Культивация зельевара

Глава 4

В общем, проникнуть в библиотеку в одежде уборщика не удалось. Я не рискнул оставлять внутри печать — я не заходил дальше входа и мою технику могли легко обнаружить. А вечером библиотекарь, педантичный тип, запер библиотеку на тяжелый железный ключ, унеся его с собой.

Пришлось менять подход. Мне требовалось перевоплощение, и я отправился на местный рынок.

К вечеру на улицы высыпал народ, и торговля на рынке кипела. Шумный, пестрый, пропитанный запахами специй и трав, рынок встретил меня с распахнутыми объятиями. Я долго бродил среди торговых рядов, тщательно выбирая необходимые материалы для моего «макияжного саквояжика». Серебро быстро утекало из кошелька, но цель оправдывала расходы.

Я купил мелко истолчённый белый гипс, простые краски для придания оттенков коже, густое льняное масло, воск и небольшую баночку клея и еще с десяток простых трав и ягод. Добавил туда же несколько кисточек, пару кусочков мягкой ткани и небольшое зеркальце в деревянной оправе (сорок серебряных за зеркало!).

Вернувшись в гостиницу, я принялся за работу. На коленях прямо посреди комнаты разложил все приобретения, разжег маленький очаг в камине. В небольшом котелке я смешал ингредиенты, осторожно нагревая смесь до однородности. Запах стоял резкий, но готовка продлилась недолго — я убрал котелок с огня, как только состав стал вязким и тягучим.

Первая попытка оказалась провальной: состав быстро застыл, потрескался и рассыпался в руках. Смесь вышла слишком густой.

Вторая попытка была более успешной. Остудив состав до комфортной температуры, я подготовил лицо: волосы убрал под плотную повязку из ткани, плечи укрыл плащом. В нос вставил две тонкие трубочки из полых стеблей тростника, чтобы дышать свободно во время процедуры. Затем осторожно нанес вязкую массу на лицо, стараясь сделать слой равномерным и гладким.

Сердце билось учащённо — ощущения были не из приятных: смесь слегка стягивала кожу по мере застывания. Но вскоре дискомфорт прошёл. Когда алхимический «латекс» полностью застыл и стал упругим, я аккуратно снял его с лица. Получилась грубая прозрачная маска — осталось подрезать края острым ножом и прорезать отверстия для глаз и рта, провести еще с десяток процедур, о которых подсказывали знания маскировки, и надеяться, что все будет в порядке.

Я работал аккуратно, торопиться не стоило. Особо тщательно я раскрашивал маску, чтобы та выглядела естественно, добиваясь нужного оттенка кожи. Точного совпадения добиться не удалось: маска получилась чуть светлее моей кожи и отличалась оттенком. Впрочем, это можно было списать на усталость или нездоровье студента — в академии среди сотен других людей вряд ли кто-то обратит на это внимание.

Закончив с маской, я отправился искать портного, у которого мог заказать подходящую одежду.

В первой лавке мужчина оказался слишком подозрительным, во второй — слишком жадным, вдобавок у него не было готовых материалов. Лишь в третьей мастерской мне удалось договориться с пожилым портным о срочном заказе. Он согласился за сутки подогнать для меня тёмно-синий халат студента лицея с серебряной вышивкой на рукавах и воротнике. За срочность пришлось доплатить.

Освободившиеся сутки я потратил с умом: еще раз побродил по лицею, тщательно изучил территорию, понаблюдал за студентами и преподавателями, отмечая маршруты охранников и расположение окон. Я запоминал детали поведения и манеры общения столичных студентов, чтобы при необходимости убедительно сыграть свою роль.

Наконец наступил долгожданный момент. Я вернулся к портному ровно через сутки, и одежда была готова. Примерив наряд перед крохотным зеркалом в лавке, я удовлетворённо улыбнулся: теперь у меня были все шансы проникнуть в лицей под видом студента и получить доступ к желанной библиотеке.

Вернувшись в комнату гостиницы, я запер дверь и задернул плотные шторы.

На столе передо мной лежала готовая маска — упругая, чуть прохладная на ощупь. Я в очередной раз внимательно осмотрел её при свете свечи: она выглядела убедительно, но этого было недостаточно. Чтобы обмануть людей в Королевском лицее, мне нужно полностью перевоплотиться в другого человека.

Я осторожно приложил маску к лицу. Плотно прижав её, я закрепил края специальным клеем, следя за тем, чтобы нигде не осталось заметных стыков. Затем взял кисточку, аккуратно подправил края возле глаз и губ, добавив немного теней под глазами — это придало моему новому облику вид не нездорового бледного подростка, а студента, уставшего от ночных штудий.

Закончив с лицом, я принялся за волосы: тщательно уложил их так, чтобы прикрывали отсутствующие брови маски.

