Хроники Короны. Восстание.

Глава 1. Часть 5. Окуляры и бледнолицый.

И снова ночь, и снова треклятый Туман заполонил кривую улочку Терриякки, тем самым перекрыв какие-либо возможные пути выхода из ровных и не очень домов. Снова спасением для потерявшихся служил жёлто-оранжевый свет уличных фонарей, включенных местным фонарщиком Мистером Лайтером – одним из наиболее профессиональных в своей стезе. Однако, что же это? Туман пришёл спустя неделю, а не трёхдневник, а значит, мы оказались в недалёком прошлом. Прелестном беззаботном прошлом, в котором жили два родных и дорогих друг другу брата.

Наблюдательная будка Скобеля Тарасовича пустовала, фонарь в ней вовсе не горел. Где-то в небе провопила голодная онфостская чайка, камнем рухнувшая в одну из дымящих труб квартирного здания. На каменную плитку мерно падал белый снег, что говорило о том, что наступила зима.

Томас стоял посреди Тихой Площади и не смел шелохнуться. Страх захватил его, обезоружил, обездвижил, будто заковал в тысячи мертвенно-холодных цепей. В ушах мальчика восьми кругов был слышен таинственный, зловещий смех неведомого злодея. Герой пытался сдвинуться, однако осознал, что не способен на это. И вот, наконец, кто-то хихикнул позади, и Гринбейл повернул голову. Повернул голову, однако тело осталось на месте. Повернул, словно ночная, пушистая, но также опасная птица – сова.

— Кто здесь? — испуганно ухнул он нечеловеческим голосом. — Что вам нужно от меня?

Томас взглянул под ноги и осознал, что они действительно закованы в толстые и крайне ржавые цепи, которые, кажется, долгие круги находились в грязной воде, среди ила, водорослей, песка и склизких рыбёшек. Бедный Гринбейл стоял на грязной земле, а не на каменных плитах и совершенно не помнил, как здесь очутился. Мальчик почувствовал слежку откуда-то из-за бело-прозрачной пелены и устрашился неизвестного, как джентльмен, впервые решивший отправиться на свидание вслепую. И страшился не зря, потому что от Томаса не отводили глаз. А ведь они взаправду окружили юного неудачливого жителя дома №3. Шесть пар красных зрачков замерли, глядя сквозь душу мальчишки

— Туман густой, опасность в нем, тварь скрылась, мы её найдем, — послышалось вдалеке и отдалось эхом по Площади.

Гринбейл почувствовал себя беспомощным и крохотным на улице Терриякки, а потом и вовсе заметил, как силуэты шестёрки с горящими глазами вытянулись словно небоскрёбы.

"Только не это" – произнёс Томас про себя. Подобные случаи происходили редко, но абсолютно не приносили ему ничего приятного. Кошмары, снившиеся кудрявому подростку, выглядели крайне реалистичными, отличались в начале, однако заканчивались одинаково.

— Хи-хи-хи, братец, я тут, – раздалось у левого уха Гринбейла.

Фраза, сказанная ребёнком, заставила старшего брата вздрогнуть от неожиданности. По спине поползли мурашки-жучки. Гринбейл вновь повернул голову на сто восемьдесят градусов, однако никого не увидел, но, когда вернул её в прежнее положение, едва не вскрикнул. Над ним нависал Бертран. Младший брат тяжело дышал, его глазные яблоки неестественно сильно вылези из орбит, а лицо выглядело чересчур бледным, мертвецки синим. Локти и колени Берта обнимали канаты, свисавшие с облаков. Ребёнок на вид остался таким же маленьким и глупым. По его щекам текли ледяные слёзы, а сам он источал ужас и запах чернозёма. Он злобно прохрипел.

— Спаси меня, Томи, мне страшно. Мне очень, очень страшно.

А затем Бертран распахнул огромный, растянувшийся до ушей рот и закричал сердитым женским голосом.

— Томас! Томас Гринбейл!

