Васильевич. Книга вторая. Князь Серебряный

Глава 21

Событие шестьдесят первое

Сидеть? У костра сидеть и мечтать о печёной картошке? Дело хорошее. Но зудит в одном месте. С чего бы? А с того, что рядом совсем у такого же костра сидят двадцать людоловов. Сидят кумыс пьют и делят недобытых рабов. А у него есть винтовки — карамультуки турецкие, те, что ему в качестве трофеев в Казани достались, называется туфенк (по-турецки: tüfenk). Целых пять туфенков у него, и все с колесцовыми замками. Первоначально только две (два) были, но в Москве Юрий Васильевич купил у оружейников разных (у одного не нашлось) три пистоля с колесцовым замком и договорился с Пахомом Ильиным, что тот ему переставит их на турецкие штуцера. Ему же и пулелейки заказал под изготовление к карамультукам пуль Петерса. Плохо, что у всех пяти винтовок разный калибр. Эти турецкие оружейники, понимаешь, совсем не думают о потребителе их товара. Рекламацию нужно написать. В Роспотребнадзор пожалиться. Сам для себя Юрий Васильевич выбрал мелкашку почти. Калибр миллиметров семь — восемь всего. Зато длина ствола метр тридцать где-то, и есть и целик, и мушка, прямо будто попаданец какой из девятнадцатого века с собой протащил. Без прицела оптического далеко не повоюешь, но с трёх сотен метров Боровой в человеческую фигуру ростовую попадал четыре раза из пяти. Ещё четыре карамультука достались пацанам и не по жребию или росту, и даже не по знатности. Просто все сделали несколько серий выстрелов. Выбрали восемь лучших. Среди них опять испытания провели. Усложнив задачу. В сумерках стреляли, после марш-броска. По движущейся мишени. В результате выделились четыре снайпера.

— А не сходить ли нам в гости? Случайно подумал, а не пойти-ли нам в гости, надо немного порезвиться… — собрав пацанов-снайперов, сообщил им Юрий Васильевич.

Егорка стоял хмурый рядом. Он шестым оказался по итогам тренировок. Но точно лучше самого князя Углицкого стрелял.

— Давай, Егор, сбегай за мурзой. Их с собой возьмём. Я все свои пять пистолей возьму. Винтовку тебе сегодня отдам. Не до гонора. Нужно результаты показывать.

Вылазку на утренние сумерки назначили. Ветер с юга, как раз от лагеря, что в паре вёрст от засеки устроили себе ногайские разведчики. Ну, наверное, разведчики. Хотя, возможно это мелкий бий какой со всеми своими людьми на охоту вышел. А они противу него всей Русью встали. Из всех касимовцев мурза Мустафа-Али выбрал два десятка. Они должны разделиться. Один десяток останется прикрывать пацанов и князя Углицкого, а второй обойдёт ногайцев по дуге, и если те побегут, то должны лучники их перестрелять.

Вышли из лагеря, ещё совсем темно было. Только-только розоветь полоска на востоке стала. С погодой вообще повезло. Осень выдалась сухая и тёплая. И это есть гут. Пойди тут поохоться на охотников за людьми, если дождь идёт. Лук сразу не стреляет, да и с ружжом проблема. Отмокнет порох на полке. И чё?

Уже трижды проходившие по тропе вдоль Цны татары уверенно вели отряд. Так и вперёд разведчика выслали, который должен филином угукнуть, если чего не так пойдёт. Но вот уже и добрались до большой поляны… м… Поляна, это когда вокруг деревья. А тут с двух сторон деревья были, а с одной река. Такой треугольник кривосторонний. На этой стороне поляны ногаи и устроили лагерь, той, которая река. От опушки, где их поджидал разведчик, до бивака и костра степняков метров семьдесят — восемьдесят. И Юрий Васильевич бы не промахнулся. Но раз пришёл с пистолями, то только в охранении, если поганые на них с испуга попрут.

«Кто ходит в гости по утрам⁈ Тарам парам, тарам парам», — напевал себе под нос песенку Винни-Пуха Боровой, устраиваясь под колючим кустом. Сволочи вырастили гадость такую. Шиповник должно быть? Так осень, ягоды должны быть. А нету? Камень большой под кустом есть, а ягод нет.

