Кому нужны ненужные люди?

Глава 7

7. А счастье где-то там, за горизонтом.

7.1. Трудовые будни в условиях неопределенности.

Вагрон сидел на кресле, покачивался и размышлял о планах на ближайшее время. Он уже привык к полумраку в кабинете, наполовину выключенному искусственному освещению и мягкому, удобному креслу. Оглядев кабинет, он нахмурился. Чего-то не хватало, и это было важно. Точно, как он мог упустить. Не хватало флипчарта. Как вообще можно работать без этого. Где фиксировать идеи, поступающие во время мозгового штурма. Исмагилов тут же снял трубку и нажав кнопку сказал: «Соедините меня с бухгалтерией». Дождавшись соединения, он продолжил: «Мне нужен в кабинет флипчарт. Срочно». Положив трубку, он, плавно покачиваясь, продолжил осматривать кабинет. Стол для заседаний, шесть стульев, плазменная панель, портрет президента на стене, дверь в небольшую комнату отдыха. Аскетичная обстановка. Три панорамных окна, из которых на двух задвинуты тяжелые плотные шторы. «Ни что не должно отвлекать от работы. Только драйв, только движение. Мы все должны в едином порыве работать над достижением поставленных целей. Моя цель — стать первым».

Раздался телефонный звонок. Вагрон посмотрел на определитель номера, поморщился и взял трубку. Звонила секретарь.

— Вагрон Саареевич, к вам сегодня на приём придут два водителя. Незрячий с ними уже побеседовал. Опыт у них неплохой, один из них может выйти на работу уже завтра.

Вагрон секунду подумал и ответил:

— Я не буду с ними разговаривать. Я должен быть первым, кто общается с потенциальными сотрудниками. Они мне не подходят.

Алиса помолчала несколько секунд, осознала услышанное и спросила:

— Так что мне передать Незрячему, водителям отбой.

— Да, пусть старается лучше. И я всегда должен общаться с сотрудниками первым.

— А если будет много откликов или претендентов.

— Подождут. Если хотят здесь работать, пусть ждут. Это будет первый тест на стрессоустойчивость.

— Принято. Будут какие-нибудь еще распоряжения.

— Да. Пригласите на 17–00 водителя, который может завтра выйти на работу.

— Но вы же сказали, они вам не подходят.

— Вы сомневаетесь в моей компетенции разбираться в людях? К тому же я этого не говорил. С чего вы взяли?

Алиса собралась с духом и медленно проговорила в трубку:

— Пригласить водителя, который готов выйти завтра на 17–00, отказать водителю, который с опытом, но не готов выйти завтра. Я вас правильно поняла?

— Нет, не правильно. Первого водителя на 17–00, второго на 17–30. И пусть Незрячий ищет дальше. К тому же у нас плохо убираются. Я чувствую в воздухе пыль. Когда делали влажную уборку в моем кабинете?

— Сегодня утром, в 7-30. Я приезжаю за час до начала рабочего времени и в моем присутствии в вашем кабинете делают уборку.

— Это ваше личное дело, когда вы приходите на работу. Главное, что не опаздываете. Точно. Слушайте распоряжение — Объявите всем, что за опоздание на рабочее место даже на секунду минус к премии. И объяснительная записка на моё имя. Я научу вас всех соблюдать дисциплину.

— Хорошо, объявлю. Что-то еще?

— Да. Будут кандидатуры новой уборщицы, приглашайте ко мне на собеседование.

— У нас еще Наргиз не уволилась.

— Мне без разницы, как зовут уборщицу. Пусть Незрячий ищет новую. А старая пусть делает влажную уборку два раза в сутки.

— Хорошо, передам. Первый раз утром, а когда второй раз?

— Пусть ждет где-нибудь. Как я поеду по делам, пусть прибирается.

— А если вы не уедете целый день:

— Ну пусть сидит и ждёт, что непонятно?

— Всё понятно. — Алиса положила трубку и произнесла еле слышно «Похоже теперь у нас не будет ни водителя, ни уборщицы. Кто следующий».

Вагрон сидел в прекрасном расположении духа. Окружающие летают, любой каприз выполняется. Процесс кипит. Даже одна молодая сотрудница в коридоре утром строила глазки. Такое ощущение, что ждала, пока он пойдет на свое рабочее место, попалась навстречу и сделала комплимент отутюженной рубашке. «Надо будет с ней познакомиться поближе. Узнать, как зовут. А то от секретаря одна ненависть исходит. Хотя, что я сделал. Всё же отлично. Водителя надо брать. Сегодня меня вёз Незрячий на своей старой машине. Стыдно было садиться у гостиницы. Чего они медлят, где водитель».

Ровно в 16–59 зазвонил телефон, Исмагилов в нетерпении схватил трубку, и не дожидаясь ответа, сказал: «Пусть заходит»

В кабинет вошел, сутулясь, невысокий мужчина, средних лет, в джинсовом костюме. Оглянувшись по сторонам, и не решаясь сесть, остался стоять посередине кабинета.

— Давайте знакомиться. Меня зовут Вагрон Саареевич, мне нужен водитель. Обязанности — привезти на работу, увезти с работы, в промежутке между этими двумя поездками быть всё время в досягаемости. Как видите, обязанности не сложные. Справитесь.

Мужчина молча кивнул, потом сказал:

— Меня зовут Михаил. Справлюсь, чего сложного. Я возил начальника таможенного Управления.

— Да, а почему ушли?

— Зарплата там у водителя небольшая. Чуть больше шестнадцати тысяч. А у меня жена, сын в школу скоро пойдет.

