Когда погаснут все огни

Глава 18

От затканных изысканными цветами рукавов платья Чжучжэн впервые на памяти Шэнли пахло лекарствами. У него сжалось горло. Он никогда не видел свою мать… такой. Не подурневшей, нет. Никакие заботы и тревоги не могли испортить ее невероятную красоту. Но теперь на ее лице лежала печальная тень тревоги и усталости, которую Чжучжэн даже не пыталась скрыть.

— Государь плох, Шэнли. Очень плох.

Шэнли потрясенно покачал головой. Он до сих пор втайне надеялся, что все происходящее — план отца, попытка выиграть время. Против Моу, против Ло, что уже открыто к ним присоединились. Чтобы он, Шэнли, и родня Чжучжэн получили передышку и смогли собрать силы. Но тихие слова матери разбили эту надежду вдребезги.

— Как же так? — неверяще прошептал он, вглядываясь в лицо матери, — государь еще не стар… он не может…

Как бы ни понимал рассудком Шэнли, что его отец смертен подобно всем людям, как бы ни сознавал, что однажды этот день настанет, как бы ни готовился, рассылая тайные письма тем, кто мог его поддержать после того, как дыхание покинет государя Чжэнши, это все равно казалось слишком страшным и невозможным. Сколько он себя помнил, отец неизменно присутствовал в его жизни, и это присутствие было чем-то непоколебимо вечным.

Чжучжэн ласково взяла его лицо в ладони и с печалью вгляделась в глаза.

— Увы, сын мой. Я не знаю, что это за болезнь. И никто не может понять. Он словно теряет силы…

Шэнли вздрогнул, вспомнив о той темной волне, что заволокла сад и Кленовый павильон. Вспомнил о том, что говорил Чжу Юйсан — скверна скрыта где-то в пределах дворца.

— Дворцовая коллегия. Что они говорят?

— Ты же знаешь, что после того дня, когда гадатели не смогли предсказать затмением, прежние члены дворцовой коллегии были арестованы и разжалованы. А новые… возможно, они менее сильны. Или еще не успели до конца разобраться.

— Что толку и в коллегии, и в братстве, — горько и зло вырвалось у Шэнли, — молодой Чжу, не прошедший обучение, более полезен!

Прохладные пальцы Чжучжэн мягко легли на губы принца, заставляя его замолчать.

— Я рада знать, что этот юноша так верен тебе и смог оказаться полезным, — заметила она, — тебе стоит с большим вниманием относиться к чужим решениям.

Шэнли ощутил неловкость. После возвращения из Цзянли он, верный принятому у водопадов Юйхэ решению, высказал матери свое недовольство тем, что она скрыла от него талант Чжу Юйсана и его назначение, хотя к тому времени тот уже успел доказать и свою преданность, и свою полезность. Тогда матушка выслушала его со снисходительной понимающей улыбкой — как взрослый выслушивает нелепые детские капризы, — и лишь отмахнулась веером, всем своим видом показывая, что не испытывает сомнений в правильности своего решения.

— Прости, матушка. Я должен был ранее поблагодарить за то, что ты его разыскала, — Шэнли помедлил, собираясь с мыслями, прежде чем решиться задать следующий вопрос, — мне будет дозволено увидеть государя отца?

Укрытый парчовым одеялом Чжэнши казался странно иссохшим. Почти бесплотным. Долгая болезнь, от которой не могли найти лекарства, похитила у государя Цзиньяня и силы, и тот ореол величественности, что всегда его окружал. Шэнли с болью и ужасом смотрел на желтоватое восковое лицо, на потемневшие веки, на седоватую щетину на запавших щеках. Веки обожгло неожиданными слезами. Принц опустился на колени, чтобы приветствовать отца поклоном.

— Поднимись, Шэнли, — в голосе Чжэнши тоже не было прежней силы, — подойди ближе.

Шэнли поспешно повиновался. Еще совсем недавно он и не осознавал, насколько любит отца и как привязан к нему.

И как боится его потерять.

Рука с потемневшими, как у мертвеца, ногтями, шевельнулась на покрывале, приглашая Шэнли приблизиться к ложу еще больше.

— Мне не хотелось, чтобы ты видел меня таким. Но я не смог отказать мольбам твоей матери.

Шэнли с трудом проглотил мешающий дышать горячий ком в горле.

— Уезжай в Ююнь. Если Небеса будут милостивы, и я исцелюсь — я призову тебя. Если нет — то ты войдешь вновь в этим стены как император Цзиньяня, — воспаленные глаза Чжэнши смотрели строго и ясно.