— Приготовились.

Договорились, что те касимовсы, что зашли к степнякам в тыл с юга-запада, как доберутся до места и обустроятся, знак подадут. Он и будет командой для снайперов открывать огонь. Место для стрельбы нашли замечательное. Это ведь не двадцатый век и тем более не двадцать первый. Тут заряжать винтовку нужно стоя. Потому пенёк или бруствер окопа для стрельбы не подойдут. Тут нужно широкое дерево. Чтобы стрелка прикрыть, пока он перезаряжает карамультук. Да, с пулями Петерса это в два — три раза быстрее, чем с круглой пулей первых штуцеров, которую молотком бить надо, её в толстой кожанке приходилось деревянным молотком в ствол загонять. Сейчас всё проще, бумажный патрон с порохом и пуля, которую простым шомполом загнать можно. Самая сложная задача будет у Егорки. У него длина ствола больше метра двадцати сантиметров, даже скорее метр тридцать, да приклад. Чуть не два метра длинной этот карамультук. На счастье, нашлось дерево возле которого валун лежит. Даже три, но одного хватит. На него Егорка и взгромоздился, прикинул, сможет ли шомполом орудовать. Вполне нормально получилось.

Сигнал касимовцы должны подать самый простой. Проще не бывает. Все вместе должны начать стрелять по супостатам.

Свиста стрел Юрий Васильевич не слышал, как бабахнули ружья у пацанов тоже. Увидел? А чего, увидел, сидели люди возле костра и вдруг упали. Вскочили другие неподалёку и тоже упали. Потом несколько человек побежали разнонаправленно. Так и они упали. И наступила тишина. Шутка. Она и была эта тишина. Стреляли пацаны чуть позади него и по левую руку. Юрий Васильевич, чтобы лучше видеть происходящее, вылез немного вперёд из-под колючего куста и залёг за самым дальним валуном. Нет, позади всполохи света при выстреле он, отражённые от камня, видел, и потом кислый запах пороха, сгоревшего, до него долетел, но слабенький совсем. Ветер от костра ногайцев дул. И вот от него запах мясного варева долетал даже отчётливее, чем порохового.

Событие шестьдесят второе

— Это была славная битва! — Юрий Васильевич оглядел оставляемый лагерь. Чужой. Эпично.

Как-то ещё будучи студентом… Вот точно, про что была лекция, сейчас и не вспомнить, да курса не вспомнить, но там как-то переключились на картину Верещагина Василия Васильевича «Апофеоз войны». Ага, там на раме есть приписка «Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим». Про неё и был разговор, а потом сместился на демонстрацию смерти или смертей для запугивания противника. Дескать, нужно выкладывать перед противником гору вот таких голов, и он подумает лезть ли на такого врага.

Сейчас ту лекцию Юрий Васильевич вспомнил. И решил, что двадцать голов не впечатлят ногаев. Но оставлять просто так трупы тоже не интересно. Где-то читал про японских или китайских мертвецов, привязанных к палкам. Китайских, всё же. Вот и навеяло. В результате, сейчас лагерь ногайцев выглядел так. Стоят привязанные к кольям, которые спрятаны под одеждой восемнадцать степняков и держат в руках свои головы, ну тоже привязали, а то выронят. И надёжно привязали, чтобы птицы не раздёргали верёвку.

Стоят все повернувшись на восток, ждут своего бия.

Воинов в лагере всего было двадцать один, троих с ранами средней тяжести захватили с собой в лагерь за засечную черту. Решили спросить, есть ли у них виза. В подарок ногаи преподнесли князю Углицкому сорок два коня. Сорок две лошади. В общем, там в лагере степняков было сорок две лошадки разных мастей и разного пола. Хотя по мастям так себе разница. Есть гнедые, и есть чуть светлее, пусть будет рыжая масть, если такая существует. Лошадки невысокие 130 — 140 см. Ещё было четыре небольших медных котла и в сумках зерно: просо и рожь. Мясо копчёное, его даже татары брать не решились выкинули, пованивало от него. У каждого был средней паршивости лук, короткое копьё, дротик даже скорее, и такая же, средней паршивости, сабля, тяжёлая, кривая. Нагрудники кожаные ещё у всех были с нашитыми железными пластинами, ну, забрали их, чего добру пропадать, хотя, так себе добро. Пацанам не подойдут. Они пацаны-то пацаны, но никого уже ниже метра шестидесяти пяти нет, а в основном все выше. Прикинули пару этих панцирей и отдали касимовцам. Те все в кольчугах, но амуницию всю забрали, как и всех почти лошадей. Только одну рыжую спокойную кобылку Боровой себе на всякий случай оставил, вдруг потребуется быстро в Шацк добраться.