Я поднялся из-за стола, переоделся и снова подошёл к зеркалу. Новый халат сидел идеально: тёмно-синяя ткань с серебряной вышивкой на манжетах и воротнике выглядела строго, как и должно быть. Однако одного внешнего вида было мало — мне предстояло изменить манеру двигаться.

Сначала я прошёлся по комнате своей обычной походкой — лёгкой, уверенной, быстрой. Затем остановился, глубоко вздохнул и начал экспериментировать: чуть опустил плечи вперёд, сутулясь. Шаг стал медленнее и тяжелее, я слегка развернул носки внутрь, отчего походка приобрела неуклюжесть. Я снова прошёлся по комнате: лучше, но ещё недостаточно.

Тогда я слегка расслабил мышцы спины и живота. Голову чуть наклонил вперёд, взгляд изменил на рассеянный и сонный. Снова прошёл по комнате туда-сюда, теперь уже медленно и вяло. Да, это было то, что нужно: теперь я выглядел эдаким увальнем — немного ленивым, погружённым в себя и совершенно безобидным.

Ещё несколько минут я ходил по комнате туда-сюда, приноравливаясь к новой роли. И навык маскировки здорово в этом помогал.

Я телепортировался в пустой переулок рядом с лицеем. По улице я шёл неторопливо и спокойно, словно делал это каждое утро с начала учебного года. Подойдя к воротам Королевского лицея, даже не замедлил шагов и не посмотрел на охранника — глядя в пол, прошёл мимо него. Мужчина тоже не взглянул на меня: он видел таких студентов сотни раз в день.

Я сразу же уверенно направился прямо в библиотеку. Никто не остановил меня — в этом облике я был словно невидим для окружающих. На входе библиотекарь не спросил у меня имя, хотя я его уже придумал. Да и до библиотечных карточек здесь, похоже, еще не дошли.

Оказавшись наконец среди книжных полок, я внимательно осмотрелся. Первым делом отыскал официальные документы лицея: уставы и законы. Просмотрел два толстых фолианта, и только в третьем нашел то, что искал. Правила поступления в лицей не менялись десятилетиями. Старые договоренности еще действовали, и согласно им меня обязаны были принять сразу же после моей явки сюда. Значит, секретарь ректора нагло солгал мне в лицо!

Однако радости от этого открытия не было: бежать сейчас к ректору с книгой наперевес было бы верхом глупости. Даже если бы я сумел доказать ложь секретаря — это не дало бы мне место в университете.

Но главного я добился — я в библиотеке и могу начать учиться.

И я начал.

Теперь у меня было другое лицо. Я сновал среди сотен учеников, и на этот раз я действительно не привлекал ничьего внимания. Я не пытался смешаться со сложившимися группами, не посещал лекций и лабораторий, а небольшой интерес студентов моя маскировка выдерживала.

По городу я передвигался исключительно после того, как заканчивались часы обучения и труда, когда на улицы высыпали толпы студентов и рабочих. В это время я мог легко затеряться среди спешащих домой людей, избегая ненужного внимания патрулей городской стражи и не предъявлять им документы. Я быстро освоился с новыми маршрутами, обходя особо охраняемые кварталы и посты.

Спустя сутки я покинул гостиницу, в которой останавливался под именем Китта Бронсона. Это имя могло быть уже скомпрометировано — я не знал наверняка, но рисковать не собирался.

Я нашёл небольшое объявление о сдаче комнаты в тихом районе на окраине города. Пришёл туда уже в новой личине — скромного, немного рассеянного студента по имени Мартин Келлер. Хозяином оказался старичок лет семидесяти, молчаливый и равнодушный ко всему, кроме своевременной оплаты. Он даже не потребовал у меня подорожную, ограничившись коротким разговором о стоимости аренды и правилах проживания. Меня это вполне устраивало: чем меньше вопросов, тем лучше.

Комнатушка оказалась крохотной и полутёмной, с узким окном, выходящим во внутренний двор. Но мне большего и не требовалось: здесь я мог спокойно спать, есть и заниматься своими делами.

Первым делом я занялся подделкой новой подорожной. Оригинальную печать городской канцелярии я видел достаточно раз, чтобы запомнить мельчайшие детали. Несколько часов я потратил на то, чтобы аккуратно вырезать её копию из куска плотной древесины, затем тщательно обработал её поверхность воском и красками, потратив то, что не ушло на маску. Получившийся результат был хорош: при беглом взгляде отличить мою подделку от оригинала было практически невозможно. Я проверил её на нескольких листах бумаги и остался доволен — печать выглядела убедительно. Теперь патрульные проверки она должна была выдержать без проблем.

Однако, несмотря на это, я решил не использовать ворота для выхода из города. Если меня всё-таки ищут, то именно ворота станут самым опасным местом. Покидать город нужно будет другим путём. Только до этого еще было далеко. Я продолжал изображать обычного студента Мартина Келлера: тихого, слегка рассеянного молодого человека в синем халате с серебряной вышивкой на манжетах. Я редко ходил среди сотен таких же учеников лицея, зато часто сидел среди книг.

