Кому нужны ненужные люди?

Глава 14

14. Я всегда готов внести ясность, но всегда ли Вы сможете ее вынести? — неизвестный автор.

«Вот сука!» мысленно выругался я, когда за мной закрылась дверь и, буквально пролетев мимо Алисы, я вышел в коридор. «Пытается сделать меня крайним, сходу вырастить чувство вины. Манипуляторы хреновы. Может послать всех к чёрту, написать заявление и начать жизнь с чистого листа. В принципе, это они и хотят. Расчищают площадку для друзей, родственников и податливых подчиненных. Иметь своё мнение и проявлять инициативу не в тренде. Извечный вопрос — что делать. Уходить — девчонок в отделе просто сожрут. Кристина постарается в первых рядах. Алиса тоже долго не протянет. Предложить уходить всем вместе? У всех или дети в школах-садиках или ипотеки, или автокредиты. А у некоторых и первое и второе и третье. Будут терпеть и приспосабливаться. Если только Алиса. В принципе, моей подушки безопасности хватит обоим месяца на три-четыре. А там, что-нибудь, да подвернется». С этими мрачными мыслями я вошел в кабинет, посмотрел на занятых работой девушек, бросил взгляд на Кристину, листающую длинным ногтем ленту на своём смартфоне, набрал побольше воздуха, и, словно в очередной раз шагнул в раскрытый люк летящего на высоте полторы тысячи метров самолета.

— Кристина, у меня два вопроса: первый — это листать ленту новостей вам поручил Вагрон Саареевич? И второй — раз вы сейчас ничем не заняты, я предлагаю вам заняться анализом регионов и рассчитать динамику изменения показателей, которые мы регулярно включаем в доклад руководителя. Обычно это делается за неделю, но вы очень высококлассный специалист и научите нас работать. Покажите класс и сделайте это за меньший срок. Вы ведь изучали последний доклад руководителя? Вот и сделайте по образцу. Достаточно будет, если вы подготовите данные для графиков и диаграмм. Остальное я сделаю сам.

Кристина захлопала глазами, оглянулась в поисках поддержки, но в кабинете наступила звенящая тишина, прерывающаяся только щелчками клавиатурных клавиш, интенсивность которых резко возросла.

Марина посмотрела на меня с немым вопросом — что такое случилось, раз загрузили работой сотрудника, основная задача которого была только обеспечивать начальника информацией о происходящем в отделе и мониторить последние изменения модных трендов.

Я незаметно ей подмигнул, и, направляясь к своему столу, добавил, обращаясь сразу ко всем остальным:

— Вы все молодцы, информацию подготовили вовремя и именно то, что нужно. Марина, подготовь сопроводительное письмо к отчету, я причешу данные и через 8 минут будем отправлять. Потом перепроверим показатели, и, если что, отправим уточненный отчет. А руководитель вызывал всех, чтобы поблагодарить за вчерашний ударный труд. Но его отвлекли важным звонком из Москвы, и он попросил личную благодарность передать через меня.

Я увидел, что она готова что-то спросить и уже набрала воздух в грудь.

— Все вопросы потом. Подготовь письмо. Оно шаблонное, сама знаешь. Только дату поменять и период.

Я слегка вздохнул и сел на свое рабочее место, физически чувствуя на себе испепеляющий взгляд Кристины, которая даже не собиралась делать вид, что начала работать.

Через девять минут отчет ушел на подпись начальнику, и я набрал телефон приёмной. Когда Алиса сняла трубку, я сказал:

— Алиса Николаевна, передайте Вагрону Саареевичу, что отчет отправлен, по электронной почте продублирован. Данные проверены.

В этот момент я заметил, как на смартфон пришло сообщение от Марины — «Про благодарность соврал? Что там было такое, к чему эти забеги по коридору?»