Ещё солнце только чуть оторвалось от горизонта, а они уже покидали лагерь, оставив в нём только мертвецов, с головами отрубленными, в руках.

Пленников забрал мурза Мустафа-Али, сказал, что поинтересуется у них сколько воинов пошли в набег, да какие планы у них. Боровой даже и не подумал возражать, пытать людей так себе удовольствие, да ещё и раненых. У него есть Ахмет, и он знает татарский… А ногайский? Это тоже тюркский язык, но не факт, что близкий и татарин легко поймёт ногайца. Пусть сами там эту проблему решают. И тут приехали князья Серебряный с Мышецким Данилой Тимофеевичем и давай на него брюзжать, мол нужно было им отдать.

— Как будет десять тысяч по-ногайски? — не выдержал Юрий Васильевич в упор глядя на этого неизвестного ему до сей поры князя. Ох поздно братик опричнину ввёл и до конца её не довёл, жалостливый и богобоязненный. Правитель должен был жёстким, а ту поминальники всякие, комплексы вины. Тебя царём назначили, так наведи в стране порядок. Всех князей нужно просто отправить за Урал с сотней крепостных. Пусть в Сибири местничают. И данью обложить, чтобы пищали. И повесить пару десятков, чтобы другим пример был виден из окон.

— Толмача найдём, — не сдавался пожилой мужик с седой бородой и большой бородавкой под носом. И нос красный. Мёд любит дегустировать? Юрию Васильевичу пришлось ждать чего напишет брат Михаил, по губам у князя Мышецкого вообще ни слова прочесть не смог. Потом монах ему написал, что с Карелы он, совсем непонятно говорит.

— А зачем его искать, если у мурзы есть уже. Не переживайте, всё, что нужно у пленных спросят и ответов добьются.

Князья ещё побрюзжали и пошли в лес в их лагерь, где мурза, ну тоже можно как князь перевести, допрос с пристрастием пленникам устраивал. Ему не повезло, он ничего не знает про Женевскую конвенцию. Потому пленные напегонки радостно рассказывали о войске целом, что за ними по пятам идёт. Сегодня к вечеру уже здесь будет. И тогда они… Но Мустафа-Али дослушивать не стал, воткнул ножик в глаз и поинтересовался, а кто возглавляет сей большой отряд? Пленник покричал и умер. Тогда настала очередь второго. Этот ответ на каверзный вопрос знал. Во главе непобедимого войска едет сам сын Шейха-Мамая-мирзы — кековата (Кековат — титул правителя левого крыла в Ногайской Орде) и военачальника левого крыла Ногайской Орды — Касим. А если верить касимовцам, то Ногайская орда разделилась сейчас на три части, и Шейх-Мамай-мирза возглавляет восточную часть. То есть — это не бий Юсуф на них напал, а совсем другой руководитель Орды.

Вскоре они там все передерутся. Быстрее бы.

Событие шестьдесят третье

— А скажи мне, Василий Семёнович, в чём сила? — с князем Мышецким Данилой Тимофеевичем назад в Шацк, и уж тем паче в Рязань, князь Серебряный не поехал. Как же, тут войнушка будет и без него, без его чуткого руководства. Не татарину же басурменскому или отроку несмышлёному доверить боронить самый ответственный, как оказалось, участок засеки. Войско всё в Рязани почитай, да и того три тысячи всего поместной конницы, а тут всё левое крыло пожаловало — десять тысяч воинов. Он мынъ, оказывается, по их по-ногайски. Из двух сотен воев, что были с князьями, Василий Семёнович по-братски и по-честному выделил князю Мышецкому десяток. Остальных тут оставил. Здесь они с большим толком… умрут. Сколько-то ворогов с собой прихватив.

