Хронореверс

Глава 11

Меняя направление и скорость, чтобы запутать возможного наблюдателя, Басов увел фрегат далеко на окраину системы и только после этого велел навигаторам проложить новый маршрут. На этот раз прыжок должен был вывести их к одной из звездных систем Земной Федерации. басов выбрался из кокона и прошелся по рубке, разминая затекшее тело. Хомский выбрался из своего ложемента, выглядел он неважно, лицо побледнело, а покрытая коротким ежиком отросших волос голова блестела от пота. На пороге появился Дворжак, занявший собой почти весь проем. По его напряженной позе капитан понял, что экипаж смотрел трансляцию боя. За спиной рядового маячили остальные десантники.

– Сержант, что там было? – спросил Дворжак. – По нам стреляли, потому что мы на вражеском корабле?

– Не уверен, – ответил Хомский, потирая затылок тяжелой ладонью и крутя головой. – Я посылал им запросы, но наших там точно не было.

Он подошел к пульту и, согнав с места одного из навигаторов, занял его место. На экране появилось короткое видео, записанное Басовым с внешних камер. Запустив улучшение картинки, он увеличил ее еще и подозвал остальных.

– Вот, там уже вражеские корабли. И ни следа от наших, в эфире тишина и никаких следов, что кто-то с кем-то сражался.

– Ну так наверное, у внутренних планет, – пожал плечами Дворжак, стоящий за его спиной Богданов уточнил:

– Надо туда слетать и проверить!

– Мы не полетим, – вмешался в разговор Басов. Китель он надевать не стал, потому что вскоре предстояло выходить на прыжок. Он встал, оперев руки с закатанными до локтя рукавами в объемные бока и смотрел в экран, на котором замерли вражеские корабли. – Систему мы уже потеряли. Нужно двигаться дальше.

Десантники зашумели, но сержант вскинул руку, заставляя их замолчать, вместо этого сам обратился к Басову:

– Нам нужно слетать и проверить! Может, сумеем чем-то помочь!

– Не сумеем, – капитан помотал головой, – там наверняка уже никого живого не осталось.

– Но пушки гарнизона по нам стреляли! Может быть, там…

– Корабли чужаков на посадочной площадке, – напомнил Басов, и Хомский потемнел лицом.

– Но если враг уже на базе, почему начали стрелять по нам? У нас ведь точно такой же корабль! – Хомский посмотрел на капитана.

– А вот тут уже моя вина, – ответил Басов, – я велел связаться с гарнизоном.

– Но корабли чужаков остались на поверхности, – Хомский ткнул пальцем в экран.

– Мне тоже непонятно, почему. Нужно будет прояснить это позже. А пока я предлагаю отдохнуть, – сказал капитан и добавил, повернувшись к навигаторам: – Перенесите нас куда-нибудь в спокойное место.

***

Когда фрегат вышел в обычное пространство вдалеке от звезд и массивных объектов, капитан настоял, чтобы земляне получили доступ в кают-компанию. Хомский со скрипом, но все же согласился, и теперь в раздражении шагал в собственную каюту: остатки экипажа уничтоженного линкора принялись обсуждать какие-то их вопросы, от чего у сержанта заныли зубы.

По дороге его перехватил Брандхорст, хмурый, бинты с него еще не сняли, и сейчас он безотчетно потирал прикрытую ими рану.

– Сержант, не пора снова показать, кто тут главный? – пробасил капрал в полголоса. Этих запереть, капитана прижать – пусть прыгает к нашим базам! Сколько можно?

– Напомни, в каком ты звании, боец, – спросил Хомский холодно.

– Капрал, – Брандхорст вскинул брови, – а при чем…

– Вот именно. Ты зазнаешься, капрал. Смеешь критиковать своего сержанта. Ты может быть решил сам на мое место?

– Что… Нет… – Капрал захлопал глазами, – я просто…

– Всему свое время, – Хомский заметно смягчился, хлопнул Брандхорста по плечу. – Свободен.

От капитана и остальных действительно пора было избавляться. Если бы не чужаки, сержант уже дожидался нового назначения, передав Басова и фрегат разведчикам. Но как это сделать, когда инопланетная техника слушает только старика? Хомский вошел в каюту, заперся и упал на кровать, размеров которой не хватало, чтобы разместиться с удобствами. Басов был врагом. Если те, другие, которые теперь назывались Альянсом, угрозы сейчас не представляли, то капитан линкора оставался опасен. Хомский видел это в каждом движении, взгляде. Для них с капитаном эта война не кончилась, они были в самом центре сражения, пока мимо них неслись годы. И слова руководства, слабого, давно не видевшего смерти и боли, не значат ничего. Нужно найти способ отключить капитана от систем. От долгих раздумий начала болеть голова. Сержант потер ее ладонями, чувствуя короткую колючую щетину. Он не заметил, как уснул.

