Хроники Короны. Восстание.

Глава 1. Часть 1. Немного о свободе, изобретателях и... жуках.

From the time we are born, the time we're alive,

Waiting for our story to start,

We practice all day, we practice all night.

But we're waiting for our story to start.

Abney Park - "The Story That Never Starts"

Спустя шесть кругов после исчезновения Бертрана Гринбейла.

— Нашёл дома швондера? Жена попросту давит этих прелестных созданий под красным каблуком для гуляний из новой коллекции Мадам Бьюти? Тогда неси их живыми к нам в контору под великолепным названием “Гарбадж Бейтсов”, потому что именно мы заплатим целый тумогуст за каждые пять штук! — кричал высокий старикан в отнюдь не мелочëвой серой шинели из кожи ингридского быка.

Мужчина в возрасте стоял посреди крупного участка земли, по которому перемещались несчастные работники местных контор, бездомные животные с недугами и детишки, спешившие домой из школы. Он в предпраздничный день покинул родной Мейн, центральный город, чтобы по приказу нанимателей зазывать легковерующих окраинщиков, решивших обогатиться на ловле жуков. Старик пытался нацепить на лицо выражение искренней радости, однако не смог, ведь его крайне невовремя выслали из Мейна в этот гадкий Онфост. Подумать только, он проработал в штабе трудяг братьев Бейтсов более пяти кругов, только заработал приличную сумму на беспечную старость и планировал уволиться, как его тут же послали в нищую северную провинцию. Какая дрянность! И старикан бы уволился, если бы не дополнительные выплаты за усердие. Сегодня он с утра до вечера расхаживал между пыльными старушками, завтра и послезавтра он проведёт дни в Нью-Вестфорне, вернётся обратно в столицу, заберёт мешок желаемых монеток, и тогда прощайте, братья Бейтсы! А пока мужчина в возрасте покрепче ухватился за ручной колокольчик, привлекающий внимание здешних слюнявых собак, и под надоедающий звон гаркнул:

— Нашёл дома швондера? Тогда тебе к нам, дружище!

На Площади Свободы снова или опять стоял неумолкаемый шум, впрочем, там всегда царили и шум, и гам, и всякий трампампам. Она считалась самым настоящим сердцем тихого углового поселения, которое жители называли Онфостом. Туда и обратно сновали люди, а на каждом углу, каких здесь насчитывалось около сотни, и не только углу продавцы предлагали приобрести что-нибудь, по их честным-пречестным словам, обязанное пылиться на осиновой или липовой полочке любого уважаемого господина или миссис, или обменять "невероятно ценную вещь" на устаревшие и ржавые механизмы, которые в дальнейшем продадутся по цене более завышенной, чем той, что предлагалась покупателю в данный момент.

Возможно, вы, мой дорогой читатель, проживаете не в Короне, а, предположим, в мутных болотах Илла или же в древнем племени Ту-Кураги и задались волнующим вас вопросом: кто такие швондеры и с чем их едят?

А я, ни в коем случае не скрывая данную информацию, известную и младенцу, пребывающему в животе матери, отвечу: это крупные, размером с выпученный человеческий глаз, всеядные жучки с миниатюрными оленьими рогами, попрошу заметить, очень извилистыми, на лбу. Правда, я понятия не имею, есть ли у насекомых лоб, но понадеюсь на вашу смышлёность и образованность в сфере насекомоведенья или жукологии. Отмечу, что продолжительность жизни таких вредителей – всего около пяти кругов, однако сколько бед швондеры успевают принести в полный забытого хлама чулан – не сосчитать. Хотя, по меркам мозговитых учёных и исследователей, пять кругов – это довольно много для насекомых.

В домах жуки заводятся постоянно, поэтому этих тварей ненавидит абсолютно каждая настоящая домохозяйка. Иногда между швондерами и напыщенными дамочками со скалкой зарождается настоящая вражда. Многие из них не могут поймать вредителей по несколько месяцев и устраивают кухонно-чуланные войны: закупаются распыляющимися ядами и ловушками на кусок стали, так как сталь эти насекомые обожают и ни в коем случае не могут устоять перед искушением, однажды попробовав этот металл.

Благодаря швондерам в народе появилось не очень-то и крылатое, сколько ползущее на шести тонких, волосатых, омерзительных ножках выражение "Швондер тебя задери", что означало полное негодование от какой-либо происходящей ситуации. Шутка, ей просто оскорбляли людей на рынке, да и попросту в округе. Иногда, кажется, эту фразу создали как рабочий инструмент для сгорбленных дядек, постоянно портящих настроение своим угрюмым видом.