В свободное время я разобрал увиденную защитную печать и выяснил, что она предназначена для выявления нечеловеческих существ, скрывающихся под человеческим обликом. Подобные печати использовались против таких созданий, как недзуми или одержимые демонами люди. Теперь стало ясно, почему стражники требовали, чтобы каждый входящий в город коснулся печати — они боялись проникновения монстров под видом обычных горожан.

И вот я сижу за дальним столом библиотеки, заваленным стопками книг, старинных манускриптов и потрепанных свитков. Стол расположен вдали от окон, и полумрак рассеивают лишь магические лампы. Тихо шелестят страницы, и из-за тишины я отлично слышу шепотки студентов, расположившихся неподалеку.

— Кто это вообще такой? — донесся до меня приглушенный девчачий голос из-за соседнего стола.

— Не знаю, вроде зовут его то ли Зефир, то ли Зефон, — ответил сидящий рядом с ней парень. — Он тут каждый день с утра до самого закрытия. Складывается впечатление, будто он вообще не уходит отсюда.

— Говорят, он не из наших. Не сдавал экзамены, как полагается, а попал сюда по какой-то особой рекомендации сверху, — вмешался третий голос, в котором звучала легкая зависть.

— Ну да, ясное дело: именно поэтому его никто не видел ни на лекциях, ни на практике. Просто сидит здесь и читает свои книги, — добавила девушка с раздражением. — Вот только чего стоит теория без практики?

Их голоса были тихими, но я прекрасно слышал каждое слово. Они не знали мой статус и потому не решались высказать недовольство открыто — только шептались за спиной и бросали недовольные взгляды.

Их скрытое недоброжелательство меня совершенно не задевало. Все эти разговоры были ничтожной платой за те сокровища, которые я получал ежедневно из книг.

Я перевернул очередную страницу старинного фолианта, вчитался в предложение: зубодробительное, будто из советского учебника для ВУЗов. Усмехнулся. Сначала каждое предложение казалось мне головоломкой: новые термины путались в голове, формулы и рецепты были написаны совершенно иначе, чем в привычных мне книгах. Одно и то же растение могло иметь отличное от привычного название, а алхимические формулы и названия процессов менялись от одного автора к другому. Поначалу мне приходилось буквально продираться сквозь дебри слов и понятий, чувствуя себя слепцом, ощупывающим дорогу в темноте.

Но постепенно привыкал. Чем больше я читал, тем яснее становилась картина, тем легче было вычленять смысл из предложений, будто специально составленных, чтобы скрыть этот смысл.

И я рос как алхимик с каждой понятой книгой. Тонкости алхимических процессов заиграли новыми гранями. Я начал разбираться в древних формулах и с легкостью перенимал чужие знания, а там уже пошел черед рецептов. Как на глаз определить редкость ингредиентов? Как правильно следует смешать корень мандрагоры, плошку воды и серебряную пыль, чтобы получить не странную жижу, а зелье для усиления магических способностей? Как на запах отличить настой кровавой лилии и экстракт черного папоротника?

Я заполнял уже третью свою тетрадь. На ее страницах были подробные схемы алхимических реакций, таблицы соответствий растений и минералов планетам и стихиям (для меня не стало откровением, что успех и сила зелья зависят от времени суток, от насыщенности духовного плана мистическими энергиями, но только здесь я дошел до четких таблиц, которые давали ответы на вопрос — как все это рассчитать и сделать лучше). Здесь же были зарисовки древних символов и знаков, и описания редчайших зелий и эликсиров древности, от которых, собственно, рецептов и не осталось — одни описания.

Каждый вечер я закрывал глаза и копался в памяти, разбирая увиденное за день, закрепляя в памяти все новые и новые открытия. А записи — для Альфа и Сталевара. Они сюда не попадут (скорее всего), но сувенир я им привезу.

В общем, библиотека меня радовала и потрясала, заставляла благоговеть. Здесь были знания, которые Крайслеры выжгли и вырвали из всех других мест, а здесь они хранились открыто для каждого студента. Никаких закрытых секций, никаких разделений по курсам и полезности учеников. Все знания были собраны в одном месте и были открыты для меня. Бери и запоминай.

Здесь я узнал о способах усилить зелья исцеления и защиты, о том, как готовить мазь «каменной кожи» из драконьей чешуи. О тонкостях создания эликсиров невидимости и трансформации (ингредиенты были редкими и дорогими: я, скрепя сердце, сразу понял, что в этой жизни подобное вряд ли смогу изготовить. Если только сделать аналог из других ингредиентов, но тогда прочитанный рецепт терял свою полезность). О секретах алхимической возгонки эфирных масел, способных менять настроение и сознание человека (и эти знания тоже никто не прятал). Я изучал и запоминал способы приготовления ядовитых зелий и антидотов к ним — не только и не столько ради вреда другим, а чтобы быть готовым защитить себя и близких. Ведь знай я рецепт противоядия от «пепельной лихорадки» и умей его готовить, моей маме не пришлось бы пройти по грани.

