Кому нужны ненужные люди?

Глава 6

6. Крылатые качели летят, летят, летят.

6.1 А в зимнем лесу тишина.

Сегодня предпоследний день новогодних каникул. Прошлый год закончился очень неожиданно, и оставил всех в напряжении. Не смотря на все предпринимаемые усилия, не получалось забыть о судорожных метаниях двух последних дней прошедшего года. Да и омрачал настроение тот факт, что Алёна Николаевна встретила новый год в пути, на заправке, на федеральной трассе в небольшом кафе в компании своего сына и подаренного за заправку полного бака бензина, бумажного стакана с кофе. Мы все хорошо относились к ней и переживали, что Вагрон Саареевич, от которого, слава Богу, все праздники не было ни слуху, ни духу, найдет способ испортить жизнь на новом месте.

Алиса несколько раз звонила за праздники, каждый раз извиняясь, что не сможет приехать. И то помогает маме, то ухаживает за отцом, в общем ни минуты покоя, окружает всех заботой и вечером без сил падает после прогулки с Адель. За выходные я отлично выспался, и сегодня поехал на одно из лесных озёр получить удовольствие от зимней рыбалки. Вся прелесть этого озера заключается в том, что добраться до него непросто, а результат очень непредсказуем. Можно проехать ночью 137 километров от города, расчистить место для стоянки автомобиля на окраине небольшой деревушки, пройти на коротких охотничьих лыжах 3,5 километра по еле заметной лесной тропинке, постоянно натыкаясь в предрассветных сумерках на припорошенные снегом ветви вековых елей, насверлить массу лунок, пробиваясь через полуметровый лёд, и ничего не поймать. Поэтому на озере редко когда можно было увидеть больше трех рыбаков. Причем двое жили в деревне неподалёку и каким-то необъяснимым способом угадывали, что именно сегодня у рыбы начнется жор.

Вот и сегодня, поздоровавшись с местными рыбаками, я за пять минут наловил малька и выставил в ряд десяток жерлиц вдоль обрывистого берега. Здесь небольшая отмель заканчивалась омутом, и глубина резко падала с полутора до пяти метров. Если щука сегодня решит позавтракать или пообедать, то непременно обратит внимание на накрытый стол. А пока зубастая хищница решала, соблюдать диету после предыдущих обильных ужинов или нет, я решил и сам немного перекусить. Если бы меня спросили: «Какое мгновение моей жизни я считаю самым спокойным?» Я бы непременно выбрал это. Тишина. Огромные деревья покрыты снежными шапками. Раздается редкий стук дятлов. Солнце еще не взошло, но и ночь уже уступила свои права раннему-раннему утру. Легкий мороз не сковывает движения, а разгоняет кровь и заставляет наслаждаться необыкновенной бодростью. Прямо на льду в специально припасенном металлическом ковше потрескивая разгораются сосновые ветки и прошлогодние шишки. На огне медленно закипает вода с небольшим количеством заранее намолотого кофе. Небольшая горсть сухофруктов ждет своей минуты. И вот чашка ароматного кофе в руке, первый глоток, первый лучик солнца, умиротворение и покой. Я даже как-то написал оду раннему утру на реке:

А вы встречали на реке рассвет?

Нет, не в июле, а зимою снежной.

Когда рассеян в дымке лунный свет,

И все вокруг — как океан безбрежный.

Полоской нежной, бледно-голубой

Край зимнего окрашен небосвода.

И ветер стих, и на душе покой,

И безмятежно спит ещё природа.

Вокруг ни звука. Только треск костра,

Да кофе закипает в медной турке.

Бледнеет на снегу теней игра,

За горизонт спускается Меркурий.

Как воздух свеж, незабываем миг,

Сладка и упоительна минута.

Как долгожданен солнца первый блик,

Что появился будто ниоткуда.

Блестит хрустальный иней на ветвях,

Здесь суеты и суматохи нет.

И не бегут здесь люди второпях.

А вы встречали на реке рассвет?

Время шло, плотвички с окуньками плавали на поводках, а щука так и не приходила. Солнце уже поднялось над макушкой высокой сосны, которая растёт на самом краю обрыва, и если бы это была река, а не озеро, то давно бы уже обрушилась в воды, создав очередной топляк, под которым так любит создавать себе укрытие зубастая хищница. Дятел перелетел на другую березу и теперь его дробь раздавалась слева. Если приглядеться, то можно было даже заметить, как он мелькает на грани видимости. Как всегда, щелчок стальной ленты, на конце которой закреплен красный флажок, раздался неожиданно. Хищница всё-таки решила, что, пропустив ранний завтрак, второй завтрак должен состояться. Я не успел встать, как раздался еще один щелчок и ещё. Три флага загорелось одновременно. Если я всё сделаю правильно и не буду торопиться, то рыбалка уже будет очень результативной. Флаги покачивались в разных местах, и я пошел к самому дальнему.

В зимней рыбалке на щуку самое главное — это не торопиться. Нужно подождать, дать заглотить живца. Бывает, что немного «пожевав» малька, щука может его выплюнуть и поплыть спокойно дальше в поисках новой добычи. Когда я подошёл к флагу, катушка еще разматывалась, леска уходила в лунку. Сделав четыре рывка, остановилась. Значит щука заглотила живца и теперь главное — резко подсечь и не давать слабину. В жизни это всегда главное — не давать слабину.

