Книга 16. Пожиратель Богов. Часть 4

Глава 76

— Гости! — завопил Тириан, беспомощно замахав трясущимися руками. Его голос скрипел, как несмазанные механизмы. — Садитесь, садитесь! Мой сын скоро вернется с охоты! Принесет дичи!

Я замер. Сын? У Тириана и дети? Я бросил вопросительный взгляд на Кримзона, но тот лишь пожал плечами.

— Ты… узнаешь меня? — осторожно спросил я, присаживаясь на краешек деревянного табурета.

Тириан медленно поднял голову. Его глаза, когда-то, должно быть, острые как бритва, теперь были мутными, словно затянутыми дымкой. Он долго всматривался в меня, его взгляд скользил по моему лицу, но не находил узнавания.

— Ты… ты кто? — его голос был хриплым, как скрип несмазанных петель. — Сын мой? Нет… — Он покачал головой, и несколько седых прядей выбились из жидкой гривы. — Сына у меня не было… или был? Нет, точно не было.

— Я не твой сын, — покачал я головой. — Расскажи мне, старик, — спросил, опускаясь в кресло напротив. Кожа скрипнула под моим весом. — Как ты прожил эту жизнь?

Он замолчал, его взгляд устремился куда-то вдаль, за пределы комнаты, за пределы времени.

— Жил… — наконец продолжил он, облизнув потрескавшиеся губы. — Как все жили. Тейя росла… я помогал, чем мог. Кримзон… да, Кримзон дал мне этот дом после… после того как Лорго прислал ту охранницу…

Его голос оборвался. Он поднял дрожащую руку и потрогал медный кувшин на столике рядом, как будто проверяя, реальный ли он. Капля пота скатилась по его виску, исчезнув в гуще морщин.

— Как ее звали… — пробормотал он. — Рыжая была… смеялась, когда я шутил. Громко смеялась, так что эхо разносилось по всему дому.

Я видел, как его глаза на мгновение оживились, в них вспыхнул огонек давно забытой радости. Его пальцы непроизвольно сжались, словно пытаясь удержать призрак того смеха.

— Мы… женились, — продолжил он, и его голос стал тише. — Она умерла. Во сне. Старость — это не болезнь, понимаешь? Это… это как песок в песочных часах, который постепенно засыпает тебя целиком.

Внезапно он резко кашлянул, его тело содрогнулось от спазма. Я протянул ему кувшин с водой, но он отмахнулся. Когда кашель прошел, он вытер губы тыльной стороной ладони и продолжил, как будто не было этой паузы:

— А потом? Потом я просто… сидел. Ждал. Иногда приходили молодые маги, просили советов. Глупости все это. — Он фыркнул, и в этом звуке было столько презрения, сколько не смог бы выразить и молодой человек. — Тим Тарс… вот мерзавец. Из-за него я так и не стал тем, кем должен был стать.

— Почему ты так думаешь? — спросил я, стараясь сохранить голос ровным.

Тириан внезапно оживился. Его глаза загорелись старым огнем, и он резко выпрямился в кресле.

— Он отказался! — прошипел старик, и слюна брызнула из уголков его рта. — Отказался убить моего покровителя! Я бы получил его Дар! Стал бы сильнее, чем… чем…

Его голос снова потерял силу. Он откинулся на спинку кресла, внезапно уставший. Его пальцы начали барабанить по подлокотнику беспокойным, нервным ритмом.

— Ты… ты понимаешь? — он снова заговорил, но теперь его голос был слабым и растерянным. — Я мог бы… но теперь… теперь я просто старый дурак, который забывает, куда положил очки.

Я перевел взгляд на Кримзона, который стоял у двери, скрестив руки на груди. Его тень, удлиненная светом камина, тянулась через весь пол, как черная река.

— Зачем ты привел меня сюда? — спросил я тихо. — Он ничего не помнит. Это пустая трата времени.

Какое-то время Кримзон молчал.