— А сколько вы хотите получать?

— Ну хотя бы тридцать, тридцать пять. Нам хватит.

— Могу предложить пятьдесят в месяц. Но иногда придется и в выходные поработать. И сразу хочу предупредить, рабочий день у нас ненормированный.

— Если так, я готов и на ненормированный. У нас в таможне так же было. Мне не привыкать. Правда по субботам не приходилось ездить. Путевку не выписывали.

— Завтра можете приступить?

— Могу. Заявление сейчас напишу, трудовая при мне.

— Тогда приступаете с сегодняшнего дня.

— Это как? Без оформления что-ли.

— Я потом вам всё компенсирую. Сейчас зайдете к Незрячему, секретарь скажет куда. Принимайте машину и ждите меня. Как я закончу, отвезете в гостиницу и до завтра свободны. — Вагрон нажал кнопку быстрого вызова на телефоне и сказал. — Я больше никого принимать не буду. Это ваша проблема. Покажете Михаилу, где сидит Незрячий, где ожидают водители, пусть пишет заявление.

Алиса положила трубку, посмотрела на ожидающего приёма и пришедшего чуть раньше пожилого мужчину и сказала ему:

— Руководитель вас не примет. Он уже нанял водителя.

Мужчина ошарашенно захлопал глазами и сказал:

— Это как так, а зачем тогда меня вызвали, я ехал, ждал, через весь город. — Потом он тяжело встал, пошел к выходу и про себя пробормотал: «Ну и контора. А может и к лучшему, что я не устроился сюда. Пошли они к чёрту».

Новый водитель, так стремительно принятый на работу ушёл, Наргиз обещала подумать, второй раз вымыть кабинет не отказывалась, но вот ждать она не могла, у нее еще две организации, и каждый день распланирован до минуты. Незрячий впал в какой-то ступор и перестал вообще интересоваться делами своего отдела. У него появилась новая болезнь — всеми силами он старался угодить Исмагилову. А вот Исмагилов всеми силами старался вывести его из себя. Очень странное соревнование. С изначально ясным проигравшим. Алиса посмотрела на часы — рабочий день давно закончился, Вагрон всё чем-то занимался в кабинете. «Наверное, занимается стратегическим планированием. Текущими делами заниматься недосуг. Письма не расписываются неделями. Уже два раза нарушили срок ответа, виновата я, не предупредила, что письма срочные. А то, что они с пометкой ДСП, его не волнует».

В кабинет как-то робко вошла Вероника, начальник отдела информатизации. Святослав, практически единственный её подчиненный уже ушел, а Вероника, крупная женщина, 42 лет, незамужняя и, не имеющая детей, проводила на работе всё свое свободное время. Надо отметить, что Вероника относилась к тому типу людей, которые сами себе создают проблему, потом героически её решают, но при этом никогда не признают своих ошибок.

— Алиса, можно к Вагрону Саареевич? — тихо спросила Вероника.

— Можно. Наверное. Зависит от настроения. Он спросит, по какому вопросу.

— Скажи, по инциденту информационной безопасности. Сегодня один сотрудник заряжал телефон и в системный блок воткнул зарядку. Могла произойти утечка данных. Руководитель обязан это знать.

Алиса вздохнула и набрала Исмагилова: «К вам Вероника Сергеевна. Отдел информатизации. По инциденту информационной безопасности». Потом положила трубку, и сказала:

— Проходи. Только давай побыстрей. Домой очень хочется.

— Я постараюсь. А что ты не уходишь?

— Вероника, ты как с луны свалилась. Я уже месяц прихожу в половине восьмого, ухожу в десять, половине одиннадцатого.

— А Исмагилов?

— А он приезжает в десять, уезжает в час, потом появляется в четыре-пять и до одиннадцати ночи сидит в кабинете. Куда-то звонит, с кем-то переписывается

— Ой, заболталась я, я пойду.

— Иди. И постарайся побыстрее.

Вероника вошла в кабинет, подошла к столу и встала, держась за спинку стула.

Исмагилов ждал, что скажет Вероника и молчал. Вероника собиралась с мыслями, молчание затягивалось.

— Вероника Сергеевна, так? — наконец прервал молчание Вагрон.

— Да. Вагрон Саареевич, сегодня у нас произошел вопиющий случай. Инцидент информационной безопасности.

Исмагилов замер, наклонился чуть вперед и сказал:

— Я вас внимательно слушаю. Нас хакнули и произошла утечка?

— Нет. Но могла. Сотрудник отдела аудита заряжал телефон от кабеля, который воткнул в USB порт на рабочей станции.

— Так, фамилия. Кто это был?

— Семичев, главный специалист.

— Ну какой же он теперь главный специалист? Главные специалисты так не делают, правильно я говорю Вероника Сергеевна? Кстати, у меня жену зовут Вероника.

— Главные так не делают, совершенно верно, но он не умышленно. Забыл дома …

— А это уже мне решать, умышленно или нет. И вообще, заряжать телефоны нужно дома. — Исмагилов проследил за взглядом Вероники, который уперся на его смартфон, заряжающийся от кабеля, торчащего из рабочей станции. Он демонстративно взял гаджет в руки и продолжил. — Это другое. Я должен быть на связи 24/7, мне могут позвонить в любой момент, и я этого требую от вас Вам всё понятно? Я хотел поговорить с вами немного о другом. Вы правильно сделали, что доложили мне об этом досадном инциденте. Завтра начнете служебную проверку в отношении бывшего главного специалиста. Так вот, я сейчас формирую команду. Мне нужна поддержка и соратники. Вы ведь хотите стать членом моей команды?