***

— Томас Гринбейл, поднимайся! — недовольно кряхтела Аделия. — Твоя разбудительная трещалка перестала трещать уже как четыре минуты! Ты опоздаешь на уроки!

Мальчик широко распахнул глаза и увидел бабушку в платье с желтоцветами, стоящую в дверном проёме. Ноги мальчишки ломило, а спина трещала. Выходит, Гринбейл заснул прямо на незаконченных к уроку прописях. Из гостиной приятно пахло свежеприготовленными блинчиками, которые молодой ученик просто обожал. Томас выдохнул – он дома, в спокойствии, уюте и безопасности, ему не угрожали ни алые огоньки из ночной темноты, ни пропавший несколько кругов назад мертвец Бертран, умоляющий о помощи.

— Томас, ты меня слышишь? — строго осведомилась женщина в отставке. — Тебе скоро выходить в школу. Ты же знаешь, какой урок первым?

К несчастью, Томас помнил, что его ожидало, а именно мерзкий и никем не понимаемый догородской язык в сморщенных ладонях невыносимой Миссис Одри Старая Карга Крунсберг. Если бы у неё имелось две фамилии и имени, это явно были бы они. Как же этот урок надоел, каждый Власов день Одри мучила ребят, говорила что-то, понятное лишь самой учительнице. К тому же кто составлял настолько жуткое расписание?

— А можно мне внезапно заболеть, поднять температуру, остаться дома и выспаться? — попытался вывертеться из плачевной ситуации мальчик.

Бабушка укоризненно помотала головой, потревожив толстые седые волосы, и воскликнула.

— Очнись от долгого сна, о Великий Томас, гордо носящий фамилию клана "Гринбейлов", пора взять трон с собственные руки и вершить великие дела в Короне, тебя ждёт роковой день, который изменит твою жизнь навсегда! Твоими благородными задачами станут победа над злой шипящей змеёй, которую зовут Миссис Крунсберг, и расшифровка волшебных писем, написанных на неизвестном доныне языке и ведущих к спасению объединения городов от смуты, тьмы и человеческих мук!

Мальчик заливисто рассмеялся. Сон как рукой сняло.

— Слышала бы тебя Одри, ба, подала бы в суд, а то и разорвала без промедлений. — фыркнул Томас. — Снова целую ночь читала "Подлинную историю непобедимого Властителя Норша"? Погоди-ка, доктор Айбо ведь прописал тебе меньше путешествовать в выдуманных мирах!

Аделия положила ладоши на бока и с наигранно сердитым лицом ответила:

— Пусть, пусть слушает правду о себе! Я проснулась рано, больше не смогла уснуть, поэтому отправилась на улицу Шлоппс, где повстречала уже бодрствующего Джеймса Логана. Я поинтересовалась у него, что он думает об Одри Крунсберг. Так он выразился о твоей учительнице так, что Одри, скорее всего, столько слов о себе за жизнь не слыхала. А что до докторишки и его советов, то я их не нарушала – "Подлинная история непобедимого Властителя Норша" на то и подлинная, чтобы считать её выдумкой. Так, а теперь марш одеваться, есть и отшвартовываться к причалу “Школа”, — и женщина вразвалочку отправилась на кухню.

Томас неуклюже поднялся из-за стола, быстро скинул тетради и учебники в портфель, приблизился к ровному окну и распахнул его. В ноздри тотчас попал приятный послетуманный запашок, пробирающее до дрожи дуновение ветра и аромат недавно испечённых утренних круассанов, исходящий из дымо- и пароотводящих труб. На улице Недтерринг в семь утра никто кроме бродяги Фоука не дремал, а магазин "Нужные вещи для ненужных" заполнили многочисленные покупатели, чтобы успеть на ежедневное утреннее снижение цен на два процента. Глядя на взрослых, дерущихся за последнюю сырую синюю форель, мальчик понимал, что обязан ходить в школу, затем устроиться на приличную работу, чтобы жить в достатке, а не в отделении, отвечающем за почтовую доставку. Томас сел на подоконник и свесил ноги вниз, наслаждаясь приятными запахами. Было свежо, шумно и одновременно успокаивающе, словно та ругань снаружи никогда не доберётся до кудрявого подростка. Казалось, мальчишка очутился совсем в другом мире. Гринбейл запахнул ставни, и приоткрыл другое окно, чтобы в помещении не было слишком душно.