Проснулся от стука в дверь. Судя по настойчивости, стучали уже не в первый раз. Хомский потянулся, ударившись головой об атравматическую рамку кровати, резко поднялся. За порогом оказались Брандхорст и Фаркаш, глаза у обоих суетливо бегали, они вошли, как только сержант приглашающе повел рукой. Внутри капрал дождался, пока ему укажут на откидной стул, осторожно сел, Фаркаш остался стоять, опершись о стену плечом. Они перекинулись взглядами, и Брандхорст заговорил:

– Нужно что-то делать, сержант!

Он смотрел на Хомского из-под нахмуренных бровей, но было заметно, что он нервничает. Сержант перевел взгляд на Фаркаша, и тот кивнул, соглашаясь со словами капрала.

– У вас есть какие-то конкретные предложения? – спросил Хомский чуть повысив голос.

– Да, – неожиданно ответил Фаркаш, – мы дождемся, когда старик подключится, и возьмем его людей в заложники. Потребуем, чтобы он передал управление кому-то… тебе передал, сержант, а не то мы их всех того.

Рядовой развел руками, показывая широкие твердые ладони. Он был спокоен, словно и не говорил о мятеже и предполагаемом убийстве заложников. Хомский переводил взгляд с него на капрала и обратно, пока не убедился, что они совершенно серьезны.

– Идет война, бойцы, – сказал он с нажимом.

– Она и не прекращалась, сержант. Был один враг, стало два. Нужно к нашим лететь, сдать капитана, пусть сами с ним решают, корабль отдать и в бой! мы же здесь не можем, сержант!

Последние слова он прорычал, сжимая кулаки. Да, десант Арете создан для действия. Если боец не ест и не спит, он тренируется или воюет. Сколько они уже здесь? Больше недели, и сколько за это время потеряно систем? А сколько времени потрачено впустую?

– Все думают как вы? – заговорил Хомский после долгого молчания.

– Да. Только Богданов сомневается, но в целом не против, – ответил Фаркаш серьезно, и Брандхорст мелко закивал.

Хомский снова помолчал, потом резко выдохнул:

– Так… Значит, будем действовать. Во время следующего прыжка, когда уйдем в подпространство…

Он быстро изложил подчиненным примерный план действий, потом они долго его обсуждали, пока не пришли к четкому пониманию, кто и что должен делать. Когда через несколько часов капрал и рядовой вышли из его каюты, Хомский подождал, пока они скроются в коридоре и пошел на камбуз: нужно было подкрепиться.

***

Этот прыжок получался долгим. Изгиб подпространства выводил фрегат к точке назначения только через несколько часов после старта. Когда капитан Басов пришел в рубку, там уже оказались двое аретейских десантников, они нависали над пультами навигаторов, тыкая пальцами в экраны и расспрашивая о деталях прыжка. Сержант явился чуть позже, когда Басов уже устраивался в ложементе. Выглядел он собранным и спокойным, хотя в последний раз с него можно было снимать агитационный плакат о паникерах в рядах космофлота. И конечно его можно было понять, не каждый раз приходится наводить оружие на своих. Но очень важно, что теперь он собран и готов. Потому что, судя по данным, полученным с информационного бакена, в той системе, куда они собираются прыгнуть, враг может появиться в любую минуту. Нужно успеть доложить о случившемся и получить указания из штаба, но если получится проверить фрегат в деле – это тоже будет хорошо.

Иглы скользнули в кожу, Басов уже привычно не обратил внимания на зуд. Минуя виртуальную рубку, сразу слился с кораблем, ощутил его габариты, биение сердец, жизненно важных, от работы которых зависят жизни людей на борту. Правда, капитан так и не разобрался с загадочным третьим, самым слабым, питающим контуры, будто бы и вовсе не участвующие в работе. Сделав себе очередное напоминание найти среди терабайт документов нужный и разобраться наконец до конца, Басов переключился на обзорные камеры.