Вероника завороженно кивнула, но почему-то у нее в голове всё время этого монолога крутилась фраза из старого мультика «Подойдите ближе, бандерлоги. Ближе. Ещё ближе». Она неосознанно сделала шаг вперед и чуть наклонила голову.

Исмагилов продолжал:

— Только избранные пойдут со мной до конца. У вас будет всё: власть, деньги, женщины. — Исмагилов невидящим взглядом смотрел сквозь Веронику и продолжал, распаляясь всё больше и больше — Кто не с нами, тот враг, кто не выполнил приказ, тот враг. Мы единая команда, мы строим реальность. Наша вселенная — наши законы.

Вероника кивала, голос из мультика становился всё тише и тише, пока не исчез совсем.

Она очнулась от вопроса Исмагилова:

— Вам всё понятно? Я хочу первым знать обо всём, что происходит в нашей организации. Мы в одной лодке и только от нас зависит, как быстро мы придём к цели. А завтра начнете служебную проверку и примерно накажете этого, как его там?

— Семичева?

— Вот именно, его. Чтобы другим неповадно было. У нас теперь будет железная дисциплина.

7.2. Я художник, я так вижу.

Вот, наконец, и закончилось подведение итогов за прошлый год, расставлены оценки, из Москвы пришел приказ на выплату премии. Вся организация замерла в нетерпении. В этот раз Исмагилов не запросил у начальников отделов оценку сотрудников, не спросил, кто и как отработал в прошлом году. Он распределял премию сам. По каким критериям шло распределение, можно было только догадываться. Единственное, что я знал со слов Алисы, это то, что, когда она позавчера уходила с работы в половине первого ночи, наш главбух в пятый раз поднималась к Вагрону в кабинет. Она ушла, а дележка годовой премии продолжалась.

Сегодня деньги должны были поступить на наши карточки, и всем было интересно. Раньше сумму премии сотрудники знали заранее, знали, кто будет поощрён, кто немного наказан. Но разница максимальной и минимальной премии составляла процентов 30–35. Эта ситуация не менялась, и основополагающим всегда было мнение начальника отдела, который видит своих сотрудников и всегда может обосновать конечную сумму.

До 16–00 работа продолжалась в обычном ритме. В 16–00 практически одновременно на телефоны сотрудников стали приходить оповещения о зачислении премии. Через пять минут равнодушных не было. Так премию ещё не распределяли. Сотрудники, которым было больше сорока пяти лет, получили премию в размере 500 рублей. У остальных разброс был в восемьдесят раз. Первой в нашем кабинете не выдержала Наташа.

— Я не поняла. Сергей Петрович, это за что вы меня так наказали? Разве я не выполнила свою работу? Чем это таким я провинилась и получила 1000 рублей. Это ровно семь процентов от моего оклада. А если разделить на год, за который полагается эта премия, то получается, что за один день я заработала два рубля семьдесят четыре копейки? Ну, спасибо. Всё, больше работать не буду. Если вы хотели сделать демотивированного сотрудника, получите.

— Наташ, не кипятись. В этот раз премию делил начальник инспекции. Лично. Никого не спрашивал. А откуда он знает, как кто работал, когда его тут не было, вообще загадка. Со Свиридовой общение у них как-то не задалось. Помните, как она уехала, практически не попрощавшись с нами. Хорошо, хоть накануне догадались ей подарок вручить от всех нас.

— Так, ты начальник, с тебя и спрос. Ответь нам сотрудникам, почему такая несправедливость.

— Да, я тоже не понимаю, — сказала Мира — я работаю как все. Да, беру дополнительную работу, но не настолько же. Мне даже страшно, почему такая большая премия. К тому же я была на больничном, а Наташа нет.

Со всех сторон посыпались реплики сотрудников. Разница в оценке труда была в 80 раз. Причем у нас всегда все работали примерно одинаково и была настоящая дилемма, кого поощрить чуть больше. Чтобы никому не было обидно, и не потерялась мотивация, все получали поощрение по очереди и в зависимости от количества срочных заданий и раскрытых преступлений.

— Так, девочки, успокойтесь. Я сейчас схожу к начальнику и спрошу, почему и по каким критериям он всех нас оценил. Ждите. Если не вернусь до конца дня, уходите, поговорим завтра.

Я вышел в коридор и стал последним в очередь на приём. До меня уже стояли все начальники отделов. Делегаты от коллектива.

Первым зашел Незрячий. Вышел через две минуты, и, ничего не говоря, с удрученным видом, весь какой-то поникший ушел к себе. Потом зашла Алевтина Ивановна. В кабинете раздался шум, и она вышла также быстро, покрасневшая, махнула рукой и пошла к себе. В этот момент раздался звонок телефона на столе у Алисы. Она сняла трубку и сказала:

— Да, Вагрон Саареевич. Да, все оставшиеся начальники отделов. Сейчас спрошу. — она прижала трубку к груди и спросила: «Вы все по распределению премии?»

Мы почти синхронно кивнули.

— Да, все по распределению. Хорошо, поняла. — Алиса положила трубку и, отведя в сторону свои карие глаза, сказала — Вагрон Саареевич по распределению премии общаться не будет. Он просил передать, что это его решение и оно обсуждению не подлежит. Он лучше вас всех разбирается в людях и знает, от кого что можно ожидать. В кабинет можете пройти только по другим рабочим вопросам. Она положила трубку, тихо вздохнула и добавила. «Если судить по премии, то я не работала от слова совсем».

