Когда погаснут все огни

Глава 8

Поле близ водопадов Юйхэ дышало безмятежным покоем. Если бы не попадавшиеся на глаза местами кости и обломки древнего оружия, которые еще не успели собрать до конца, ни что здесь и не напоминало бы о том дне, когда земля вдруг уподобилась неспокойным морским волнам, извергая из себя следы давно забытой битвы.

Собранные останки с почтением относили к месту, которое избрали гадатели для будущего общего погребения погибших на этом поле в незапамятные времена. Для успокоения духов поля и душ погибших у готовящейся могилы регулярно совершались службы, оплаченные лично принцем Шэнли.

Чжу Юйсан, сложив печать, внимательно вслушивался в поле. Сейчас оно было спокойно не только в зримом мире. Потоки энергий возобновляли привычное течение. Жилы Дракона, подходящие к этому месту, постепенно выпрямлялись, расплетаясь сами собой. Все произошедшее выглядело невероятно странным. Как будто нечто резко дернуло все потоки, как струны на цитре, вызвав хаос, спутав все и вызвав возмущение энергий… а потом так же внезапно отпустило.

Он опустил руки и чуть повел плечами. Следовало быть осторожным и разумно расходовать силы. Поблизости не было ничего, что помогло бы их быстро восполнить. А нефрит, напоенный силой, слишком большая ценность, чтобы его тратить бездумно. За многие годы Чжу Юйсан научился понемногу восстанавливать силы, черпая крохи энергий из окружающих его людей, почти не оставляя следов. Но на что-то по-настоящему серьезное такого не хватит.

Принц Шэнли покинул Яньци буквально через три дня после встречи с генералом Линем, как только прекратился сильнейший дождь и дороги немного подсохли. Как бы ни была хороша столица Цзянли, там становилось скучновато.

Задерживаться в Цзянли надолго мало кто хотел еще по одной причине, куда более важной. Слишком близко был Милинь, где все шире расходилась зараза. Вновь, как и в былые времена, начали усиливать посты на приграничных заставах. Вновь едущих из Милиня торговцев заставляли омываться уксусом, их грузы окуривали смесью трав и заставляли выжидать положенный срок в пустошах — не проявит ли себя болезнь. В таких обстоятельствах рисковать здоровьем, а, возможно, и жизнью принца никто не желал.

Особенно рьяно настаивал на возвращении почтенный Дуань, взявший за обыкновение каждое утро осматривать принца и его ближайший круг. И состояние Чжу Юйсана вызывало у ученого доктора сильное расстройство и тревогу. Об истинной причине того, почему жизненные силы столь молодого человека находятся в столь удручающем состоянии, Дуань пока не догадывался. Но сколько еще Чжу Юйсану удастся скрывать свою природу?

— Что-то удалось понять? — Шэнли, поигрывая веером, с интересом ждал ответа.

Принц соглашался со всеми доводами наставников и лекарей, но все же принял решение немного повременить с возвращением. Поле костей вызывало у него теперь уже не страх, а любопытство. Особенно после рассказов Со Ливея, опознавшего очень древнее оружие. Забытая битва легендарных времен, когда предки еще не ведали железа — что может быть интереснее?

— Ничего о самой битве, Ваше высочество, — с сожалением ответил Чжу Юйсан, — лишь то, что недавно это место потревожило очень сильное и внезапное возмущение энергий.

— То есть души погибших тебе не отвечают?

Чжу Юйсан позволил себе улыбнуться. Как же все просто на взгляд непосвященных — достаточно лишь спросить души оставленных здесь мертвецов… да, об этом часто рассказывают. Только вот отвечают мертвые далеко не всегда.

— Прошло слишком много времени с тех пор, Ваше Высочество. Здесь… здесь скорее отголоски того, что некогда случилось. Место пребывало в покое многие столетия. Даже память с течением времени сглаживается, подобно тому, как вода сглаживает камни, — пояснил он.

— О! — Шэнли не скрывал своего разочарования, — жаль. Но с другой стороны — это означает, что беспокойные духи не будут грозить живущим в округе людям?

— Ваше высочество правы.

— Недурная новость, — Шэнли небрежно обмахнулся веером, — было бы жаль, если бы такое красивое место потеряло покой… что там, Хао?