Когда рядом появился сержант, на Басова накатило и почти сразу растворилось раздражение. Аретей долго возился, пока его сознание не успокоилось, уместившись в отведенных под огневую систему мощностях бортового компьютера. Капитан не видел его, только ощущал волны недовольства, пока тот подключался к пушкам и ждал, пока закончится проверка. Наконец, заработал на полную мощность прыжковый двигатель, следом загудел, выходя на рабочие мощности и заряжая накопители генератор. Басов подключился к системе внутренней связи:

– Маршрут построен? К прыжку готовы.

– Так точно, товарищ капитан! – отрапортовали со своих мест навигаторы. – Прыжок затяжной, три часа сорок восемь минут стандартных. На время прыжка можно покинуть ложемент, корабль сообщит, когда мы будем возле точки выхода.

А вот это хорошо. Несколько часов провести в гробу, пусть и мягком, подключенному к виртуальности, капитану не хотелось совершенно. Фрегат медленно и неохотно сжался в точку, продавливаясь на изнанку пространства, и наконец исчез из реальности. Басов еще раз проверил показания приборов и собирался покинуть кокон, когда почувствовал, что снаружи, в рубке, что-то не так. Он подключился к камерам наблюдения, но успел заметить только, как в дверном проеме исчезают спины десантников. Больше кроме Хомского в рубке никого не оказалось. Сержант легко выпрыгнул из своего кокона, в два шага оказавшись у ложемента, в котором все еще был заперт капитан. А потом в глазах сверкнуло как от удара, и следующее, что он увидел, моргая и стараясь прийти в себя после резкого дисконнекта, это лицо десантника перед собой между створок открытого кокона.

Сержант схватил Басова за воротник, рывком посадил и, не давая опомниться, ткнул в бицепс инъектором с чем-то мутным внутри. Тот зашипел, на рукаве рубашки осталось влажное пятно, в самом центре которого проявлялась алая точка. Времени разбираться, что это, не было. Капитан схватил десантника за руку, резко дернул в сторону, затрещало, и в кулаке аретея остался кусок воротника. Продолжая удерживать запястье, Басов нанес несколько тяжелых ударов сержанту в лицо, прежде чем тот отбросил бесполезный теперь инъектор и поднял руку, защищаясь. Теперь кулак попадал по плечу и шее. Выждав момент, сержант перехватился удобнее и одним движением вытащил капитана из кокона и с поворотом швырнул на пол. Тот, несмотря на массивность, извернулся как кошка, перекатился через плечо и вскочил на ноги. Теперь они замерли друг перед другом в боевых стойках.

Басов чувствовал, как по венам разливается вколотая химия. Вряд ли яд, проще было просто застрелить, значит, какой-то наркотик, аретеи хотят, чтобы он передал им корабль. Этого у них не выйдет! Но и сопротивляться отравлению долго у него не получится, военные импланты уже борются, но часть химии уже начинает затуманивать мозг. Перед глазами все поплыло, пол закачался, и Басов схватился за спинку навигаторского кресла. Сержант незамедлительно бросился в атаку, выбросив вперед ногу, капитан дернулся назад, и бронированный ботинок едва разминулся с его подбородком. Басов тут же бросился вперед, они сошлись, и пространство рубки заполнилось звуками ударов и тяжелым дыханием. Наконец, десантник дал слабину, сделав крошечный шажок назад, и тогда Басов ударом гони в живот сбил десантника с ног и повалил на пол, осыпая градом ударов.

Но бил недолго. В голове уже начинало шуметь, и капитан все чаще промахивался, попадая в покрытый металлическими пластинами пол, а не в лицо сержанта. Он уже так ослаб, что с трудом поднимал руки, а падали обратно они почти исключительно под собственным весом. Десантник только закрывался, выжидая момента. Наконец, он перехватил руки и перекинул капитана через себя, используя ногу как рычаг. Капитан перелетел через противника, ударился спиной о пол и наконец позволил химии в крови взять над собой контроль. Но в ушах еще звучал гремящий голос сержанта, когда тот звал своих людей в рубку.

***

Пропуская удар за ударом, лежащий на полу Хомский остро понимал, какой ошибкой было понадеяться на собственные силы. Капитан казался неуязвимым, он легко перенес укол боевого транквилизатора, созданного специально для допросов в условиях нехватки времени. Обычно он вырубал человека за половину минуты, Басов же не выглядел отравленным абсолютно, и бился на удивление умело, а силы в нем оказалось немеряно. Когда он сбил Хомского с ног и начал утюжить кулаками, сержант подумал, что сейчас ему придет конец. Неожиданно темп избиения замедлился, и аретей понял с радостью, что Басов все-таки не железный. Он все еще молотил кулаками, но теперь попадал куда угодно, только не по десантнику.