Немного подумав и посмотрев на Марину, сосредоточенно что-то набирающую на клавиатуре, я ответил: «Соврал. Семён сходу открестился от своего задания. Я должен был сначала отправить отчет, а только потом делать его задание». Ответ от Марины пришел практически мгновенно «Но ведь он вчера сам нас подгонял. Да и невозможно было делать оба поручения одновременно. Если бы мы, как обычно не подготовили данные заранее, то и сегодня отчет в Москву не ушёл бы». Я кивнул и написал «Верно, но я никогда бы не подумал, что можно так откровенно врать и перекладывать вину. Меня всегда учили, что руководитель, это тот, кто берет на себя ответственность за свои решения, а решения принимает исходя из целесообразности и направления деятельности организации».

Нашу переписку прервал вошедший в кабинет Незрячий. Он выглядел слегка прифигевшим и явно не знал, с чего начать. Наконец он совладал с собой, и немного торопясь и проглатывая окончания слов, сказал:

— Коллеги, у нас в эти выходные состоится командо-ф-о-р-м-и-р-о-в-а-н-и-е.

Выдохнув и снова набрав полную грудь воздуха, он продолжил:

— Явка на мероприятие обязательна, выезжаем сегодня после работы, ориентировочно в 20–00. Мероприятие будет проходить за городом, на территории какой-нибудь туристической базы. Где будем, пока неясно, но в ближайшее время я сообщу. Деньги сдавать мне, сколько, я потом скажу. Предварительно выезжаем на 2 дня, возвращаемся в воскресенье утром.

— А если я не могу в эти выходные? У меня планы, мебель должны привезти. — сказала Наташа — да и просто переодеться, поменять исподнее, взять мыльные принадлежности. Вы ведь раньше тоже ездили в командировки, понимаете, что собраться — это не встал и пошел. К тому же у нас семьи, дети. Пятница уже сегодня. Нам что, уже и домой уходить нельзя? Я что-то не припомню, когда меня в рабство продали.

На Незрячего было больно смотреть. Все прекрасно понимали, что послать по кабинетам объявлять о мероприятии, это был изощренный вид издевательства, очередная проверка на прочность уже практически сломавшегося человека.

— Отказы не принимаются, мы одна команда и после мероприятия сплотимся в достижении цели. — выпалил одним духом Незрячий, ссутулился, развернулся и вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.

На меня уставились вопросительные взгляды сотрудниц, и я поспешил их успокоить.

— Девочки, я сам только что узнал. Обещаю, как только станет известно чуть больше, сразу вам расскажу. Заранее не расстраивайтесь, наверняка мероприятие перенесут, организовать за день-два такое можно, но будет это стоить, как крыло от самолета по спецзаказу. Правда, боюсь, через неделю-другую придется поехать. Скорее всего штраф за отказ — лишение премии на 99 %, других мер воздействия наш начальник не знает.

Кристина удивленно хлопала глазами — такие крамольные речи она раньше не слышала и теперь ей будет, чем порадовать начальника и обосновать свою полезность.

14.1 «У начальника на все должно хватать чужого времени» — народная мудрость

Разумеется, в эту пятницу мы никуда не поехали, более того, вечером после окончания рабочего дня всех сотрудников собрали на общее собрание в актовом зале, Незрячему сразу же был объявлен выговор за поспешность, оказывается, в этот раз он не так понял Семёна и проявил инициативу, что к слову за ним в последнее время не замечалось.

Исмагилов сверкал, как новый золотой червонец. Я практически ощущал, как в него втягивались от каждого сидящего в зале ручейки энергии. «Точно, вампир энергетический» вот для чего он сначала сорок минут рассказывал о необходимости проведения тимбилдинга, о том, что мы весело и с пользой проведем время, что все получат премию, которой хватит и на оплату услуг организаторов и на что-нибудь вкусное к чаю. И только через сорок минут, когда напряжение в зале можно было резать ножом он, словно получил оргазм, заулыбался и, сказав, что дата мероприятия еще не определена, завершил собрание и разрешил всем идти домой.