Иногда случались случаи (что же ещё может случаться в городе, если не случаи?), когда в ужасно затянутые дни периода народного голода из-за неурожая озверевшие горожане разводили жучков в специальных ящиках с деревом, камнями, железом или ветками, а затем устраивали пир на весь мир, угощая себя и своих соседей распрекрасной похлёбкой из швондеров. Сознаюсь, если закрыть глаза, нос и уши, а затем оторвать или отрезать язык, чтобы не чувствовать вкус этого красно-бурого месива, выходило вполне сносно. Многие доктора и лекари (попрошу внимания, две почти чуждых друг другу профессии) выступили против подобных изысков нищих или же безработников, поэтому похлёбку из швондеров запретили законом.

Если раскрыть тему "с чем едят швондеров" по-нормальному, то я предложил бы вам положить в широкую кастрюлю лавровый лист, побольше уличных трав (ради них стоит выйти за пределы города) и расквашенную капусту (её обязательно стоит бить либо кулаками, либо скалкой, либо дубинкой, либо откинуть домашние сапоги прочь, снять серые и давно выцветшие шерстяные носки и начать танцевать на желтоватом недоспелом кочане двухчасовую чечётку).

Однажды, пару-тройку или же шестерку-восьмëрку кругов назад, появились братья Бейтсы – двое из ларца и похожих на отца. Пареньки с бледными, как бумага, лицами и вздернутыми к небесам носами впервые появились в Онфосте, хотя, возможно, они там жили и изначально, правда, о Крунди и Ерунди раньше не слышал никто. Почему у них такие странные имена? И не догадываюсь, ведь они сами по себе пришли ко мне в голову. Что же до настоящих имён, данных их матерью при рождении, – они до сих пор неизвестны. Все привыкли к знаменитому прозвищу "Бейтсы" и на еженедельном подпольном собрании сплетников, в основном старушек за семьдесят пять, для разговоров находили более волнующие окружающих темы, чем имена каких-то там учёных умов.

Так вот, появились Бейтсы и принялись ходить по домам, требуя и угрожая, а иногда прося и умоляя о том, чтобы им выдали рогатых насекомых. Происходили случаи, когда братья покупали швондеров или с разрешения хозяина или хозяек лично бросались в чуланы или кухни, размахивая непонятно из чего сконструированными ящиками, по виду схожими с корзинами для пикника, чтобы заполучить нужных животинок для неизвестных целей.

Конечно же, на братьев смотрели как на только что сбежавших из психиатрической клиники, потому что какой человек с ничем не потревоженным разумом, то бишь адекватный, станет тратить силы или деньги, и так достающиеся неимоверным трудом, на жуков-вредителей? Смотрели, как на дураков, но от швондеров избавлялись. А затем братья внезапно пропали из виду, и никто больше не приходил к горожанам выклянчивать насекомых.

Прошло четыре долгих месяца и до Онфоста добралась новость: двое гениальных учёных открыли первую безотходную свалку в Мейне!

— Ничего себе! — восхищались люди высшего сословия, богачи. Причём изначально мусороперерабатывающий завод находился в крошечном домике, а после в городе Элиты возвели целый завод, куда только лишь за десять темносмертов (самый малозначимый вид монет) любой человек имел право сдать один мешок с накопленным хламом. Назвали данное предприятие "Гарбадж Бейтсов", точнее, так оно произносилось на послегородском или же современном языке; само название написали на догородском, всё-таки это считалось изысканностью и показывало образованность владельцев.

Среди балов и вечеров в "близком окружении", устраиваемых исключительно знаменитыми личностями, стали появляться некие господа (несомненно, их было двое), одетые с иголочки: у каждого по чёрному фраку, сидящему влитую, белые, синие, багровые – не важно какие рубашки, главное – всегда один цвет на двоих, также чёрные, как глубокая, прохладная ночь, шляпы-цилиндры, брюки, зауженные снизу (по старой моде) и металлические трости для того, чтобы не выделяться в толпе. Журналисты и газетчики (вспомним ситуацию с докторами и лекарями – две разные и ни в коем случае не схожие работёнки) сразу приметили бледные, ужасно холодные, как мрамор, из которого отделывали стены и пол во Дворце, главном здании Мейна, и не выражающие ничего лица. Как раз по описаниям в газетах в Онфосте и опознали братьев Бейтсов, немногим ранее ходивших по домам в поисках шестиногих тварей.