Все потянулись на выход из кабинета. Я остался, дождался, пока все выйдут и только хотел спросить у Алисы, как увидел, что она мне глазами подаёт знак выйти. Это было молниеносно, и со стороны незаметно. Я развернулся и вышел. За мной следом вышла Алиса. Она сделала вид, что пошла в дамскую комнату, но завернув за угол, остановилась.

— Серёж, торопливо сказала она, у нас с сегодняшнего дня новшество. В кабинете у Исмагилова есть большой монитор.

— Ну да, он там висит уже лет пять, используется для совещаний в режиме видеоконференцсвязи.

— Не перебивай, у меня мало времени. Так вот, вчера вечером приходил какой-то неизвестный мне парень, час возился с настройкой, подключил камеру, которую давно уже установили, но она так и висела, нерабочая, и с сегодняшнего дня там постоянно транслируется картинка из приемной. Я как на ладони. Не знаю, звук пишется или нет, но будь осторожен. Я теперь даже трусы не могу поправить. — Алиса сердито посмотрела на меня и закусила губу.

— Спасибо, солнышко, учту. Выходи поправлять в коридор. А если серьезно, то, конечно шоу «за стеклом» у нас еще не было. И почему именно в приемной?

— Героиней шоу мне еще не приходилось быть. Но уже приятного мало.

— Ладно, поживём, увидим. Ты сегодня опять закончишь неизвестно во сколько, я правильно предполагаю.

— Да. Я с начала года каждый день работаю по 14 часов, устаю. А премию получила 5000 рублей. И это за 14-часовой рабочий день. Плюс стирка, плюс химчистка и наведение порядка в комнате отдыха. Там конечно работы не много, мусора нет, одни пустые бутылки от минералки, причем я покупала минералку на свои деньги. Он ни разу не спросил, сколько я потратила на всё это. Всё, с сегодняшнего дня ни минералки, ни химчистки. И свой стиральный порошок, и воду на его потные футболки из пакетов я тратить не буду.

— Алиса, успокойся. Я, конечно, ситуацию сейчас не исправлю, но обещаю с ним поговорить при удобном случае.

— Серёж, ты думаешь, он будет слушать? Всё, я побежала. — Алиса оглянулась по сторонам, неожиданно шагнула, прижалась ко мне всем телом, поцеловала в губы и быстро отпрянула, пока никто не увидел. — Ну всё, пока. Я помню про своё обещание. Постараюсь его исполнить в ближайшее время. Не в деньгах счастье.

Алиса повернулась в сторону приёмной, и почти побежала, не оборачиваясь. А я остался стоять и размышлять, какие еще сюрпризы нас будут ждать в ближайшее время. А то, что они будут, я ни капли не сомневался.

7.3. Аналитика и выводы.

После «справедливого» распределения годовой премии прошло несколько дней. Коллектив успокоился. В человеке всегда живет вера в лучшее. А русский человек способен вынести многое. В конечном счете Наташа высказала общее мнение «Ему нужнее, человек переехал в другой город, потратился. Спасибо, Господи, что взял деньгами». На этом первая робкая попытка бунта завершилась.

Примерно через неделю после получения премии мы вышли в обед прогуляться с Савиновым. Обычно мы рассуждали о наших женщинах, но вот уже неделю, как во всех кабинетах была одна тема для разговоров — Исмагилов и что от него ждать.

— Понимаешь, Серёга, есть такое понятие, как «авторитет кресла». Давай на минуту представим, что он не наш начальник, а обычный сотрудник. Обычный человек, которых мы немало встречали на своём жизненном пути. Что останется. Только честно.

— Честно. Да пожалуйста — останется закомплексованный самовлюбленный нарцисс.

— Эк тебя торкнуло. Ну пусть будет так. Будет у него хоть какой-то авторитет.

— Откуда. Там и в зачатке нет авторитета. Одни понты и «я сказал». Он даже мысли не допускает, что бывает неправ. А он бывает. Пока что ни сделает, все прости за вульгарность «через жопу».

— Вот ты и ответил на вопрос, что от него ждать. Как работает, то и получается. Да он по сути и не работает пока. Может что-то где-то и получится. Но скорее всего это будет вопреки, а не благодаря. И только пока не разбежался костяк коллектива. Ты видел, с каким настроением народ теперь ходит на работу?

— Видел. У меня в кабинете этот самый народ с утра до вечера бузит. Знаешь, я тут вспомнил одну мудрую мысль. Приписывают это высказывание Троцкому, но за это не ручаюсь.

— Противоречивый был деятель.

— Не спорю. Так вот, он сказал буквально следующее «Революцию не делают голодные. У них одна забота — найти пропитание. Революцию не будут делать сытые. У них всё хорошо, им не до революций. Революцию сделают сытые, которых три дня не покормили». Я считаю, гениальная фраза.

— Не скажи. Если забыли покормить сытых, то скоро привезут откуда-нибудь новых апологетов, которых будут кормить в два раза усиленней, и они бывшим сытым глотку перегрызут. С одной единственной целью — чтобы у них кормушку не отобрали.

— То-есть нам в ближайшее время ждать десант бывших сослуживцев Исмагилова?

— Ну почему обязательно сослуживцев? Тех, кто хочет быть сытыми. Большинство будет работать, меньшинство получать вознаграждение за их труд. Законы диалектики.

— А как же революция?

— А революции, Серёга, не будет. Не настолько мы все тут сытые. Мы большинство усреднённые, а вот сейчас как раз на наших глазах всех по каким-то критериям делят на сытых и голодных. Вот увидишь, скоро не будет никакого единства и каждый будет сам за себя.