Рабочая неделя меня полностью лишила сил. Девочки расходились в гнетущей тишине. На улице почти стемнело и настроение у всех было отвратительное. Талант Исмагилова растянуть простое сообщение «Тимбилдинг нам необходим, проведем его не в этот выходной, а как только найдем подходящее место» на сорокаминутное выступление все оценили по достоинству. Я не торопился, тем более Алиса еще была здесь — продолжала составлять конспект поступивших писем и приказов. Начальник со своим другом уехали, сразу за ними погас свет практически во всех кабинетах, здание затихло, погрузилось в вечернюю дрёму. В тишине коридора раздались чьи-то шаги. Скрипнула дверь, и я услышал усталый голос:

— «Привет трудоголикам. Я думал, ты уже ушел, но вышел покурить, смотрю, свет горит. Вот решил зайти, поговорить». — сказал Савинов, проходя к моему столу и усаживаясь на стул.

— «Да, вот, сижу, перепроверяю цифры. Отчет в Москву ушел, но выводы сырые, графики некрасивые» — ответил я, продолжая менять на экране вид и описание диаграммы.

— «Серега, я был о тебе лучшего мнения. Ты же сам знаешь, что твои графики никто смотреть и переделывать не будет. Что пришлешь, то и свалят в кучу. У них есть свои шаблоны красивых картинок».

— «Знаю. Но я привык делать все качественно, а не хвататься за всё сразу, даже не понимая, что и как делать. А самое главное, для чего».

— «Вот, ты сказал именно то, о чем я хотел поговорить. Как ты думаешь, что это сегодня было? Объявили о том, что вся организация после окончания рабочего дня не расходится, а сдает деньги и едет хрен знает куда хрен знает зачем. Отказ не принимается, отказавшиеся лишаются премии. Сам понимаешь, после этой новости все семейные, а их у нас больше половины, работать перестали. Начали звонить, обсуждать, возмущаться. В общем, делали все что угодно, только не работали. Затем всех собрали в актовом зале. Сразу после окончания рабочего времени, там мы полчаса ждали в духоте, пока начальники соизволят появиться. Они расселись на трибуне, оба минут десять листали свои смартфоны, после чего сорок минут мы слушали выступление. Вот прошло всего полчаса после этой пламенной речи. Ты сможешь вспомнить, о чем она?» — Иван замолк и пытливо посмотрел на меня.

— «Ты знаешь, если вычленить главное, то о том, что нам нужно стать одной командой, сплотиться и это невозможно без тимбилдинга».

Иван пошевелился в кресле, усмехнулся и сказал:

— «Не то. В чем главная мысль этой речи? Ладно, не буду капать на мозги, скажу, как я это понимаю. А главная мысль в том, что нам в очередной раз указали место в новой иерархии и дали понять, что мы росли, учились, нарабатывали опыт и авторитет зря. Учились не тому, работали не так, мы все пластилин, из которого будут лепить то, что захотят. Мы рабы и наши желания и чувства ничего не стоят».

— «Вань, это сейчас модная тема и называется «выведение из зоны комфорта». Здесь я вижу одно очень важное противоречие. А кто сказал, что люди, которых погрузили в новую искусственную среду и подвергли шоковой терапии будут работать лучше? Что они вообще будут работать. Заметь, ни на одном собрании, ни на одном совещании нам не говорят, как надо работать правильно. Наоборот — всё, что мы ни делаем, причем без разницы кто — это всё неправильно. Хвалят только тех, кто ничего не делает. У них нет ошибок, они ничем не заняты и как флюгер сразу становятся в любую позу по первому кивку Исмагилова».

Савинов кивнул и подхватил:

— «А самое противное, знаешь, что?»

— «То, что никто не пожаловался сегодня и слова поперек не сказал?»

— «Это как раз ожидаемо. Тяжело что-то менять, тем более людям в возрасте, которых по телеящику заставляют работать практически до самой смерти. Давай не будем лукавить и уподобляться Росстату, а на деле заставляют увольняться вот такие Исмагиловы. Мы ненужные люди. И самое противное заключается в том, что это правда».