Но и Хомского и самого уже покидали силы, от ударов гудела голова, а глаза заливала кровь из рассеченных бровей. Поймав момент, когда капитан остановился, чтобы перевести дыхание, он перехватил того за руки и перекинул через себя. Басов грянулся спиной и наконец замер.

Нужно было подниматься и звать остальных, но Хомский позволил себе несколько секунд отдыха. По телу словно оттопталось стадо слонов, в ушах стоял тонкий писк, его шатало, пока он поднимался на ноги. Дотянувшись до пульта, он мазнул по кнопке внутренней связи и прохрипел:

– Фаркаш, Бранд, сюда. И захватите аптечку, что-ли…

Он на неверных ногах шагнул к распростертому на полу капитану, толкнул того носком ботинка. Старый медведь едва его не задавил. За спиной загрохотали шаги, ворвавшиеся в рубку аретеи бросились к Хомскому:

– Сержант, ты как?

Фаркаш бросил под ноги сумку первой помощи, раскрыл и теперь копался в ней. Брандхорст навис над сержантом, спросил:

– Не убил?

– Такого убьешь… – прошипел Хомский. – Помоги его поднять.

Они вдвоем кое-как перетащили бесчувственное тело, бросили в кресло навигатора. Потом Фаркаш возился с рассечениями и ссадинами Хомского, пока Брандхорст бегал в каюту, чтобы забрать позабытый там трос, сплетенный из разорванных на ленты простыней. Притянутый тросом к креслу землянин выглядел совсем не опасным, но Хомского все равно потряхивало, стоило ему поглядеть на Басова. Кровь сержанта, оставшуюся но полу после драки, поспешно затерли тряпками, сам Хомский сходил умыться и переодеться, и теперь выглядел просто плохо, а не ужасно. На все про все у него ушла пара часов, и теперь он сидел, ожидая, когда землянин придет в себя. Тот не спешил. Тогда Хомской спросил у скучающего у пульта Фаркаша:

– Через сколько старик сможет говорить? Что там в инструкции?

– Да кто бы знал! С одной стороны, ты в него весь флакон вогнал, с другой – непонятно, как этому зверю хватило. Сейчас попробую растолкать.

Фаркаш повернулся к Басову, похлопал того по щеке. Голова капитана лежала на груди, он дышал ровно, словно просто спал. Тогда рядовой ударил сильнее, голова дернулась, на щеке, на которой уже начала пробиваться густая седая щетина, остался багровый отпечаток.

– Эй, дедуля! Просыпаемся!

Фаркаш пощелкал пальцами у капитана перед лицом, занес ладонь для нового удара, но Басов вдруг открыл глаза.

– Еще раз, и я тебя выброшу в космос, боец, – сказал он с угрозой. Взгляд его был ясным, только белки порыла сеточка красных жилок, а голос звучал так четко, будто это не он еще минуту назад находился в отключке.

– Устанешь, дедуля! – усмехнулся Фаркаш, но руку опустил и отошел. Его место незамедлительно занял Хомский.

– Очнулся, старик?

– Я так понимаю, мы все еще на изнанке, – Басов пошевелился, чтобы заглянуть в экраны. – И что дальше?

– Ты отдаешь управление, а мы ничего не делаем ни тебе, ни твоим людям.

Хомский пожал плечами, стараясь выглядеть безразличным. Фаркаш как бы невзначай переключил камеры на внутреннее наблюдение, и на экранах появились ходящие по коридорам трое десантников и сидящие в каютах земляне. Юный рядовой, который никак не желал расставаться с предметом обожания, лежал на полу, свернувшись в клубок, и на лице у него не было живого места. Остальные, включая девушку, были порядком напуганы, но их не тронули.

– Все так просто? – хмыкнул Басов.

– Мы должны вернуться к своим, старик, – Хомский отошел и опустился в соседнее кресло. – Ты меня должен понять. Меня бы устроило, если бы ты сам нас отвез, а потом отдал фрегат военным Арете, но ты ведь не станешь?

Басов помотал головой, не отводя взгляда от сержанта, и тот продолжил:

– А без корабля мне возвращаться нельзя. Что же я тогда за десантник? И какой к черту сержант? Миссию не выполнил, попал в плен…

– Ты людей сохранил! – бросил капитан.