— Ну критерии я тебе и сейчас могу сказать. Я всё-таки аналитик. Так вот, результаты работы я откинул сразу-же. При одинаковом результате, разница в 80 раз. Знакомства и стукачество — тоже. Он пока ни с кем не знаком, а стукачей, надеюсь, пока не завёл.

— Зря ты так думаешь, скорее всего, как раз сейчас они и появились.

— Вань, сейчас, скорее да, чем нет, но при распределении премии еще не было.

— Допустим.

— Теперь мой вывод. Всех, о ком я знаю, что премия была меньше всех — это сотрудники старше 40 лет, женщины, которым не повезло и они невысокие и полные. Причем независимо от возраста. Больше всего получили молодые высокие парни. Средняя премия у высоких молодых девочек. В общем, главный критерий — молодость. И принадлежность к мужскому полу. Остальные в «группе риска».

— А он случайно не из этих? — Савинов усмехнулся и продолжил — не из радужных?

— Не хотелось бы, чтобы еще был из этих. Тогда точно пиши заявление и увольняйся.

— Ладно. Критерии зафиксируем, через 3 месяца проверим. Но, помяни моё слово. О сумме премии в следующий раз скажут единицы, а через полгода ни скажет никто. Кстати, ты в курсе, что сегодня некоторых из «группы риска» уведомили о том, что через месяц у них будет аттестация. По непроверенным данным, Вагрон хотел, чтобы аттестация была уже завтра, уведомления должны быть подписаны задним числом. Взбунтовались кадры, сказали, что это прямое нарушение закона и при проверке Прокуратуры это выйдет им боком. Исмагилов усмехнулся и сказал, что в прокуратуре у него всё схвачено и он порешает любые вопросы. Но кадры всё равно уперлись. В итоге сошлись на соблюдении закона в этот раз.

— Вань, иногда мне начинает казаться, что наш малыш живет по своим законам, которые придумывает на ходу. А аттестаций было много, каждые три года обязаны провести.

— Правильно. А вот внеплановых у нас еще не было. Смекаешь, к чему?

— Не хочу смекать, но скорее всего к переводу в другие отделы и к предложению уволиться самому, как не соответствующего занимаемой должности.

— Заметьте, не я это предложил.

Засмеявшись, мы оба с хорошим настроением вышли на берег реки. И пусть на дворе зима, река подо льдом, а лежащий на льду снег приобрел серый цвет от выхлопных газов и промышленных выбросов. Вдалеке, до самой линии горизонта синела полоска зимнего леса, небо было покрыто белоснежными облаками, и солнце пыталось украсить зимний пейзаж, изредка бросая короткие лучи сквозь прорехи в облаках. С одной стороны, пейзаж портила начинающаяся стройка, которую городские власти затеяли вдоль всей набережной. А с другой стороны, стройка рано или поздно закончится, бетонные блоки уберут, и будет приятно прогуляться летом под руку с любимой женщиной по новой, красивой набережной, посидеть в кафе за чашечкой кофе, посмотреть на текущую воду. Мечты, мечты. Но пока вместо набережной были сугробы слежавшегося серого снега и бетонные блоки.

7.4. Сюрприз за сюрпризом.

Непростой рабочий день подходил к концу. Непростой он был тем, что новый начальник требовал дать ему статистику работы Федерального округа. Причем данные нужно было собрать, сделать красивые графики, добавить аналитику и представить все в виде доклада к ежеквартальному совещанию. На первый взгляд — ничего сложного. Обычные требования, которые никогда не вызывали затруднений и были отработаны до автоматизма. Мы это делали ежеквартально, процесс был отработан до мелочей и каждый знал, что должен подготовить. Но не в этот раз.

В этот раз все пошло не так. Во-первых, новый начальник не мог толком объяснить, что хочет получить в итоге. Проблемы, которые возникают в работе подведомственных организаций, его не интересовали «Это никому не интересно» — говорил он каждый раз. «Идите и подумайте ещё». И я шёл и думал. Мы с девочками из отдела собрали все отчеты, все производные отчетов, построили даже две математические модели и спрогнозировали результат работы подведомственных организаций на месяц вперед. Всё было не так. Рабочее время закончилось, но я остался на работе и пытался разгрести текущие дела, которые ни кто не отменял. Девочки ушли, а я в тишине расписывал почту, планировал день грядущий и набросал ответ на два поступивших письма. Завтра утром добавлю факты, и можно будет отправлять ответ. Не успел я потянуться к кнопке выключения компьютера, как раздался телефонный звонок.

— Ты здесь? — раздался голос Алисы, как только я поднял трубку.

— Да, ты хочешь зайти попить кофе? — пытался пошутить я.

— Не до кофе. Начальник собирает оперативку. Через 28 минут. Тебе повезло, что ты не ушел. Он возвращает всех. Я должна обзвонить и вернуть всех кто ушел.

Алиса отключилась, а я повесил трубку и невесело усмехнулся. «Началось. Почему-то я этому не удивлен. Но блин, люди час назад ушли с работы. Кому-то ехать, как и мне за город. Сейчас пробки. Зачем? Неужели он не понимает, что это не добавит уважения. Или так хочет заработать авторитет. Ладно, до оперативки еще 25 минут. Надо прикинуть, что сказать, какие проблемы озвучить. И графики новые захватить, что-ли»?

Не дав мне и минуты на размышление, зазвонил сотовый телефон. Я посмотрел на номер — звонок был от Венеры Сергеевны, начальника финансового отдела.