— «Ну тут ты и прав и не прав. Думающие и работающие люди нужны думающим и работающим. Вспомни нашего предыдущего руководителя — Алёну Николаевну. Все с радостью шли на работу, выполняли любое поручение, получали достойную зарплату и действительно были одним целым без какого-то тимбилдинга. По сути, в нашем окружении не изменилось почти ничего. Финансирование не урезалось, новые задачи не доводились, цель понизить в должности или уволить половину сотрудников не ставилась. Поменялся только начальник. И сразу поменялось всё. Ненужными людьми мы стали в тот миг, когда Исмагилов первый раз сел в своё кресло».

— «Вот мы и подошли плавно к роли личности в истории. В нашем случае поменялась всего одна личность и получается очень грустная новая история» — Иван поёрзал на стуле, устраиваясь поудобнее, и продолжил — «А вообще, мне его даже жалко. Он глубоко несчастный человек. Убери у него кресло, и что останется? Давай перечислим: приобретенные неправедным путем деньги, сформированная устойчивая ненависть окружающих, проблемы в семье, проблемы со здоровьем, и, как завершение, потребность в суррогатах реальности. Кто будет обращать на него внимание, если всего лишь убрать кресло».

В этот момент в кабинете резко вспыхнули и перегорели сразу две лампочки, настал полумрак, в глазах запрыгали разноцветные световые пятна.

Иван вздрогнул, повернул голову к оставшемуся гореть плафону и сказал:

— «Вот, даже здание со мной согласно и таким образом выражает свою солидарность. Хотя в последнее время меня не покидает устойчивое ощущение, что я работаю патологоанатомом в склепе. Ладно, бывай, хороших выходных. Поеду-ка я домой».

Иван вышел, а я подумал, что и мне тоже пора. Выключил компьютер, сложил в ровные стопки на столе бумаги, заточил карандаши, положил на край стола ежедневник, а на него ручку, чтобы не искать в понедельник, встал и пошел к выходу из кабинета. Как только я сделал шаг к выключателю, вспыхнула и погасла последняя лампочка, снова забегали в глазах разноцветные пятна и я замер на несколько секунд, восстанавливая зрение. Было слышно, как от здания отъехала машина. «Наверное это Иван поехал домой» — пришла в голову мысль.

14.2 В одном часе любви — целая жизнь. (Оноре де Бальзак)

Я не заметил, как открылась дверь, но ощутил, как ко мне прижался кто-то теплый, податливый, приятно пахнущий и очень знакомый.

— Я соскучилась. И устала.

Я ощутил терпкий аромат духов, густой волной окутавший меня. «Опиум» — почему-то подумалось мне. «Изумительный аромат, но я его сто лет не видел в продаже. Эти духи были популярны очень давно. Интересно, она знает, что это один из моих любимых ароматов».

— Я тоже. Может сегодня сначала поужинаем, прежде, чем лететь домой?

— Может. Но я хочу сказать, что мы опять только вдвоём во всём здании. Все уехали, Николаевич на вахте. Дежавю — прошептал мне прямо в ухо такой желанный и такой ласковый голос.

Я резко повернулся:

— раз мы теперь живем на работе, давай жить полноценной жизнью и ценить каждый момент. Другого такого не будет.

Световая карусель в глазах отступала, полумрак кабинета не пугал, а убаюкивал. Освещения от фонарного столба еле-еле хватало на то, чтобы различить силуэты мебели. После насыщенного дня хотелось плыть по волне нежности и сладкого аромата. Тем более, что я чувствовал, как нежные руки гладили и прижимали меня. Я старался не отстать и, в свою очередь, тоже гладил и слегка сжимал желанную женщину. Прикосновения становились всё жарче, а одежды на нас оставалось всё меньше…

— Вот негодяй, порвал всё-таки — Алиса зябко повела плечами и, попыталась накинуть на себя мой пиджак, до этого, сиротливо висящий на спинке стула.