Хао Вэньянь был занят разговором с крестьянским пареньком. По распоряжению принца работавшие на сборе останков люди приносили им самые необычные находки. Каждую из них тщательно разглядывали, пытаясь таким образом что-то разгадать о поле и его истории.

Получив от Хао Вэньяня обещанную в награду за находку монетку в двадцать шу, крестьянин, кланяясь, удалился.

— В этот раз вещь и правда редкая, — Хао Вэньянь показал полученную от крестьянина табличку из темно-зеленого нефрита размером с ладонь. На камне отчетливо виднелись крупные знаки древнего письма.

— Для подвески слишком большая, — заметил Со Ливей, — не могу разобрать… знак «владыка»?

Принц осторожно взял табличку, вглядываясь в знаки. Слегка нахмурился, проводя по ним пальцем.

— Да, верно, «владыка». Или «повелитель». А вот это… это «яшма». И «знамя»…

Чжу Юйсан с интересом пригляделся к находке. Осторожно прислушался к древнему нефриту, ища подсказку у него.

След памяти попавшей на нефрит горячей крови. Смерть, холод смерти и тления повсюду. Земля, скрывшая солнце. И течение времени, прозрачное, прохладное, безграничное, гасящее огонь ярости, заглущающее боль, утишающее и стирающее память… даже такую долгую, как память нефрита.

— «Держать». Мне кажется, тот знак рядом со знаком «знамя» похож на «держать», но странным стилем… — с нарочитой неуверенностью в голосе произнес Чжу Юйсан.

Он сумел разобрать всю надпись на табличке — древнейшие письмена до сих пор были в ходу в Пяти Дворах. Но для провинциального юноши, которого Чжу Юйсан все еще изображал, хорошее знание такого письма будет слишком странным. «Держащий знамя по воле яшмового владыки», — вот что гласили знаки, вырезанные на нефрите в незапамятные времена.

— «Держать», «знамя», «яшма», «владыка»… похоже, это должностная табличка, — заключил Шэнли, возвращая нефрит Хао Вэньяню.

— И кого-то весьма высоко стоящего, — отметил Со Ливей, видимо, успев оценить качество камня.

— Может быть, подразумевается Яшмовый Владыка или Повелитель Яшмы? — предположил Хао Вэньянь, — и эта вещь времен самой Ганьдэ? Ты говорил, что мечи этого поля очень похожи на меч из Ганьдэ.

Со Ливей с легкой улыбкой чуть развел руками.

— Я не знаток древностей, Хао Вэньянь. Стиль очень похожий. И очень древний. Если, конечно, тот меч, что я видел в храме, и правда был из Ганьдэ.

— Правители Ганьдэ именовались Яшмовыми Императорами, — припомнил Хао Вэньянь, убирая табличку.

— А потом яшмовыми владыками называли себя все, кто имел какие-то претензии на то, чтобы называться наследником Ганьдэ, — Шэнли рассмеялся и покачал головой, — без ученого и знатока древностей мы и правда ничего не поймем, а гадать можно бесконечно. Но если это и правда табличка знаменосца правителя или военачальника — мы нашли поразительную вещь. Жаль, в древности не было обычая писать на таких табличках имя правителя. Тогда мы могли бы сразу узнать, кто здесь сражался.

С этим оставалось лишь согласиться.

В шатре принца табличка, тщательно обернутая бумагой, отправилась в ларец, присоединившись к другим находкам, которые Шэнли счел достаточно необычными или красивыми, чтобы забрать их с собой. Чжу Юйсан тщательно проверял каждую вещицу, опасаясь привязанного к ней духа, неблагоприятного следа или дурной ауры. Однако все они были безобидны, уже почти позабыв о пережитом в прошлом. Что-то смутно помнило лишь оружие, в котором порой еще тлели искры былой ярости и жажды крови.

Над Юйхэ сгущались сумерки. Вечера в лагере принца, расположенном на пристойном расстоянии от поля костей, проходили обыкновенно весело и без излишних церемоний. После завершения ужина старшие члены свиты обычно покидали шатер принца, предоставляя молодежи веселиться в свое отсутствие. С их уходом почти сразу появлялись танцовщицы и музыканты, которых ван Цзянли отправил из Яньци развлекать царственного гостя и его свиту.

Иногда вечерами танцовщицы оставались в своих палатках — бывало, что принцу хотелось более спокойного времяпрепровождения. В эти вечера из девушек отбирали лишь самых изящных, чтобы разливать вино, не мешая молодым господам забавляться стихотворными играми или музицировать. Принц Шэнли был весьма неравнодушен к музыке.