Каждая страница книг чуть приоткрывала передо мной новые горизонты знаний и возможностей. Я чувствовал себя исследователем, наткнувшимся на комнату, полную сокровищ. И никакие сплетни или косые взгляды не могли меня отвлечь.

Баллы специализации летели один за другим, и за все время, что я провел здесь, я набрал три единицы.

Алхимик-зельевар: +3

Все баллы — мои, выстраданные, закреплены знаниями, без игрового «вложил единичку и стал сильнее».

— Я видел на его столе руководство по обработке трав для второго курса, — донеслось до меня с плохо скрытым пренебрежением. — Я прочёл эту книгу ещё до того, как поступил в лицей. Неужели он тратит на это своё время?

— Да уж, — поддержал другой голос, женский. — Разве ему не скучно проводить целый день в библиотеке? Ребята, вы не видели, он вообще выходит отсюда?

— Мне кажется, он зачем-то притворяется читающим, — добавил третий студент с ноткой раздражения и недоверия. — Вы видели, как быстро он пролистывает страницы? Никто не смог бы осмыслить материал так споро! Он явно просто делает вид, что читает.

Я почувствовал, как уголок губ невольно дёрнулся в усмешке. Эти слова меня позабавили. Они судили обо мне по поверхностному взгляду, не имея ни малейшего представления о том, как я работаю с информацией. Я действительно пролистывал страницы быстро — слишком быстро для обычного студента. Вот только я запоминал каждое слово, каждую деталь. Фотографическая память позволяла мне запомнить книгу за несколько минут. И уже вечером — вспомнить и осмыслить.

Пару дней назад некоторые учащиеся подходили ко мне и пытались завязать разговор. Спрашивали, как меня зовут, откуда я прибыл и почему не появляюсь на занятиях. Но после десятка сухих однотипных ответов вроде «меня не интересуют разговоры» или «извините, я занят», они перестали пытаться поговорить. Меня это вполне устраивало, как и репутация сноба и выскочки.

Теперь стулья рядом со мной были пусты, зато книги на широком столе находились постоянно и часто сменяли друг друга: прочитанные стопки возвращались обратно на полки, а их место занимали новые тома.

Когда начинались занятия, библиотека погружалась в почти абсолютную тишину. Был слышен только шелест перелистываемых мною страниц да иногда размеренные шаги библиотечного работника, который обходил ряды полок, проверяя порядок.

Уже прошла неделя с тех пор, как я поселился в Фэйляне. Каждый мой день был похож на предыдущий: просыпался затемно, наносил грим, разминался короткими упражнениями и с раннего утра отправлялся в лицейскую библиотеку. Охранник на входе даже не смотрел на меня — форма лицея позволяла мне свободно перемещаться по всей территории.

До обеда я сидел здесь, разбирая книги и запоминая каждую страницу. Затем быстро направлялся в столовую (форма открывала двери и туда), глотал еду кусками за считаные минуты и снова возвращался в библиотеку, где сидел до самого вечера, до болей в копчике. В свою комнату я приходил лишь поздним вечером: пару часов уходило на изнурительные техники практиков, а оставшееся время перед сном снова посвящалось мысленному разбору прочитанного материала.

Я уже прошёл через вводные книги и руководства для начинающих алхимиков и зельеваров. Многие знания я добывал самостоятельно задолго до того, как оказался здесь. Но тогда каждый опыт и вывод давались мне тяжело — через десятки часов экспериментов, ошибок. Теперь же я брал самые сливки, сухие выводы и аксиомы, отдавая взамен только свое время. Информация укладывалась в моей голове легко и стройно, заполняя пробелы, которые остались от моего прежнего обучения.

Я едва коснулся по-настоящему ценной литературы — редких манускриптов и старинных трактатов выдающихся алхимиков прошлого. Библиотека лицея была настоящей сокровищницей мудрости; слишком много полезной информации лежало здесь, а времени у меня оставалось всё меньше и меньше. Двадцать дней было дано мне на всё про всё — из них осталось уже тринадцать.

Я не мог позволить себе отвлекаться на пустые разговоры или чужое мнение обо мне. Я учился, пытаясь взять как можно больше, и каждую минуту тратил с пользой.

Кстати, о разговорах. Никто не требовал здесь абсолютной тишины. В библиотеке лицея царили совсем другие порядки, чем те, к которым привык я: здесь не было строгих табличек с надписями вроде «Уважайте других и ведите себя тише!» или «Просьба не шуметь!». Если ты хотел учиться, ты делал это. Студенты свободно переговаривались, особенно на переменах и после занятий, и хотя откровенно шумных и буйных никто бы не потерпел, постоянный приглушённый гул голосов считался здесь нормальным явлением.

