Командир 2 Война

Глава 7

Озадачили меня гости напрочь, если не сказать хуже.

По сути, с этим прорывом, с использованием подготовленных ранее путей перемещения, командование на корню херит все мои планы. Опять же, ввязавшись в это дело, потери по-любому будут такими, что речи не может идти о том, чтобы остаться со своим подразделением на оккупированных территориях и развернуть здесь партизанское движение, как я это вижу. Просто не с кем будет осуществлять все задумки.

Что самое поганое в этой ситуации, мне просто не оставили выбора. Хочешь — не хочешь, а впрягайся и делай, что сказано, иначе никак.

Михеев, будто читая мои мысли, произнес:

— Не переживай ты так, Сергей, и не думай, что от тебя будут требовать невозможного. Наоборот, помогут, чем только смогут, в любых твоих начинаниях. Более того, твой батальон теперь переходит в прямое подчинение наркома, и приказывать тебе в дальнейшем сможет только он. Необходимые бумаги я привёз. Но и это не все. На время проведения операции по выводу из котла мехкорпусов у тебя есть право привлекать для выполнения этой задачи любые, необходимые в этом деле силы, подчиняя их себе напрямую, не глядя на звания людей, командующих этими подразделениями.

— Охренеть и не встать! Они там вообще, что ли решили, что нашли в моем лице талантливого стратега? Какой нафиг привлекать, когда я с командованием батальоном справляюсь с трудом? Ну его на фиг такое счастье!

Эту свою мысль я и постарался донести до собеседников. Естественно, в более мягкой форме, но близко по содержанию.

— Полномочия, конечно, впечатляют, мне льстит подобное доверие. Но дело в том, что я просто не потяну организацию подобной операции, и тем более, командование задействованными в ней частями. Максимум, что от меня можно ждать, это помощи в прорыве оборонительных порядков немецкого оцепления, и то только на первых порах. Расширение пробитого коридора — это уже не ко мне. Опять же, я твердо убежден, что командовать подобной операцией должен человек, понимающий в управлении войсками, и желательно, чтобы он был со стальными яйцами, потому что не каждому дано применить в определённый период времени не самые популярные методы и решения.

Старинов, переглянувшись с Михеевым, чему-то хмыкнул и спросил:

— Что за непопулярные решения и методы ты имеешь ввиду?

— Да просто все. Если тот, кто будет командовать прорывом не наведёт порядок с командованием частями и не сможет добиться неукоснительного выполнения его приказов, этот прорыв обречён на неудачу. Сами понимаете, каким должен быть командир, пусть и на определённое, короткое время, но идущий против политуправления армии. Ведь без введения единоначалия на время проведения операции не обойтись, и это только вершина айсберга. Главное, поставить командирами задействованных в деле частей, не опираясь на звания, а действительно, толковых и инициативных. В общем, все это по моему мнению нереально. Я не знаю такого человека среди наших генералов.

Эти двое снова между собой переглянулись, и уже Михеев как-то даже с издевкой произнес:

— Прав был Лаврентий Павлович, говоря, что ты обязательно учудишь что-нибудь такое, что не только немцам, а и своим поплохеет. Тебе и вправду неведомо чувство страха?

— Да что я такого крамольного сказал?

— Ничего такого, кроме того, что выразил недоверие, как командующим войсками, так и политуправлению, — передразнил меня Михеев и продолжил:

— Но это ладно. Задача поставлена, и её надо выполнять. Поэтому хорош изображать из себя несмышленыша, тем более что времени у нас на все про все мало. Высказывай свои мысли и пожелания, я их обязательно доведу до командования.

Вот сейчас Михеев меня по-настоящему разозлил тем, что не воспринял мои слова всерьез. Прежде, чем начать отвечать, я немного подумал, пытаясь успокоиться, и начал говорить уже очень серьёзным тоном:

— Хотите от меня услышать пожелания? Хорошо, будут. Но потом не говорите, что вы их не услышали. Мне здесь нужен вменяемый командир с серьёзным штабом, способный действовать жёстко и бескомпромиссно. Более того, у этого командира должны быть беспрецедентные полномочия, позволяющие ему назначать и снимать с должностей любых, находящихся в котле начальников. Вообще любых. Без такого человека с большими полномочиями смысла затевать это дело нет. Собственно, это все из пожеланий. Теперь по мыслям. Просто идти на прорыв, не раздергав предварительно немецкие части, находящиеся на пути этого самого прорыва, чревато нехорошими последствиями. Соответственно, предварительно нужно будет решать, какими подразделениями командование готово будет жертвовать. Понятно, что одним из отправленных на закланье будет мой батальон, но этого мало. Нужно ещё, как минимум, пяток подобных частей, желательно, уже находящихся на оккупированных территориях.