Томас бросил взгляд на настенные часы и ужаснулся – до занятий осталось всего двадцать пять минут. Мальчик спрыгнул вниз по ступеням, при этом не забыв взять портфель с учебниками и отсутствующей домашней работой, взял с собой три штуки финикового печенья, схватил два огромных блина, жадно запихав их в рот, и поспешил в прихожую.

— И как это называется, Томас? — занегодовала бабушка вслед. — Кому я готовлю завтраки, юный джентльмен? Да и ты ешь в сухомятку! Подавишься ещё!

— Доем, когда вернусь, ба! — отсалютовал Гринбейл старушке. — Уже опаздываю!

Гринбейл застегнул пальто, надел мужские туфли и выбрался на волю. Обращу ваше внимание на то, что на нём висела школьная одежда, которую он не снимал с вчерашнего рассвета.

Выйдя на крыльцо, Томас сразу заподозрил неладное. А именно – Тихая Площадь в данный момент совсем не являлась тихой. Наоборот, её заполонили удивлённые и определённо негативно настроенные горожане. От шума и гама невозможно было расслышать и человека, болтающего в футе от вас. Никогда подобного не случалось ранним утром. Некоторые личности высунули головы из окон квартир и уставились на происходящее где-то впереди через линзы моноклей. Несомненно, Томас заинтересовался происходящим и выбросил из головы какие-либо мысли об учёбе. Столпились люди в противоположной от дома Гринбейла стороне Площади, а точнее рядом с травяной лавкой или же "Апотекой одноногой Синти" – загадочным готическим магазинчиком, раскинувшимся в нижней части жилого дома №6. Мальчик решил не дожидаться редкого шанса на протискивание и в нетерпении погрузился в многообразие рук, ног, и туловищ. Однако подобный поступок вызвал неодобрение среди окружающих, послышалось аханье, оханье, кваканье и завистливые вздохи.

— Кто пропустил сюда ребёнка? — воскликнул первый голос, сухой и мерзкий. — Только их здесь не хватало!

— Эй, малолетка, уйди отсюда, — пригрозил указательным пальцем усатый мужчина в отставке. — Ну-ты, гну-ты, надо же этим гадким малолапым, но длинноносым детям всё выведать!

— Вот почему у меня нет ребёнка! — пожаловалась тому женщина с деревянным протезом вместо левого глаза и кривыми гнилыми зубами. — Моя мамаша рассказывала, что это из-за отсутствия моей красоты, но я сама не хочу их даже видеть!

— Ваша мамаша в чём-то права, — подмигнул мистер.

Некоторые импозантные особи, между тем, не стеснялись и говорили:

— Фу, какая гадость, такие любопытные раньше долго не жили! Когда же в моду вновь вернутся смертные казни?

Во-первых, конечно же, слушать такие обращения Гринбейлу отнюдь не нравилось, но Томас попросту привык к отвратительному контингенту, среди которого проживал. Во-вторых, многим навязывали неприязнь к детям ещё с детства, поэтому винить тех, кого так приучали родители, видящие в чадах только лишний рот в семье, не стоит. Умные люди до правды догадаются сами.