— Сергей, что случилось? Что за срочность? Я уже в электричке, отправление через 10 минут. Мне обязательно быть?

— Я не знаю, позвонила Алиса, сказала оперативка через 28 минут, явка обязательна. Наверное, нас воспитывать будет, говорить, что плохие работники.

— Неужели нельзя это сделать завтра с утра, или предупредить о совещании, когда мы еще на работе. Рабочее время ведь уже час, как закончилось. Ты сам то где?

— Да я еще на месте, рисую картинки. Нам же в обед задание дали. Вот, задержался случайно. Не успеваю. Перестал справляться с нагрузкой. И как мы с вами 20 лет до этого могли делать все во время?

— И не говори. Ну ладно, я поняла. Конечно, к началу не успею, но вернусь. Что делать.

Венера Сергеевна отключилась, я положил телефон на стол, но сразу же раздался звонок.

— Сергей, это не шутка? — Спросила Вероника, начальница отдела информатизации — Я только что вошла домой, мне позвонила Алиса и сказала, что начальник собирает оперативку. Надеюсь, она шутит, хотя сегодня далеко не первое апреля.

— Нет, Ника, не шутит. Одевайся и езжай обратно. И лучше возьми такси, иначе не успеешь. Хотя Венера опоздает точно, и, скорее всего, она будет громоотводом. Приедешь, позвони, пойдем вместе.

Я опять положил телефон на стол, приготовил ежедневник для записей, графики, остро отточенный карандаш и включил кофеварку. Чашка кофе перед обещавшим быть непростым совещанием — это то, что нужно. Особенно если добавить капельку коньячку. Но, на работе спиртное под запретом и кофе пришлось пить так. Я обожал этот напиток и последние лет двадцать пил кофе без сахара, сливок, прочих добавок. Только аромат и вкус. Мой любимый сорт фасовали в Гамбурге. Попробовав впервые во время командировки в Калининград, я в него влюбился. Наслаждение не может длиться вечно, и чашка кофе закончилась как раз за две минуты до назначенного времени.

В кабинет влетела запыхавшаяся Вероника и сказала:

— Я брошу у тебя ветровку, не успею к себе. И дай мне какой-нибудь листок с ручкой. Ну, или карандашом. Я знаю, у тебя они всегда заточены.

— Хочешь, дам блокнот, он солидней листка. Вдруг придется много записывать.

— Давай и пошли, а то опоздаем.

— Да, пора.

Мы вошли в приемную за минуту до назначенного времени. Там собрались все, кроме Венеры Сергеевны. Причем кто-то был в уличной одежде, кто-то стоял и лихорадочно успокаивал дыхание, кто-то крутил в руках ручку и смотрел сквозь людей. Стояло напряженно молчание и тишина, которая бывает после трагического сообщения. Незрячий спросил:

— Может кто-то из вас знает, что это за спешка? Сергей, ты последний выходил от Вагрона Саареевича в конце дня. Тебе что-то известно? Мог бы и сказать.

— Да я знаю не больше вашего. Ничего он не говорил, сказал, что графики не интересные, что нужно более креативно подходить к выполнению его поручений и отправил готовить новые таблицы. Вот, сидел, креативил, креативил, но пока ничего не накреативил.

В этот момент у Алисы зазвонил телефон.

— Да, Вагрон Саареевич. Почти все. Венера Сергеевна задерживается, ведь Вы же знаете, вечером пробки, а она уже уехала. Но….

Посмотрев растерянно на всех присутствующих, Алиса тихо сказала:

— Вагрон Саареевич сказал, что все ждем здесь Венеру Сергеевну, ни кто к нему пока не заходит.

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев День, — сказала Алевтина Ивановна — а если она не придет час, мы так и будем здесь стоять. А сейчас уже почти восемь часов вечера, рабочий день закончился два с половиной часа назад. Это что за новые порядки?

В этот момент в приемную, запыхавшись, влетела Венера Сергеевна. По привычке шагнув к двери кабинета начальника она оглядела присутствующих, остановилась и спросила, еле переводя дыхание:

— Всё уже закончилось, вы выходите?

— Нет, мы еще и не заходили, Вагрон Саареевич хочет видеть всех вместе.

— Вы что, ждали только м-меня? — Немного заикаясь от такой новости, произнесла Венера.

— Да, ждали и получили приказ не расходиться, ждать всех здесь. — сказал Незрячий.

Алиса подняла трубку, набрала номер, подождала, положила. Посмотрев на нас и, опустив глаза, она тихо произнесла:

— Не берет трубку. Но у него включена видеокамера. Он видит, что все собрались. Я ничего не понимаю. Он не разговаривает по телефону. Я бы видела это на рабочей станции. Я сейчас еще наберу.

Набрав номер, она подождала, положила трубку, подождала минуту и снова набрала номер начальника.

— Вагрон Саареевич, все собрались. Да, тоже пришла, Да, здесь. Но…… Хорошо.

Положив трубку и посмотрев на нас с недоумением, она произнесла:

— Через 15 минут у него. Он занят.

Все присутствующие вышли в коридор, я направился к себе, на ходу размышляя, что это было и зачем он так поступает. Показать свою власть, так это глупо. В данном случае работает принцип «авторитет кресла». Ни кто не оспаривает его право давать задания, требовать информацию, выполнять действия, не противоречащие законодательству. То, что сейчас происходит, больше похоже на элементарное издевательство закомплексованного мальчишки. Каждый из присутствующих старше его минимум на 10 лет. Все профессионалы своего дела. Нам не нужно объяснять два и более раз поставленную задачу. В общем, рациональное зерно в происходящем искать бессмысленно. Через 15 минут надеюсь, все станет ясно.