Осторожно подняв подставку и выбрав леску до сопротивления, я резко дернул, подсекая добычу. На другом конце лески резко дернули в ответ. Повисла тяжесть и попавшаяся на крючок рыба начала отчаянное сопротивление. Тащить сдуру крупный трофей к лунке нельзя. При рывке леска, крепко зажатая в руке с высокой вероятностью лопнет, а рыба, получившая крючок неминуемо погибнет. Поэтому вываживать нужно аккуратно, леска должна находиться в постоянном напряжении и скользить между пальцев. Если рывок — немного отдать, остановилась — подтягивать. Когда хищница подошла к лунке, она, испугавшись света резко дернула в сторону и смотала почти всю леску обратно в лунку. Но остановилась и была аккуратно подтянута обратно. Опять рывок и опять борьба. Звон натянутой лески, отброшенная на снег шапка, скинутые рукавицы, морозное дыхание, дрожь в коленях, рывок, ещё рывок, плавное вываживание, и вот мы оба замерли. Я на льду, щука под лункой. Аккуратно я завожу утомившуюся рыбу головой в лунку. Она сопротивляется, но сил уже нет. Начинает идти покорно, но всё-таки делает последний рывок на пределе возможностей. Леска натягивается, звенит, но я настороже и немного её отпускаю. Рывок недолгий, и вот она опять тычется в лунку, после чего покорно замирает. Держа одной рукой леску, я, забыв про валяющийся неподалеку багорик, быстро закатываю рукав и засунув руку почти по плечо, нащупываю огромную голову. Ни секунды не раздумывая, подхватываю под жабры, попадаю большим пальцем в пасть и медленно протаскиваю хищницу. Еще одно движение, и мы оба замираем. На снегу лежит королева озера — щука около восьми килограммов весом. Очень хороший трофей. Можно сворачиваться, или просто наслаждаться хорошим днем. Ноги еще дрожат, кровь капает на снег из небольшой ранки на пальце, но приходит гармония с окружающим миром и умиротворение. Я даже не слышу восторженных возгласов других рыболовов, не чувствую похлопывание по плечу. Не ощущаю заботливо, но грубо нахлобученную шапку, всю в снегу. Я счастлив. Эмоции меня наполняют, и я люблю весь этот мир со всеми его недостатками. Другого не надо.

6.2. Новая стратегия.

Скука. Он больше всего ненавидел скуку. Жизнь — это движение. Бег — это жизнь. Вагрон скоростью выгонял из организма последствия новогодних возлияний и разгульной жизни. Расслабился и хватит. Череда ночных клубов, случайных знакомых, калейдоскоп ресторанов, пабов, массажных салонов, день, ночь — всё это в прошлом. «Водитель не берет трубку. Я сам что-ли должен ходить по делам? Уволить в первый же день. Найду более покладистого. Да и искать не буду. Дам задание, пусть ищут» Так, лениво размышляя, Исмагилов вышел из гостиницы на пробежку. К сожалению, последние несколько дней он не посещал тренажерный зал, не бегал, да и вообще слово «спорт» среди новых знакомых было сродни грубому ругательству.

«Серый город, достала уже эта слякоть». Вагрон бежал, всё ускоряясь. Скорость, скорость — современная жизнь не терпит остановок. Мимо проносились черно-серые сугробы снега, подготовленного к вывозу на станцию снеготаяния, проносились припаркованные у тротуара и занесенные снегом машины, голые городские деревья, лишенные ветвей и стоящие мрачными памятниками урбанизации, неторопливо прогуливающиеся люди. «Сколько бездельников. Вместо созидания они бездарно прожигают жизнь». Ветер усиливался, мороз охлаждал разгоряченное бегом лицо, токсины выходили с потом. С каждым километром становилось легче, мысли яснее, цели и задачи на ближайшее время определились. Но неожиданно организм подал сигнал, что наступает предел выносливости. Усталость начинала просачиваться по капле. Сначала заныли ноги, начала затекать спина, пот, стекающий по спине пропитал майку, и она заелозила липкой тряпкой.

«Завтра надо отдать всю одежду секретарю. Как её зовут? А, впрочем, неважно. Если справится с этой задачей, пусть пока поработает. На местных нельзя делать ставку. Мне нужны легионеры. Моя гвардия. Люди, которые будут мне обязаны всем. Они должны быть преданы лично мне и без малейшей тени сомнения исполнять любой приказ. Первое правило моего мира — беспрекословное подчинение лично мне. Сомнения — враг, промедление — враг, кто не с нами — враг».

Под этот речитатив стало легче бежать, открылось второе дыхание. Некогда белые кроссовки с хрустом и чавканьем встречались с не до конца очищенным асфальтом под мерное повторение в голове. Уверенный в себе голос повторял «враг» — шаг, «враг» — шаг, «враг» — шаг, «враг» — шаг. Войдя в транс, Вагрон не заметил, как вернулся к гостинице. В связи с праздниками, по коридорам, в холле, да и просто на улице сновало множество праздно шатающихся людей, которые осматривали достопримечательности, фотографировали всё подряд, просто сидели в кафе и общались. «Болото» подумал, выходя из транса и останавливаясь, Вагрон. Метрдотель открыл дверь и вежливо произнес:

— Добрый день.