— Не спеши, всё равно в темноте ничего не видно — почти прошептал я, успокаивая дыхание — пошли купим кофе и посидим на откосе. Я не хочу, чтобы время опять летело. Миг с тобой, это вечность. Пусть мгновение остановится.

— Я это уже где-то слышала. Кажется, это произнес доктор Фауст в похожей ситуации.

— Согласен, повторяюсь. Но пусть это мгновение не кончается.

Она откинулась назад, уперлась в край стола прямыми руками и засмеялась. Её звонкий смех разносился по темному заснувшему зданию и, появилось ощущение, что поселившиеся безнадега и уныние стараются скрыться, свернуться и утечь ниже в подвал, там, где темно и тихо, и нет места положительным эмоциям. Казалось, вздрагивает и просыпается от длительной спячки само здание.

Алиса встала и потянулась, улыбаясь. Мой пиджак бесславно упал на пол, открывая моему взору белые, совершенные в свете восходящей луны формы. Её уверенность и легкость завораживали, словно она и впрямь могла разбудить это старое, дремлющее здание. Она не спеша оделась, и мы вышли из кабинета и, ступая по мерцающим лунным лучам, пробирающимся сквозь огромное окно в коридоре, направились к выходу. Тихо гудящие лампы служили нашим направлением, но их холодный свет не отвлекал от беседы, которая была намного теплее и ближе.

На улице ветер нежно касался лица, как будто приветствовал нас. Мы спустились по лестнице и оказались на откосе, где земля еще не успела остыть. Алиса уселась на скамейку, я устроился рядом. В такие моменты слова казались лишними. Только шум ночного города, звенящий вдалеке, и наше собственное спокойствие вырисовывались в этом временном острове счастья.

Алиса снова засмеялась, но теперь ее смех был негромким, словно внешнее отражение того света, который она излучала. Мы молчали, просто слушая звуки ночи, теряясь в своих мыслях и ощущениях. Это было время, когда понимаешь — жизнь, какая бы она ни была, замечательная в своей простоте и неожиданности. Словно перезагрузившись, я вдруг почувствовал невероятный прилив энергии и желание действовать, созидать.

С неба медленно опустилась звезда, оставляя за собой едва заметную дорожку. В этом была невероятная красота и одновременно грусть того, что и наше мгновение, каким бы вечным оно ни казалось, тоже закончится. Но, кажется, теперь мы действительно были готовы жить, не бояться и ценить каждое подобное мгновение. Ведь это и есть суть гармонии — понимание того, что все в жизни имеет свой срок.

14.3 В лес дров не возят, в колодец воды не льют (Пословица)

Не прошло и месяца, как Семён с помощью Незрячего смог организовать проведение тимбилдинга. В этот раз все были предупреждены заранее. Хоть и были не особо желающие ехать, но под угрозой лишения премии и понижения в должности поехали все, кто не ушел на больничный. Как поделились по секрету кадровички, Незрячий, по поручению Семёна, ездил в поликлиники и проверял выданные больничные на фиктивность. Симулянтов не нашли, и поэтому мы ехали в небольшой загородный дом отдыха, который предоставлял свои помещения для проведения семинаров, совещаний, конференций. Ехать было недалеко. Но, учитывая, что приказ завершить работу поступил в 20–00, примерно полчаса собирались и рассаживались по автобусам, на место назначения мы приехали только в 22–00, захватив практически все городские и загородные пробки.

На входе в корпус, где предполагалось нам разместиться, нас встретил сотрудник дома отдыха, который сразу сказал, что мы приехали слишком поздно, нас могут накормить только холодным ужином, который стоит и ждет нас с вечера на накрытых столах, так как все работники уже разъехались по домам. Списки заселения по номерам находятся у нашего сотрудника, все вопросы к нему. Ключи от комнат он выдаст каждому, необходимо только в порядке очереди подойти к стойке регистрации заселяющихся и назвать фамилию. Вместе с ключом он выдаст анкету, ее необходимо заполнить и утром, когда пойдем на завтрак, оставить на этой же стойке.