Протиснувшись между очередной группкой бабулек, одна из которых запричитала "Ох, Ширли, ты же знаешь, у меня жуткая аллергия на недоросликов", Томас выбрался вперёд и увидел подозрительную, по его мнению, картину: около "Апотеки" кипела работа. Хозяйка лавки в компании неизвестного мужчины в чёрном поднимала чугунную фирменную вывеску с названием, вероятно, отвалившуюся ночью во время прихода Тумана. Незнакомец залез на раздвоенную лестницу, предназначенную для работы шварца. Такие складывались пополам и хранились в наблюдательных будках. Ошибки быть не могло – Гринбейл лично видел такую удобную штуку у Скобеля. Однако по правилам данную служебную лестницу мог использовать только действующий шварц улицы Терриякки, каким являлся незаменимый старик Тарасович.

Диковинная владелица заведения "Апотека одноногой Синти" въехала в Онфост несколько кругов назад и уже совершенно никого не удивляла видом. А вот выглядела она, словно заправская пиратка, прибывшая с других таинственных земель: имела длинные бурые волосы, собранные в верёвки с золотыми кольцами на конце, и одевалась в богатое и модное платье, какое завистники назвали бы мешковатым тряпьём. Также на ней постоянно висела куча различных побрякушек и необычных вещей по типу компаса или подзорной трубы. Даже отдалённо Мисс Синти напоминала капитана какого-нибудь злобного корабля из флота Пиратского Братства. О пиратах мальчик знал не понаслышке: совсем недавно о них рассказывал Мистер Бэдтеллер, незаменимый учитель истории Короны. Говорят, давным-давно Корону окружала большая вода, по которой плавали торговцы, бандиты и воры, однако сейчас в них выплывали крайне редко. Корона отделилась от остального мира с правления тирана Асданоша и так и не решилась связаться с иными странами. Получается, Орландо Асданош виноват во многом.

Томас недолюбливал этого человека. Ещё на уроках истории кудрявый мальчишка возненавидел злого мужчину, испытывавшего радость от кровопролитий. Когда Мистер Бэдтеллер впервые показали портрет черноволосого безбородого и черноглазого Асданоша, Гринбейлу захотелось ударить по лицу надменного тирана. Но забудем о прошлом.

Соседку Томас видел часто, а вот загадочного незнакомца ещё ни разу. Это был стройный человек в одежде, похожей на классическую форму шварца. Тёмная вычурная рубашка, шляпа-цилиндр, чёрный костюм, брюки и вьющийся до ступней плащ. Лицо новой персоны скрывал высокий воротник пиджака, напоминавший верхнюю часть крыльев бабочки. Если это и правда шварц Терриякки, то где же Скобель Тарасович, лучший из лучших?

Когда таинственный мужчина закончил прикрепление вывески, он спустился с лестницы, нагло прошёл сквозь толпу, отталкивая народ, и залез на возвышение для обращений. Табличка с новостями тоже переменилась. Теперь на ней висели совершенно незнакомые листовки. Господин неприветливо похлопал в ладоши и прокашлялся, призывая окружающих к вниманию. Площадь затихла в ожидании слов. Молодой человек вынул из кармана костюма свиток, с неприятным шелестом развернул его и зачитал:

— Дорогие северные жители северной части северного городка Орфонс… Онфост! — поправился он, не разобрав подчерк. Зачитывал мистер по слову с ненужными остановками, отчего сразу вызвал волну из недовольных лиц. — Меня зовут Менгель и с последнего дня осени, то бишь сегодняшнего дня, я стану вашим новым шварцем!

— А где же Скобель? Мы не слыхали о его уходе и не можем поверить вам на слово! — среди жителей раздались звуки согласия и поддержки в сторону спросившего, ропот и топот толпы стал громче. Добавились резкие выкрики в сторону новичка.

— Снова очередной бред от Властителя Норша! Что он там снова придумал? Запретить пожилым работать?

— Какое право вы имеете отправлять заслуженного работника в отставку? Немыслимое хамство!

Менгель вскинул руку, тем самым успокаивая народ, и продолжил читать.