Восприняв открытую дверь, как должное и небрежно кивнув, Исмагилов пошел прямо по расстеленным ковровым дорожкам, оставляя за собой небольшие серые лужи. Поднявшись в номер и с отвращением швырнув в угол мокрую майку, он пошел в душ и долго стоял под упругими струями горячей воды, мысленно отдавая приказы своим легионерам.

Размышления прервал телефонный звонок. Надрывался телефон, лежащий на тумбочке около застеленной горничной кровати. Вагрону понравилось возвращаться в номер после кутежа и наблюдать, как бардак превращался в идеальный порядок. Разбросанная по креслам одежда аккуратно сложена, мусор убран, пыль на всех поверхностях протерта, кровать заправлена, в ванной комнате висят свежие полотенца, стоит одноразовая зубная щетка, свежий бритвенный набор и на выбор — шампуни и гели для душа.

Завернувшись в белый махровый халат с эмблемой отеля, он посмотрел на экран, скривился и нажал «принять вызов». В трубке раздался детский голос: «Папа, а ты скоро там поработаешь? Я соскучилась, Дед Мороз мне подарил суперский телефон, я теперь могу звонить тебе постоянно. Но я больше хочу, чтобы ты был здесь. Давай найдем тебе другую работу». По мере монолога на лице появлялась улыбка, недоумение, снова улыбка, злость, раздражение, недоумение. Эмоции так быстро сменяли друг друга, что сторонний наблюдатель пришел бы в ужас от неожиданной смены настроения.

— Нет, дочка, я пока поработаю здесь — спокойно ответил он.

— Но хоть иногда ты будешь приезжать?

— Конечно, я же люблю вас — ровным сухим голосом произнес Вагрон

— Папа, а можно мы с мамой приедем к тебе в гости?

— Нет, я скажу, как можно.

— А чем ты там занимаешься? Мама сказала, ты там главный-преглавный начальник.

— Почти. Кстати, а почему ты звонишь с маминого телефона. Дай ей трубку, я хочу поговорить с ней.

— Хорошо, пока, папа.

— Целую, веди себя хорошо.

— Привет! — раздался в трубке голос Вероники.

— Привет! Как у тебя дела?

— Замечательно, за исключением того, что ты уехал на работу в другой город, завтра заканчиваются праздники, а ты не удосужился даже на пару дней приехать, постоянно где-то пропадаешь, не берешь трубку. Неужели нельзя было приехать 31, или вообще выйти на работу после праздников. Что бы случилось? — нервно произнесла Вероника.

— Ты не понимаешь, я обязан был сходу включиться в работу. А в праздники я работаю, нужно разработать стратегию, определить цели и задачи, провести комплексную диагностику коллектива и состояния дел в организации. До меня тут руководила баба, всех распустила, никто работать не хочет, кругом одни коррупционеры. — распаляя себя, эмоционально, выпалил Вагрон.

— Я поняла. Проект «Исмагилов и новый мир» выходит на очередной уровень. Ты хоть помнишь, что в прошлый раз тебя чуть не уволили, после скандала с твоими перестановками.

— Но ведь не уволили, а повысили. Я теперь могу сделать намного больше.

— А ради чего? Мы тут. Ты даже не разрешаешь к себе приехать. Я чувствую себя вдовой при живом муже. К тому же, я считаю, что тебя не повысили, а от тебя избавились, чтобы ты тут не наломал дров.

— Мне всё равно. Главное — меня заметили, и вот результат. Когда я достигну своей цели, ты получишь всё. У тебя будут самые лучшие вещи, лучшая машина, престижное жильё. Ты будешь отдыхать на элитных курортах, будешь тратить денег, сколько хочешь.

— А у меня будет муж? Или я должна распечатать фотографию в полный рост и поставить в нашей комнате?

— Ты меня не понимаешь, и не хочешь понять. Я построю идеальную организацию «И свой мир, который будет жить по моим правилам» — чуть не добавил он. «Правильно, ни к чему знать о наших планах» — раздался привычный голос, который молчал последние несколько дней.

— Да всё я понимаю. Приезжай хоть иногда. И пойми, не всё в этом мире можно купить за деньги.

— Но за деньги можно решить массу проблем и сделать свою жизнь намного комфортнее. — сказал он Веронике. «А в моём мире за деньги можно будет купить всё» — подумал.

— Хорошо. Береги себя и не перетруждайся. А то …

— МОЛЧИ. Я БОЛЬШЕ НЕ СОРВУСЬ. ПОКА. — он с силой вдавил на экране клавишу «отбой» и, тяжело дыша от накатившей злости, откинулся на мягкие подушки, заботливо взбитые горничной.

6.3. «Пусть наступающий год будет лучше уходящего» — новогодний тост.