— Не говорите так, государь… отец… Небеса смилуются, они снизойдут к молитвам… весь Цзиньянь, все… они молятся о вашем здравии и долголетии, — Шэнли не хватало слов, чтобы высказать все, что он чувствует. Сейчас ему не было дела даже до обещания отца, что он войдет во дворец императором.

— Молятся. Но смерть приходит даже к государям. Мне жаль, что я оставляю тебя так рано. И прошу простить за то, что забираю у тебя мать в такой час. Это ее воля. И… вопреки всему я счастлив, что проведу эти дни, укрытый ее рукавами.

Шэнли беспомощно вздохнул, чувствуя, как под ногами разверзается дышащая пустотой пропасть. Порой он тяготился чрезмерной, как ему казалось, опекой и поучениями. Испытывал раздражение, когда решения принимались в обход его мнения. Но сейчас отец и мать вдруг отходили в сторону, освобождая ему его собственный путь. И если мать он еще встретит снова, то с отцом может более никогда не увидеться.

Никогда ранее тень необратимой потери не вставала так близко за его спиной, заставляя ощущать себя одиноким и растерянным.

— Государь… отец мой…

— Наставник Ли хорошо воспитал тебя, — губы Чжэнши улыбались, но глаза были по-прежнему строги и серьезны, — будь справедлив к Шэньгуну и его отпрыскам, когда станешь государем. В вас всех — моя кровь.

— Обещаю, — даже сейчас Шэнли не чувствовал в себе враждебности к брату. Только к его матери-императрице и ее родне.

— Я говорил тебе прежде и повторю вновь, — беседа, даже такая краткая, начала утомлять Чжэнши, — прости меня за то, что был слаб и позволил Моу так усилиться. Я верил, что покупаю державе покой. И все еще надеюсь, что мне это удалось. Пока завещание остается тайной — у императрицы будет надежда на то, что там стоит имя Шэньгуна.

Шэнли понимал, что осталось невысказанным. Пока у императрицы есть надежда взять власть в спокойствии и законности, остается надежда, что она побоится снова посягать на жизнь второго принца. Слишком много шума наделало неудачное покушение Ло Сунлиня.

— В Ююне я буду ожидать письма, которым вы призовете меня предстать перед вами.

— Я тоже буду надеяться на то, что смогу послать такое письмо тебе. Ступай, Шэнли. Не задерживайся во дворце. Его нужно очистить.

В Рубиновом дворце, служившем резиденцией императрице, принц Шэнли бывал нечасто. И никогда не был желанным гостем. Его визиты происходили лишь в случаях, требуемых церемониалом. В последний раз он переступал порог дворца, в котором царила соперница матери, после возвращения из Цзянли — лишь потому, что этикет требовал выразить почтение государыне.

Сейчас Шэнли охотнее всего сразу отправился бы в Ююнь, чтобы не разрывать сердце горечью и желанием еще немного времени провести рядом с матерью, навещая ее под любым предлогом. Как это все отличалось от приготовлений к поездке в Цзянли! Тогда его тоже тревожила мысль о том, что мать остается в окружении недругов, но разлука обещала быть недолгой, а государь отец пребывал в добром здравии…

Придворная дама в дымчато-зеленом платье почтительно приветствовала Его высочество, когда Шэнли выходил от матери. Кланяясь, женщина мягким почтительным голосом передала приглашение от государыни императрицы, желающей лично пожелать Его высочеству удачной дороги. Шэнли отметил острые хошусские скулы посланницы — такие же, как у Шучун, жены Шэньгуна. Родственница, которую принцесса привезла с собой, чтобы в окружении было больше тех, кому можно доверять? Впрочем, это не казалось важным.

Запах благовония «перо феникса» Шэнли не любил с детства. Он неизменно был для него связан с этими тягостными визитами в Рубиновый дворец, когда каждый разговор напоминал пляску среди тухлых яиц, и с изящной невысокой женщиной, недобро смотрящей на него. Став старше, он даже отослал от себя танцовщицу, что решила в недобрый для себя час воспользоваться этим ароматом. Однако в Рубиновом дворце даже стены, казалось, пропитались «пером феникса». Удивительно, каким образом подобной участи избежали одежды Шэньгуна. Брат невероятным образом не впитал в себя этот аромат.

— Я сожалею, что новая разлука с сыном возлюбленного государя наступает так скоро, — императрицу Синьюэ скрывал занавес из тончайшего золотистого шелка. Более плотный, чем тот, что использовала при аудиенциях Чжучжэн, до сих пор поражавшая красотой.