— По указу Великого и Неоспоримого Его Чудесного Сиятельства Властителя Норша, Менгель Б… — вновь запнулся молодой человек. — Рондалонич приставлен к посту, находящемуся на Тихой Площади, а именно на улице Терриякки на временную замену шварца Винского Скобеля Тарасовича. Сам почётный член Общества Смотрителей за Туманом направлен в Мейн, столицу Короны, для получения совершенно новой награды, не известной доныне. Мистера Винского обслужат, проверят его здоровье и работоспособность. Также сообщаем, что гость пробудет на отдыхе треть зимнего периода.

Речь закончилась, и сверток был убран в карман чёрного пиджака. Речь показалась Томасу, несомненно, наигранной, но он не понял, как доказать эту наигранность. К тому же, свиток действительно выглядел по-столичному: не слишком гигантский и украшенный дорогими материалами.

Неизвестно по какой причине, Томасу скользкий тип из Мейна совсем не понравился. Возможно потому, что у него постоянно из стороны в сторону бегали глаза и со лба, как с покатистой крыши, стекали капли пота. А значит Менгель волновался. Часть его лица была закрыта шёлковым шарфом, что выглядело весьма и весьма престранно. Сказать прямо, Гринбейл сомневался в компетентности Рондалонича.

Неприметно попятившись прочь от толпы, мальчик сразу же направился к родной смотровой будке, чтобы удостовериться в отсутствии Скобеля. Если бы старик куда-то собрался, то он непременно сообщил бы о будущей поездке Гринбейла. Они были друг другу товарищами. Чуть меньше, чем Томас и Джим, но всё же товарищами. Светловолосый подросток не собирался бездействовать, как "умные" взрослые. И если Тарасович где-то находился туманной ночью, то только в наблюдательной будке.

Подходя к четырёхстенной комнатке из металла, дерева и стекла, Томас ничего загадочного не увидел: ни царапин, ни отчётливых следов возможного убийцы, какие иногда встречались в детских детективах. Значит кто-то успел протереть стёкла. Гринбейл заглянул в смотровое окошко, однако внутри ничего подозрительного помимо недопитой чашки с пурпурной жидкостью не оказалось. На столе лежала помятая газета, тряпка для вытирания окон и копна бумаг для писем.

Не найдя ничего интересного, юный детектив приготовился покинуть место, которое теперь облюбовал неизвестный шварц, но всё-таки не покинул полностью, ибо солнце, выглянувшее из-за нежного облака в форме толстенной милой крысы, протянуло лучи вниз. Краем глаза мальчик заметил таинственный блеск под опорой наблюдательного поста.

Опустившись на колени, Томас без какого-либо страха или сомнения засунул руку внутрь небольшой незабэйтонированной ниши и вынул знакомый предмет.

Любимые окуляры Скобеля. Те, без которых он не покидал будку и квартиру в туманные дни, те, которые миллион кругов служили старику верой, правдой и пользой. Найденные окуляры не предназначались для улучшения зрения, а существовали специально для шварцев. Эта штука позволяла служителям и не всегда закона погружаться в дымку без ущерба для зрения, ведь иногда она щипала глаза, словно их намылили. Данные окуляры использовались для более удобного поиска заблудших. И Гринбейл нашёл их разбитыми и бесполезными, хотя толстые линзы могли разбиться лишь от полёта с высоты третьего этажа, от падения тучного тела и тому подобных поворотов сюжета, именуемых жизнью.

— Эй, ты там! — послышался окрик с Площади. — Что ты там удумал? А ну отойди от чужого имущества, пока я не взвёл курок рабочего револьвера!

Гринбейл вздрогнул от неожиданности, незаметно опустил безнадёжно испорченные окуляры Скобеля за пазуху своего пальто и поднялся с колен. Обернувшись, Томас вздрогнул – над ним уже возвышался тёмный страшный силуэт, какой обычно встречается в кошмарах или городских госпиталях. К несчастью, этот силуэт, облаченный во всё чёрное и шарф, нам, как и бедному юному детективу, знаком. Вблизи лицо Менгеля оказалось довольно угрожающе-ужасающим: у нового шварца имелись острые черты, словно его рисовал художник-карикатурист. А ещё оно выглядело излишне белым и бледным, будто его обладатель не выходил на солнечный свет минимум три периода из-за боязни к обществу.