— Никогда не сомневались в них! — восхищённо заявляла старушка, которая два месяца назад надеялась, что жуки, "насильно вытащенные из родного местечка", наконец добрались до своих мучителей и полакомились ими. — Их потенциал! Вы видели? Ах, какое упорство и смекалка! Далеко пойдут, голубчики!

Парнишки прославились среди учёных, получили звание "изобретателей", а также премию за важнейшее открытие. Братья нехило разбогатели и на полученное состояние построили несколько новых заводов, размещённых в разных городах – на юге, востоке и западе.

Думаете, молодые учёные разбогатели ещё больше? Верно думаете! В день, когда впервые открылись тяжёлые чугунные ворота мусороизбавительной фабрики, у них выстроилась очередь длиной в целую версту, а когда открылась вторая линия приёма – длина колонны, состоящей из заинтригованных происходящим людей, возросла в два с половиной раза. Невероятный успех! Бурные овации! Все хотят безотходно избавиться от мусора, потому что это последний писк!

Народ продолжал приходить каждый день, выбрасывал мусор в бездонную трубу, при этом оставляя уже по сорок бронзовых монеток или же по четыре бронзовых десяток, а братья вскоре стали купаться в темносмертах. После рабочих дней к ближайшим денежным банкам подъезжали крепко слаженные господа, поручики Бейтсов, которые приносили, а точнее притаскивали холщовые мешки, полные мелких монет, на обмен в банк. Именно те поручики стали причиной массовых увольнений, они, несомненно, вызывали у работников мигрень и ненависть, периодами переходящую в угрозы. К тому же знаете ли вы сколько необходимо темносмертов, чтобы сменить их на тумогуст, монету поценней? Целых десять тысяч! Кого мы обязаны поблагодарить за подобное безобразие? Естественно, неотразимого и незаменимого Властителя Норша – нынешнего главу Короны, умные слова которого – закон. Однако не все его законы можно назвать умными словами.

А сейчас давайте поговорим об устройстве мусороизбавительных заводов, ведь я чувствую, что данная тема вам интересна. Но, если она кажется вам излишне унылой, то вы без проблем можете пропустить главный секрет века. Только затем вы станете грызть пальцы, потому что ногти от досады вы сгрызёте за первые пять минут.

Говоря о "Гарбадже Бейтсов", мы в первую очередь упоминаем, что он, завод по уничтожению мусора, безотходный, как заявили братья-изобретатели. Каким образом гениальная двоица добилась этого, и куда же девался мусор, который градом сыпался на тёмный, чёрный завод?

На самом деле, уважаемые в обществе Бейтсы обладали развитым мышлением (удивительно, что у кого-то в Короне оно есть) и придумали невероятное и неслыханное до собственного появления в научной сфере.

Молодые учёные после проведённых втайне экспериментов обнаружили совершенно новый сплав металлов, песка с берегов Анфоста и секретного ингредиента. И вот они изобрели так называемый "бэйтон", из которого при высокой температуре создали поверхность, не пробиваемую для пожирающих всё подряд резцов швондеров. Из подобной поверхности братья сконструировали специальный ящик с крошечными дырочками для подачи воздуха и бэйтонный жёлоб, по которому вниз спускали мешки с объедками и остальной дрянью. Конечно, не так трудно догадаться, что насекомых держали внутри ящика, и именно они безотходно избавлялись от мусора, поедая его. Рогатые вредители изначально пытались выбраться наружу, однако, когда нескольким из них стало нечем есть, так как клыки их и треугольные зубы сточились о крепкие стенки, резко прекратили попытки прогрызть путь на свободу и больше не смели и надеяться на неё. Рассказанное мной – лишь одна из тайн, которые хранят в себе мусороперерабатывающие фабрики идентично-бледных Бейтсов. И не все из них хорошие и столь полезные для общества. Здесь речь идёт, конечно же, о тайнах, а не о двух братьях Бейтсах, хотя некоторые особи могли бы поспорить.

Этот день был крайне хмурым, пасмурным и на редкость холодным, вероятно, из-за ледяного ветра, заставлявшего прохожих поëживаться и чувствовать себя крайне некомфортно. Могу предложить, что абсолютно каждый мечтал покинуть улицы этим предзимним днём и скрыться от него у тёплого камина в компании кресла-качалки, чашки тёплого молока или горячего шоколада и какого-нибудь атмосферного, популярного детектива, в котором убийство происходит в самом начале. Ну не чудесно ли?