Вероника шла рядом. Когда я дошел да нашего рабочего кабинета, она сказала:

— Сергей, я посижу у тебя? К себе идти далеко, я только дойду, как придется возвращаться.

— Заходи. Кофе будешь? Правда, он, наверное, уже остыл.

— А давай. Действительно, пить хочется. А ведь Венере Сергеевне до дома добираться полтора часа, последняя электричка в десять вечера — заметила Вероника. — И он это знает.

— Скорее всего. Тогда точно неспроста эти переносы оперативки. Если мы начнем в половине девятого вечера, а в последнее время меньше сорока минут он не совещается, то у нее будет максимум полчаса на то, чтобы успеть на электричку».

— Сергей, что творится?

— Ника, мне кажется, в нас целенаправленно взращивают комплекс неполноценности и чувство вины. Вот увидишь, на оперативке рационального не будет совсем, он начнет сыпать эмоциями и закончит тем, что мы неполноценные специалисты.

— Ты сам-то слышишь, что говоришь? Помнишь, когда он был еще младшим помощником старшего дворника в своей организации, он допускал массу ошибок. Единственное его достижение — это спорт и папа, высокопоставленный функционер.

— Вероника, это и напрягает. Он вряд ли нас забыл. Сейчас мы зависим от него, и он будет пользоваться этим по полной программе. По сути, у нас выбор — или уходить или принимать новые правила игры.

— Сергей, ну зачем уходить? А может он скоро пойдет на повышение, ведь он молодой, перспективный.

— Ника, время покажет. Пошли, а то теперь будут ждать нас. Я уверен, мы еще поучаствуем сегодня в цирковом представлении.

— Всё шутишь, а я серьезно.

Мы пошли в третий раз по сути уже практически на ночную оперативку. В приемной уже действительно были все, кроме меня и Вероники. Хотя до назначенного времени было еще три минуты. В этот раз нас держать не стали и все вошли в кабинет начальника.

Все молча расселись около стола совещаний. Начальник молчал. Он смотрел сразу на всех и чесался. Дверь в комнату отдыха приоткрыта, рубашка на нем была слегка измята, а около монитора стояла чашка с недопитым чаем.

Молчание затягивалось, ни кто не хотел начинать разговор первым.

— Сергей Петрович, что у нас с таблицами? — как будто не было перерыва на эти три часа, и мы продолжаем наш разговор, сказал Вагрон.

— Таблицы делаю. Завтра будут готовы. Тезисы можете посмотреть, вот, проект графиков мы обсуждали три часа назад, переделываю.

— Разве Вам не хватило времени? Почему не готово?

— Вагрон Саареевич, рабочее время уже закончилось, когда мы с Вами прекратили обсуждать. Завтра с утра соберем статистику и всё подготовим. Примерно к 13–00 всё будет у Вас.

— Вы меня не слышите, я спрашиваю, почему не готовы таблицы. Кто Вам разрешил отпускать сотрудников домой, когда не сделана работа.

Я не стал оправдываться и повторил.

— Завтра в 13–00 всё будет готово.

— Допустим. Вероника, что у нас с вопросом подключения дополнительных рабочих станций.

— Вагрон Саареевич, каких рабочих станций? Вы не говорили.

— А почему я должен говорить. Мы расширяемся, скоро придут новые достойные сотрудники, где они будут работать? Всё должно быть подключено и установлено.

— Но прежде чем придут новые сотрудники, нужно провести конкурс, мы же государственная организация. Это минимум месяц.

— Я не спрашиваю вашего совета и знаю, как набирать сотрудников. Я спрашиваю у Вас, ЧТО У НАС С ВОПРОСОМ ПОДКЛЮЧЕНИЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ СТАНЦИЙ — закричал Вагрон Саареевич.

Вероника пожала плечами и сказала:

— Подключим хоть завтра. Скажите, в каких отделах будут новые сотрудники, мы с начальниками отделов определим, где они будут сидеть, и всё подключим за пару дней.

— ВЫ МЕНЯ НЕ СЛЫШИТЕ. ПОЧЕМУ ДО СИХ ПОР НЕ ПОДКЛЮЧЕНЫ РАБОЧИЕ СТАНЦИИ.

Вероника молча сидела и наливалась краской.

— Вагрон Саареевич что ….. начала говорить Алевтина Ивановна, но её перебили.

— У НАС ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ РАБОЧАЯ ДИСЦИПЛИНА — Почти прокричал Вагрон Саареевич. Потом сказал уже тише. Почему начальник на месте, а сотрудники расползлись, как тараканы. Кто будет работать? Пока я на месте, все должны быть на рабочих местах. Я что, должен гоняться за каждым и спрашивать, что сделано. С завтрашнего дня вводим новые правила организации рабочего процесса. Опоздание на работу больше, чем на 1 секунду — объяснительная и лишение премии. Курение в течение рабочего времени даже на специально оборудованном месте — лишение премии. Если я звоню на сотовый телефон, и вы не берете трубку — лишение премии, кто ушел раньше, чем я отпустил — лишение премии. И мне наплевать на ваши предыдущие заслуги и регалии. Все понятно? Спасибо за внимание, можете идти.

Я смотрел на Венеру Сергеевну и е невысказанный вопрос — неужели это нельзя было объявить днем или завтра утром. Мы все встали и молча пошли к выходу из кабинета.

В коридоре Незрячий высказал общее мнение.