Впрочем, в этом были и свои плюсы. Иногда разговоры студентов оказывались весьма полезными — так я случайно узнал, что после занятий за небольшую (по меркам столицы) плату можно арендовать столик в алхимической лаборатории. Услышав это впервые, я обратился в слух и запомнил к кому обращаться, сколько платить. Какие есть нюансы при аренде оборудования и помещения я не узнал, но с этим можно разобраться по ходу дела.

Сегодня я собирался наконец перейти от теории к практике. Ингредиенты для эксперимента я подготовил заранее, тщательно проверив их качество.

Время до окончания очередных занятий пролетело незаметно — страницы книг мелькали перед глазами одна за другой, но мыслями я уже был в лаборатории.

Когда занятия закончились и во дворе в очередной раз раздался колокол, я аккуратно разложил книги по полкам и направился вниз, в подвальные помещения лицея.

Чем ниже я спускался, тем сильнее ощущал знакомый запах трав, эссенций и алхимических реактивов. А когда я остановился перед дверью с номером «016», запах был именно таким, как я привык — смесь всего и вся.

Промедлил я не дольше секунды, после чего решительно толкнул дверь и вошёл внутрь.

Помещение оказалось просторным и прохладным. Вдоль стен стояли массивные деревянные столы с оборудованием: реторты, тигли, колбы и ступки были аккуратно разложены по полочкам, на каждом столе была оборудована жаровня на магических кристаллах.

Но моё внимание привлекла вовсе не обстановка лаборатории, а женщина, перебиравшая наполненные порошками колбы в шкафу у стены. Я сразу узнал её — та самая преподавательница с горбинкой на носу и тёмно-зелёными глазами, с которой я уже сталкивался во время своего первого знакомства с лицеем. Только тогда её губы были недовольно поджаты, а сейчас лицо женщины выглядело усталым. Похоже, занятия выдались утомительными и вымотали преподавателя.

Она внимательно посмотрела на меня, чуть прищурившись.

— Студент на дополнительную практику. И чего вы хотите? — спросила она сухо.

— Я хотел бы арендовать столик и провести пару опытов, — спокойно ответил я.

— Это понятно. Возможно, вы удивитесь, но каждый студент, который приходит сюда с рюкзаком ингредиентов, хочет арендовать столик. Юноша, я спрашиваю не об этом, я хочу знать конкретно — чего именно вы желаете сегодня добиться?

Тогда я ответил прямо:

— Я хочу попробовать сварить зелье с использованием эссенции.

Её губы вновь поджались в знакомом выражении недовольства.

— Не буду говорить вам о сложности этого процесса — надеюсь, вы сами прекрасно это понимаете. Но хочу заметить, что я вас ни разу прежде не видела за практическими занятиями или в лабораториях лицея. И я испытываю определённое недоверие к людям, которых вижу впервые и которые заявляют о намерении провести сложный алхимический эксперимент. Надеюсь, мне не нужно объяснять вам причины моего беспокойства?

Я улыбнулся уголками губ:

— Думаю, даже если эксперимент не удастся, ничего страшного не произойдёт. В худшем случае пострадают лишь ингредиенты.

Она чуть приподняла бровь, явно не удовлетворённая таким ответом:

— Вы уже теряете уважение в моих глазах. Если вы окажетесь неопытным или некомпетентным алхимиком, то можете испортить оборудование или даже нанести вред себе или окружающим. Я могла бы устроить вам небольшой экзамен по теории прямо сейчас…

Я пожал плечами и мягко перебил:

— Вы можете поспрашивать меня, но даже идеальное знание теории ещё не гарантирует успеха на практике. Думаю, вы сами прекрасно знаете, что можно быть подкованным в теории и абсолютно беспомощным за рабочим столом.

— Возможно и так. Но теоретический экзамен хотя бы позволил мне сразу отправить вас прочь без лишних рисков для лаборатории.

Я выдержал небольшую паузу, глядя ей прямо в глаза:

— Я понимаю ваше беспокойство. Но поверьте мне на слово: я знаю своё дело достаточно хорошо, чтобы не создавать вам лишних проблем.

Она долго смотрела на меня молча; в её взгляде читалось сомнение вперемешку с любопытством. Тогда я добавил:

— У меня с собой есть тоник, который взбодрит вас на пару часов. Если хотите, поделюсь.

Женщина тяжело вздохнула и махнула рукой:

— Юноша, я со студенческих времен не доверяю эликсирам, в готовке которых не принимала непосредственного участия… Хорошо! Я дам вам шанс продемонстрировать свои навыки, но предупреждаю: если я увижу хоть малейший намёк на небрежность или рискованное поведение — немедленно прекращу эксперимент и выставлю вас из лаборатории.