Собираться на работу, даже любимую, после праздников — сущее мучение. С вечера уговаривал себя лечь пораньше, но сбившийся ритм, вместе с кучей эмоций от удачной рыбалки, не позволили заснуть. Утром кошка решила, что праздники продолжаются и мы, позавтракав и почесав её за ушком, снова ляжем нежиться на зимнем солнышке, которое посылает через окно такие теплые и соблазнительные лучи. Поэтому она решила, что разбудить меня в половине шестого утра будет отличная идея. Мне кажется, я только что прилёг, как приходится вставать. Я до последнего оттягивал неизбежный подъем, и пришлось собираться второпях, на ходу дожевывая бутерброд с сыром и запивая его кофе. Начинать трудовые отношения с новым начальником с опоздания — не самая лучшая идея. В соревновании «машина» — «автобус» победила машина и я уже собирался идти прогревать, как позвонила Алиса.

— Привет? Собираешься?

— Да, вот почти собрался и выхожу заводиться.

— А я уже прогрела и скоро выезжаю.

— Я правильно понимаю, что за все праздники ты не нашла возможности приехать к старому больному сослуживцу, а сейчас предлагаешь вместе приехать на работу, и пусть все завидуют?

— Именно так, к тому же ты знаешь, я еду то к маме, то к отцу. Если бы они жили вместе или хотя бы рядом, а так приходится крутиться, как белкам и не снилось.

— Хорошо. Ты будешь около меня минут через 15, так?

— Ну, если на дороге машин не много, то да.

— Ты едешь сразу на работу?

— Да.

— Вечером сразу домой?

— Да.

— Переночуешь у меня?

— Да. Ой, то есть нет. Как ты это делаешь? Ну, в общем, я не против, давай доживем до вечера. Помнишь ведь, что было 31. Я до сих пор переживаю, что мне влетит за то, что уехала. А вдруг он приехал на работу, а там никого нет.

Я намеренно заставил Алису несколько раз ответить «да». По инерции она должна была ответить «да» и на провокационный вопрос, и это в очередной раз сработало.

— Алиса, Николаевич обязательно бы позвонил. Тебе в первую очередь. Я дежурил через 4 дня, никаких попыток открыть какой-нибудь кабинет не было с тех пор, как мы ушли. В общем, через 15 минут я на остановке. Кофе захватить в термосе?

— Да, не откажусь.

— Переночуешь у меня вечером?

— Ответ тот же. — Алиса засмеялась и повесила трубку.

Жизнь налаживается. Настроение поднимается, а вот кофе сам себя не сварит. Хорошо, что за кофеваркой следить не нужно и достаточно залить воду, засыпать молотый кофе и подождать, пока напиток будет готов. Пока я собирался и давал последние наставления кошке, кофе сварился и был перелит в термос. Немного подумав, я добавил чуть-чуть корицы, чайную ложку травяного бальзама, капельку малинового сиропа и на кончике ножа сушеную цедру лимона. В термосе настоится и будет ароматный бодрящий напиток, способный моментально отдать энергию.

Добежав до остановки по лёгкому морозу, я увидел, как, включив поворотник, подъехала Алиса. Сев на переднее сиденье рядом с ней, я машинально её поцеловал. По старой привычке. Еще когда был женат. Алиса охотно подставила щеку и улыбнувшись, медленно и плавно тронулась.

— Послушай, а мне начинает нравится забирать тебя. К тому же, кто-то недавно обещал кофе.

— Я приготовил эликсир бодрости по секретному рыбацкому рецепту. Но не подумал про емкость, из которой его нужно пить. Если пить из стандартной чашки, расплескаю. И придется тратиться на химчистку.

— Это точно. Поэтому предлагаю доехать быстро и попить кофе у тебя, пока никто не пришел.

— Договорились.

Под колеса ложилась дорога, мелькали фонари, остановки, дома, светофоры. Морозное зимнее утро начинало вступать в свои права. Мы молчали, каждый думал о своём, но чем ближе к работе, тем напряжённее становилась атмосфера.

— Серёж, как считаешь, Исмагилов за праздники изменится?

— Вряд ли. Савинов спрогнозировал, что мы с ним хлебнем горя.

— А может он не прав, и всё будет, как раньше. Будем спокойно работать. Может он хотел так показать Алёне Николаевне, что он главный.

— И всем нам до кучи. Алиса, давай посмотрим, как будут складываться события. И, проветри, пожалуйста в кабинете. Мы, когда были 31 на последнем совещании, мне показалось, там как в склепе, полумрак, зашторенные окна и нехватка воздуха.

— Такое ощущение не только у тебя. Святослав тоже об этом мне сказал еще 31. Я открыла все окна настежь, закрыла через полчаса.

Я невольно залюбовался движениями Алисы. Она гармонично вписалась в свою машину. Рассчитанными до миллиметра движениями она бросала своего железного коня вперед, останавливалась четко перед стоп-линией. Не спешила пролететь на мигающий желтый сигнал светофора, словом, до мелочей соблюдала правила. Сегодня она была в короткой кожаной куртке черного цвета, из-под которой с просчитанной небрежностью выглядывал воздушный белый оренбургский платок, который Алиса носила вместо шарфа. Под курткой, если судить по строгой юбке, был деловой костюм идеального помощника руководителя. Обычно, под этот костюм Алиса надевала отутюженную белую блузку. Скорее всего, так было и сегодня. Когда мы приедем, завершат образ черные лакированные туфли на высоком каблуке-шпильке.