На этих вечерах позволялось до разумного предела позабыть об этикете и допускать небольшие вольности. Не нужно было испрашивать разрешения принца покинуть шатер и не было нужды отдавать поклоны при возвращении. Хао Вэньянь, конечно, продолжал внимательно следить за всеми входящими и выходящими, но и его в эти часы отпускала привычная строгая сдержанность, и он становился таким же веселым юношей, как и все в свите принца.

Выходить было можно свободно — и потому никто не обратил особого внимания на то, что Со Ливей, выслушав склонившуюся к его уху служанку, быстро покинул шатер. Разве что Чжу Юйсан и Хао Вэньянь проводили его вглядами.

Вернулся Со Ливей довольно быстро — Чжу Юйсан даже не успел завершить мелодию, которую играл на флейте. И, занимая свое место неподалеку от принца, подал быстрый знак веером.

Лицо Шэнли осталось безмятежно спокойным. Только пальцы на миг едва заметно сильнее сжали чарку с вином. Чжу Юйсан чувствовал, что от Со Ливея веет тревогой, но тот как ни в чем ни бывало приобнял за талию притворно смутившуюся нарядную девушку и рассмеялся чьей-то шутке.

Чжу Юйсан, выводя последние ноты, перевел взгляд на принца, ожидая, что тот сейчас остановит пир. Однако Шэнли, перекинувшись несколькими тихими фразами с Хао Вэньянем, остался спокоен и весел. Что бы ни произошло, подавать виду не собирался ни он, ни Со Ливей.

Уже глубокой ночью, после того как вечерние развлечения закончились, в шатре принца собрался узкий круг самых доверенных лиц. Чжу Юйсан знал, что от него не будут ждать никаких слов — он допущен лишь как телохранитель, обученный заклинать.

— Итак, — принц Шэнли выглядел серьезным и сдержанным. Ни тени беспечного веселья и расслабленной изнеженности, — Ливей, друг мой. Перескажи все тем, кто не оповещен.

Со Ливей, хмурясь, извлек из рукава полоску тончайшей, почти прозрачной бумаги.

— Моя досточтимая тетя, дама Со, сообщает. Наступила пора счастливого ожидания драгоценного плода.

Наставник Ли прикрыл глаза и покачал головой. Хао Вэньянь с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Иными словами, мой брат преуспел на брачном ложе. Его супруга беременна, — сухо подытожил Шэнли.

Это не было пояснением. Принц своими словами закреплял факт, столь многое менявший в его собственной судьбе и судьбах всего Цзиньяня.

— Об этом не объявлено официально. Золотой гонец еще не прибыл, — осторожно заметил Хао Вэньянь.

— Должно быть, срок очень ранний и ожидают, когда кровь закрепится, — наставник Ли был мрачнее грозовой тучи, — благородный господин Со, ваша досточтимая родственница… она ведь узнала об этом не из официального оглашения?

Со Ливей лишь кривовато улыбнулся в ответ. И эта улыбка говорила куда больше любых слов. Конечно, за десятки лет, проведенных на службе во дворце, дама Со обзавелась огромными связями и имела собственных осведомителей даже в Рубиновом дворце, где обитала императрица.

— Или же за время, что мы прохлаждаемся в Цзянли, Моу взяли слишком много власти, и без их ведома теперь мышь не выскочит, — Шэнли постукивал пальцами по столику, на который Со Ливей положил послание тетки.

— Едва ли. О таком тетушка непременно известила бы, — спокойно возразил Со Ливей.

— Да, верно, — Шэнли прикрыл глаза и сжал пальцами переносицу.

До этого мига шансы принцев и их значимость были примерно равны. Однако с беременностью супруги принца Шэньгуна все начинало стремительно меняться.

— Да чтоб его! — не сдержавшись, Шэнли ударил по столу кулаком, — я таскаюсь по Цзянли, улыбаюсь всем и каждому, проверяю склады на случай неурожая, встречаюсь с Линем из Данцзе! А мой брат тем временем глотает пилюли и не вылезает из постели супруги — и вот теперь готовится предъявить продолжателя династии! И Моу будут объявлять его более достойным именно поэтому!