– …а потом еще и не смог доставить трофейное вражеское судно! Мне оно важнее, старик. Тебя так и так ждал трибунал, а сейчас может и простят. Уверен, им сейчас опытные военные нужны вот так! – Он постучал ребром ладони по горлу. – И мы же вроде союзники теперь, нет? Альянс?

Последние слова он не смог произнести без издевки. Капитан смотрел на него, почти не моргая.

– Так что вот мое предложение: мы вас высаживаем в вашей системе, как раз туда летим, а сами отправляемся к своим. Все в выигрыше.

– Не соглашусь, боец, – сказал Басов все так же спокойно. – Передать управление… если бы даже и мог, то не стал.

– Старик, ты не понимаешь?..

– Это ты не понимаешь. Когда мы выйдем из прыжка, максимум, что ты сможешь – управлять пушками. Если некому будет управлять, ты не продержишься и десяти минут, фрегат будет уничтожен.

Хомский смотрел на капитана, тот говорил спокойно, но лицо его начало наливаться багровым. Сержант спросил, наклонившись вперед:

– Но ты и твои люди тоже погибнут.

– Мы уже умерли на «Селенге», и корабль ты не получишь. Я буду рад умереть, зная, что утащил в ад тебя и твоих зверенышей!

Хомский отшатнулся как от удара, глядя в горящие тихой яростью глаза землянина. Губы капитана скривились в злой усмешке.

***

Боевой корабль, настолько огромный, что уже почти не отличим от орбитальной платформы, двигался над землей на высоте тридцати метров. Диск толщиной в сто метров и диаметром в триста подминал под себя все: деревья, кусты, проползая над неглубоким прудом, вытеснил из него всю воду. Поле, поддерживающее чудовищную громаду в воздухе, раскатывало все, что попадало в пределы его влияния, в тончайшую одномерную пленку, прогибалась даже сама земля, оставляя глубокий след там, где прошел корабль.

Сражение на орбите закончилось, не успев начаться. Флотилия боевых кораблей Арете вышла из подпространства в пяти сотнях тысяч километров от планеты, первым делом уничтожив бакен подпространственной связи. Силы самообороны были приведены в боевую готовность уже через десять минут, но что могли сделать против хорошо вооруженных, ведомых опытными воинами боевых единиц наспех залатанные списанные фрегаты Федерации? Один из колонистских суденышек попытался нырнуть в подпространство, чтобы позвать помощь, но его сожгли прямыми попаданиями сразу из трех рентгеновских лазеров. Он продолжал сжиматься, проталкиваясь на изнанку, но внутри у него уже не могло остаться в живых никого.

Следующие несколько часов на орбитах планеты продолжалась смертельная игра. Прижатые почти к самой атмосфере, ополченцы отстреливались и отчаянно маневрировали, но один за другим сгорали, разваливаясь на куски и оставляя за собой длинные дымные хвосты. А затем враг спустился к поверхности.

Планета была заселена слабо, всего десяток городов, сотня тысяч жителей. Окраинный мир на самой границе воюющих сторон в спорной звездной системе. Здесь не было ни развитой промышленности, ни энергетического, ни какого-то иного центра, просто фермеры, потомки переселенцев, на свою беду выбравших этот каменный шар для жизни. Здесь совсем недавно подошло к концу затянувшееся на несколько веков терраформирование, превратившее враждебный мир в подобие места, где можно жить.

Корабли Арете спускались, и каждый уже нашел для себя цель. Кто-то забрасывал отведенный для него участок поверхности бомбами, другие жгли лазерами, били торпедами. Самый большой из них медленно опускался на побережье теплого моря, рядом с расположившимся у самой воды маленьким рыбацким городком. Сначала поднялся сильный ветер, и чем ниже опускался корабль, тем сильнее он становился. А потом он двинулся к домам.

Люди выбегали на улицы, в ужасе глядя на приближающееся чудовище, поднимающее тучи пыли и накатывающее, словно лавина. Жители города бросились бежать, но откуда-то сверху, с высоты в десятки метров, по ним ударили свистящие потоки металла. Снаряды с одинаковой легкостью прошивали кирпич, дерево, тонкие стальные конструкции и человеческие тела. Над городом взлетали крики ужаса и боли, треск рушащихся домов, и все это тонуло бешеном свисте ветра.