Я кивнул и выложил на столик десять серебряных монет. Десять, всего лишь за аренду стола и инструментов, которые вечером всё равно будут мыть лаборанты. Грабёж средь бела дня! Но в столице это называют НОРМАЛЬНОЙ ценой.

Женщина мгновение смотрела на деньги, затем потерла переносицу и добавила:

— И всё-таки мне нужно чуть больше конкретики о вашем эксперименте. Вы во второй раз отделались чуть менее общим описанием.

— Я хочу закалить стеклянные фиалы, наполнить их рубленым железом и сгущённым зельем, которое превратится в газ, а затем запечатать, — объяснил я спокойно.

Она подняла брови и внимательно посмотрела на меня:

— Но ведь это рецепт оружия.

— Безусловно, — я пожал плечами. — Это проблема?

Мы несколько секунд молча смотрели друг на друга. Я был уверен, что проблем не возникнет — в библиотеке люди описывали и не такие опыты.

Наконец женщина тяжело вздохнула:

— Я так понимаю, если я не разрешу вам это сделать, вы попытаетесь изготовить фиалы со сгущённым воздухом самостоятельно и вне лицея?

— Конечно, — кивнул я. — Сами понимаете, что без присмотра специалиста заниматься этим будет гораздо опаснее. Скорее всего, я получу жуткие травмы или избавлю мир от очередного зельевара-неумехи, но вас пару лет будет преследовать лёгкое чувство вины. Вряд ли это вам нужно.

Она задумалась буквально на пару секунд и фыркнула:

— Вряд ли меня будет преследовать чувство вины… ладно уж, уболтали, молодой человек. Варите. Можете занять этот стол. Пока не пришли другие учащиеся, понаблюдаю за вами.

Я с облегчением улыбнулся и принялся выкладывать из рюкзака принесённые ингредиенты, сразу распределяя их по тазикам и тарелочкам, аккуратно расставляя их по столу.

— Кто вас учил так хранить ингредиенты? — спросила преподавательница, указывая на купленные недавно органы духовных зверей, разложенные по баночкам. — Это ведь дрянь, а не раствор. Спустя месяц такого варварского хранения потенциал ингредиента падает минимум на десять процентов.

— У меня в планах использовать их сегодня же, — развёл я руками.

Женщина хмыкнула, но ничего больше не сказала.

Первым делом я сварил эликсир для закалки стекла и аккуратно опустил в него принесённые фиалы и стеклянные пробки. Женщина тем временем ходила за моей спиной по лаборатории, занимаясь какими-то своими делами, разве что иногда поглядывала на меня. Но чем больше проходило времени, тем реже она обращала на меня внимание — видимо, её вполне устраивало моё мастерство.

Когда я наконец достал щипцами потемневшие от закалки стеклянные ёмкости и выложил их на подготовленный поднос, женщина вновь подошла ближе и внимательно наблюдала за моими действиями. Я же, вглядываясь в каждый фиал, отложил парочку в сторону — на поверхности стекла выделялась тончайшая паутинка трещин.

Теперь можно переходить к следующему этапу.

— Я могу представить себе, для чего здесь корень ведровика, лёгкие струеплюя и железная дробь, — задумчиво произнесла преподаватель. — Но зачем здесь толченый мох и порошок из кварца? Ах да… Вы хотите стабилизировать эссенцию воздуха, верно? Хм… Это любопытная идея. Но это повлечёт за собой трудности с контролем температуры варки. Хотя… если использовать каплю масла духовной лилии в конце процесса для стабилизации реакции… Умно придумано! Зелье, конечно, не тянет на мастерский уровень, его сварит любой первокурсник, но вы ведь изобрели его сами? Это говорит об определённом таланте. Правда, рецепт стал довольно переусложнённым. Посмотрим, сумеете ли вы с ним справиться.

Я отстраненно кивнул и приступил к работе.

Пальцы быстро и уверенно двигались над столом: я аккуратно бросал в кипящую жидкость измельчённые органы духовных зверей, добавлял порошки трав и минералов ровно в том порядке и количестве, которое требовал мой собственный рецепт. Женщина наблюдала за каждым моим движением с возрастающим уважением.

Когда настало время добавить главный ингредиент — эссенцию воздуха — я осторожно взял в руку кусочек легкого струеплюя. Кончиками пальцев другой руки я коснулся холодного органа, ощутил едва уловимое покалывание магической энергии и аккуратно вытянул из них тонкую серебристую нить эссенции. Затем медленно опустил её в котёл, тщательно контролируя температуру и интенсивность реакции. Жидкость в котле тут же забурлила и засветилась мягким голубоватым светом.

Наконец я снял котёл с огня, быстро разложил заранее приготовленную мелко нарубленную железную дробь по закалённым фиалам. Затем осторожно разлил горячее зелье по емкостям, наполняя каждую примерно на одну десятую объёма. Больше — опасно.

Алхимическая граната со сгущенным воздухом.

Качество — редкое.