Видеть всегда доброжелательного, легкомысленно-ленивого принца… нет, не в гневе — в крайнем раздражении, не скрывающим своих чувств, было непривычно для Чжу Юйсана.

— Дитя может оказаться и девочкой, — резонно заметил Хао Вэньянь, — дама Со не сообщила о результате гадания.

— Его уже могли провести за то время, что ехал гонец, — Шэнли чуть качнул головой, стремительно беря себя в руки, — и мы не можем уповать лишь на то, что у Шэньгуна родится дочь.

— Вам следует возвращаться в столицу, чтобы на месте противостоять Моу, — высказался наставник Ли, задумчиво перебирая четки, — но возвращаться без спешки, используя как благовидный предлог опасность поветрия из Милиня. Полагаю, что почтенный Дуань с готовностью изложит свои соображения на сей счет, которые будут приложены к письму Его величеству.

— Сделайте это, — Шэнли обвел всех присутствующих острым взглядом, — истинная причина, по которой мы возвращаемся, должна остаться между нами. Никому ни слова о том, что мы знаем о беременности Шучун.

Все ограничились краткими кивками в ответ. Многословные заверения сейчас казались излишними. Ставки в игре понимали все.

Беспечные забавы, исследование тайны поля костей — все теперь отступало на задний план, разом становясь неважным. Чжу Юйсан смотрел на посерьезневшие лица Шэнли, Хао Вэньяня и Со Ливея, глубоко сожалея о том, что опасная игра на ступенях Яшмового трона начинается так рано. И всем давно небьющимся сердцем Чжу Юйсан уповал на то, что эта игра не заберет жизни людей, к которым он успел привязаться — как забрала некогда жизнь Хао Сюаньшэна и его собственную.

— Жаль, что нет возможности проверять, что пишут в своих письмах родичи из столицы всем, кто в моей свите, — Шэнли вздохнул, рассеянно поигрывая письмом дамы Со.

— Если только тех, кто пользуется тронной почтой. Те, что посланы с личными гонцами… увы, — наставник Ли одним жестом холеных рук выразил безнадежность.

— В письмах, что отправляют тронной почтой, и не напишут ничего важного, — Со Ливей невесело улыбнулся и разлил прозрачное золотистое вино по изящным чаркам для всех участников этого маленького совета, — в противном случае все было бы слишком просто для нас.

Шэнли ответил ему такой же улыбкой без тени веселья. Вино выпили в молчании, не возглашая ни здравиц, ни призывов победы.

— Господин Чжу, — Хао Вэньянь нарушил тишину, воцарившуюся в шатре, — если ваше искусство способно уберечь Его высочество — используйте все без остатка…

Чжу Юйсан не успел ответить. Он смешался и промедлил потому, что чуть было не сказал искренне — что готов защищать принца не только потому, что поклялся старейшине Байхэ исполнить заключенный ими договор с матерью Шэнли. Нет, он готов защищать и потому, что привязался к принцу. Настолько, что глубинный холод и вечная тоска, снедавшие его изнутри, временами ослабевали, позволяя ненадолго ощущать себя тем, кем он был раньше, многие годы назад, когда клинок палача еще не оборвал его смертную жизнь.

Шэнли не дал ему сказать, слабо взмахнув рукой.

— Не думаю, что Моу настолько осмелеют, пока дитя Шэньгуна во чреве матери и его пол неизвестен, как неизвестен и исход родов. Впрочем… не стоит мешать им совершать ошибку. Это невежливо.

Шутка принца, прозвучавшая зло и саркастично, вызвала улыбку только у Со Ливея. Хао Вэньянь помрачнел еще больше. Чжу Юйсан ободряюще улыбнулся ему, желая показать, что разделяет и его опасения, и его готовность не жалеть сил для охраны принца.

— Выступим послезавтра, чтобы это не выглядело слишком большой спешкой, — подытожил Шэнли, — Ливей, завтра закажи службу о здравии дамы Со и свое беспокойство на пиру, если вдруг зайдет речь, объясни тревогами из-за известия о ее болезни. Придумай что-нибудь. Для убедительности спроси совета у Дуаня.

Со Ливей коротко кивнул, давая знак, что все понял.

Шэнли с сожалением посмотрел на разложенные на столе находки с поля костей. А потом, словно вспомнив о чем-то, поднес послание дамы Со, которое по-прежнему вертел в руках, к огоньку свечи. Тончайшая бумага занялась быстро.