— Сердце почтительного сына преисполняется горечью от необходимости покинуть государя в такой час, — Шэнли опустил голову, выражая почтение, которого совершенно не испытывал.

Все было благопристойно и церемонно до тошноты. Величественная царственно-благосклонная императрица и ее сын по супругу, второй принц. Как будто они и не были смертельными врагами.

— Сочувствую сыновнему горю Вашего высочества, — фигура императрицы за занавесью чуть шевельнулась в намеке на ответный полупоклон, — и выражаю надежду, что напутственные слова государя укрепили сердце Его высочества.

Ласковая фраза была ловушкой. О том, что Чжэнши допустил Шэнли к себе, не должен был знать никто. Моу и далее следовало чувствовать преимущество за собой. Так Шэнли получал возможность выжить. Так сам Чжэнши получал покой и надежду на восстановление сил и исцеление.

— Увы, недуг Его величества не дал возможности предстать перед государем. Моя сиятельная мать передала слова государя изустно. Его желание — чтобы между мной и моим благородным братом царила приличествующая справедливость.

— Слова государя воистину мудры и исполнены величия, — голос Синьюэ оставался ясен и чист, как иней зимним утром, — я лишь скромно добавлю свой малый совет к наставлению, что даровал государь Вашему высочеству.

— Смиренно и с благодарностью приму совет государыни, — ни смирения, ни тем более благодарности Шэнли не испытывал. И догадывался, что императрица об этом прекрасно знает.

— Я советую Вашему высочеству проявлять осмотрительность и осторожность, избирая людей в свое окружение. Излишняя доверчивость и чистосердечие могут быть опасны.

Шэнли про себя порадовался, что явился в Рубиновый дворец в сопровождении Хао Вэньяня, отослав Чжу Юйсана в Кленовый павильон сразу после приглашения навестить императрицу. А ведь наверняка Синьюэ намекала именно на него. Или пыталась заронить в душу пасынка подозрения. К Чжу Юйсану… да ко всем, кто в его свите.

— Благодарю государыню за мудрость и заботу. Тот злосчастный случай стал горьким уроком, — Шэнли очень жалел, что их разделяет занавес, мешающий заглянуть в глаза императрицы. Не дающий рассмотреть тончайшие оттенки чувств, что могут отразиться на ее лице.

— Я глубоко и горячо сожалею об этом несчастье. Однако возьму на себя смелость напомнить Вашему высочеству о недопустимости поспешных решений и нечистых дел.

— Выражаю полное согласие со словами государыни.

— И так же я выражаю надежду на то, что объявленное в будущем государем беспристрастное следствие установит подлинно виновных, вознесет справедливость и утешит тех, кто пострадал без вины, — последние слова императрица произнесла с явным нажимом.

— Питаю в своем сердце те же надежды, что и государыня.

Значит, императрица и Моу полны решимости устроить свое расследование всего этого дела с Ло и покушением. И их цель — не только сам Шэнли, но и Чжу Юйсан. Но для кого Синьюэ сделала такой упор на словах о следствии? Пригрела у себя в свите кого-то из родни Ло? Нужно будет попросить Со Ливея выяснить это через свою тетку.

— Мне радостно слышать, что мы пребываем в согласии с Вашим высочеством. Этот час воистину можно было бы назвать добрым, если бы не печаль от того, что Ваше высочество вынуждены вновь покинуть Гуанлин.

— Я всецело подчиняюсь воле государя, пожелавшего отправить меня в Ююнь.

— Желаю Вашему высочеству доброго здравия, легкой дороги и скоро счастливого возвращения, — на сей раз императрица поклонилась по всем правилам.

Шэнли ответил ей не менее глубоким поклоном.

Фэн Иньчжи нахмурился и покачал головой. Он никак не мог понять, в чем дело.

Впервые перешагнув порог дворца в составе новой коллегии гадателей, он, как и прочие, был поражен отзвуками темной энергии. Предположить нахождение подобного в самом сердце Цзиньяня, в императорском дворце, защищенном от любой скверны извне кольцами защищающих заклятий и самим своим положением в благоприятнейшем из возможных мест казалось сродни крамоле. Однако ни их чувства, ни проведенные гадания не могли лгать. Они проверяли и перепроверяли результаты несколько дней, учитывая все изменения течения энергий и смену положения светил. Никто из вновь набранных гадателей не желал повторения печальной участи своих предшественников, которые пропустили такой печальный и тревожный знак как затмение, чем навлекли на себя гнев и вечную немилость государя.

