей благодаря верным слугам и излишней хитрости. Так, — всколыхнулась женщина. — Я же собиралась приготовить наивкуснейший обед.

— Но ведь ещё семь утра, — заметил Джим, глядя на старинные часы, что висели на стене.

— Ну да, самое время, — не удивилась дама. — Мы в деревнях просыпаемся пораньше, где-то в шесть, там и завтракаем. Зато спать ложимся пораньше тут, как только дела доделываем. Иногда даже после обеда отдыхаем часок-другой.

Ронна поднялась с лавки и прошла вперёд, где и располагалась кухня. Логан незаметно для хозяйки дома обернулся к своим и постучал по голове, говоря, что любой деревенский – по-настоящему отшибленный человек. Лорсан, прищурившись, изучила часовой механизм, а затем шепнула.

— Они определённо не работают. — Джим же испустил из себя нечто наподобие хрюка.

— А где же ваш Мика? — спросил Логан. — Один лесоруб вроде вернулся, где тогда ваш?

Женщина, обмывая морковь и большой кочан зелёной капусты в ведре с водой, ответила громко, боясь, что мальчик не расслышит.

— Где же Мика? Где же Мика? Любимый частенько трудится с раннего утра до позднего вечера и приходит только ближе к ночи, потому что мечтает стать лучшим во всём, особенно в лесорубном деле. Он честно-пречестно обещал, что когда-нибудь свозит меня в Мейн на неделю и этот день станет великолепнейшим из похожей друг на друга чреды будней. Я жду и надеюсь, а ещё, уверена, когда-нибудь Мика сделает мне предложение руки и сердца. Молюсь богам, что это произойдёт дождливым грозовым вечером. Это же так романтично!

— Поня-ятно, — протянул Джим и недоуменно шепнул товарищу. — Ты считаешь адекватно предлагать руку и сердце. Я понимаю, что руки-то две, но сердце…

Женщина, не отвлекаясь на посторонние обсуждения, вытащила необходимые продукты, в основном овощи, из гнутого стального ведра, переложила их на стол и, вытащив острейший кухонный нож, принялась яростно ударять по моркови. Да так быстро, как никто из Онфостских домохозяек не сможет за всё карьеру.

— Пожалуй, сегодня я приготовлю морковный суп! — решила Ронна и принялась очищать овощи.

— А из чего вы делаете морковные супы? — поинтересовалась Варди. — Моя мама когда-то готовила их на обеды.

— А почему не готовит теперь? — улыбнулась женщина. — Надоело?

— Она умерла, когда мне исполнилось семь, — мрачно поведала девушка.

— Ох, милая, а я и не знала! — принялась извиняться домохозяйка, не отрываясь от готовки. — Да если б я знала, то не сказала б никогда!

— Ничего такого, — поëжилась Лорсан, явно вспоминая что-то нехорошее. — Я уже привыкла к насмешкам со стороны сверстников. В школе надо мной постоянно глумились, именно поэтому мой отец, местный судья, не хотел, чтобы я посещала данное заведение.

— Какие отвратительные дети! — оскорбилась дамочка. — Выпороть бы их розгами как следует! Надеюсь, дорогая, тебя не обижают вот эти молодые люди?

Ронна развернулась и указала остриём ножа на Гринбейла и Логана. Для них подобный поступок выглядел непрактично. А вдруг нож выскочит из мокрых рук беловолосой жительницы “Запутанных путей”, упадёт и попадёт ей в ступню? Или, например, женщина не рассчитает силу и лезвие полетит в сторону троицы?

— Нет, конечно, — солгала Варди, многозначно кидая нахмуренный взгляд на черноволосого парня. — С чего бы я тогда отправилась с ними в Тинсан?

— Вот и славненько, — мило пропела она и замычала про себя мелодию, чем-то похожую на знаменитую “Песнь о девице”. Данную композицию знали и ребята.

— А почему вы сегодня не празднуете? — не мог угомониться Джим. Жизнь в глуши, без технологий, ему казалась загадочной и, так сказать, невообразимой.

Сам-то Логан почти забыл о великом празднике Объединения, который приходился на второе Хлада. В семье каждого отмечали этот чудесный день, а в семье именно Логанов и подавно. В узком кругу с восторгом вспоминали, как великий капитан Логан, пра-пра-пра-пра-и-ещë-столько-пра-пра-дедушка Джим, ворвался со своей вооружённой командой, которую возглавлял, в Дворец и расчистил путь для остальных групп, потеряв большее количество личного состав, однако защитив сотни иных освободителей.