При разбивании фиала высвобождает мощную ударную волну сжатого воздуха вперемешку с металлическими осколками. Рецепт усилен подходящей эссенцией, граната становится мощнее. Зелье сварено идеально, за счет чего граната становится мощнее.

Алхимик-зельевар: +1

Двойное усиление и редкое качество! Ну надо же…

Я быстро закупорил каждый фиал стеклянной пробкой и достал кисточку со специальным алхимическим клеем, чтобы тщательно смазать стыки между пробкой и горлышком сосуда. Клей мгновенно застыл, намертво запечатывая ёмкости.

Затем я бросил в остатки зелья в котле особый порошок для нейтрализации алхимических составов (в секте, кстати, такого не было). Теперь можно не бояться, что с зельем произойдет что-нибудь нехорошее.

Через минуту жидкость внутри фиалов превратилась в густой туман серебристо-голубого цвета.

Я довольно улыбнулся. По идее мощь такого состава должна быть выше черного пороха в гранатах. И они гораздо надёжнее того же пороха, который легко отсыревает или не загорается вовремя из-за сырости фитиля.

Раньше я думал, что не стоит давать местным рецепт пороха — мол, это вызовет революцию: пистолеты, ружья, автоматы… Только недавно до меня дошло: алхимия этого мира шагнула намного дальше, давно уже изобрела аналоги банального пороха и сочла их бесполезными в сравнении с настоящими ужасами, которые смогла заточить в малюсенькой пробирке.

Женщина уважительно хмыкнула за моей спиной:

— Что ж… признаю, вы действительно талантливы. Поздравляю с успешным экспериментом. Может, протестируем ваше взрывное зелье?

Вот чего хотелось бы избежать. Думаю, что я и так показал больше, чем было нужно.

— Простите, но я бы поспешил домой.

— К чему излишняя торопливость? Это не займет много времени. И я настаиваю. Испытать вашу алхимию мы можем буквально за соседней дверью.

Понимая, что отказ чреват еще большими вопросами и подозрением, я начинаю небрежно складывать фиалы в сумку. Не особенно заботясь о сохранности закалённого стекла, просто сгребаю их все вместе. Фиалы весело звенят, ударяясь друг о друга. С прочностью получившегося стекла на пробирку может наступить слон — и всё равно всё будет в порядке.

Женщина наблюдает за моими действиями, а когда я заканчиваю собираться, кивает:

— Пойдёмте. Испытательный полигон совсем рядом.

Мы выходим из лаборатории, проходим с десяток метров и оказываемся в «предбаннике»: маленьком помещении с массивными каменными стенами, укреплённой металлической дверью и толстенным окном, за которым находится следующее помещение, в котором, судя по многочисленным следам копоти, сколам и трещинам на стенах, регулярно испытывают взрывные и боевые эликсиры.

Я с невольным интересом осматриваюсь.

По всему периметру испытательной комнаты нанесены сложные магические печати, которые тускло мерцают в полумраке. В центре помещения находится круглая платформа диаметром около трёх метров, покрытая замысловатой сетью переплетающихся линий и рун.

— Представляю вам универсальный стенд для испытаний боевых зелий. Пройдемте.

Женщина уверенно подходит к платформе и начинает настраивать печать. Она наклоняется и поворачивает руками несколько концентрических кругов с выгравированными на них рунами, задавая программу испытания. Круги вращаются с тихим металлическим шорохом, руны вспыхивают голубоватым светом, постепенно наполняя помещение мягким свечением.

Закончив настройку печати, женщина подходит к стене, где стоит тяжёлый металлический манекен:

— Не поможете?

Вдвоем поднимаем грубо сделанную болванку в рост человека, отлитую из цельного куска зачарованной стали. Внизу у манекена находится заострённый тридцатисантиметровый стальной штырь, напоминающий лом. Переносим эту конструкцию и устанавливаем её остриём вниз в специальное ложе в центре платформы, устанавливая манекен вертикально.

Я внимательно смотрю на металлического «подопытного» и неуверенно спрашиваю:

— Не стоит ли как-то защитить его дополнительно?

Женщина усмехается и качает головой:

— Манекены у нас прочные. Даже если твоё взрывное зелье окажется лучше обычного, ты не причинишь ему особого вреда.

Я пожимаю плечами.

— Каким образом вы планировали разбивать фиалы? — интересуется женщина. — Если не ошибаюсь, разбить их при ударе будет… сложновато.

— Верно, — киваю. — Это слишком неудобно в реальном бою. Я хочу нанести на поверхность сосуда печать, которая будет реагировать на мощные всплески духовной энергии разрушением материала, на котором записана. Разумеется, с ограничением, чтобы печать срабатывала не ближе чем в тридцати метрах от якоря, который я буду носить с собой.

— Я бы рекомендовала ставить не меньше пятидесяти метров. У вас вышел на удивление мощный эликсир. Радиус поражения может быть больше, чем вы предполагаете.

