Книга 16. Пожиратель Богов. Часть 4

Глава 78

Аспекты пробудились во мне. Понимание проникло в сознание гвардейца, а повешенный последовал за ним. Мои глаза зажглись внутренним светом, когда я начал методично разрушать ментальные барьеры, возведенные Умсой.

Гвардеец затрясся в моих руках. Из-под его шлема хлынули струйки черного дыма, а его крик — если это можно было назвать криком — разорвал тишину Пустоты.

Внезапно я увидел… нет, почувствовал его воспоминания. Они ворвались в мое сознание, как ледяной ветер:

Огромная крепость на скале, озаренная багровым закатом. Знамена его клана — золотой ворон на синем поле — еще развеваются на ветру, но уже охвачены пламенем. Умса, огромный, как гора, его тело закрывает небо.

Гвардеец (нет, еще не гвардеец, а аватар Руйгу) лежит на земле, не в силах пошевелиться. Он проиграл как здесь, так и в духовном мире, вариантов сопротивления больше не осталось. «Ты станешь моей Тенью», — гремит довольный голос Умсы, и тьма смыкается над аватаром, как вода над утопающим.

Потом — пустота. Пропуски. Проблески сознания: его жена… нет, уже не жена, а просто Майигу со знакомым лицом, превращающаяся в прах у него на глазах. Его сын, вороненок, еще не обретший сознание, протягивает к нему крылья, прежде чем раствориться в ничто. Его мир теперь лишь тени зданий, медленно поглощаемые вечной тьмой.

Я стиснул зубы, чувствуя, как гнев закипает во мне. Каждый образ, каждая частица боли этого Руйгу лишь укрепляли мое убеждение: Умса получил по заслугам. Никакие муки, которые я ему устроил, не могли сравниться с тем, что он сотворил с Теневыми Гвардейцами.

Внезапно Гвардеец дернулся в моих руках. Его шлем со звоном упал на каменный пол, открывая вид на клубящуюся тьму, в которой медленно, будто у просыпающегося после глубочайшего сна человека, загорались два белых пятнышка.

— Где… — его голос был хриплым, каким-то шипяшим. — Где я? Что… что произошло?

Я отпустил его, позволив ему сделать шаг назад. Гвардеец огляделся, его взгляд скользил по закованным в цепи энергии Байгу товарищам, по мрачным стенам Оплота, по моему лицу. В его глазах читался ужас осознания.

— Ты в Оплоте Вечной Тьмы, — сказал я, стараясь говорить мягче. — Ты был Теневым Гвардейцем Умсы. Теперь ты свободен.

Он поднял дрожащие руки, разглядывая их, как будто видел впервые. Потом коснулся своего лица. Латные перчатки прошли сквозь «голову», из-за чего Гвардеец вздрогнул всем телом.

— Сколько… сколько времени прошло? — спросил он, и в его голосе звучала мучительная надежда, что ответ будет «несколько дней».

Я покачал головой. Точно я и сам не знал, а примерные числа он понимал и сам, пусть пока и не мог с этим смириться. Вместо этого спросил:

— Ты помнишь свое имя?

Он замер, потом медленно кивнул:

— Вейн. Я… — его голос дрогнул, — я — Руйгу Вейнгарда.

— Хорошо, Вейн. Я объясню, что происходит, но тебе придется какое-то время подождать.

Немного помолчав, он кивнул.

Я кивнул в ответ и повернулся к Байгу:

— Готовьтесь, это будет не быстро.

Вейн стоял, все еще дрожа. Он смотрел, как я приближаюсь к следующему Гвардейцу.

Я снова поднял руки, чувствуя, как аспекты наполняют меня силой. Впереди была долгая работа — восемьдесят один раз пройти через этот ад, восемьдесят один раз почувствовать чужую боль. Но после того, что я увидел в памяти Вейна, у меня не осталось сомнений — оно того стоило.

###

Три дня.

Восемьдесят одна душа.

Я работал без остановки, как хирург на поле боя.

— Ложь! Это очередная пытка! — женский голос звенел, как разбитое стекло.

Я блокировал ее удар ладонью, чувствуя, как тьма обжигает кожу.

— Твоего новорожденного сына ты назвала Саманиром, — сказал я, выдерживая ее бешеный натиск. — А потом убила его по приказу Умсы, и это было последнее, что ты сделала, не будучи Тенью.

Она замерла.