Когда все успокоились, сгрузили вещи и стали получать ключи, оказалось, что расселение было спланировано гениально — в двухместных номерах заселяли людей, максимально не знакомых друг с другом. Возможно, для командообразования это было и неплохо, люди должны были поближе познакомиться, но с точки зрения психологического комфорта это было очень неудобно. Поэтому сразу же возле стойки возникла стихийная биржа по обмену ключами.

— Серёжа, скажи, это чья задумка? Я не буду заселяться с Кристиной. Лучше пусть лишают премии, я вызову такси и уеду домой. — почти сразу же подошла ко мне Марина.

— Спокойно. Смотри, вон одна из недавно устроившихся тоже с неприязнью смотрит на нашу кадровичку. Предложи ей поселиться с Кристиной. Они очень по характеру подходят друг другу. Кстати, меня хотят поселить с Незрячим. Он, конечно мужик неплохой, но я лучше тоже поменяюсь. Нам с Савиновым будет о чём поговорить. — Я высматривал и не находил в общей толпе шумящего народа Ивана.

— Кстати, Серёж, я не вижу здесь нашего начальника. Ни его самого, ни его машины, ни водителя. Да и Семёна тоже не видно. Или это мероприятие только для нас? Очередное выведение из зоны комфорта.

— Марин, скорее всего. Очередная проверка. Потом будут смотреть, кто с кем поменялся, кто больше всего возмущался, и кто не пошел есть холодный, засохший ужин.

Я посмотрел на уходящую Марину и подумал: «Скорее всего нас ждали намного раньше, раз накрыты столы и приготовлен ужин. Просто нас в очередной раз посчитали за крепостных и показали наше место. Как это бесит».

Увидев в холле кофейный автомат, я направился к нему за порцией бодрящего напитка. Привычка к поездкам и длительным командировкам сработала и в этот раз, в дорожном рюкзаке у меня лежал небольшой контейнер с парой бутербродов с сыром, так что горячий ужин мне был обеспечен. Повернувшись лицам к аппарату и выбирая объем стаканчика, я не услышал, как от входа в здание подошел Иван.

— Ну что, тимбилдинг в разгаре? Надеюсь я не ошибаюсь и нас поселили в один номер? А то я ведь в этот раз не сдержусь и точно кому-нибудь вмажу.

— Что ты какой агрессивный? Да, я поменялся. С кем тебя поселили я не знаю, меня планировали с Незрячим. Потом у него спросишь. Кофе будешь?

— Нет. Буду только веселую воду. Святослав зовет к себе. Щас вещи бросим и вперед. Придешь? Или ты как умудрённый опытом котяра по своей программе?

В общей толпе Алисы не было, поэтому я практически без раздумий ответил:

— Послушай, я не Степан Разин, и друзей на бабу не меняю, поэтому в деле. Только предлагаю долго не сидеть и много не злоупотреблять. Ох, чует моя пятая точка, что завтра будет очень непростой день.

— Будет день, будет и пища, как говорил друг всех краснокожих. С чем нас только не сталкивала судьба. Переживём и этот тимбилдинг.

Аппарат зашуршал, появился запах горячего кофе, звякнул звонок и приоткрылось раздаточное окно. Я взял стаканчик, на нем оказалась мотивирующая надпись: «Я этого хочу, значит это будет. Г.Форд».

Прочитав надпись и хмыкнув, я пошел заселяться.

14.4 Тьма не приходит в этот мир ужасным чудовищем. Она играет на слабостях и желаниях человека. И в этом её сила — в этом слабость человека. (Анхель де Куатье)

«Как всё достало. Кругом одни бездарности и посредственности» пронеслась мысль, пока Вагрон, вращая в руках бокал коньяка наблюдал за кульбитами полуодетой танцовщицы. В ресторане был приглушен свет, играла легкая музыка, ощущался еле-уловимый аромат сандала и апельсина. Исмагилов ощущал неимоверный приток адреналина. У него получалось всё. «Упади» — подумал он и начал пристально смотреть на танцовщицу. «Упади, упади, упади» он представил, как подходит к девушке и наотмашь бьёт её. Он физически ощутил теплоту и податливость, закрыл глаза.