Я слегка улыбаюсь и качаю головой:

— Лучше всё-таки тридцать. В бою важна точность и контроль дистанции. Пятьдесят метров — это слишком много для моей манеры ведения боя.

— Вы ещё и боевик? Если ваш талант в бою хотя бы вполовину так же хорош, как в алхимии… Кстати, вы так и не ответили насчёт обучения. Где вы учитесь сейчас? Может быть, хотите перейти ко мне, в группу пять-семнадцать?

Я достаю карандаш с алхимической сердцевиной и один из фиалов. Лёгкими штрихами наношу печать на поверхность фиала.

— Боюсь, я не заинтересован в смене обучения.

Женщина разочарованно пожимает плечами:

— Жаль. Вы могли бы многому научиться у меня.

Я не отвечаю, сосредоточившись на работе.

На самом деле я мысленно составил эту печать ещё пару дней назад, но только сейчас создаю её впервые на практике. Пока что это упрощённый вариант без якоря: печать активируется ровно через пять секунд после того, как ее напитают энергией. В будущем нужно будет создать полноценный якорь-талисман, чтобы можно было дистанционно контролировать активацию гранат, но сейчас обойдусь без него.

Рисуя руны, размышляю о дальнейших улучшениях теневой техники. Было бы неплохо потренироваться в использовании тёмной стихии для создания печатей — всё-таки это моя родная стихия. Но пока что тьма упорно не желает выдавать ничего полезного, кроме печати перемещения. Возможно, мне быстрее удастся достичь мастерства в управлении льдом настолько тонко и ювелирно, что смогу рисовать печати тончайшей изморозью прямо на поверхности стекла?

Закончив рисовать печать на одном из фиалов, я передаю его женщине. Та кладет фиал в центр крупной напольной печати.

— Готово…

Мы выходим в соседнее помещение, которое отделено от испытательного полигона толстым бронированным стеклом. Женщина закрывает дверь, активирует защитные печати и встаёт рядом со мной за прозрачной преградой.

Я чувствую лёгкое волнение — всё-таки это первое полноценное испытание моего зелья в таких серьёзных условиях.

Печать вспыхивает ярким голубоватым светом. Я мысленно отсчитываю секунды. И на счет «пять» комнату озаряет ослепительная вспышка, а затем раздаётся мощнейший грохот, от которого вибрирует весь пол под нашими ногами. Я инстинктивно закрываю глаза рукой, чувствуя мощную ударную волну.

Когда я открываю глаза снова, то ошеломлённо смотрю на последствия взрыва. Металлический манекен буквально вырван из каменного ложа и отброшен к дальней стене полигона, где теперь лежит согнутый и искорёженный, словно игрушка великана. Каменная платформа в центре помещения покрылась глубокими трещинами, расходящимися от эпицентра взрыва во все стороны.

Мой взгляд скользит по бронированному стеклу справа от нас, и я замечаю что-то странное. Подойдя ближе, я с ужасом вижу крошечную пробоину в стекле — вокруг отверстия края стекла раскалены докрасна и постепенно остывают.

Я медленно поворачиваюсь к женщине-преподавателю. Она стоит рядом со мной совершенно бледная, широко раскрытые глаза выражают неподдельный испуг. Наши взгляды встречаются, и мы молча переглядываемся несколько секунд.

Наконец женщина негромко произносит дрожащим голосом:

— Да уж… Пожалуй, вам действительно стоит подумать о пятидесяти метрах вместо тридцати. Мощность впечатляет.

А в моей голове звучит чёткая мысль:

«Никогда! Не доверять женщинам, которые говорят „Все будет нормально“! ВСЕГДА! Узнавать заранее точные технические характеристики защитных систем!»

— Пожалуй, я немного недооценила твой талант алхимика…

— Немного? — переспрашиваю я саркастично, показывая пальцем на пробоину в стекле, и перехожу на «ты», забыв про вежливость. — Это ты называешь «не причинить особого вреда»?

Она виновато пожимает плечами:

— Прости… Я не ожидала такой мощи от новичка…

Я молча смотрю на разрушения за стеклом и мысленно делаю себе заметку: нужно срочно пересмотреть расчёт радиуса поражения моих новых зелий. Иначе следующая проверка может закончиться куда менее удачно.

Хотя какая еще «следующая проверка»? Слишком хороший результат, мне придется менять маскировку. Я вижу, как удивленно смотрит на меня преподаватель, прикидывая, как половчее уговорить меня покинуть несуществующую группу и перейти к ней на обучение.

Хм… Или совсем отказаться от маскировки? Благо за время, что я ходил по территории лицея, не уловил внутри корпуса никаких защитных чар. На территории университета чары были, и из города сюда не телепортируешься, но в главный корпус можно проникнуть, просто пройдя мимо охранника, а потом — телепортироваться, сколько угодно.