— Как… ты…

— Я видел твои воспоминания, Лемарана. Умса сломал тебя, но теперь ты свободна. Настолько, насколько это возможно в твоем нынешнем состоянии.

Ее теневая форма дрогнула, затем вся будто сжалась, поблекла. Она упала на колени, и зашлась в беззвучном, лишенном слез плаче.

.

.

.

Придя в себя, очередной Гвардеец, не дожидаясь слов или объяснений, попытался сбежать. Его тело рассыпалось на стаю теневых воронов, но я поймал основное ядро — маленький черный шар, пульсирующий в центре стаи.

— Вернись, — приказал я, сжимая шар в кулаке.

Вороны снова собрались в человеческую форму.

— Оставь меня! — он бился в моей хватке. — Я не хочу вспоминать!

— Ты должен. Иначе Умса победит.

.

.

.

Лидер Теневой Гвардии. Руйгу крупного мира вроде Драконьих Островов. После обращения в Тень он теперь был способен выдержать один-два удара Байгу в полную силу, что на самом деле было очень даже внушительным результатом.

Когда я закончил очистку его разума, вместо бесформенных очертаний головы, сотканных из черного тумана, из-под шлема показалась бледная, истекающая тем же кромешным смогом из всех пор, но все-таки голова, причем человеческая.

Старик. Длинные белые волосы, орлиный нос, строгие черты. Несмотря на то, что на вид он был даже не просто старым, а по-настоящему древним, в его облике чувствовалась как чисто физическая сила, так и мощь совершенно иного рода, приходящая с властью и властью осознанной.

На самом деле это, к огромному сожалению, было почти что правилом. Умса превращал в Теней и делал своими Гвардейцами тех Руйгу, кто отказывался подчиняться ему добровольно, а делали это либо слишком свободолюбивые, либо те, для кого политика и принципы Байгу вечной тьмы были совершенно неприемлемы.

То есть за исключением нескольких Теней, которых Умса обратил из-за старых обид или каких-то иных обстоятельств, остальные Руйгу были на самом деле вполне достойными личностями, как минимум реально заботившимися о своих мирах и их обитателях, что вообще-то было очень немало.

— Я… устал… — вздохнул он, когда только-только очнулся. Но затем в его глазах вдруг ярко вспыхнули белые искры. — Где этот ублюдок Умса⁈

— Мертв, — ответил я. — Или, вернее, хуже, чем мертв.

— Ты убил его? — спросил, настороженно, старик.

— Да.

— Чего ты ждешь от меня?

— Это хороший вопрос, — кивнул я. — И ответить на него я бы хотел для всех вас!

Все Теневые Гвардейцы, освобожденные мной из ментальных оков Умсы за последние три дня и теперь терпеливо ожидавшие завершения процесса, начали подтягиваться к нам со стариком.

— С того момента, как вы обратились Тенями и выши воспоминания прервались, произошло очень много чего. Но, если вкратце: во-первых, Содружество в огне. Известно вам или нет, но помимо Содружества есть еще семнадцать мировых скоплений, каждое из которых послало свои силы на штурм границ Содружества. Во-вторых, же, Умса мертв, убит мной, а его миры поделят между собой другие Байгу, оказавшиеся достаточно умными, чтобы со мной не конфликтовать. Ваши миры никто не тронет. Но сейчас мне понадобятся все возможные силы, и ваши, разумеется, в том числе. Так что в ближайшее время вы переходите под мое командование.

Я видел, как искры в их глазах вспыхивали в такт моим словам.

— Зачем нам служить тебе после того, как мы служили Умсе? — скрестил руки один из Гвардейцев. — Мы и так уже все равно что мертвы, а наши миры обращены в теневые пустоши, существующие лишь ради подпитки наших собственных тел.

— Потому что я вернул вам самих себя. А когда закончится война, верну и свободу. После того, как война за Содружество кончится, вы сможете вернуться туда и заниматься чем захотите.

Почти на минуту воцарилась тишина. Я не хотел принуждать их, но не мог позволить дезертировать настолько ценным кадрам.

Я бы не стал, разумеется, убивать несогласных после того, как столько сил и времени потратил на то, чтобы привести их в чувства. Но тех, кто отказался бы сотрудничать, я бы запечатал, а их силу отдал остальным, чтобы не пропадало добро.

Тем не менее, через минуту капитан Гвардейцев, тот самый старик, первым шагнул вперед.

— Я, Гаррош, не привык забывать долги. За то, что вернул мне разум, я последую за тобой туда, куда скажешь.