— Праздник? — удивлённо посмотрела на мальчика Ронна. — Какой такой праздник?

— Сегодня же в каждом городе Короны проходит День Объединения в честь момента, когда разрозненный народ собрался вместе, разделился на группы и вернул добро в Корону, свергнув жестокого Властителя Орландо Асданоша.

— Нет, мне кажется, ты что-то путаешь, мальчик, — смутилась женщина. — Может, ты ошибся? Или праздник ввели недавно? Властитель Влас не объявлял о каких-либо новых постановлениях, — женщина вернулась к нарезке моркови, не дожидаясь ответа Джима. — Ни о каком Асданоше мы и не слыхали. Какой-то новый глава Мейна?

Лорсан, как и каждого из ребят, внезапно осенила ужасающая догадка. Девушка первая незаметно приблизилась к Томасу, испуганно шикнув на ухо.

— Она точно застряла в прошлом!

— Ты уверена, что ничего не путаешь? — Гринбейл сомневался в правдивости мысли Варди. — Вероятно, в деревне либо не знают о новостях последних пятисот кругов, либо они не задавались вопросом “что же там происходит в цивилизации”.

— Я удивляюсь тому, что ты до сих пор не догадался! Строчки из пророчества говорят о чём? “Та, злость и ярость не скрывая, вернулась в мир наш из земли”. Выходит, она жила и до сих пор живёт прошлым! Ронна, на самом деле, – Гневная Дева!

— Да? — изумился Гринбейл. — Но она совсем не выглядит пугающей или опасной.

— Пока да, но ты слышал? Она считает, что Влас и его семья живы! Если всё так, как она говорит, то ей сейчас пятьсот с лишним кругов! А ещё ты сам слышал, черви из строчек Мадам Ба-Суд – не что иное как масть любимой карты Ронны.

— Тогда здесь оставаться опасно, стоит убраться прочь! — тихо заявил Томас.

— Приготовьтесь к возможному побегу, а я поищу заветную вещь, которая, по преданию, призовёт какого-то там глупого Хранителя.

Кудрявый мальчик понял всё, что ему следовало понять. Он придвинулся к пьющему воду, взятую из дома с улицы Шлопп, Логану и, потрепав его за плечо, принялся передавать срочную информацию.

Варди бесшумно поднялась со стула и начала осматривать лачугу со всех сторон, думая “что же тебе ценно и дорого, о мёртвая Дева”. Сначала ничего подходящего не находилось и не походилось: кругом висели лишь связки с засушенной зеленью, лесными травами и рыбой, на одежде Ронны, со спины, также не наблюдалось ничего интересного, но вот наконец что-то блеснуло на каменной полке, что висела над каминном. Да, определенно оно!

“Кольцо! — воскликнула девушка про себя, надеясь не провопить слово вслух. — Вот то, что нам нужно!”

Варди, пытаясь лишний раз не скрипеть половицами и умоляя Власа придать ей сил, пробралась в дальнюю часть комнаты, стараясь передвигаться так, чтобы Дева оставалась к ней спиной, добралась до полки и смогла разглядеть сверкающую вещичку.

На самом видном месте лежало прекрасное золотое свадебное кольцо, какие покупают, чтобы просить руку и сердце у женщины. Внутри ровного ободка, прикрепленного к ребру, находился блистающий, словно горящий огонёк лучины, красный драгоценный камень, в отражении которого Лорсан разглядела собственное лицо. Кольцо было продето на пыльное рабочее шило, и девушке не составило труда схватить его и уложить в карман синей шубы. Как только Варди выпустила его из пальцев, перестав чувствовать холод предмета в правой ладони, и тот коснулся бездушной цветной ткани, раздался неприятный металлический шум оттуда, где ранее стояла и готовила морковный суп Ронна.

Обернувшись с нескрываемым ужасом, Лорсан заметила, что хозяйка дома больше ничего не нарезает или нашинковывает. Дева, а это была именно она, сгорбившись, всё ещё неподвижно стояла у разделочного стола. Нож, вероятно, упавший на пол, застрял, воткнувшись между гнилыми, заплесневелыми половицами. Ронна бесшумно повернула голову. Выражение лица женщины с приятного, сияющего и молодого переменилось на скрюченное, оплавленное, старческое.

— Ох, и зря ты это сделала, дрянь, — злобно зашипела она кардинально изменённым голосом, обращаясь к юной воровке. — А теперь осторожно, без лишних движений положи назад то, что подло украла.