— Лой нашла его, — наконец сказал он. — За день до того, как я отдал приказ уничтожить все порталы. Она передала ему пророчество. — Кримзон повернулся ко мне, его лицо было серьезным. — Он отказывался говорить его кому-либо, кроме тебя. Ни угрозы, ни обещания не действовали.

Я снова посмотрел на Тириана. Старик что-то бормотал себе под нос, его пальцы теперь теребили край халата. В свете заката его морщины казались еще глубже, как каньоны на карте долгой жизни.

— Тириан, — сказал я твердо, наклоняясь вперед. — Я — Тим Тарс. Что сказала тебе Лой?

В комнате воцарилась тишина. Даже камин на мгновение перестал потрескивать. Тириан замер, его глаза расширились. Потом его лицо исказилось в гримасе, в которой смешались ярость, страх и что-то еще, что я не мог определить.

— Ты… — он прошипел, и его голос внезапно стал сильным и четким, как у молодого человека. — Ты! Из-за тебя я… я…

— Конечно! Ты… ты… — Его пальцы впились в подлокотники, суставы побелели от напряжения. Внезапно его лицо исказила ярость. — Тим! Тим Тарс! Ты украл мой шанс! Украл!

Я вздохнул. Даже спустя восемь веков безумия он помнил только это.

— Я просил лишь об одном! — Тириан шипел, брызгая слюной. — Убить его! Он держал мой Дар в цепях, а ты… ты отказался! — Он ударил кулаком по подлокотнику, и старинное дерево треснуло.

— Он был твоим покровителем, а не жертвой.

— Лжец! — Старик рванулся вперед, но кресло не дало ему упасть. — Я видел правду! Видел, как он смотрел на меня! — Его дыхание стало хриплым, на лбу выступили капли пота. — А теперь… теперь я вот это. — Он показал на свое дряхлое тело дрожащей рукой. — НЕНАВИЖУ ТИМА ТАРСА!!!

Его крик оборвался хрипом. Тириан откинулся на спинку, внезапно обессилев. Через минуту он уже улыбался мне, как ребенок:

— Ты принес мне сладостей? Мой мальчик любит марципаны… Он такой хороший мальчик…

Я наклонился к старику, стараясь поймать его блуждающий взгляд:

— Тириан. Что сказала тебе Лой?

Старик замер. Его зрачки расширились, словно он увидел что-то за моей спиной. Когда он заговорил, голос звучал неестественно четко:

— «Одолев тигра в поле, не стоит считать, что сможешь одолеть его в его собственном логове».

Он замолчал, тяжело дыша. Потом продолжил, и тон стал резким, каким я помнил его в былые дни:

— «Иногда стоит проявить терпение и дождаться не настоящего себя».

Его пальцы внезапно впились мне в запястье с неожиданной силой.

— Ты все испортил, Тарс. Все. Все. Все…

Потом он рассмеялся, и смех превратился в надрывный кашель.

Мы вышли, оставив Тириана бормотать что-то о марципанах и хорошем мальчике, которого никогда не существовало.

###

Пророчество Лой вертелось в моей голове, как заноза под ногтем. Я провёл пальцами по шраму на груди, оставшемуся после последней встречи с Катрионом, не исчезнувшем даже после последней эволюции.

После предостережения Маалы, спасшего мне жизнь, к разного рода пророчествам я начал относиться куда более серьезно.

Не то, чтобы у меня появилось желание жить по предсказаниям и узнавать, как мне поступать в той или иной ситуации, у гадалок. Но такие вот прорицания начали мной восприниматься как что-то, что должно быть услышано и взято в расчет.

Общий смысл первой половины пророчества Лой был в целом понятен. Грубо говоря, не будь опьянен победой и не рвись бездумно на чужую территорию, для тебя невыгодную. Логичная, на самом деле, мысль, само собой разумеющаяся даже без пророчеств.

Другой вопрос, что теперь я, вероятно, начну больше к такого рода моментам присматриваться, но в любом случае первое предсказание вызывало у меня не то, чтобы много вопросов или опасений.