— Прикинь, свалилась — одновременно с раздавшимся шумом он услышал смех Семёна — Первый раз такое вижу. Прикольно.

Вагрон удовлетворенно откинулся на кресло, слегка скрипнувшее при резком движении, отхлебнул глоток коньяка и подумал: «Получилось. Я могу влиять на физический мир. Главное набрать больше энергии и тогда по моим законам будут жить всё».

Семён зацепил вилкой рулетик из баклажана, проглотил его, практически не жуя, запил большим глотком розового вина, и спросил:

— Послушай, если я правильно тебя понимаю, ты сейчас не хочешь ехать на тимбилдинг?

Вагрон посмотрел пристально на Семёна и резко ответил:

— Ты меня плохо слушаешь, я тебе еще утром за завтраком сказал, что поедем в субботу с утра. А может и не поедем совсем. Я ещё не решил.

— Это как? А как же народ? В принципе, все уже там. Ты же сам разрешил ехать только полчаса назад — Семён посмотрел на блеснувшие желтым цветом тяжелые наручные часы и продолжил — пол девятого, Незрячий еще не отзвонился о том, что доехали.

— Вот в этом вся их проблема. Никакой собранности, готовности к активным действиям. Погрязли в зоне комфорта. Только вышибать. И жёстко. Не надо думать и рассуждать. Думать должен я. Только моментальное и беспрекословное выполнение моего приказа. Любого и в любое время.

— А не боишься, что разбегутся? Земля слухами полнится. Время очереди за забором прошло.

— Мне всё равно. Оставшиеся справятся. Раскидаем обязанности на тех, кто не убежит. Вырастим универсальных профессионалов. Идеальных исполнителей.

Монолог Вагрона прервал неслышно подошедший официант, который вежливо спросил:

— Вы определились, что будете?

Вагрон, делая вид, что рядом никого нет, продолжил:

— Семён, закажи мне кусок говядины, прожарка медиум, овощей на гарнир, сыр свежий, коньяк повторить.

Официант невозмутимо перевел взгляд на сидящего рядом красного от выпитого вина Семёна и спросил:

— а Вы что будете?

Семён начал перечислять:

— паста карбонара, сыр…

— Я не понял, ты на мой заказ забил, заказываешь себе? Я только что тебя попросил сделать мне заказ. Ты до сих пор не понял, что в приоритете мои поручения?

— Я думал …

— Тебе никто не поручал думать. — раздался громкий голос Вагрона — ты должен только выполнять.

Семён бросил быстрый взгляд на Исмагилова и начал торопливо перечислять:

— Вагрону Саареевичу стейк из говядины, прожарка медиум, на гарнир овощи, сыр свежий, самый лучший, коньяк тот же, что сейчас на столе. Мне карбонару, сырную тарелку, бутылку красного вина, итальянского, желательно урожая 2019 года. Потом кофе.

Официант записал, повторил заказ, дождался кивка Семёна и ушел.

Дальнейший ужин прошел в молчании. Вагрон всё время о чём-то сосредоточенно думал, а Семён не произнес ни слова.

— Послушай, а нам обязательно ехать сегодня? — спросил, зевая Семён, устраиваясь поудобнее на заднем сидении дожидавшегося их служебного автомобиля.

Вагрон посмотрел на него и, усмехнувшись, ничего не ответил.

— Нет, ну, в натуре, ехать в лом. Пусть они там сами побегают, постреляют, картинки порисуют, и сплотятся. — Семён широко улыбнулся, продолжая вопросительно смотреть на Исмагилова.

— Едем утром. — Коротко ответил Исмагилов, больше не задумываясь ни на секунду, и продолжил, обращаясь к водителю. — Нас в «Оленя», там отдохнем, подождешь у входа, затем домой. Отправление на Квиз в 9 утра.