Всё имеет свойство заканчиваться, закончилась и утренняя дорога. На служебную стоянку мы прибыли первые. Алиса вырулила на лучшее место, с которого открывался потрясающий вид на просыпающийся город.

— А давай здесь. — сказала Алиса. — Я про кофе. — добавила она и смущенно отвела взгляд.

— Хорошо. Тем более как раз он настоялся.

Достав термос, и, разлив по чашкам ароматный напиток, мы встречали рассвет и наслаждались моментом. Понемногу начали приезжать сотрудники и наше здание проснулось. В некоторых окнах загорелся свет, открылись форточки, захлопали двери, заходили люди.

— Давай еще немного посидим. — Сказала Алиса. — смотри, город просыпается. А мы уже проснулись и уже на работе.

— Давай. — я взял её за руку и замолчал. Если наша жизнь состоит из отдельных мгновений, то это утро можно было смело записывать в список самых лучших моментов.

6.4. Закон Парето или принцип 80/20.

Первый рабочий день заканчивался. Он оказался удивительно похож на любой из тысячи рабочих дней, которые уже был раньше, или, возможно, будут позже. Он не был похож на 31 декабря.

Графики и таблицы с планами работ не пригодились. Все и так знали, чем нужно заниматься, начальник никого к себе не вызывал. Единственная, кто целый день выполнял его поручения, это Алиса. Но это входило в обязанности помощника руководителя, и почти все поручения были привычными. Подготовить график встреч, совещаний, рассказать, какие отчеты необходимо отправить, какие приказы подписать, какие письма завизировать — всё это было для нее привычно. Алиса обратила внимание на то, что утром начальник пришёл «как выжатый лимон», но в белой рубахе и с недельной щетиной на лице. Это было дико, такого не позволял себе ни один из руководителей. Так же было непривычно то, что он не ушел на обед, не заказал доставку, и вообще ничего не ел и не пил. Открытая утром бутылка минеральной воды так и стояла на столе. Алиса утром ждала, что Исмагилов сразу же назначит совещание, так и не состоявшееся 31 декабря, и пригласит всех с докладами, но он словно потерял интерес к текущей работе.

Первое поручение было несколько неожиданным. Когда Алиса, так и не дождавшись, спросила, не нужно ли что-нибудь руководителю, он попросил её зайти. «Послушайте, у меня к вам есть небольшая просьба. Как вы знаете, я пока живу в гостинице, постоянное жилье я еще не снял, а мне нужно хорошо выглядеть. Постирайте мои вещи. Я там, в комнате отдыха сложил их в пакет. И пригласите Николая. Он в праздники не брал трубку и ко мне не приехал. Это недопустимо».

Алиса хотела сказать, что в гостинице есть услуги прачечной, и в ее обязанности не входит стирка белья, как Исмагилов продолжил: «Мне сейчас трудно, другой город, другие люди, всё другое. Нужно время, чтобы адаптироваться. Вы ведь мне поможете. Вы же помощник руководителя и это ваша главная обязанность. Я же прошу так мало. Просто постирайте мои вещи, чтобы я выглядел, как модный и элегантный руководитель. Вы же не как Николай, не манкируете своими обязанностями. Этот кейс вам по силам. А я пока разработаю дорожную карту развития нашей организации. Мы будем только первыми. Вы же хотите быть рядом с тем, кто поднимет с колен это болото».

В Алисе боролись два чувства — чувство долга и чувство собственного достоинства. Эта борьба очень ясно отображалась на лице. Исмагилов с усмешкой наслаждался зрелищем. Впрочем, ему быстро наскучило наблюдать за изменением выражения лица Алисы, и он сказал: «Вы же дорожите своим местом работы. Искать работу сейчас, когда такая нестабильная экономическая ситуация, не так просто».

Это было неожиданно, и Алиса подумала, что с этими стенами её связывает немало положительных моментов и светлых воспоминаний. Подумала, что такого хорошего и дружного коллектива она может и не найти, и весы склонились в сторону чувства долга. «Это ведь ненадолго. Он скоро снимет жилье, к нему переедет семья, а я помогу начальнику на первом этапе. Это же моя работа. Да, стирка белья никогда не входила в мои обязанности. Но это не сложно сделать. В крайнем случае, сама отвезу в стирку. Надеюсь, он не откажется оплатить услуги прачечной». Приняв решение, Алиса кивнула и спросила:

— Что-то еще?

— А вам разве непонятно? Пригласите Николая. Или нет, не приглашайте. Передайте, пусть пишет заявление на увольнение. Мне не нужен такой необязательный водитель. Из-за него я не успел… — тут Вагрон резко прервался, словно сказал лишнее. — в общем, мне нужен новый водитель. И новая машина. В этой невозможно ездить. Ей уже пять лет. Она трясется и подпрыгивает. Кто у вас отвечает за подбор кадров?

— Незрячий. Начальник общего отдела. — сказала Алиса. — У него же в отделе и бухгалтерия. Но насколько я знаю, нам не выделяли деньги на покупку новой машины.

— Вот и передайте ему, пусть ищет нового водителя. И деньги на новую машину. Это не мои проблемы.

— Хорошо. Что-то еще?

— Вот вы заладили. Нет. Если что-то будет нужно, я скажу.