Результат гаданий и ритуалов сходился вновь и вновь, а волна темной недоброй энергии, что несколько дней назад прокатилась по садам дворца, не оставляла места сомнениям. Нечто отравило гармонию дворца изнутри. Было ли тому виной появление невидимой для непосвященных багряной звезды? Или же причиной стал злой людской умысел?

Фэну Иньчжи уже рассказали о юноше с даром заклинающего, что внезапно появился в свите второго принца и был быстро приближен Его высочеством. Убитый потерей сына министр Ло почти молил проверить этого молодого господина, уверенный в том, что тот скрывает злые помыслы и направляет свое колдовство во вред людям и семье государя. Но члены свиты второго принца держались слишком обособленно и избегали общения. Фэн Иньчжи смог лишь издали присмотреться к этому юноше в скромных темно-синих одеждах, но и этого хватило для того, чтобы заклинающего поразило, насколько странно искажен баланс молодого господина Чжу. С подобным Фэн Иньчжи за всю свою жизнь сталкивался лишь дважды.

Но задача найти внутренний дворцовый источник скверны представлялась ему более важной. Если это и правда дело рук искаженного заклинающего из свиты второго принца — там остался его след, который впоследствии станет неоспоримым доказательством вины и придаст дополнительного веса подозрениям несчастного министра Ло.

След уводил Фэна Иньчжи вглубь дворцовых садов. Все дальше и дальше от нарядных павильонов и таящихся под сенью деревьев беседок. Даже дорожки здесь не были так тщательно замощены плитами и засыпаны ровным песком.

Дворцовый слуга, выделенный в помощь, чтобы нести инструменты, следовал на почтительном отдалении позади. Фэн Иньчжи обернулся.

— Что расположено там? В той части, куда мы идем?

— Ничтожному служителю не известно, почтенный господин. Ему не доводилось бывать в этой стороне сада.

Фэн Иньчжи поджал губы и осмотрелся. Похоже, даже садовники захаживали сюда нечасто. Сколько еще неприятных неожиданностей, о которых за стенами дворца нельзя даже подумать, он обнаружит?

Слабый, но явственно ощутимый темный след вел все дальше. Так далеко, что сияющих киноварно-алых крыш дворца было уже почти не видно из-за разросшихся деревьев.

Здесь не было ничего. Только старый колодец, в котором не чувствовалось воды. И темный след тянулся именно туда. Фэн Иньчжи сложил руки в печать, внимательно вслушиваясь в энергии.

Никаких следов. Словно уже давно никто, кроме птиц и ящериц, не посещал это место. Нигде не блеснули в ответ на его заклятия следы чужих знаков, призывающих зло или наводящих порчу. Никаких следов осмысленной чужой воли.

Нечто темное таилось в самом колодце. Где-то в самой иссушенной глубине. Фэн Иньжчи приблизился к поросшим мхом камням, продолжая напряженно вслушиваться.

Нечто слабое, неоформленное. С непробужденным рассудком. Не связанное ни с кем извне.

Воды в колодце не ощущалось. Словно питавшая его жила ушла отсюда давным-давно, многие десятилетия назад, так что остались лишь отголоски ее следов. Это и могло быть причиной зародившейся в колодце тьмы. Подобное случается с заброшенными местами, утратившими свое изначальное назначение и страдающими от нарушения былого баланса. Восход багряной звезды, должно быть, усугубил все это, усилив дисбаланс до критической крайности.

Фэн Иньчжи мысленно поздравил себя с успехом. Ему удалось успеть вовремя. Да, темные мысли и тревоги населяющих дворец людей могли со временем усилить и напитать мощью то, что зарождалось в колодце. Но оно пока еще слишком слабо. И потому не потребуется много сил и сложных ритуалов, чтобы обуздать эту тьму и обезопасить дворец от ее влияния.

Хорошо, что колодец сокрыт так далеко в запущенной части садов, куда редко заходят даже слуги. Хватит нескольких знаков, начертанных на верхней части стенок по окружности. Это соткет незримую прочную паутину заклятья, преграждающего выход тьме и поступлению в колодец любых энергий. А потом они дополнительно закроют отверстие колодца крышкой из персикового дерева, покрытой более долговременными и действенными заклятиями, которые со временем очистят колодец.

Фэн Иньчжэн, прикусив от напряжения губу, сосредоточенно вывел штрихи последнего заграждающего знака и аккуратно промокнул взмокшие виски. День был прохладным, но заклятие, пусть и несложное, потребовало изрядной концентрации и немалого напряжения сил. Сознание, что речь идет о безопасности дома императора лишь увеличивали ответственность, с которой он отнесся к этому делу, вкладывая в знаки все свое искусство.