По Площади Свободы, на которой располагался основной легальный рынок, как всегда, передвигались шумные толпы, пытающиеся то ли пройти мимо, то ли прикупить нечто для родственников и друзей. Некоторые прохожие сталкивались друг с другом и, посмеявшись над подобного рода казусом, расходились с извинениями, а некоторые злобные личности тут же устраивали драки, часто кулаками не заканчивающиеся. Иногда сражение подобных злобных личностей заканчивались и кровной враждой, однако последнее довольно нелепо, не думаете? Особенно, когда к старику, не помнящему себя и место, где он находится, в квартиру или дом приходит странного вида типчик, сжимающий в правой руке окровавленный тесак и угрожающе говорящий:

— Помнишь, твой внук плюнул мне в лицо у рыбного прилавка?

Как я упоминал уже около двух или трёх раз, на Площади Свободы всегда людно. И я солгал, потому что забыл поведать о так называемых днях T – туманных днях. Вот и сейчас в громкоговорителях, развешанных на высоченной часовой башне, самом высоком здании в городе, и Центре Управления, самом бесполезном здании в городе, звучал скучный, унылый голос не известной никому женщины. Если бы тогда я находился на площади со своей сварливой подругой-старушкой, то заявил бы, что мы имеем дело с дамой, имеющей в характере своём исключительное снобство. И уж точно добавил бы, что барышня та – презренная грымза, которую трижды оставил на произвол судьбы её нелюбимый муженёк. Живущие в Онфосте привыкли к её ворчаниям, а вот приезжие, каких здесь почти не бывало, слышали лишь отвратительное карканье рогатой, желтоглазой вороны.

— Внимание! Внимание! И ещё раз внимание! Если вы проигнорируете очередное ежечасовое обращение, то вас, скорее всего, найдут где-нибудь с разбитой головой в каком-нибудь овраге, а может и не найдут вовсе. Красный уровень погоды в Онфосте ожидается в ближайшие пять часов! Будьте осторожны, бдительны, но мне на вас плевать, я просто зарабатываю деньги.

За час до прихода Тумана, жуткого погодного явления, продавцы складывали огромные прилавки и товары внутри до размера чемодана на колёсиках и отправлялись по домам, предварительно закупившись едой и необходимыми вещами, потому что никто не знал, сколько продлится надоевшая всем без исключения погодная аномалия.

Томас Гринбейл раздражённо хмыкнул, смерив недовольным взглядом едва держащиеся на стенах громкоговорители. Каждый раз, когда мальчишка слышал те бессмысленные предупреждения, он вспоминал о тех, кому подобные каркающие обращения не помогли.

На большой металлической доске посреди Площади и рынка после ухода Тумана вывешивали огромный плотный металлический лист, на котором любой человек мог записать имя пропавшего родственника в определённое окошко. Это место играло роль некого мемориала, куда приходили, чтобы скорбеть о потерях. Странно, но пропавшим шипящие фразочки рупорной дамочки не пригодились от слова "совсем".

А самое важное заключалось в том, что с каждым новым кругом становилось всё хуже и хуже, потому что число жертв, исчезнувших в Тумане, повышалось иногда на малюсенькие циферки, иногда в разы. Ужасно, омерзительно и крайне неприятно; в воздухе, в дни погодной аномалии, вместе с влажностью и дымчатой субстанцией царила и тревога за близких. Вы только представьте: (вы) ребёнок тринадцати-четырнадцати кругов, с нетерпением ждёте, когда домой зайдут ваши любимые родители, а оказывается, злой босс Мистер Хорибл (предположим, мама и папа работают в одном и том же злополучном и сыром месте) задержал их на работе и заставил доделывать важный отчёт под страхом либо увольнения, либо повешенья (на выбор). И вот Мистер и Миссис Ступ попадают в таинственную дымку и испаряются навсегда... Хотя, возможно, им захотелось развлечься в ближайшем трактире или пабе, а возможно и нет. Или, например скучная и серая под цвет обоев, пропитанных пылью и плесенью, женщина в отставке (также вы) посылает "дорогого" муженька, страдающего непереносимостью мокрых мест, в книжную лавку "Всë о червях и стеллажах", расположенную в другом конце города, и совершенно случайно забывает о предупреждениях о "Красном уровне погоды". Естественно, бедный-пребедный Господин Пур не добирался обратно живым и... попросту испарялся. А далее следовали слезливые соболезнования, похороны с пустой могилой, тяжёлое бремя вдовы. Или нет, не всегда всё происходило именно так! Изредка после подобных несчастных происшествий, именно таких, как в случае с выпавшей на долю старика Пура бедой, "убитая горем" старушка (вы) устраивала чаепитие для всех своих подруг и отмечала долгожданный день освобождения, а после "поминок" отправлялась в салон красоты и антистарости со слоганом "Вам 75, и вы всё ещё живы? Настало время перемен! После ногтевой терапии и пятидневного массажа с постоянным обмазыванием волшебным кремом, вы с лёгкостью сбросите привычную змеиную кожу!", где тратила сбережения мужа, хранившиеся на вдвойне чёрный день.