Михеев, выслушавший меня очень внимательно, уточнил:

— Расскажи подробнее, каким образом ты собираешься, как ты выражаешься, раздергивать немецкие части?

— Просто все. Эти части в определённый момент времени атакуют какие-нибудь, значимые для немцев объекты, и тем самым отвлекут противника от основного. А в идеале заставят его снимать с нужного направления какое-то количество войск.

Ё — Понятно — протянул Михеев и добавил:

— Идея рабочая, только вот кроме твоего батальона, о других частях, находящихся в тылу врага, мы сведений не имеем.

К сожалению, выработать алгоритм действий, устраивающий всех, так и не удалось. Я, естественно, всеми силами отбивался от попытки возложить на мои плечи ответственность за проведение операции прорыва. А Михееву не нашлось, что предложить, кроме вышеизложенного. В итоге, незаметно подошло время, когда ему надо было улетать. Да и мне со своими людьми задерживаться не следовало.

Удивил Старинов, который уведомил, что на время останется со своими людьми в моем подразделении.

Он обозначил, что у него есть свое задание, приступить к выполнению которого ему нужно в ближайшем будущем. Но время ещё терпит, поэтому он и хочет посмотреть своими глазами, как действует моё подразделение.

Уже возле самолёта, когда мы прощались с Михеевым, тот произнес:

— Я, Сергей, конечно, доведу до командования все, тобой высказанное. Но ты все равно готовься к выполнению задания. Времени осталось очень мало и вряд ли твои пожелания осуществимы.

Я на это только кивнул головой, где-то даже обречённо, подумав, что похоже, быть мне крайним во всех будущих неудачах с затеянным прорывом.

От аэродрома мы уходили под светом ярко полыхающих костров, горящих самолетов и складов горючего с боеприпасами. Естественно, всю захваченную наземную технику при этом включили в состав колонны. Мужики даже пару зенитных автоматических пушек прихватили, как они выразилась, чтобы передать их Остапенко. Ведь у него теперь нет никакого прикрытия с воздуха.

Людям Старинова отдали сразу два трофейных грузовика, правда, сам он передвигался в моем броневике.

По дороге, время от времени проверяя дальнейший путь своей способностью, стараясь делать это незаметно для Старинова, мы с ним разговорились, и он рассказал о своём задании. Оно, оказывается, непосредственно связанно с будущим прорывом. И он сюда прибыл тоже, как бы для помощи в осуществлении этого мероприятия.

Он со своими людьми должен не много не мало, а взорвать два моста, расположенные в районе Кобрина. Таким образом, максимально затруднить немцам переброску резервов во время проведения операции.

Идея, конечно, стоящая, хоть и мало влияющая на положение вещей. Но главное, что его задание перекликается с некоторыми моими задумками в отношении подразделения Остапенко.

Я как раз думал отправить его к Кобрину, где находятся армейские склады, чтобы он там вооружил и экипировал своих людей достойным образом. Попутно, конечно, у него и решение других задач предполагается в том районе, но это уже так, на удачу.

В общем, я по большому счету, могу помочь Старинову с выполнением его задания. Не думаю, что имея на вооружении немецкую технику, возникнут какие-либо сложности с захватом этих самых мостов. Если получится выдать себя за своих и сблизиться, шансов у немцев удержать их в своих руках не останется, от слова совсем.

Собственно, об этом Илье и рассказал. Тот как-то странно на меня посмотрел и спросил:

— Скажи, Сергей, а у тебя случайно в районе Бреста нет ещё одного батальона, а то мне ещё и там надо железнодорожные мосты рвать?

Я без задней мысли брякнул:

— Пока нет, но, если надо, организуем.

В этот раз мы передвигались внаглую, не таясь, напрочь снося по дороге немецкие посты и встреченные патрули, практически не останавливаясь. За короткий промежуток времени нам надо преодолеть приличное расстояние, чтобы к рассвету добраться до (как их местные называют) гиблых мест, где в дальнейшем я и планировал воевать какое-то время.

Старинову со своими людьми по пути предстояло отделиться от нас и уже самостоятельно добираться до места расположения подразделения Остапенко.

Понятно, что последнему отбили радиограмму с приказом встретить гостей со всем радушием. Помимо этого, передам со Стариновым приказ на временное переподчинение вновь сформированного подразделения диверсанту.