И то ли сработало некое подобие стадного инстинкта, то ли суббординация и иерархия в рядах Теней осталась даже после того, как они перестали быть тупыми марионетками Умсы, но после слов Гарроша и остальные Тени начали одна за другой присягать мне на верность, хоть в данном случае их присяги и были лишь словами.

А затем, после Единства и Лавовой Феи, пришла пора умирать Оплоту Вечной Тьмы.

Я стоял посреди рушащегося, разлетающегося по Пустоте на множество осколков мира. Воздух звенел от распадающегося Закона тьмы.

Я поднял руку, и аспект чревоугодия разверзся во мне черной дырой. Энергия хлынула в меня бурным потоком, холодным и тягучим, как нефть.

— Половина — Шиито, — пробормотал я, сжимая кулак.

Поток разделился. Одна часть сгустилась в черный кристалл у меня в ладони — чистый, концентрированный Закон тьмы, идеально подходящий для аспекта мары. Вторая волна ударила в Теневых Гвардейцев.

Они замерли.

Их броня, когда-то просто поглощавшая свет, теперь излучала тьму. Белые искорки «глаз» резко изменили цвет на полностью контрастный, став огоньками непроглядной тьмы внутри черных дымных сполохов. А морщины на белесой коже Гарроша, количеством и глубиной делавшие его похожим на шарпея, начали прямо на глазах разглаживаться, возвращая ему если не молодой облик, то по крайней мере солидную зрелость.

— Черт возьми… — прошептал он, с удивлением разглядывая свои руки.

Я повернулся к Байгу, все это время просто молча наблюдавшим за происходящим.

— Миры, как уже завели, ваши. А у меня еще остались дела.

Золотая челюсть поморщился, но кивнул.

А я, не дожидаясь ответа от Воффарин и Бенингируды, шагнул прочь в Пустоту, подхватив заодно и всю Теневую Гвардию, которым было полезно немного размяться и опробовать новоприобретенные силы.

В Содружестве, помимо Катриона и Циарина, у меня осталось два важных дела.

Во-первых, Эллиса. Но она найдет меня сама. Я знал, что найдет. Если ее не будет в Тейе через несколько дней или неделю, я просто начну обыскивать один мир за другим в ее поисках, но пока что рациональнее было заниматься своими делами, позволив следать свое дело разбегающимся по Содружесту новостям.

И во-вторых, омерзительная восьмерка. Амала и ее компания.

Теперь я понимал, что никакого теневого игрока не было и все это время скрытой силой, действующей в Единстве и Содружестве, был сам Катрион, умело создававший видимость борьбы буквально с самим собой.

А это означало, что грехи компании Амалы были даже больше, чем я когда-то думал. Но на самом деле для того, чтобы прикончить их, было достаточно того, что они однажды пытались прикончить меня, и еще раньше — прикончить Мо.

###

Мир трещал под моими шагами, но не от разрушения — скорее от излучаемой мной и моей «личной охраной» мощи. Но, хотя гибель этому миру не грозила, исчезновение Закона, к сожалению, бесследно пройти не могло.

Теневые Гвардейцы двигались за мной бесшумным строем, их черные доспехи поглощали не только свет, но и звук, создавая зловещую тишину вокруг нашего отряда.

Восемьдесят одна тень, восемьдесят один Руйгу, после получения из Обители Вечной Тьмы частиц истинного Закона тьмы обретшие еще большее, по сравнению с прошлым, могущество.

Противостоять им в духовном мире теперь было бы сложно даже для Байгу, а их аватары без проблем сокрушали любое сопротивление в мире реальном.

Последний защитник этого мира или, скорее, последний защитник чести местного правителя — высокий Майигу-сатир с козлиными рогами и трезубцем, покрытым ядовитой слизью — бросился на меня с безумным воплем. Его глаза налились кровью, а изо рта вырывалось зеленоватое пламя. Я даже не замедлил шаг.

Мой аспект Чревоугодия сжал пространство перед нападающим, создав локальную черную дыру размером с кулак. Майигу буквально сложился пополам, его кости затрещали, как сухие ветки, прежде чем тело взорвалось кровавым туманом. Капли крови замерли в воздухе, а затем спиралью устремились в мою раскрытую ладонь, оставляя после себя лишь легкий металлический запах.

У меня не было желания или тем более цели уничтожать миры омерзительной восьмерки. Миллионы и миллиарды жителей этих миров не были виноваты в том, что их правители ублюдки.