А вот со второй уже было посложнее.

«Иногда стоит проявить терпение и дождаться не настоящего себя». Что это вообще за бред? Ненастоящий Я? Клон? Копия, созданная Катрионом из моего сердца? Какой-нибудь гомункул, порожденный Маалой? Или это что-то иносказательное?

Сколько бы ни ломал голову, отыскать в общей куче вариантов один, который хотя бы откликался мне больше, чем остальные, так и не удалось. Хотелось надеяться, что я смогу понять, в чем смысл, до того, как пророчество окажется бесполезным.

Но в любом случае это уже будет не сейчас.

А сейчас я стоял на краю разлома реальности, где когда-то проходили границы Единства. Теперь передо мной расстилалась сюрреалистичная картина — десятки миров, медленно дрейфующих в Пустоте, как корабли с оборванными якорями. Некоторые уже находились на расстоянии в сотни тысяч километров друг от друга, другие почти не успели разлететься, так что с одних можно было прекрасно увидеть другие.

— Ну что ж, — пробормотал я, ощущая, как аспект чревоугодия шевелится в глубине моего существа. — Начнём с самого важного.

Мир, где когда-то жил Дарва. Приближаясь, я заметил, что его атмосфера потускнела, будто покрытая пеплом. Когда-то здесь кипела жизнь, а теперь была пустыня. Вот только это не было следствием моих действий. Разруха наступила еще до того, как я пожрал Закон перерождения.

Шагнув на поверхность, я почувствовал, как под ногами хрустят осколки камней. Воздух пах гарью и озоном. Вдалеке виднелись знакомые очертания — чёрные горы, правда, некоторые будто обломанные. Именно у подножья этих гор на опушке леса находился домик Дарвы.

Однако, когда я подошёл к массивным дверям, покрытым рунами защиты, стало понятно, что меня никто не встретит. Двери были распахнуты настежь, а сами руны потускнели, словно выцветшие татуировки на коже старика.

— Дарва? — мой голос разнёсся эхом по пустому коридору.

Внутри царил хаос, но странного рода — не следы битвы или поспешного бегства, а скорее какого-то бесноватого буйства, будто целью дебошира было навести как можно больший хаос.

Я поднял с пола кусок недоделанного доспеха. Металл был холодным, без намёка на остаточную энергию.

В дальнем углу обнаружился потайной люк, в отличие от дверей самого дома, до сих пор крепко запертый на руны. Для меня, впрочем, это не стало проблемой.

Спустившись вниз, я оказался в хранилище. Пустые стеллажи, разбитые ящики. Лишь в самом дальнем углу нашёл одинокий слиток какого-то неведомого металла.

С дебошем наверху пустые полки не вязались. Возможно, разгром был лишь отвлечением внимания. Вот только намеков на местонахождение Дарвы это никаких не давало.

Еще раз осмотрев подпол, дом и окрестности, я убедился в двух вещах: во-первых, Дарва ушел добровольно, хоть собирался и в спешке, а во-вторых, после его ухода сюда заявился кто-то еще и либо для того, чтобы запутать следующих посетителей, либо банально из злости все тут поломал и покрушил.

Впрочем, хотя я не знал, где Дарва, я точно знал, что он пошел бы куда-то лишь по приказу Катриона, так что метод его обнаружения, по сути, сводился к обнаружению Катриона. С чем пока были очевидные проблемы.

Оставалось надеяться, что Катрион не прикончит Дарву после того, как тот станет для него не нужен. Свободный Руйгу мне нравился, несмотря на свою эксцентричность, а может и благодаря ей. И как минимум мне хотелось поблагодарить его за созданные им доспехи, а как максимум заполучить на свою сторону.

К сожалению, тут я тоже не мог пока ничего больше сделать. Следующая остановка — Аллея Кошмаров.