Шёл очередной скоротечный круг, а именно шестьсот тридцать восьмой – один из наиболее мерзких за последнее время. Возможно, всеобщее уныние царило в городах благодаря цифрам. Цифры – точный ежекруговой отсчёт о примерных жертвах Тумана, составленный благодаря скорбительным табличкам и, конечно же, слухам. Куда же без них в современном мире? Слухи, сплетни и враньё – всё то, на чëм держится внутреннее равновесие горожан. Сплетни помогают сохранить душевное спокойствие, позволяют отыскать тему для зашедшего в глухой тупик разговора, приносят неповторимые ощущения, называемые счастьем, если вдруг ваша драгоценная подруга Мисс Фрик, поистине икона современной моды, покрывается неизлечимыми фиолетовыми прыщами, похожими на миниатюрные виноградинки, или падает с балкона и вместе с этим ломает себе хребет.

Потери и вправду оказались огромными, по данным газеты "Мелкая Шушера" число исчезнувших превысило отметку в четыре сотни человек. Пугающие цифры, не правда ли? Особенно, когда среди пропавших появляется кто-то из знакомых или родни. По словам нынешней главы Короны, Властителя Норша, прекрасного и благородного, постоянные потери нанесли мощнейший удар по экономике, принеся многим известным предприятиям непоправимый ущерб и потерю средств. Однако если чуток подумать, то можно было собрать объёмную кучку из неравнодушных и отправиться на поиски заплутавших, но никто ничего принимать не решался.

Также не радовали и новости по поводу погоды. Если около десяти кругов назад Туман ожидался единожды в полторы недели, то сейчас его приход сократился до трёх дней. Что ж, поговорили о Тумане и хватит. Перейдём же к истории, рассказывающей нам о...

С ближайших, невероятно приятных, притягивающих взгляд прохожего розовых деревьев, качающихся на заключительно-осеннем ветру и долгое время растущих на редких каменных клумбах в форме полукруга, что расположились по бокам от Площади Свободы и как бы ограждали домашний уют от проблем "наружного", отбратно-синонимичного-от-слова-горячее-кофе-с-корицей занятого мира, разлетались нежные пушинки. Мягкие светло-красные листья в форме размазанной по плитке мощеной мостовой чернильной капли лениво отсоединялись от кривоватых веточек и, кружась в невероятном воздушном вальсе, касались земли, где их тут же либо хватали грязные детские ручонки, либо силой заталкивали в полные их братьев, сестёр и прочего мусора холщовые мешки местные хмурые дворники.

По громыхающей Площади оптимистично подпрыгивал чудный и одновременно с этим чудной мальчик на вид кругов тринадцати-четырнадцати, а то и пятнадцати. Мальчик тот, по меркам окружающих, выглядел в меру привлекательным, однако несносность его позволяла пропускать красоту мимо глаз. Курчавый, с золотистыми локонами средней длины, с типичным бледным лицом исключительно онфостского оттенка, с не сломанным носом, глазами морского тона и миловидной улыбкой. Самый типичный тип из всех, что я видел, возможно, он ничем не отличается и от вас, ведь Томас Гринбейл не считался кем-то поистине великим и уважаемым, какими кажутся герои подпольных дамских романов. Носил Томас ничем не выделяющееся чёрное пальто, коричневатые школьные брюки, которые подросток надевал при любом удобном случае, чёрные, потёртые мужские туфли.