— Так, так, так, мальчишка! — натянуто просипел Рондалонич. — Кто ещё мог портить или взламывать имущество, принадлежащее Норшу, как не юнец с поднятой самооценкой? Захотелось сменить место жительства и отправиться в тюрьму Локд за вандализм? — не успокаивался зычный голос. — Там давным-давно построили отдел для непослушных детишек.

Затем он резко схватил мальчика за ухо.

— Но сэр! Я ничего из перечисленного вами не делал! — запричитал мальчик, стараясь вырваться на волю. — Я... Я всего лишь искал коллекционную фигурку шварца, выпавшую из рюкзака! Мне её подарила родная бабуля в честь грядущего Дня Объединения!

Молодой человек приблизил холодное к Томасу, и мальчик смог разглядеть его морду до точностей. Серые, похожие на цвет с чёрно-белых фотографий, зрачки, крючковатый нос, на который, если его перевернуть, любой мог повесить шляпу, идеальная кожа без морщин, прыщей или веснушек и ухоженные брови. Менгель выглядел до дрожи серьёзным и опасным. Странно, что новый шварц никого не удивил неопрятным, ледяным видом, так как каждый взрослый чем-то похож на себеподобных.

— Неужели? — прошипел он. — Тогда тебя не затруднит показать отвратную ребяческую вещичку? — вдобавок Менгель усмехнулся, оскалив блистающе-ровные зубы.

Томас не растерялся, снял портфель и предоставил лакированную фигурку, спрятанную в иной от разбитых окуляров отдел. Рондалонич с прищуром принял лакированного шварца, осмотрел предмет, не выпуская покрасневшее ухо Гринбейла из ладони.

— Хм-м, — вновь заговорил новичок, небрежно кидая Томасу игрушку и отпуская ухо. — На этот раз тебе повезло, мальчонка, однако намотай себе на ус. Или что там у вас, детей, растёт. В следующий раз появишься где-то у смотрительного поста, чтобы что-нибудь выяснить, сразу отправишься в сиротский приют. И плевать, что у тебя кто-то там есть. Властитель Норш против вмешательства детей в рабочий процесс. Чтобы я тебя не видел больше, а иначе... В общем проваливай. — Менгель сердито толкнул Гринбейла и отправился восвояси. Наверняка, наводить свои бледнолицые порядки.

Гринбейл поднялся с колен, почесал зудящую мочку и отправился дальше, не оглядываясь, но точно ощущая пристальный взор, устремлённый в спину. Выйдя к Площади Свободы, мальчик обратил внимание на массивный циферблат, висящий на высокой часовой башне. Такие громадные башни строились в каждом городе и назывались в честь строителей. Здание в Онфосте прозвали Маленьким Львом.

"Плохо дело" — подумал про себя Томас. Помимо того, что мальчик задержался и теперь неумолимо опаздывал на занятия Одри, с его практически единственным товарищем и попросту хорошим человеком, Скобелем, произошло что-то непонятное. Казалось, старика вышвырнули или волоком вытащили из будки шварцев, ударили об неё, запамятовав снять с Тарасовича окуляры, и так и не вернули назад.

Сам того не замечая, Гринбейл перешёл на бег. Всего за две минуты мальчик пулей вылетел за пределы рынка и Площади Свободы и после нескольких крутых поворотов уже спешил по Широкой улице – самой широкой улице в самом северном городке Онфосте, в конце которой располагалась единственная и незаменимая, хотя хотелось бы, школа "Знайник".