Собственно, о деталях будущего рейда к Кобрину по пути, главным образом, мы и разговаривали. Илья клятвенно обещал не лезть особо в управление батальоном, просто высказывал пожелания. А решения, каким образом действовать, чтобы достичь нужного результата, оставлял на усмотрение Остапенко. Всё-таки есть у меня уверенность, что Остапенко больше глупостей не наделает.

Со Стариновым мы, кстати, отправим и некоторые захваченные трофеи, зенитки и сразу три грузовика с боеприпасами к немецкому вооружению.

Когда остановились, чтобы распрощаться и разъехаться в разные стороны, мне неожиданно принесли уже расшифрованную радиограмму от осназовцев. Я прочитал её, и передавая её Старинову, не выдержал и расхохотался.

— Ты просил батальон ещё у Бреста? Считай, что он у тебя есть.

Ребята, реально, удивили. Следующей ночью у них в планах было освободить военнопленных, вооружить их с расположенных рядом с Брестом складов. Потом посадить на нашу технику, собранную немцами, и выручать наших в крепости не по-тихому, как я предлагал, а полноценным ударом в спину осаждающих.

Более того, ребята смогли рвануть два моста, расположенных у крепости, и под шумок отправить к осажденным своего представителя, чтобы согласовать свои действия на следующую ночь.

Старинов, прочитав радиограмму, хмыкнул и произнес:

— Что-то я уже сомневаться начал, что знаю о диверсии больше других. Удивил ты меня, Сергей, нечего сказать. Если твои бойцы оставшиеся мосты уничтожат без моего участия, буду проситься перевестись в твоё подразделение.

— Угу, все вы норовите прийти на готовенькое, — пошутил я в ответ, а сам задумался:

— Интересно, реально ли и вправду рвануть эти мосты? Будь я там, на месте, наверняка попытался бы, пользуясь неразберихой во время атаки на осаждающих крепость.

Подумал и под удивлённым взглядом Ильи уселся писать текст ответной радиограммы, в которой рекомендовал подумать над проведением ещё одной диверсии. Если отсечь войска, находящиеся по ту сторону Буга, может появиться интересное окно возможностей. Тут после прорыва блокады можно и в самом городе покуролесить или ту же железнодорожную станцию посетить, отвлекая немецкие части от противодействия и эвакуации раненых, ослабленных защитников цитадели. В общем, много чего можно натворить, было бы желание.

Старинов, читая мои рекомендации и пожелания, только покачал головой и резюмировал:

— На мой взгляд, нереально, но, если получится, тебе простят, даже если не станешь участвовать в операции прорыва мехкорпусов из котла.

— Ну, ты сам видишь, приказа нет, есть рекомендации и пожелания. Ребята на месте сами разберутся, что возможно, а что, ну его нафиг.

Распрощавшись с Ильёй и его людьми, мы продолжил движение. Не будь в наличии моей способности и хорошей радиосвязи, мы могли влететь в серьезные неприятности.

Двигаясь напролом по шоссе, уничтожая по пути посты и патрули, мы неслабо взбудоражили немецкое командование. И нет ничего удивительного, что оно отреагировало на это желание прекратить безобразия в своём тылу.

В общем, по пути нашего движения на нас организовали вполне серьезную засаду силами целого мотопехотного полка. Тут нам откровенно не повезло, что такая маршевая часть нашлась в этих местах.

Понятно, что воевать с подобным соотношение сил смерти подобно. Но и уходить просто так, имея рядом подготовленную минную ловушку, я посчитал неприемлемым. Тем более, в моей больной голове возникла идея, в свою очередь, попробовать потрепать этих ещё не пуганных «победителей» и самим устроить на них засаду. Благо, что почти все силы батальона, как на заказ, находятся рядом. Две другие наши колонны, работавшие по аэродромам, идут практически параллельно с нами, только по проселочным дорогам.

Собственно, вышли они раньше нас и двигались с осторожностью, поэтому остались не обнаруженными. Мы их, по сути, догнали, вот и захотелось мне маленько похулиганить.

Спровоцировать немцев на погоню и предугадать действия немецкого командования потом было не сложно.

Издали обстреляв засаду, показав противнику, что он обнаружен (каким способом, история умалчивает), мы, изображая бегство, свернули на дорогу, ведущую в своеобразное дефиле между двумя болотами, считающимися непроходимыми.

Естественно, немцы отреагировали на это предсказуемо. Пустили вслед за нами разведку на мотоциклах и бронетранспортерах, выстроились в колонну и двинулись следом в надежде изобразить молот с наковальней.