###

Странный мир, похожий на металлический прут квадратного сечения, простирающийся на сто пятьдесят тысяч километров в длину и всего на две тысячи — в ширину, наполненный самыми разными дикими тварями, способными стать угрозой даже для Майигу.

Когда-то мы покорили его ради Сада Мечтаний — области, где в немаленьких количествах произростали редчайшие травы. Тогда же я выяснил, что сердцевину Аллеи Кошмаров занимает ус древнего дракона, одного из тех изначальных чудовищ, на которых распалось тело Творца.

В прошлый раз, когда я тут был, я был слишком слаб и все, что смог сделать — это срезать с уса кусок для Дарвы, из которого после добавления почти буквально горы редчайших и драгоценнейших материалов получилась та броня, что сейчас лежала в сокровищнице Семургдалиона.

Новой брони, в моем случае бывшей одновременно и оружием, так как Дарва озаботился укреплением, усилением и утяжелением перчаток доспеха для превращения их в отбойные молотки вселенской погибели, мне было не надо.

Однако драконий ус можно было использовать еще для тысячи разных вещей, главное было найти квалифицированного мастера, способного такой материал обработать.

Тем более с учетом того, что внутри уса находилась энергия экстремальной концентрации, которая легко могла разорвать весь ус на части вместе с Аллей Кошмаров и несколькими соседними мирами, если ее как-то взбаламутить или неправильно с ней обращаться.

Остановившись на краю Аллеи, я распространил на мир аспект понимания. Никого из разумных. В условиях тотальной войны и угрозы уничтожения Единства, похоже, зелья оказались не в приоритете.

— Что ж, тем проще, — пожал я плечами.

Я опустился на колени, вонзил пальцы в трещиноватую поверхность. Камень не просто поддался — он вздрогнул, как живой, когда моя энергия проникла в его структуру.

— Разрывай.

Первый слой почвы взлетел вверх, рассыпаясь на миллионы острых осколков. Глубже — плотная базальтовая плита. Я сжал кулаки, и черные молнии ударили в землю. Камень треснул с оглушительным грохотом, обнажив нижележащий слой — темно-красную, почти черную магму, пульсирующую в глубине.

— Иди ко мне.

Я развел руки в стороны, и земля передо мной буквально разошлась, как рассеченная плоть. Магма хлынула фонтаном, но прежде чем она успела обжечь меня, я направил поток в Пустоту.

Раскаленная масса, сверкая золотыми и алыми брызгами, устремилась в черноту, где мгновенно остывала, превращаясь в хрупкие стеклянные нити.

Глубже.

Слой за слоем я пробивался к центру мира. Мантия сопротивлялась — плотная, вязкая, словно пыталась сомкнуться за моей спиной. Но я не останавливался. Мои руки, покрытые теперь черной чешуей, разрывали камень, как бумагу.

И вот — удар обо что-то, что не должно было быть здесь по всей логике вещей.

Не камень. Не металл.

Что-то, когда-то бывшее живым. Передо мной предстал драконий ус.

Он был огромен — толщиной в три километра и длиной с весь мир Аллеи Кошмаров, словно гигантская нить судьбы. Белый, но не мертвенно-бледный, а переливающийся, как перламутр. По всей его длине шли тончайшие узоры, из которых сочился золотистый свет.

— Вот ты где…

Я протянул руку, и в тот же миг ус словно ожил. Энергия, вырывающаяся из узоров, ударила мне в ладонь — боль была адской, будто тысячи игл впивались в плоть, прожигая до кости. Но вместе с болью пришло и нечто иное — сила, чистая, неразбавленная, древняя.

Аспект чревоугодия проснулся мгновенно.

Мой желудок сжался от голода, какой я испытывал от силы пару раз в жизни. Я почувствовал, как энергия уса вливается в меня, наполняя каждую клетку. Мускулы набухли, кости заскрипели, уплотняясь.

Часть энергии начала просачиваться в Рейна, для которого это явно было перебором. Дракончик с силой сжал свои кольца вокруг моего предплечья и я даже без аспекта понимания мог почувствовать, насколько ему сейчас больно.