О, это было старое трёхэтажное здание с потресканными каменными стенами и ржавой извилистой оградой, которая служила забором. У многих подобная ограда, как и учреждение, ассоциировалась с исправительной колонией или замужним прозябанием, что по значению с предыдущим словосочетанием одно и то же. Чтобы сократить путь, ученик прошмыгнул в неединственную в "тюремной" ограде дырку и со всех ног поспешил на урок, предварительно попав в строение, повесив пальто на крючок и сменив меховые сапоги на потрёпанные чёрные туфли на три размера меньше, носить которые считалось обязанностью не только каждого адекватного ученика, но и джентльмена.

Миссис Одри проводила уроки в кабинете на первом этаже, что было довольно хорошо для опаздывающих. Бродя по опустевшему коридору, Томас верно соображал, что его ждёт внутри обители зла и скуки. Звонок уже прозвенел, а он задержался из-за Менгеля и чрезмерной любознательности.

Единственное, что нравилось Гринбейлу на уроке догородского языка – так это привлекательный вид из окна. Так как здание находилось на возвышении, а ограда за долгие круга немного просела под рыхлую землю, и теперь вместо того, чтобы слушать монотонную речь кошмарной учительницы, мальчик любовался снующими туда и обратно людьми и, к несчастью, думал, как бы поскорее отправиться на следующий, более увлекательный урок.

Подкравшись к закрытой двери класса, Томас, не глядя под ноги, решил подслушать обстановку внутри, однако внезапно неловкий ученик поскользнулся на брошенной одноклассниками банановой шкурке и, распахнув створку, чертыхнулся прямо под ноги Миссис Одри Крунсберг.

Конечно же, все ответственные и беспроблемные ученики уже расселись за одиночные парты, а юный путешественник вновь стал последним.

По виду, сегодня Миссис Крунсберг находилась в мерзейшем настроении, чем обычно. Она не радовалась и не скучала. Она сжала губы, словно по линейке. Дамочка явно готовилась к словесной порке, но молчала, ибо это было молчание в преддверии бури. У неё было, как я упоминал ранее, сморщенное неотёсанное лицо, седые кудрявые волосы, в которых, по мнению Джима Логана, уж точно завелась пара-тройка швондеров, грызущих старческий мозг. У учительницы был длинный нос, а носила она одну и ту же фиолетовую блузку и длинную юбку, что делало её ещё гадостней, чем остальные гнусные личности. На пустынном неприкосновенном столе Одри лежал огромный и такой же пыльный, как и её душа, журнал для оценок, который, несомненно, заполнялся исключительно онсами, твутами и тресами.

Томас мигом обогнул мертвецкую женщину и прыгнул за парту, не смея раскрыть рта. Кудрявый мальчишка раскрыл портфель, чтобы вытащить оттуда учебник по догородскому и прописи, и вот тогда послышался протяжный и противный волчий вой:

— Ми-истер Гринбе-ейл! Объясните, пожалуйста, молодой человек, почему вы опоздали? — прокаркала она. — И отнюдь не в первый и не последний раз!

По лицу Одри было видно, что издевательства над учениками приносили ей удовольствие. Скорее, счастье ей приносил чужой страх перед неизведанным, потому что никто не знал, что Миссис Крунсберг устроит на этот раз. Старуха продолжила.

— Также вы нарочито ввалились в кабинет, прервав урок, и потратили моё бесценное время на ожидание! Точно! Могу предположить, что всё это из-за ненависти к моему предмету! Это... Это лечится. Мы с лёгкостью преодолеем порог от ненависти до превосходного поведения, — чуть ли не плача высказала дамочка. — Что ж, я вас поздравляю, Ми-истер Гринбе-ейл! Вы останетесь после занятий на час дольше, чем ваши товарищи по обучению. Может, научитесь приходить вовремя.

Мальчик решил не отвечать на высказывания Одри, так как давно знал, что ни к чему хорошему споры не приведут.

— А теперь, — промолвила старуха, — Я хочу, чтобы вы, Гринбейл, вышли к доске и записали десять слов под диктовку! Ах, да, а после, вы, само собой, покажете готовое домашнее задание.

И завертелся, завертелся круговорот жутких событий. Только начались они чуть позже.