— Похоже, теперь нам придется жить на минимальную оплату труда. Меньше нельзя платить по закону. Но и возвращать деньги от фонда оплаты труда нельзя по бюджетному законодательству. У меня вопрос, на который я не требую ответа от вас — куда пойдут все деньги, собранные с нас в качестве штрафов?

Ответ на этот вопрос мы узнали очень скоро. К нам в наш дружный коллектив пришли сотрудники, которые ранее работали с Вагроном Саареевичем. Как он их называл «классные специалисты, золотые головы».

7.5. Кто за рулём, а кто за рублём. (Народная мудрость).

Исмагилов вышел из здания в отличном расположении духа. Ночной морозец бодрил. Захотелось даже бросить вещи в машину и добежать до гостиницы, благо гостиница располагалась в десяти минутах ходьбы от здания. Но это было несолидно и от сел в машину, с шумом захлопнув за собой дверь.

— Рано я сегодня, еще только без десяти минут десять вечера. Круглое время, без десяти десять. Можно желание загадывать. Да, Михаил? — обратился он к водителю, молча выруливающему из внутреннего двора. — Ты чего какой неразговорчивый?

— Да вот, получил зарплату за первый месяц. Вы же обещали пятьдесят? Я вас везде вожу, утром на работу, потом в ресторан, в тренажерный зал, опять в гостиницу, жду там, привожу на работу, жду здесь в этой комнате до десяти или одиннадцати вечера, потом в гостиницу, ставлю машину здесь, еду домой поесть и переночевать. И за месяц всего восемнадцать тысяч?

— Ты же сам ответил на свой вопрос — всё время ждешь, сидишь на диване в комнате, смотришь телевизор. Ездим мы недалеко, особо не утруждаешься. Можешь еще подрабатывать в свободное время на полставки дворником. Если будешь в свободное от поездок время чистить территорию, буду доплачивать пять тысяч рублей. А что, хорошая прибавка. — Исмагилов прищурился и через пару секунд выдал — двадцать восемь процентов к окладу. А насчет пятидесяти тысяч, это тебе, наверное, привиделось или послышалось. Я такого не обещал.

Михаил от обиды громко засопел и крепко стиснул руль.

— Ну как же, месяц назад, когда я пришел и вы меня сразу посадили за баранку, обещали пятьдесят тысяч в месяц.

— Я ТАКОГО НЕ ОБЕЩАЛ. Вы получили зарплату, согласно штатного расписания.

— Хорошо, а за работу в субботы? Я Вас возил домой, ночевал в хостеле, в воскресенье обратно.

— А это была ваша личная инициатива. Покажите приказ, в соответствии с которым вас направляли в командировку. К тому же хостел был хороший, номер четырехместный, а не какой-то там общий зал. Плюс за него платил я. Ладно, не будем вспоминать. Что я совсем что-ли бессовестный.

Исмагилов вынул из кармана пачку пятитысячных купюр, пошелестел, пробежал пальцем, вытащил одну и небрежно кинул на пассажирское сиденье рядом с водителем.

— Вот, доплата сразу и без налогов. Как будет время, уберете снег. А то мне не нравится, как дворник работает. Какой-то он нерасторопный. Все шаркает и шаркает лопатой. Как будто скребет прямо по нервам.

Машина уже давно стояла у гостиницы. Михаил смотрел в одну точку.

Утром, когда Вагрон Саареевич вышел и, потягиваясь осмотрелся вокруг, машина стояла у гостиницы на том же месте. Он быстро подошел, чтобы высказать водителю всё, что об этом думает. Дверь открылась легко, водителя не было, машина стояла холодная, на капоте успела образоваться ледяная корка.

Вагрон сел по привычке на заднее сидение. Осмотрелся, поёжившись. Ключи торчали в замке зажигания, на сидении лежала смятая пятитысячная купюра, а рядом заявление на увольнение по собственному желанию.

Исмагилов пересел на водительское место, поправил сиденье, откорректировал руль, зеркала, повернул ключ в замке зажигания. Машина, несмотря на мороз, завелась с пол оборота. «Что это на него нашло. Ведь так хорошо всё было. Прежний водитель вообще взбрыкнул непонятно с чего. Два дня проработал и уволился. Этот даже трубку не берет. Что не устраивает. Я от всей души премию дал. Всегда хвалил. Неблагодарный». Так рассуждая, чертыхаясь и постоянно вставая в плотном потоке машин, Исмагилов наконец-то добрался до работы. Он бросил машину с работающим двигателем прямо у входа. Прошел через проходную не останавливаясь, влетел на второй этаж, быстро прошел по коридору и, заходя в кабинет, повернул голову в сторону быстро вставшей из-за стола Алисы, и на её «Доброе утро!» резко сказал:

— Незрячего ко мне. Быстро.

Когда за начальником захлопнулась дверь, Алиса медленно опустилась на жесткое офисное кресло и тихо произнесла: «Вот и поговорили с утра».

Вагрон был в ярости. Ему пришлось ехать самому. Впрочем, был выбор — позвонить Незрячему и дождаться его, но этот выбор был еще хуже. Каждый должен заниматься своим делом, и не его это дело, ехать за рулем на работу. Потеряны драгоценные минуты, которые можно было потратить с большей эффективностью. И кто его сегодня отвезёт в тренажерный зал, пригласительный в который он добыл с таким трудом. Кто отвезет на обед, а потом в гостиницу. Да и пора бы уже наконец то снять квартиру. Хотя кто там будет наводить порядок? Нужна гувернантка, неожиданно подумал Вагрон, немного удивившись такой мысли.