Во внешнем правом кармане пальто лежала недавно полученная от близкого человека конфета, а во внутреннем слева царила пустота и сильнейшее нежелание взрослеть. Тринадцать кругов – какая пугающая отметка, означавшая только одно – взросление. О-о, злобный старик, которого кличут по-разному: Мистером Серьёзностью, Господином Ответственностью, Джентльменом Унынием и Прохожим по прозвищу "Серость". Он подкрадывается незаметно, а когда приближается на достаточное расстояние, хватает очередную жертву за грудки, постепенно высасывая все те знаменитые детские качества, что делают ребёнка ребёнком. Аналогичное случилось и с Гринбейлом, пропустившим приход склизкого дядюшки Безнадëги, и теперь Томас боролся за себя, пытаясь забыть язвительные фразочки учителей, несущие схожее значение с "пора повзрослеть" и "схватись уже за голову". Все они для ученика звучали примерно так: "перестань находиться в теле глухого, немого и слепого, возьми себя в руки, стань одним из нас: ленивым, тучным, тоскливым и зловредным большим человечишкой".

В Короне не любили детей и старались сделать всё, чтобы они поскорее превратились в взрослых. Скажу по секрету, некоторые родители, "получив" себе ребёнка пребывали в шоке от того, что фраза "они ещё не умеют разговаривать" не означает, что детёныши постоянно молчат. О нелюбви к "себепохожим" Томас узнал... от взрослых, от кого же ещё? Дело было в очереди почтового отделения, когда Гринбейл услышал разговор двух ветхих, словно книги сказок, старух. Нет, до звания добрых старушек те не дотянули – количество желчи превышало привычные нормы. Разговор явно не походил на такой, какие звучат в граммофонах, ну, знаете, всякие там покупные диски со сценками, постановками или аудиодрамами. В общем, не предназначались для любопытных ушей юнца.

— Ты представляешь, Абомината, что недавно вытворил крысёныш, живущий с моим сыном в моей квартире?

— Не представляю, Дисгуста, что же вытворил крысёныш, живущий с твоим сыном в твоей квартире? Наконец, повесился?

— Он посмел раскрыть на меня свой слюнявый младенческий рот! А ещё испачкал моё новое платье липкой, как смола, кашей! Представляешь себе, правда ведь?

— Не представляю, что ты пережила, дорогая моя! Желаю сил тебе и терпения!

— Ты знаешь, эти низкорослые существа мне уже осточертели! Скорей бы из женщин вылезали готовые к будущему, учтивые и культурные джентльмены. Такие, как наши дети.

Абомината безусловно согласилась с обожаемой подругой и завела разговор о бесстыжих работниках почты и о том, что она состарилась именно в подобных очередях. Тогда пришло время Дизгусте кивать и в глубине души гордиться дружбой с такой образованной, замечающей любые детали женщиной.

Что ж, это ли не ненависть к детям? Она самая – скажу я вам! Однако на казусном разговоре из почтового отделения история не заканчивается, а за ней следует теория о том, что дети – настоящие посланники Тьмы, призванные для того, чтобы вызывать негативные эмоции и желания мужчин посадить их на привязь, словно собаку. Ах, да, собаки ведь и то послушнее.

В Короне не уважали детей и с нетерпением ожидали, когда они наконец вырастут. По одной такой причине Властителю Норшу пришлось выпустить закон о том, что ребёнок превращается во взрослого с пятнадцати кругов. Признаться, Томас не выносил диалоги в основном дамочек о беспечности и беспомощности нового поколения, хотя, глядя на бранчливых особ, что едва держались на кривых, дряблых ногах и напрочь прогнивших и изъеденных термитами деревянных протезах, Гринбейл не мог не ухмыльнуться с иронией.

Если упоминать именно далёкий от высшего света Онфост, то здесь бывали и те сумасшедшие, что любили малышей и подростков. "Невероятно и невозможно" – думал Томас на тему отзывчивых, приятных жителей. Первой "умалишённой" являлась бабушка Аделия, его неродная бабушка. Чудесная женщина, приютившая двух бедных, брошенных под покровом туманной ночи детей, на удивление, не сдавшая их в сиротский приют или рабочий дом, вызывала у Гринбейла бескрайнее почтение. Уже круглая женщина (речь, конечно же, не о объёмности живота, а о изрядном возрасте) продолжала дарить тепло и заботу мальчику спустя долгие периоды жизни.