Добравшись до границы города, корабль продолжил движение, и все, что еще не было разрушено, сыпалось, трескалось и вдавливалось в грязь под весом левиафана, погребая под собой тела погибших и спрятавшихся в подвалах живых. К этому времени спасаться уже стало некому. Корабль двинулся к пологому берегу, сполз в воду и двинулся над ней, вытесняя колоссальные объемы воды, которые небольшим цунами захлестнули вдавленные в грунт руины. Вода прошла по улицам, заливая фундаменты, заполняя чудом оставшиеся под ними пустоты. Левиафан висел над водой, словно любуясь тем, что натворил. А потом начал медленно подниматься, от чего поднялась вторая волна, прошла, потянулась обратно, унося с собой все, что не сумела первая.

За его взлетом следили три пары глаз. Дети, сбежавшие в далекий лес поохотиться на белок, не успели вернуться домой до нападения, и с ужасом наблюдали с опушки, как погибают все, кто был им дорог, и как унесшее их жизни чудовище безразлично уходит обратно в небеса.

Одним из мальчиков был совсем еще маленький Петя Басов. А вместе с городом были убиты почти все, кого он знал и любил в этом мире.

***

– Десять минут до выхода в обычное пространство, сержант! – напомнил о своем существовании Фаркаш. В разговор старшего с земным капитаном он не лез, хоть и нервно следил за его ходом.

Получалось у сержанта отвратительно. Он с самого начала, с их первой встречи на мостике погибшего линкора, взял неверный тон. Стоило прострелить старику ногу и бросить прямо там вместе со всей его командой, а старший вместо этого взялся зачем-то с ним спорить. И вот к чему это привело! Скоро они вывалятся в обычное пространство посреди системы, принадлежащей землянам, а сержант все еще не заставил упрямого урода сдать полномочия!

– Дай я, – сказал рядовой, становясь перед капитаном. Бить связанного – низко, такого у них не позволял себе даже покойник Иванчек, но дело не могло больше ждать.

– Подожди, – остановил его Хомский, потом обратился к Басову: – Старик, у тебя последний шанс…

– Начинаем, – сказал Фаркаш, подойдя к пульту и нажимая громкую связь, – Богданов, пристрели одного заложника.

– Ты ничего не перепутал, рядовой? – удивленно спросил Хомский. Фаркаш открыл кобуру, вынул пистолет и направил его на сержанта.

– С тебя потом спросим, сержант. За невыполение прямых обязанностей в военное время. А пока не лезь.

Фаркаш переводил взгляд с пульта на сержанта, стоящего с поднятыми руками. Пропищал вызов, а следом прозвучал взволнованный голос Богданова:

– Адам, какого черта? Где сержант?

– Сержант арестован, выполняйте приказ.

– Мы на такое не договаривались! – зазвучал голос Брандхорста. – И даже если арестован, то следующий командовать я!

Хомский едва заметно сдвинулся, но это не осталось незамеченным. Фаркаш тут же вскинул оружие, сказал с угрозой, глядя поверх ствола:

– Не дергайся! Сержант, ты сам согласился с планом, а теперь отказываешься. Может, расстрелять тебя?

Хомский увидел, как напрягся палец рядового на курке, а в глазах появилась смерть. Когда Фаркаш успел рехнуться? И почему сержант этого не заметил? Если сейчас резко упасть в сторону, а потом…

В дверь, ведущую в рубку, яростно замолотили с той стороны, по внутренней связи раздавались крики десантников, требующих впустить их. Фаркаш отвлекся на миг, отведя взгляд, и Хомскому хватило этого времени, чтобы уйти с линии выстрела. Он поднырнул под траекторию полета пули, оттолкнулся, отчаянно надеясь, что подошвы ботинок не заскользят на металлическом полу. Грохнул выстрел, за ним второй, третий, над головой просвистел металл. А в следующее мгновение Хомский уже обошел стрелка, оказавшись у того за спиной, ухватил рядового за голову и резко дернул. Раздался хруст, и Фаркаш сломанной куклой рухнул сержанту под ноги.

Когда дверь в рубку открылась, вбежавшие десантники увидели лежащего на полу товарища и сержанта, стоящего у пульта. Увидев их, он медленно наклонился, подбирая пистолет, и наставил его на подчиненных:

– Кто-то еще с ним?

– Нет, сержант! – зачастил Брандхорст, – Мы не думали, что так далеко зайдет! Мы бы сами его…

– Ясно. Адам живой еще, Богданов, Бранд, тащите его в медотсек. Ты, – он указал на Богданова, – развяжи старика и засунь в кокон, у нас три минуты до выхода, и если он не сможет пилотировать, нам конец.