У них со связью было все путем, да и маршевых частей в этих краях хватает. Поэтому организовать по пути нашего следования заслон, выступающий в роли наковальни, они, как я и предполагал, смогли оперативно. Преследующий нас полк, соответственно, выступающий в роли кувалды, сбившись в плотную колонну, не торопясь, двигался нам в след. Организовать засаду при таких вводных сам бог велел, тем более что чуть не треть преследователей попадали в зону действия минной ловушки.

Конечно же речь об уничтожении полка идти не может, но вот нанести потери этому подразделению, притом безнаказанно, получилось знатно.

Все сложилось, как в сказке. Тут и своевременное занятие позиций всеми подразделениями, имеющимися в наличии на участке дороги длинной почти в километр, и эффективность минной ловушки, которая накрыла ещё метров семьсот этой дороги, и, наверное, главное, работа восьми минометов, если так можно выразиться, на выбор.

Этими миномётами я и командовал во время этого выступления, корректируя их огонь при помощи своей способности. Вот где все получалось на загляденье, и с максимальной эффективностью. На миг даже появилась мысль, что в минометчиках мне самое место. Настолько классно все получалось.

В общем, немцам резко стало не до преследования, и они совсем даже не организовано отступили. Драпали очень даже бодро, и мы неожиданно для себя обзавелись очень даже неплохими трофеями.

Правда, особо сбором этих самых трофеев не увлекались. Так, похватали, что на виду, и ушли вдоль одного из болот к первой подготовленной ещё до начала войны дороге. Через болото считающееся непроходимым, где благополучно затерялись, почти успев сделать это до наступления светлого времени суток.

Отдыхая на одной из своих баз (скорее, лагерей с небольшим складом горючки), уже во второй половине дня мы неожиданно получили приказ из Москвы, в достоверности которого сомневаться не приходилось. Только прошлой ночью Михеев увёз свежие шифры.

Изучив этот приказ, я честно сказать, даже не знал, как на него реагировать, как и не понимал, что происходит.

Мне приказали действовать точно так, как я к этому готовился ранее, и постараться при этом оттянуть на себя как можно большее количество сил противника.

Странный, надо сказать, приказ, особенно, в свете недавних разговоров с Михеевым о подготовке прорыва кольца блокады для вывода мехкорпусов. Если я здесь сейчас начну работать как планировал, и немцы возьмутся за меня всерьёз, ни о какой неожиданности прорыва здесь и речи идти не будет. Ведь я по-любому засвечу свои тайные тропы, соответственно, их немцы так или иначе возьмут под контроль.

Понятно, что я, даже забив на то, чтобы не засветить работу нашей радиостанции в месте дислокации, запросил подтверждения приказа, притом применил старые шифры. Просто мелькнула у меня мысль, что Михеев мог и не долететь, а против меня играют уже немцы в случае, если он угодил им в плен.

Бред, конечно, но мало ли что может быть.

Подтверждение пришло довольно быстро, как будто именно такой реакции от меня и ждали. Притом, сформулировано оно было таким образом, что сомнений в подлинности приказа не осталось.

Похоже, мои дальнейшие действия, действительно, для кого-то могут быть значимыми, если к подтверждению даже привлекли брата. А тот, в свою очередь, засветил наши с ним договоренности об условных фразах.

Немного подумав над происходящим, я для себя определил, что по большому счету, для меня подобный приказ только в плюс. Ну не верилось мне в возможность спасения мехкорпусов, и все тут. Немцы костьми лягут, но не допустят подобного. А попасть в самый эпицентр разборок больших дядек, как это могло случиться, мне совершенно не хотелось.

Конечно, настораживает желание командования стянуть на себя как можно больше немецких войск. Но к этому я как раз готов, поэтому мне, судя по всему, нужно радоваться этой смене приоритетов. Только радости почему-то я совсем даже не ощущаю. Хреново всё-таки, когда находишься в непонятках. А ещё хуже от понимания, что меня играют в тёмную.

Как-то вдруг пришла мне в голову мысль, что этот разговор с Михеевым не что иное, как какая-то непонятная проверка, и ни о каком прорыве в дальнейшем речи идти не будет.

Понятно, что наши что-то затевают, и походу значимое. А вот что, фиг его знает. Лучше, наверное, просто наплевать и забыть о произошедшем разговоре.

Да и подустал я уже от всех этих непоняток. Поэтому буду делать то, что должен, и будь, что будет.

Подумав подобным образом, я велел собраться командирам. Раз так, то тянуть нечего. Сегодня начнём, да и цель, подходящая для начала, есть.