Алиса вышла из кабинета и позвонила Николаю. Николай работал дольше неё, был на много старше и очень ответственно относился к работе, поэтому новость об увольнении её ошарашила.

— Привет! Николай Сергеевич, что у вас случилось с Исмагиловым? — Алиса перешла на официальный тон, так как не знала, как себя вести. Она первый раз сообщала об увольнении. До этого дня увольнения были редкими и всегда по причине повышения или выхода на пенсию. — Мне Вагрон Саареевич поручил передать вам, чтобы вы написали заявление на увольнение по собственному желанию.

— Даже так, вот сучёнок мелкий. Я в принципе и сам хотел написать.

— А что произошло?

— Алиса, я первый раз в жизни встретил новый год на парковке, да и потом новый год начался не лучше, но я не буду об этом рассказывать. Скажу одно, вы еще будете мне завидовать, что я ушел первым. Так сказать открыл счетчик. Водителю не сложно найти работу. Тем более с моим стажем. В общем, мой тебе совет, беги.

— Что вы такое говорите. Ну человек растерялся, не рассчитал время, потерял чувство времени и …

— Алиса, он потерял чувство совести. Причем, я так подозреваю, вскоре после рождения. В общем сейчас напишу. Две недели отрабатываю? Как обычно.

— Скорее всего. Но я сейчас уточню.

Алиса сняла трубку и набрала Исмагилова:

— Вагрон Саареевич, Николай увольняется, ему отрабатывать две недели?

— Нет, пусть пишет с завтрашнего дня. Только меня отвезет вечером домой. Ну в смысле в гостиницу.

Алиса положила трубку и задумалась. Такое тоже было впервые. Увольнение практически в день написания заявления. А кто же завтра будет отвозить почту? Она опять набрала Николая:

— Исмагилов сказал, чтобы вы увольнялись с завтрашнего дня.

— Даже так. Значит всё ещё хуже, чем я предполагал. Это демон, а не руководитель. Поневоле поверишь в теорию завоевания рептилоидами Земли.

— Какой демон, какие рептилоиды?

— Да я думал в Исмагилове больше человеческого. А у него, похоже, из человеческого только внешняя оболочка. Не удивлюсь, если он не есть и не пьет и подзаряжается от розетки. Или питается энергией невинных душ.

— Не пугайте меня. Он действительно ничего не ест сегодня.

Николай рассмеялся в трубку: «Да я пошутил. Он и ест и пьёт. Причем пьёт намного больше, чем ест. Но насчёт увольнения подумай. Не будет здесь теперь нормальной работы. Не скучай, Селезнёва». Николай повесил трубку, а Алиса еще несколько минут сидела, отстранившись от всего и размышляя над тем, что только что услышала. Она не верила в плоскую землю, рептилоидов, инопланетян и прочие байки, но в глубине души допускала существование энергетических вампиров. Вот только способов защиты от них она не знала.

Через несколько минут в приемную ворвался Незрячий с листом бумаги. Очевидно, это было заявление Николая, и с ходу, не спросив Алису, он открыл дверь в кабинет Исмагилова.

Вышел он оттуда меньше, чем через пять минут, поникший и какой-то скукожившийся. У Алисы на столе зазвонил телефон, она сняла трубку и услышала голос Исмагилова:

— Минус пять тысяч от квартальной премии. — В трубке раздались короткие гудки.

— Алиса, я не понимаю, что происходит. Сначала Николай, потом Исмагилов. А я ведь только хотел спросить, может они оба передумают. Кто завтра поедет за ним в гостиницу. — Махнув рукой, и даже не попытавшись услышать ответ Алисы, Незрячий вышел из приемной и пошёл по коридору шаркающими шагами.

Каждый раз, когда Алиса заходила, Вагрон нехотя отрывался от экрана смартфона и сухими короткими фразами давал следующее поручение. За этот день Алиса не успела сходить пообедать, и только предусмотрительность Сергея не оставила её голодной. Рабочий день близился к завершению, и она сегодня хотела вечером прогуляться с Сергеем. Ведь он так вкусно готовит, а это редкое качество у мужчины. Может это второй шанс? Радужные мысли Алисы неожиданно прервались воспоминанием о словах Николая. «Действительно, почему Исмагилов за целый день так и не сделал перерыв на обед, чем он питается?»