Сейчас, пока все воины, пацаны и даже татары продолжали крепить оборону, то есть, рубить севернее, в лесу, ветки большие и маленькие деревья, и создавать забор непролазный, все командиры собрались на военный совет. Почти в Филях. Всю ночь филин угухал на дереве рядом с лагерем. Не пугливый попался.

От пацанвы законный представитель — сотник Олег Сапковский — перебежчик из княжества Литовского. От шести десятков касимовских татар боевой мурза и продвинутый дознаватель Мустафа-Али. От московского поместного войска, что должно бдить за неугомонным отроком, от всех двадцати дворян и послужильцев старшим является сотник Яким Тимофеев сын Рыков. От девяносто двух калужских дворян и боевых холопов сотником сейчас заместитель Скрябина Яков Степанов сын Стрельцов.

Ещё на совете десятник тоже московской поместной конницы Тимофей Миронов сын Кобылин. Он как бы Википедея. Два раза в этих местах с погаными ратился. Все мели тут знает. Вот первая. Князь Серебряный с собою на совет взял двух сотников. Наверное, их назвали, но брат Михаил не счёл нужным это упомянуть. Херня какая — сотник всего лишь, стоит из-за него карандаш расходовать.

«Сила в вере»! — перекрестился Василий Семёнович. Всё его тезис и движения поддержали.

— Согласен, — прочитав ответ, перекрестился и Юрий Васильевич, — Но кроме веры есть порох. Вы сейчас, битву планируя, имейте в виду, что у нас миномёты есть.

— Как мимо пойдут этого холма, так их и обстреляем, — Сапковский радостно осклабился, представляя панику у ногаев не знакомых с таким оружием.

— Нет, Олег, один китаец мне сказал, что лучшая битва — это та которая не произошла. Если полностью его совет сказать, то будет так: «Одержать сто побед в ста битвах — это не вершина воинского искусства. Повергнуть врага без сражения — вот вершина».

— И что нужно делать? — князь Серебряный рыкнул на загомонивших мелких командирчиков.

Юрий Васильевич ткнул пальцем на юг, прочитав вопрос.

— На той поляне, где мы мертвецов оставили, ногайцы эти левые крылатые остановятся. Они отправят разведку во все стороны, в том числе и к засеке. Ну, я бы так сделал. А врагов дураками считать не следует. И уверен, что, по крайней мере, командиры их, мирзы всякие, останутся на той поляне. Они там и заночуют, если верить пленным, то основное войско подойдёт сюда сегодня к вечеру, — Юрий Васильевич опять указал перстом на юг, — Мы поднесём к поляне ночью миномёты и обстреляем их. Выдвигаться нужно всеми силами. Они там обезумят и ринутся во все стороны, в том числе и к миномётам. Вот четыре с лишним сотни спешенных ратников должны их встретить и отогнать из луков, пищалей, тромблонов, да хоть алебардами и копьями. Главное — ни дать степнякам пробраться к миномётчикам. Выпускаем по пять мин из каждого миномёта и уходим назад за засеку. Повезёт, убьём у них кековета или нурадина, бия, мирзу, уж не знаю, как там они себя обзывают. Не повезёт, просто напугаем этих товарищей. Когда ночью с воем на них начнут мины сыпаться и взрываться, то самый храбрый богатур захочет поближе к реке оказаться. Штаны нужно простирнуть.

В рассуждениях Борового был огромный минус. И он его видел. Они же были на той поляне. Она не маленькая — метров двести в длину и около ста в ширину, два гектара целых. Вот только десять тысяч всадников и, значит, двадцать тысяч коней не влезут на эту большую поляну, даже десятая часть войска туда не влезет. И где они тогда остановятся на ночлег? В лесу? А чем там лошади питаться будут, грибами и ветками? Ну, понятно, что у степняков неприхотливые лошадки, но не до такой же степени. Возможно, южнее вдоль реки ещё есть поляны. Дальше точно нет. Там всё заросло ивой и лещиной. Продираться нужно сквозь заросли эти.

Разведку на юг мурза Мустафа-Али на трофейных коняжках послал. Вот теперь ждут. Может он сейчас ответ получит на главный вопрос во Вселенной, как монголы три века назад здесь кормились сами и лошадей кормили? Тем более зимой.