Тем не менее я не собирался спускать с рук попытки сопротивления, проявляемые после того, как, появившись на границе мира, я трижды объявил о том, что мне нужен только Бисван — местный Руйгу, к которому у меня личные счеты, и что любой, кто попытается сопротивляться, будет сочтен сторонником этой сволочи.

Я подошел к зданию, выполнявшему в этом мире роль главного храма, где на золоченом троне восседал аватар Бисвана, и где находился кратчайший путь к укрытию самого Руйгу в духовном мире, куда тот заныкался, судя по всему, как только я появился на горизонте.

— Довольно игр, — рыкнул я.

Аспект понимания быстро проследовал по связи между тронным залом и укрытием Бисвана, а аспект чревоугодия пожрал пространство между мной и тем укрытием. С каждым новым использованием полность завершенных аспектов я все больше и больше убеждался в том, что возможности их применения практически безграничны.

Через полчаса все уже было кончено.

Шесть миров уже лишились своих Законов и своих Руйгу, Бисван был седьмым и предпоследним. Теперь их миры будут ждать серьезные катаклизмы: природные бедствия, эпидемии, нашествия полчищ монстров и так далее. Такова была неизбежная реакция на исчезновение Закона и возвращение правил мира к естественным.

Но затем, когда все устаканится, местные Майигу снова начнут борьбу за власть и кто-нибудь, самый удачливый или самый способный, снова станет Руйгу. Надеюсь, уже более разумным и ответственным.

На очереди был последний мир. Картанг. Мир Амалы.

Вот только в отличие от остальных, она не попыталась ни спрятаться, ни оказать сопротивление.

Я засек ее на границе Картанга, она ждала, очевидно, меня, не скрывая своего присутствия, скорее наоборот, выпуская во все стороны свою ауру Закона умирающего солнца.

Я остановился в десяти шагах.

— Ты пришла, чтобы умереть побыстрее? — спросил я, ощущая, как Чревоугодие шевелится у меня в животе, требуя ее плоти.

Амала улыбнулась — губы растянулись, обнажая слишком острые клыки.

— Я пришла торговаться, Пожиратель. Моя жизнь, — продолжила она, делая шаг вперед, — в обмен на координаты Катриона.

— Почему я должен верить тебе, его верной собачке?

Аспект Понимания сканировал ее, выискивая слабину, ложь, страх. Но находил лишь холодную решимость.

Амала сделала еще шаг. Теперь между нами оставалось пять шагов.

— Потому что он предал нас всех, — ее голос звучал, как скрежет льда. — Использовал тебя, использовал нас. А теперь прячется за барьером, который не пробьет даже твоя новая сила.

Я скрестил руки, ощущая, как мышцы напрягаются в ожидании броска.

— И ты решила перегрызть ему глотку в ответ?

— Я — практичная, — она бросила взгляд на мир, растилающийся перед нами. — И я не хочу умирать. Ты убьешь меня? Или предпочтешь узнать, где найти того, кто отнял у тебя сердце? Информация в обмен на жизнь, Я знаю, где прячется Катрион. А ты хочешь его найти. Разойдемся миром — и получишь то, чего желаешь. Все честно, не думаешь?

Я сделал паузу, позволяя нетерпению и панике просочиться в разум Амалы.

— Интересное предложение, — намеренно медленно произнёс я, позволяя взгляду скользнуть мимо неё, будто оценивая окружение. — Как я проверю, что твои данные верны?

— Если нет, ты всегда знаешь, где меня найти, — пожала она плечами. — Я явно не настолько сильна, чтобы спрятаться от тебя вместе со всем своим миром.

— И что именно ты предлагаешь? — спросил я, намеренно вкладывая в голос нотки любопытства.

Амала сделала шаг вперёд, оказываясь прямо передо мной, в ее глазах вспыхнули огоньки триумфа.

— Координаты. Не самые точные, но, уверена, зная их, ты сможешь…

Именно в этот момент я атаковал.

Моя правая рука впилась ей в горло, пальцы сомкнулись вокруг её шеи с таким давлением, что хрустнули кости. Её глаза расширились от шока, рот открылся в беззвучном крике.

— Я больше не веду переговоров, — прошипел я, чувствуя, как её когти бешено царапают моё запястье, но даже не оставляют царапин на коже, усиленной атрибутом брони. — Никогда и ни с кем. А то, что ты хотела мне рассказать, я узнаю и так. Когда сожру тебя с потрохами.