Достойное звания "Защитника детёнышей" заслужил местный незаменимый шварц по имени и имени отца Скобель Тарасович. Золотой человек, если употреблять лексикон бабушки Аделии, решивший связать жизнь с риском и постоянной опасностью из-за несомненной симпатии... к окружающим. Довольно странно, но всё же правда. Что или кто повлиял на Скобеля подобным образом – не известно. Также званий удостаивались: Мадам Анри, проживающая на улице Терриякки в пятом доме с красной черепицей, лысая и чуть неопрятная Мисс Генриетта, прозванная горожанами "сумасшедшей облезлой кошкой", и Миссис Лавинг, сгинувшая в момент прихода Тумана три круга назад. На ней "Список порядочных и надёжных соседей Томаса Гринбейла" заканчивался троеточием, ведь кому известно, вдруг в какой-нибудь неожиданный момент на улице Терриякки появится совершенно новый сосед или товарищ. Не отходя на порядочное расстояние от товарищей, не забуду упомянуть Джима Логана – давнем друге и однокласснике Томаса. В принципе, не побоюсь сообщить, что Джим считался единственным и неповторимым другом Гринбейла. Не скрывая, добавлю, что Логан и Гринбейл путешествовали по станции Тюрьма-Широкая улица-Площадь Свободы с первого класса.

Джим Логан не был обыкновенным мальчишкой, как Том, из-за своей родословной, а именно благодаря Сэру капитану Джиму Логану – герою революции и легендарному персонажу, изменившему ход битвы с армией злобного Властителя Асданоша Беспощадного. Вы не ослышались, нашего Джима назвали в честь именитого предка, дабы облегчить грядущую жизнь чада и помочь ему стать узнаваемым для различных очкастых и богатых шишек или историков.

Чем же заслужил звание героя Сэр Логан? Он взял на себя и отряд, которым управлял, основную и опаснейшую цель – Парадный Холл, наиболее укреплённую часть Дворца, считавшуюся скорее засадой, чем шансом попасть внутрь. Но отважный капитан справился и даже выжил, потеряв лишь двух подчинённых. Отряд зачистил вход и тем самым позволил остальным группам пройти быстро и не отвлекаясь на вражеских воинов. Раз в круг всем капитанам, офицерам и солдатам выделяли целый День Памяти, ведь без них в Короне царил бы хаос и раздор под начальством последователей тирана Орландо Асданоша. А ещё семьям героев выражали почтение, их членов приглашали на праздничный ужин в Здание Управления культурным городом Короны – Тинсаном. Джим попадал туда несколько раз и в каждый из них оставался под впечатлением от людей, общения, интерьера, красивых мадмуазелей и угощений. Не сказать, что мальчик гордился званием потомка знаменитости, сколько радовался стечениям обстоятельств и шансу поглядеть на приезжих популярных леди в грандиозных платьях и настоящих джентльменов в смокингах по последнему писку моды.

Особой известностью в тюрьме-школе Джим не обладал, да и его фанатов, преследующих его по пятам и заглядывающих ему в окно по ночам, не наблюдалось. По правде, Логан ничего не имел против, даже наоборот надеялся на преследования девчонками.

Внешности Джима не завидовал только глупый. Ну, и Томас. У потомка капитана росли чёрные, словно пропитанные маслом художника или окрашенные каменным углëм волосы. Под взъерошенным нечтом, не схожим с привычным окружающими словом "элегантная причёска", виднелись карие глаза, смотрящие в душу, прямой нос с коричневатым крохотным родимым пятном справа от переносицы (с левой стороны от зрителя) и рот, обожающий открываться и жаловаться, когда не надо. Уголки губ мальчика казались едва приподнятыми, что, по личному логановскому мнению, придавало загадочности. А вот, по мнению Томаса, загадкой являлся сильный запах мёда, исходящий от товарища. Как Гринбейлу поведал друг, аромат присутствовал сам по себе, однако Томас не верил и полагал, что благоухание возвращалось к Логану день ото дня с помощью дорогостоящих духов от Мерри Беар "В объятьях улья". Не может же быть такого, что Логан ежедневно принимает ванну мëда? Или с состоянием Джеймса Логана, отца Джима, может?

Сегодня Логан приоделся в привычную бурую меховую накидку, под которой проглядывала глаженная рубашка облачного цвета; снизу виднелись школьные туфли, похожие на туфли Томаса, и брюки оттенка древесины, предназначенной для создания мебели. Он едва плёлся после тяжёлого школьного дня.