Вагрон размышлял: «С чего начать? Знакомиться с местными бесполезно. Безликая серая масса, готовая на всё, лишь бы не потерять работу. Быдло. Нужно подумать, кто пойдет со мной сюда. Здесь однозначно никто работать не умеет. Все до одного коррупционеры. Наверняка сами разрабатывают схемы получения незаконной прибыли» — размышлял Вагрон, раскачиваясь в кресле и, одновременно рисуя на белом листе бумаги очередные бесформенные линии, круги, треугольники. В кабинете был полумрак, голос ничего не советовал, не требовал, настроение было намного лучше утреннего. «Девочка послушная. Вроде пыталась поначалу показать характер, но всё равно, теперь она будет работать по-моему. Как постирает бельё, будет гладить. Не самому же мне гладить. Это упущенное время. Кстати, нужно подумать насчет тренажерного зала. Бегом проблему нагрузок не решить. Наматывать круги хорошо, когда нужно что-то обдумать. Для поддержания формы мне нужен хороший тренажерный зал». Исмагилов снял трубку телефона, и не дожидаясь ответа сказал: «сделайте мне подборку самых лучших тренажерных залов города. Исключите все быдло-клубы и места массовых тренировок. Цена не имеет значения. Срок — через полчаса». Положив трубку, он посмотрел на улицу. Снег, выпавший за новогодние праздники, раздражал. Раздражала слякоть, эта вечная сырость и низкое небо, темно-серые тучи, мигание рекламы на огромных экранах на стенах высотных домов. Раздражала необходимость объяснять то, что он хочет. «Здесь никто не может мыслить быстро и плодотворно. Всем нужно разжёвывать, словно в детском саду. Кто же сможет бросить всё и приехать сюда, мне на помощь. Естественно, придется урезать зарплату местным лоботрясам. Они и так много получают за свой бесполезный труд. Кстати, а сколько они получают?». Набрав номер бухгалтерии, Исмагилов выпалил практически одним словом: «Мне нужна раскладка по зарплате. Сколько получают сотрудники. За год и за месяц». Не дождавшись ответа и бросив трубку так, что жалобно звякнул рычаг, Вагрон продолжил размышлять: «Мой мир будет базироваться на одном законе — Я прав всегда и во всём. Несогласные — на биржу труда. Мои приказы должны выполняться молниеносно. Несмотря на то время, когда они получены. Сотрудник, не ответивший на мой звонок лишается премии. Первый раз на 50 %, второй раз — на 100 %. Причем неважно, когда мне придет в голову мысль. Я должен ее зафиксировать сразу же в голове подчиненных. Я же не обязан за них делать их работу. Интересно, что она так тянет со списком залов». Исмагилов набрал номер секретаря: «Я долго буду ждать список? Вам было достаточно времени для подготовки». Потом набрал номер бухгалтерии: «Таблица готова? Эта информация должна быть у вас под рукой. Должны знать, как «Отче наш». Жду через восемь минут». Следующим в списке был Незрячий. «Что с новым водителем? Вы уже нашли того, кто будет меня возить. Нет. Безобразная работа. Вы чем вообще занимаетесь? Я вас спрашиваю. Совсем не хотите работать. На ваше место за забором толпа желающих. Если не будет водителя завтра, пойдете вслед за ним на биржу труда. Вам сколько до пенсии осталось? Три года. В вашем возрасте уже не работают начальником отдела. Дайте дорогу молодым. Вы всё поняли, что я сказал? Исполняйте».

Положив трубку, Исмагилов зажмурился от наслаждения от неожиданно пришедшей волны энергии. Он был готов перевернуть мир. От прежнего не должно остаться и камня на камне. «Как приятно нагибать людей. Они считают себя хозяевами своей жизни. Хозяин здесь я один. Это я распоряжаюсь всем. Как много энергии дает ненависть. Меня начинают ненавидеть. Демиург был прав, ненависть энергия созидания. Как иронично. А где мой список. Я долго буду ждать. Уволю».

Он рванул трубку ровно через долю секунды после того, как раздался звонок.

— Где мой список?

— Список готов, вам его распечатать, направить на адрес электронной почты, послать через мессенджер? — спокойно ответила Алиса.

— Распечатайте и занесите. И скиньте на Ватсап.

— Что-то ещё.

— Да, то есть нет. А, впрочем, пригласите главбуха. Мне нужна информация, которую я просил сделать.

Через две минуты вошла его секретарь. Вагрон равнодушным холодным взглядом посмотрел в её сторону и процедил сквозь зубы: «Неужели так сложно распечатать список элитных клубов города. Хорошо, что сделали сегодня».

Алиса стояла, ждала распоряжение. Вагрон смотрел сквозь неё. Молчание затягивалось. В звенящей тишине было слышно, как шумит вода в радиаторе отопления, как за окном проезжает грузовой автомобиль, как надрывается телефон в приемной. Раньше ей казалось, что серые обои в кабинете руководителя — это нейтральный цвет, который помогает сосредоточиться, настраивает на рабочий лад, а сейчас серые стены в полумраке давили, создавали ощущение больничного коридора, уходящего вдаль. Неожиданно Алисе показалось, что кабинет уходит в пустоту, он не заканчивается стеной, а, как лента Мёбиуса закручен в спираль. Присмотревшись, она увидела, что это всего лишь игра света и тени в полумраке кабинета.

— Вы еще здесь? Я вас не задерживаю. — неожиданно сказал Вагрон, пристально посмотрев на Алису. «Молодец. Она уже искренне тебя ненавидит. Больше эмоций, больше жизненной энергии» — услышал Исмагилов похвалу. «Теперь построй остальных. Нашей вселенной нужна энергия для создания. Преврати этот ручеек в полноводную реку. В полноводную реку. В полноводную реку». Он на секунду закрыл глаза, а когда открыл, в кабинете никого не было, а на краю стола лежал список из четырех названий. Всего четыре клуба, попасть в которые было практические невозможно без рекомендации.

За первый рабочий день накопилось несколько входящих писем, ответов на запросы, проекты приказов — новый начальник должен входить в комиссии, визировать документы. Было даже одно письмо с пометкой «ДСП». Как объяснили Алисе в первый день её работы, это означало, что с информацией в запечатанном конверте мог работать только руководитель. Алиса сложила всю почту в папку с надписью «на подпись», позвонила, и, получив разрешение, зашла к Исмагилову.