Тем не менее, полностью останавливать втекающий в его тело поток я не стал, просто ограничил его относительно тоненькой струйкой. Теперь я уже не собирался оставлять Рейна кому-либо и где-либо, а значит ему нужно было набраться сил, чтобы иметь возможность следовать за мной сквозь Пустоту и войны.

Почти три часа я стоял, впитывая мощь драконьего уса, и хотя бо́льшая ее часть просто сохранилась внутри аспекта чревоугодия, как Закон перерождения или Закон пламени Семургдалиона, того, что просочилось в мое тело, хватило, чтобы сделать его сильнее еще раза в три.

На боевой мощи это не слишком-то сказалось, все-таки главную мою силу составляли атрибуты и аспекты, а чисто-физическая мощь, хотя и была огромна, давно отошла на второй план. Однако всегда было полезно укрепить базу.

Древние изначальные чудища и люди Истинного Мира, на них охотившиеся, должны были быть до абсурда сильны, куда сильнее меня нынешнего и, вероятно, сильнее, чем в принципе могли себе позволить Великие Души.

И это я поглотил еще не все. Внутри уса, запечатанная самим материалом, еще оставалась энергия. Не больше, чем я уже поглотил, где-то процентов тридцать от всего объема, но это все равно была невероятная сила.

Настолько невероятная, что ее не выдрежало бы ни одно пространственное кольцо, даже при том что Кримзон дал мне в дорогу один из лучших артефактов подобного рода из доступных в Содружестве.

Впрочем, даже если бы подпространство внутри кольца и смогло бы выдержать энергию изначального дракона, поместить ус внутрь все равно бы не удалось банально из-за размера.

Пару минут я просто стоял на месте, пытаясь понять, как поступить. Таскать всюду с собой перламутровую колонну три километра толщиной и сто пятьдесят тысяч километров длиной явно было не слишком удобно.

А что если?..

Я глубоко вдохнул, ощущая, как мое тело начинает меняться. Позвонки вытягивались, рёбра расширялись, кожа темнела, покрываясь толстыми пластинами. Через несколько секунд я стоял уже в своей истинной форме — монстр, каким стал в темнице Байгу.

Дальше гигантизация, чтобы даже такое огромное нечто, как драконий ус, показалось не более, чем тонкой макарониной. А дальше можно было вспомнить тот самый эпизод из «Леди и бродяги», разве что на другом конце уса никого не было.

Километр за километром ус проскальзывал в пищевод и желудок, а там поглощался чревоугодием. Вот только целью моей было не растворить ус, а просто сжать его и сохранить. И после некоторых экспериментов с аспектами я смог понять, как этого добиться.

В моем желудке появился карман реальности, где аспект чревоугодия был ограничен. Ус оказался там, свернутый в тугой клубок, плавающий в море моей энергии, но не растворяющийся в ней.

— Получилось… — выдохнул я, когда огромная спагеттина вся целиком поместилась в моем желудке, а затем отменил и трансформацию, и гигантизацию, вернувшись к человеческому облику.

В голову пришла мысль: «Интересно… сколько еще способов применения чревоугодия я еще не открыл?»

Мир вокруг содрогнулся — без уса, служившего его «стержнем», Аллея Кошмаров начала разрушаться окончательно. Но мне было уже все равно.

Оставив тоненькую ниточку энергии изначального дракона течь в тело Рейна, я повернулся и шагнул в Пустоту. Теперь на очереди были все остальные миры, некогда составлявшие Единство, в которых остались клочки Закона перерождения.

###

— Тим. — Голос Воффарин ворвался в мое сознание резко и неожиданно. Кроме Кримзона у меня никогда не было вассалов, а он предпочитал не пользоваться этой связью, так что я даже как-то позабыл, что после принесения клятвы верности Майигу, Руйгу и Байгу могли напрямую общаться как со своими сюзеренами, так и между собой. — Лавовая Фея пала. Семургдалион просит аудиенции.