Все предыдущие руководители, получив почту, благодарили и изучали полученную информацию, расписывали по отделам в соответствии с принадлежностью и отдавали обратно. Но Вагрон Саареевич не торопился брать полученные письма и приказы. Он смотрел на Алису, сидел, развалившись на кресле и молчал. Алиса стояла и держала тяжелую папку.

— Что там? — сказал, наконец, Вагрон, продолжая покачиваться на кресле.

— Почта, письма, поручения от вышестоящей организации.

— Я спрашиваю, ЧТО ТАМ?

— Почта, письма, по…

— ЧТО В ПИСЬМАХ? О ЧЕМ ОНИ?

— Я не читаю письма и поручения. Они предназначены Вам, Вы принимаете решения.

— Я что, обязан читать эту ересь?

— Это поступившая почта.

— Что вы заладили? Мне нужно знать, кому их поручить, кто будет отрабатывать. Впрочем, о чем с вами говорить. Давайте сюда. Можете идти. И, надеюсь, вы понимаете, что теперь ваш рабочий день заканчивается не раньше, чем закончится мой рабочий день. Когда я уйду вы должны навести порядок в комнате отдыха, проветрить кабинет и выключить все электроприборы. Ну и помыть посуду. Причем и утром тоже.

Алиса положила аккуратно документы на край стола и вышла. Почему-то мучительно хотелось вымыть руки, и протереть их спиртом. Теперь слова Николая уже не казались безумием.

6.6. самая короткая часть.

Всё в этом мире имеет начало и конец. Закончился и первый в этом году рабочий день. Я ждал Алису, она сказала, что немного задержится, но скоро пойдет домой и меня там ждет много интересного, если я составлю компанию в её прогулке с Адель. Я не торопился, тем более, обычно под вечер приходило много корреспонденции, которую распределял руководитель. Этот год начался с исключения. Первый раз за последние несколько лет за весь день не пришло ни одного письма, ни одного распоряжения. «Наверное, начальник пока разбирается, кто чем занимается, вызывает сотрудников, знакомится. Уж лучше так, чем как 31 декабря. Совещание за совещанием, и, в итоге у всех испорченное настроение и скомканные планы. Может, неправы те, кто вангует в ближайшее время крутое пике в разные стороны. День прошёл спокойно, все занимаются своими делами». Так размышляя, я готовил информацию для годового доклада. За ближайшие две недели нам нужно закрыть год, подвести итоги и подтвердить намеченные ранее на этот год цели.

За окном давно стемнело. Но скоро Алиса закончит свои, безусловно, важные дела и мы поедем ужинать. Потом прогуляемся. Ну, а после прогулки она обещала какой-то сюрприз. Настроение не портил даже серый снег, который в городе почему-то очень быстро появляется вместо белого. Иногда мне кажется, что городской снег сразу выпадает серого цвета. Рождественская оттепель в этом году затянулась и на улице была не самая приятная погода. Но в компании очаровательной женщины и резвой собаки время, наверняка пролетит незаметно. Куда мы пойдем? Наверное, к озеру, а потом по узенькой тропинке к краю леса. Туда, где стоят деревья, наполовину занесенные снегом, и прячутся причудливые тени. Замечтавшись, я не заметил, что на часах стрелки уже показывали девятый час. Неожиданно раздался телефонный звонок.

— Ты здесь? — спросила Алиса напряженным голосом.

— Да, жду тебя и готовлюсь к сюрпризу.

— Сюрприз будет, но совсем не такой, какой я планировала. Честно, я планировала, что он тебе понравится.

— Так, я уже начинаю волноваться.

— В общем, прогулки и продолжения сегодня не будет. Исмагилов меня не отпускает.

— Что за новости. Как это не отпускает.

— Так. Он объявил, что рабочий день секретаря заканчивается только после окончания рабочего дня начальника. А он пока никуда не торопится и в ближайшее время уходить не планирует. В общем, не жди меня. Езжай.

— А может он скоро уйдет? Ты же говорила, он сегодня даже не обедал. Человек не может ничего не есть больше 12 часов и сохранять бодрость духа.

— Ты знаешь, да, он ничего не ел, но если утром он еле двигался и сидел, растёкшись по креслу, то сейчас он бодр и свеж, как только что проснувшийся солдат, проспавший целые сутки.

— Забавная аллегория. Но может тебя всё-таки подождать?

— Нет, езжай. Я чувствую, это надолго. Бедная Адель.

— Хорошо. Но ты позвони, как приедешь. Я соберусь и домчу до тебя. Ехать то мне минут десять.

— Ладно. Если приеду не глубокой ночью, позвоню.

Я собрался и пошел на остановку. Ездить на автобусе мне нравилось больше, чем на машине. Можно было поразмышлять о проблемах, продумать стратегию раскручивания схемы незаконной оптимизации или подготовить тезисы очередного доклада. Дорога занимала сорок минут, и в этот раз я думал, кто все-таки окажется прав. Куда дальше нас заведет смена руководителя.

Алиса так и не позвонила.